Небесный террор

По стеклам бежала вода, просачиваясь сквозь мелкие трещинки в помещение. Утробный вой огня чудился во всех свечах и глухих осколках угля в камине, жар резвился невидимым рыком. Чертов мир жил по правилам отца. — Проклятие, — бросив книгу, Михаил схватил со стола пророка чистые листы и ручку, принимаясь рисовать символы. — Почему я не могу, избавиться от проклятого сюжета? — вопрос повис в воздухе, а пророк окаменело смотрел на огонь, протянув к нему тощие руки. — Я ничего не могу, не могу сделать, — отойдя от огня, он, тяжело дыша, опустился на жесткий стул. Ему постоянно не хватало воздуха, и провел рукой по влажным волосам. Выйти на улицу в грозу было ошибкой, но в этот раз ему хотелось ощутить мощь стихии и неповторимость громких раскатов. — Мы бы могли попробовать поступить по-другому, но главный герой здесь — вы. Иногда он обращался к архистратигу по имени, но только когда гнев не чувствовался кожей, а собственные руки слушались, а не дрожали. Книга не хотела переводиться, но когда: то или иное событие происходило, то перевод ложился, как шоколадное масло на теплую булочку. Облизнувшись и почувствовав жар в животе, Кевин бросил быстрый взгляд. Михаил поднял голову, замерев с вытянутой рукой, и внимательно смотрел на пророка, настолько, что ужас поднялся клешнями к горлу юноши. — Что в скрижалях? — Ничего, господин, — на это обращение архангел хмыкнул, будто могло изменить положение дел. — В тех книгах я тоже ничего не нашел. Там обычные заклинания. Но… — Что «но»? — раздраженно переспросил Михаил, невыносимо хотелось кого-то убить, но справившись с яростью, сложил руки за спину, повернувшись к окну.  — Здесь немного главных героев, но я не видел больше сцен с Уриил. В книге она уже мертва, и когда вы с ней, то ничего не переводиться. — Она ушла, снова, да и бегать я за ней не буду все время. Придумай что-то другое. — Вырываться из плена оказалось не так просто, как предполагалось. Он потер подбородок и повернулся к пророку. — А если попробовать что-то нестандартное, как бы я никогда не поступил? — Попробовать можно, — Кевин покивал и вернулся к своим записям. А Михаил посмотрел на свои выведенные символы и порвал лист на две ровные половинки, поставив ещё пару закорючек. — Вот этот нарисуй на входе, а этот на выходе, всех дверей, которые посчитаешь стоящими для собственной защиты. Запомнил? Не заставляй меня сомневаться в твоем уме. — Да-да, все запомнил, — схватил шершавую бумагу Кевин, рассматривая символы, и поднял глаза на сосредоточенного архангела. Тот поджал губы, мрачно глядя в пустоту, что там можно было видеть, он не знал. — Это на выход, а эти на вход. — Наоборот, — хмыкнул Михаил, слегка повернув к нему голову. — А почему просто не следовать плану? Зачем обязательно нарушать то, что уже написано? — Я хочу знать, что мир принадлежит мне целиком и полностью, а не одна глава жалкой книжонки. Я выполнил волю Творца — уничтожил брата, и, не явившись тогда, Он предал всех нас. И вместо Рая на Земле, воцарился Ад. Больше не будет никаких планов. И все же, люди не очень умные, если этого не понимают, — он усмехнулся, скрывая за усмешкой болезную судорогу, и обратил свой внимательный взор на пророка, рассказав о заклинании Уриил, пророк в очередной раз умом и сердцем возвращался к людям. А Уриил тащила его на катафалке за собой. Михаил бы хотел обрубить героические подвиги своих солдат, но ради своего глубоко удивления и живого голоса их совести и морали, мог потерпеть. Такие противоречия собственных рассуждений завораживали, иногда ему казалось, что душа человека влияла на него тоже. Но оставь он сосуд без души, не смог бы вернуться. Схватив листы перевода со стола пророка, посмотрел на прыгающие буквы, волнение Кевина сказывалось на красоте букв, и некоторые больше походили на иероглифы, чем на английский алфавит. — Интересно, — потянул Михаил, указав на имя демона. — Азазель здесь есть, но нет Уриил, а то, что она ищет людей, и я уверен, что найдёт, вполне себе событие, стоящее внимания. Как оно работает, — с досадой цокнул и бросил лист назад, отступив к покрытому слоем пыли шкафу. — Это не книга, одни сплошные сюжетные дыры, впрочем, как и все миры. — А если не сможет им помочь? — Забываешься, людьми я не дорожу. Мне все равно, погибнут или они от рук демона, или их уничтожат мои солдаты. — Михаил с некоторым сомнением посмотрел на пророка, а Кевин быстро отвернулся и уткнулся в книгу. — Истребление людей длиться несколько лет, из шести миллиардов остались жалкие десятки. Я ими не буду дорожить, даже если Уриил костями ляжет и тебя рядом с собой положит. — Я все понял. Извините. Руки тряслись, синие пятна чернил расцветали на бумаге, а скользкий и поворотливый чужой страх щекотал ноздри, ему не нужно было даже смотреть на пророка, ужас пронзал каждый вдох. Иногда существа разной природы, будь то ангелы, люди, демоны или монстры, забывали, с кем имели дело. Они думали о нем лучше, чем есть на самом деле. — Что ты думаешь о Захарии? — он заметил, как пророк отложил записи и нахмурился. — Он ответственный, но не плохой, для меня, по крайней мере, — с нелепым смешком на губах замер Кевин, и задумался. — Хорошо. А Бальтазар? И не забывай, он командует моей армией, истребляющих тебе подобных. — Его я опасаюсь, но… тоже не причинил мне вред. Хотя если судить со стороны морали, то все очень и очень плохо. — Да. Именно так. Что скажешь о Кастииле? — услышав последнее имя, Кевин вздрогнул, отведя взгляд, и заломил уголок бумаги, нервно поджимая губы. — Он чудовище. Михаил усмехнулся. — А Уриил, она же тебе нравится? Вся такая рассудительная, добрая, спасительница человечества. — Она хорошая, — пророк нервно сглотнул и зажмурился. Архангел насмешливо фыркнул. — Если бы не планы Бога, снизойти до помощи людям, она бы не додумалась. Мой лучший специалист по массовым убийствам, Кевин. Она не может быть хорошей, и все мои солдаты одинаковы в своих деяниях. — А вы пробовали уничтожить? — Кого? Книгу или Уриил? Впрочем, да, обеих. — Вроде как кольцо Всевластия? Чтобы уничтожить, нужно совершить почти невозможное? — глаза заблестели. — Нет, из серии божественные рукописи не горят. Слишком горд своими книгами, хотя сюжет слабоват, как по мне. На грани отчаянья и полного погружение в небытие находился клочок земли. Михаил сделал все возможное, дабы прервать истоки жизни, а теперь… Догорали последние свечи, тишину Капитолия, практически, ничего не нарушало, кроме грозной стихии ныне вечно злых небес. Уйти прямо сейчас, ему мешала предосторожность и слабое пульсирующее предчувствие, все замерло в ожидании чего-то такого же грандиозного, как и Апокалипсис во всем своим темном и ужасающим царствии. Он, подпирая стену, поймал мутный взгляд пророка. Так всегда было перед очередным пророчеством или сложной главой, Кевин подвинулся ближе к столу, черкнув ножками стула пол, и склонился над записями, принимаясь за перевод. Михаил не смел его отвлекать, как и торопить, очередное продолжение книги будет у него в руках совсем скоро. И глубоко вздохнув, ощущал себя каким-то безумцем, ожидающем желанное и противное до жжения в груди продолжение собственной истории. Мерзостное отношение, которое преследовало его долгие столетия, вечная упряжка покорного сына, и, видимо, скоро будет болезненный кнут для повернувшего не тем путем персонажа. Ярость скользила по венам, он самостоятельно разжигал ее, только так получалось взрывать самые низкие облака и обволакивать землю холодным гневом, как и полагается божественному созданию. В дверь осторожно постучали, и, хмыкнув, Михаил, бросил взгляд на пророка, два абзаца уже было, но этого мало. Руки зачесались, любопытство лепило новые теории, но, шагнув за порог, он закрыл за собой двери. Скрип, как неправильная нота начала игры на скрипке, заставил поморщиться. Тяжелый взгляд Захарии, холодное дыхание и абсолютное равнодушие, в котором проглядывалось опасение, заставили Михаила напрячься, но боясь истинных эмоций, скрыл за понимающей усмешкой. — Что на этот раз придумал демон? — Захария вздрогнул, сглотнул и отвел взгляд, прячась за невесомым на весах покрывалом раскаянья. — Если бы я раньше уничтожил демона… Такого бы не случилось, — бормотал ангел. Отчаянье множилось многогранными эмоциями, проступавшими на равнодушном лице сосуда помощника. Михаил, напряженно моргнув, выразив часть удивления. — Захария! Что происходит? — Я приму наказание по всей строгости. Но будь осторожен… — Ты забыл рассказать причину, Захария. В темноте коридоров нездоровая бледность помощника ложилась поминальными цветами к ногам архангела. Михаил тяжело вздохнул, прикрыв на мгновение глаза, и обернулся. В коридор высунулся пророк: — У Азазеля есть серп смерти. — Они надеются меня убить? Серьезно? — архангел рассмеялся. Все эти глупости были сказками для людей и демонов. Они надеялись, что с какой-то силой в руках, смогут убить того, кто победил сотню древних существ и показал миру их черные сердца. Михаил посмотрел сначала на Захарию, потом на Кевина. Недоверие могло его разгневать, но почему-то ничего такого не появилось. — Я бы мог сказать, что ваша вера в мои силы пошатнулась, измена она такая непонятная, — кривая усмешка получилась сама собой. — Но благодарю вас, переживания стоят дорого, поэтому, Кевин, займись защитой, а ты, Захария, скажи Бальтазару, чтобы подготовил солдат к восходу солнца. Я скоро буду.

***

Закрыть глаза, увидеть кусочек чуда и понять, что все напрасно. Не этого же ожидала она? Мольба небу давно закончилась. Раньше она никогда не переживала из-за отсутствия молитв. Они были всегда. Громкие и тихие точно шелест ветра, все похожие и разные одновременно. Благословенный ритуал умер. Уриил никогда не молились, просто безымянные иногда касались призрачными отпечатками ладоней души человечьей её щек и крыл, те люди не знали, кому молиться, просто молились. Быть похожим на человека слишком больно, хочется положиться на кого-то старшего, мудрейшего, на того, у кого твоя судьба и воля, его ненатянутой веревочкой присоединена к ноге или руке, а может, обвязана, как спасительный круг вокруг талии. У неё был Михаил. А осталась только надежда, что люди позволят ей помочь своей абсурдной помощью: нелепым сотрясанием благодатью воздуха и ангельским клинком. А еще пару десятков защитных символов, но теперь уже от демона хранились в памяти и одолженной книги у пророка. Водой размывало землю, грязь чавкала под ногами, а военная форма налилась свинцовой тяжестью. Нескончаемая стихия ломала то, что не сломалось раньше. Уриил отшатнулась, когда сверкнувшая молния попала в стоящее рядом дерево, и с треском упало перед ней. Подняв голову, слегка прищуривая глаза, она смотрела, как разряды кривыми зловещими линиями подпоясывали небеса, словно тонкой цепочкой стягивая облака. Сейчас небо было недоступно, огромные просторы свирепствовали, и большая часть солдат ещё были наверху. Тысячи ангелов ждали лишь одного приказа архангела, и если они спустятся, людям не выжить, как бы она не хотела этого. Уриил стирала воду с глаз и, передернув плечами, осторожно обошла дерево. По примерным подсчетам нужно двигаться на север ещё несколько миль, и она надеялась, что не ошибется. Человеческая слабость отступила, благодать наполнилась силой, но знания остались. Воспоминания холода на руках и на ногах, словно под кожу впивались кристаллы льда, а сырая толстая подошва не была препятствием. Полная беспомощность затапливала сознание, подкрадываясь жестоким хищником. Потом теплый огонь, вкус вина, тонна непонимания, но Уриил была благодарна Михаилу. Тот поступок удивил, само спасение было чудом. Милосердие от него. Оказывается, архангел на это способен. Улыбнувшись самыми уголками губ, она подумала, что могла любить Михаила, может, не любить, а привязаться всей ангельской сущностью. Час пришлось ходить кругами. Было подозрения, что за ней следили, но побродила ещё некоторое время. Ради безопасности. Через полчаса, когда дождь немного прекратился, а скользить стало вполне привычно. Уриил уперлась взглядом в пару защитных табличек, краска ещё держалась, но были подозрения, что скоро защиты не будет просто никакой. Холодные капли бежали по коже, она переступила через границу, сжавшись от боли, и, нырнув во тьму, возле нескольких бочек, подальше от караула, сжала зубы. Грудь взрывалась болью, в голове гудело, а двигаться было сложно и практически невозможно, каждый шаг напоминал вкручивание болтов в тело или методичное сверление, когда сплошное месиво внутри заставляло захлёбываться криком и давиться кровью. Уриил уткнулась в холодную землю лбом, зажмурившись, и старалась дышать тихо, приучая тело к боли. — Отступать некуда, — упираясь руками в черноту, выдохнула, и снова рухнула. Счет времени потерялся. Боль немного уменьшалась. С трудом выпрямившись, Уриил окинула взглядом новую базу повстанцев, мелькнувшая мысль, что выступай она с единым приказом — уничтожением людей, то никто бы не скрылся от её клинка, была ошеломляющей, и, прикусив губу, помотала мокрой головой. Пряди убирала быстро, дрожащей рукой и холодными пальцами. Во время коротких вспышек молний удалось разглядеть часть базы, тут, где она сидела, поместили пару ржавых бочек, в которых собиралась дождевая вода, среди высоких деревьев прятался маленький укромный уголок мирной жизни, по крайней мере, они пытались поймать грязными руками. Деревянные домики выглядели ветхими, а окна были забиты тонкими досками и закрыты изнутри, двери могли остановить только дождь и снег. Кажется, чуть дальше под сенью веток выглядывала темная поверхность озера. Уриил почесала нос, прижавшись спиной к забору, раздумывала. Тяжелую куртку она расстегнула и облегченно выдохнула — боль уходила, но угроза Азазеля все ещё жила и резвилась в холодных и неприятных потоках воздуха. Сначала она поднялась, рассматривая, где именно можно нанести дополнительные защитные символы, чтобы их не смыло водой, таких мест было недостаточно для полной защиты, тем более, что следовало скрыть сами домики, в которых расположились люди. В этот момент, в темноте, кто-то шаркнул дверями, шорох которых заставил её слегка высунуться. Сразу фигуру не получилось определить, но со следующей вспышкой молнии, удалось разглядеть одежду: голубоватая куртка, тяжелый капюшон, часть рукава клетчатой рубашки выглядывала из-под плотной ткани. Ещё одна вспышка осветила лицо. — Руфус, — Уриил пригнулась и тихо пошла следом. Он почесал нос, оглянулся через левое плечо, и побрел на выход из лагеря. Защитные символы скорее отпугивали, чем защищали, впрочем, она могла рассказать больше, помочь защититься от ангелов, но тогда бы их брали измором. Не слишком сложно. И дешевле, как говорил когда-то один офицер. Только когда это происходил, в какой период и год, Уриил не припоминала. У человека было всего два варианта: архангел или демон. И оба были не совсем радужные. С каждым шагом за человеком становилось легче дышать, боль совсем пропала, остались лишь покалывающие на кончиках пальцев слабые отголоски, а ещё было ощущение, словно бесконечный жар прошёлся по коже ладоней. А Руфус шёл дальше, вода хлюпала из ботинок, чавкала грязь под ногами. После него оставались маленькие лужи, и, вдохнув, Уриил ощутила сбившийся запах серы, который успешно скрывал дождь. Черный вихрь темной энергии клубился темной насыпью вокруг лагеря, демон подкрался давно и незаметно. Человек остановился, а ей пришлось затаиться. Из темноты был сделан шаг, и фигура демона обрела четкие формы. — Ты пришёл, мудрое решение, — яркие жёлтые глаза демона горели ещё ярче. Уриил сжала ладони и задержала дыхание. — Вместе мы положим конец архангелу. Руфус молчал, потом выпрямился, словно обрел новые душевные силы. Смерть архангела была слаще карамели, ярче всех существующих звезд, и громкая надежда всецело захватила ум. Азазель улыбался, но лица человека увидеть больше не удавалось. — Тебе грязь к лицу, — хмыкнул Азазель, резко повернувшись к ней. Она поднялась. Уриил усмехнулась, пожав плечами, и достала клинок, не рискуя приближаться к демону. — Зачем ему подвергать опасности других, если ты и так сделаешь попытку выполнить задуманное? Другого выбора, кроме планирования у тебя нет, Азазель. Тебе не выжить. — Потому что, ангелочек, твои приятели забрали его душу, и не оставили ничего, кроме жажды мести. Им очень сильно повезло. «Им повезло», — повторила по себя она. Людям повезло, что человек без души не стал палачом. Забрав благодать — её заставили чувствовать, лишив человека души — забрали все чувства и эмоции. — Я бы не стал убивать, — вставил свое слово Руфус, посмотрев на неё через плечо. — Не чувствовать ничего, совсем не страшно. — Так само, как и чувствовать, — с полуулыбкой произнесла она. А страх напоминал золотой колос, застрявший в горле. Она не должна это чувствовать. — Руфус, я могу помочь. — Уже помогла. Чарли говорила, что сдохла от зубов демона, — хмыкнул мужчина, вытерев усы. — Но душу ты мне не вернешь, — почти утверждение, почти вопрос. Сердце забилось чаще, хотелось закричать, что вернет, что все исправит, и защитит, но, стиснув зубы, храня молчание, опустила глаза, рассматривая застывшие сухие травы и блестящие черные ветки. Сейчас ложь могла помочь и спасти положение, но губы склеились, говорить неправду было так тяжело. Сладость мгновения ради победы, чтобы потом ощутить всю горечь беспомощности. — Не верну. Я бы могла сказать, что смогу… но потом придется отвечать. Я не знаю, где твоя душа. Уриил следила за Азазелем, стараясь не упустить ни одно мгновение, когда тот сделает не словесный ход. Игра с ножами продолжалась, а Руфус мог с легкостью уговорить выйти и отдать души, дабы наконец-то прекратился святой террор. Убить Михаила… что могло быть приятнее для них? Уриил скривилась от отвращения, разговоры о смерти могущественного существа пугали, и постепенно обретали какой-то смысл и логику. Она не сможет просто смотреть на это, не за это проходит сражение. — Вот видишь. Ангелы не предадут своего господина, — Азазель скривился, пристально разглядывая человека. Но на бездушного Руфуса действовало. — Она может забрать душу, но не хочет… Эти уродцы не заслуживают милости, только смерть, только уничтожение. — И что ещё можешь, демон? — Уриил решила не медлить. Трюк требовал силы, дернула демона косым ударом в область колена, но, полностью не повернувшись, совершила обманку, не до конца распрямив ногу, и мгновенно нанесла удар в голову. Азазель не успел закрыться, и сделал пару шагов назад, усмехнувшись треснутыми губами и слизнул каплю крови, сочившуюся из виска. Земля под ногами начала расплываться, и потеряв равновесие, вгрязнув почти по щиколотку, Уриил дернулась вперед. Но демон оказался сзади. — Многое, — Уриил задержала дыхание, когда на серп коснулся шеи. От ужаса клинок, так и остался в руке, только руки не желали двигаться. На вид это был обычный ржавый инструмент с деревянной ручкой. — Говорят, серп, может, убить любого, ангела, жнеца, демона, и архангела. Я преподнесу Михаилу твое обглоданное тело. Смотри, человек. В глазах Руфуса было понимание. Убить Михаила возможно! В тот момент, когда Азазель начал легкий и короткий замах, собрав всю силу благодати, она высвободила часть, что позволило откинуть демона на пару метров. И переместилась.