Небесный террор

Люди бросили, оставили умирать, и на этом пытался играть архангел, прекрасно зная, чего стоит доверие Уриил. В этом был бы смысл, если бы она прожила меньше лет, забыла прежний опыт и знания, руководясь только приобретенными за несколько месяцев отчаянным попыткам испытать эмоции и наполнить сердце чувствами. Она глупа, но не настолько. Только было странно осознавать, что все это причудливый сценарий бога. Ей не запретили приходить к пророку, не запретили ходить по Капитолию, где вздумается, и не запретили присутствовать на совете. Весь долгий путь своего бытия, Михаил занимался изучением наук, разнообразных и многогранных, не отбросил изучение и сегодня. Потому она четко уверовала, что являлась этим объектом изучения — прекрасный экземпляр, который вырвался из пелены отцовских планов, но настойчиво следовал выбранному пути. Ей нравилось наблюдать за всеми со второго этажа, под самым куполом, части которого уже давно не существовало. Заметив архангела, Уриил облокотилась на перила и следила за ним. Он почувствовал взгляд, поднял голову, убирая книгу подмышку. — Время на исходе, Уриил. О, она это знала. Чувствовала, что скоро произойдет что-то, и теперь придется спасать остатки человечества не от ангелов, а от демона, который сумел выжить в безумном мире апокалипсиса. Демон каждый день пробовал новые заклинания, архангела это злило, но не настолько, чтобы бросить все силы на эти поиски. Получался сплошной каламбур. Михаил задумался о своем и уже не обращал на неё внимания, как переборов себя, Уриил перегнулась через перила и закричала: — Подожди, Михаил! Тот нахмурился и поднял голову, захлопнув книгу, которую успел открыть. Он не успел уйти слишком далеко. Ладони вспотели, сердце рвалось в груди, и было так по-человечески страшно говорить, что шаг замедлялся сам собой, а ступени казались раскаленными углями. — Мне нужно спросить, поговорить… — неловкость сводила лопатки. — Идём, послушаю. Они шли коридорами, и если на стенах коридоров ещё остались золотые краски, то в этой все рассыпалось на мелкие составляющие, в нескольких метрах пылью лежала статуя, а сквозь крошку камня проглядывалось серое ружье и таким же цветом часть лица, ещё более мертвое, чем холодный безжизненный камень. Уриил мучили серьезные вопросы, в давно забытых ею веках пряталось тяжелое согрешение, преступление, которое простил ей архангел, но не забыл. Но ничего подобного она не делала или делала? Она нервно стянула перчатки, хотя и начала этот разговор сама, но слышать ответ с каждым шагом становилось невыносимей. У неё было несколько предположений, но правда всегда ошеломляющая, потому что обличает истинные поступки. Они не придуманы сознанием, не нарисованы богатой фантазией под приправами из страстных и знакомых строк из знакомых сценариев. Она вцепилась в жесткую ткань, терзая глухо застегнутый воротник, который, казалось, сдавливал шею, и на пару секунд зажмурилась, в тот же момент, потеряв возможность контролировать быстрый шаг архангела и успевать за ним. Не сильно влетев в спину Михаила, Уриил гнетуще вздохнула, подняв тяжелые веки, одними губами прошептав «извини». Усмешка на губах никак не добавила уверенности и оптимизма. Вечность к затемненному кабинету в самом конце коридора длилась ровно две минуты, Михаил повернул ручку, которая протяжно скрипнула и подчинилась со второй попытки. Её пропустили вперед. Двери закрывал архангел. Сквозь окна со старой рамой просачивался ржавый свет, замершего рыжеватого неба. Обычный кабинет возвращал к тому времени, когда все было целым и красивым. Дорогой пол усыпан посыпавшимся потолком и клубками пыли, часть стены слезла, как и краска, но некоторые вещи оставались прежними, непорочными в этом терроре. Большой деревянный стул и прочный стол. — Здесь поговорим, там много ушей, — он бросил книгу на захламленный стол, и сразу поднялись клубы пыли. Уриил спрятала перчатки в карман и потерла руки. — Так что ты хотела рассказать или, может, спросить? — Да, хотела. Что меня связывало с людьми? Тот бунт или как ты его называл, касался именно человечества, но если я такое не помню, значит, мне стерли память. И… — И ты бы хотела узнать правду, чтобы понять, почему стремишься помогать людям, напрочь забыв о своем ангельском долге? — Уриил поморщилась, но кивнула. Книга, которую положил Михаил, была той самой, которую старательно переводил пророк. — Ты влюбилась в человека, хотя должна была оборвать греховную ветвь истинных сосудов архангелов, — обыденный тон несколько сбил с толку. Архангел уперся рукой в стол и поглядывал на неё. — Нам нужно было вести одну ветвь, чтобы человек мог выдержать меня и Люцифера, а та — брак. Они были бесполезны для нас, а для демонов — отличнейший шанс создать палачей. Потому было принято такое решение. Уриил показалось, что Михаил оправдывался… Неужели, когда-то она и правда очень сильно любила человека? Грудь что-то сдавило. Пыль мешала думать, но, сосредоточившись на сказанном, вновь потребовала ответы. — Это же не все? Так? Ещё что-то было точно, — вспоминать бессмысленно, но любовь ангела имела право на существование, даже если верить в неё не хотелось. Уриил никогда не верила в эти возвышенные чувства, а на деле оказывается — А причина, какая? Что говорила? Просто влюбилась в человека? — сдержать брезгливость не получилось, в остальном, что не касалось спасения человечества и дружбы, ей понимать просто не хотелось. Военная форма жмет на теле все равно, душит и давит. Она смотрела на подрагивающие ладони, на сломанные ногти, на кривоватые пальцы. Сначала Михаил хранил молчание, а после посмотрел насмешливо и снисходительно. — Сказала, что он очень похож на меня, а так, как романа со мной не получилось бы, — Михаил рассмеялся, намеренно замолчав. — Ты ведь шутишь? — почти взмолилась Уриил, потерев щеки и лоб. Ох, не это хотела услышать, совсем не это. Но черт теперь поймешь, зачем ей нужен был человек, и не сошла ли тогда с ума. Она шумно выдохнула. — Нет. Разбирайся со своим чувством юмора самостоятельно. Она когда-то даже гордилась своим юмором, до сих пор. Теперь понять, правда ли она хотела взаимных чувств от Михаила, или же намеренно ввела его в заблуждение, не допустив раскрытие каких-то планов. — Так его убили? — Да. Иного быть не может. — Но ведь чувства так быстро не уходят, — Уриил оставила воротник в покое и внимательно посмотрела на архангела, чувствуя металлический привкус на губах. Тесный кабинет казался ещё меньше, нежели можно представить. — Я бы не смогла лгать настолько сильно. Разглядывать лицо архангела почти больно. Может, она его любила, когда-то давно. В те времена, когда солнце светило ярче, людей было меньше, а бескрайние просторы земли, залитые солнцем, шли вместе с истоптанными дорожками. Но это был так давно, и так не правдоподобно. Уже даже забылась весенняя зелень, остались только выжженные равнины пепла, сбитые города, словно ячный белок и желток, металл, бетон и пластмасс. Особые обстоятельства заставляли хвататься за голову от ужаса. Сила Михаила взрывала небеса, теснилась в его благодати лишь маленьким осколком, а на деле достигала нереальных высот, ангелам такой мощи не видеть. — Благодарю за информацию, — собравшись с мыслями, выдавила она, и снова достала перчатки из кармана. — Мне не хочется верить, что книга правда, — переведя взгляд на книгу, её кольнула та же ярость, что одолевала Михаила, — и Бог заставил делать то, что я совершила. Я не верю. — Без жертвенной овцы не будет такого обилия драмы.

***

Небо ревело, дождь болезненно хлестал по коже, а расстояние серебрилось лазурной дымкой над лесами и унылыми городами. Уриил парила под тяжелыми облаками, и, понимая, что так не получиться передвигаться, приземлилась на скользкую землю, и, убрав руками мокрые пряди, склонилась, закрывая маленький клочок карты от воды. Кевин сказал, что на этом отрезке чувствуется слабое колебания жизни и смерти. И был прав. Где-то за несколько миль чувствовалось зловонное дыхания Ада, но найти не получалось, казалось, что почти рядом и снова мимо, в этой безумной спешке время не замерло, начало бежать быстрее, ускользать, как ранее говорил архангел, и подчинять себе эти крохотные секунды было невыносимо сложно. Планы демонов раскрылись для Михаила, как на ладони, тот хотел сотворить безумную и самоубийственную вещь, точно последний рывок, последний бой, перед концом. Ему нужны люди, чтобы пополнить ряды демонов. И если архангел решил для себя, что ему проще отдать души демону, а после уничтожить всех вместе, низвергнув тех в пустоту, то для Уриил все было куда прозаичнее. Допустить победу демона, даже настолько незначительную, если судить по ангельским меркам, значит проиграть самой. Холодные объятья леса и дождя, неумолимо напоминали о грядущем, остатки молочного тумана давно растворились среди серой коры и черной земли. Клочок карты жег ладони, а сердце билось настолько сильно, что стучало прямо в ушах. Идя вперед, она разглядывала местность, частично полагаясь на интуицию и ангельскую природу, позволявшую чувствовать приближение демонов. Первое здание, которое проступило через мглу разрушенного мира, напоминало серый выросший камень, среди тихого леса. Тяжелые железные двери отделяли внутренности от всего мира ржавыми замками и тонами земли насыпанными сверху. Кто там спрятался, Уриил знать не хотелось, но явно человеческие крики, заставили сначала поморщиться, а после подступить ближе. Приложив больше силы, она осторожно вырвала замок, но хрупкие детали все равно посыпались на пол. Крики затихли, мольба о помощи стала напоминать бульканье или хрипы. Звуки терялись под землей, хотя не должны были. Скользнув в густую темноту и вдохнув влажный воздух с явным запахом земли и мха, она вытянула ангельский клинок, замерев. Без какого-то источника света было сложно рассмотреть, что или кто спрятался. Чувствовалось дыхание с металлическими нотками. Короткое «не надо» так же исчезло, как и появилось. Уриил никогда не любила монстров, а это, похоже, были они. Почувствовав движение в свою сторону, она успела отпрыгнуть до того, как клыки пронзили шею. Мурашки прошли по спине, и, дотронувшись к шее, тут же опомнилась. Вампиры. Следующим ударом её собирались толкнуть в плечо, чтобы прибить к шершавому бетону, но, успев, захватить руку, она нанесла удар клинком в сердце, и, оттолкнув тело подальше от себя, двинулась дальше. Вампиры уже знали о гибели своего родича, но бой собирались дать. Что-то звякнуло в темноте, закрываясь руками, она почувствовала, как дробящая цепь рухнула со всей силы по костям. Боль зазвенела прямо в голову, и, предугадав следующий удар, Уриил скользнула в сторону, практически прижимаясь к влажной и сырой стене, успев в последний момент. Бой с вампирами проходил почти вслепую. Очертания только начинали проявляться, а от тошнотворных запахов уже кружилась голова. Не проиграй большую часть благодати демону, этого удалось бы избежать. Оттолкнувшись ногой от стены, она проделала практически то же самое, что и с первым противником. С клинка капала кровь, а хрип вампира покатился по темным ходам, словно говоря другим, очередного брата убило невидимое нечто. — Есть кто разумный? — со всей возможной сталью в голосе и хладнокровием проговорила она в темноту, искривив губы. Счет шёл на секунды, но у вампиров выбора как такового не было. Или они умрут все сейчас, отдав пищу, или чуть позже, если не найдут ещё кого-то, кто не нужен был ангелам. С ладони скользнула маленькая искра, и тело вампира тут же загорелось, осветив темный туннель. Вампиры смотрели, почти человеческие глаза деформировались, как и кожа, бледная, в крови, выпирающие клыки могли с лёгкостью рвать кожу, в дикой жажде голодного мира.  — Есть, — сквозь рык услышала Уриил и приподняла брови. — Чего тебе надо? — слова произносились с трудом, а сдерживали вампиров только возможности ангела. К счастью, об экономии сил ко встрече с демоном, они не знали, поэтому, важно посматривая на горящий труп, запах которого был до невозможности ужасен, но не критичен, ангел всеми силами показывала свое превосходство. — Мне нужен человек. Но-но не рычите, господа. Ваш ужин — это ваш ужин, мне нужно две минуты с человеком наедине, и я уйду, — Уриил подошла ближе к скалящейся толпе, — или вырежу всех до единого, а после заберу человека себе. Блики играли на коже, придав ей больше уверенности, и понемногу тепло заполняло туннель. Вот она грань жизни и смерти, заклинание пророка почувствовало этот слабый незащищенный символами сгусток жизни на границе. Людей было несколько, и очевидно, разделившись, они попали на вампиров. Уриил надеялась, что это были люди Сингера. — Идеем, — вампир тяжело дыша, отвернулся от неё, зажав клыками губы. — Вон там, — и указал рукой на темный провал, откуда слышалось слабое дыхание и мольба. Уриил кивнула. Вещи из старых рюкзаков были хаотично раскиданные по туннелю, и она наступила на маленький лишенный цвета брелок в форме цветка. Пара ботинок, листы старых блокнотов рассыпались рядом с железной миской и ржавой ложкой. Проведя холодной ладонью по щеке, она подобрала заколку с выпавшими камнями, а раньше они сверкали зелеными камушками фианита, и положила в карман. Чарли будет оплакивать смерть друзей. В полной темноте Уриил почувствовала жжение в груди, но выдохнула и присела напротив человека. Руки закреплены цепью, как и ноги, его собирались продержать ещё пару дней, как достойный корм, а после выпить, возможно, съесть мясо и выбросить кости. Она сняла перчатки и осторожно дотронулась к виску человека, тот дернулся, заскулив. Зубы ему выбили, а на рот налепили за те минуты борьбы чей-то окровавленный платок. Ещё один вздох дался сложнее, и, опираясь коленями, сорвала повязку и сжала его голову, проникая в память. Зрачки расширились, а крик боли пронзил подземелья вампиров и, кажется, перевернул сказочные гробы. Мелькающие картинки подарили много информации. На одной из них Бобби указывает на старую карту пальцем, настойчиво приговаривая, что здесь будет убежище, здесь они остановятся. Потом мелькает распределение на группы, и глазами человека, она видит странный взгляд Руфуса. Пронизывающий до самых костей и такой равнодушный... Вот они идут, убивают пару демонов, ангелов не видно, а после появляется туннель. Разгорается громкий спор, что они сошли с намеченного пути и вынуждены идти этой дорогой. Уриил рассматривала лицо человека, её действия причинили вред мозгу и нервной системе, поэтому взгляд помутнел, а жизнь таилась только в теле, мозг уже отключился. — Он жив? — рык рядом заставил вздрогнуть. — Да, жив, просто больше не будет кричать и пытаться сбежать, — обтряхнув штаны, она нащупала в кармане заколку, пальцами другой руки плотно обхватила клинок и пошла на выход. «Возможно, следовало спасти», — промелькнула громкая мысль, но тут же затихла. У самого выхода она обернулась. — Сколько людей было за последнюю неделю? — Пять, — вампир обнажил клыки, на одежде виднелась темная кровь. А впереди небо разрывалось и плевалось молниями, и где-то там, среди высоких и стройных деревьев ещё билась жизнь несколько десятков человек, а может, уже меньше. «Это все бессмысленно. Нет значения, ну спасешь ты их сегодня, а завтра — погибнут от внезапной болезни, человеческие тела так хрупки, а смысл их жизни глуп»... Тогда она поддерживала Михаила всем естеством, пока дружба и понимание не проникли под кожу, в самое сердце, ценить хрупкие мгновения оказалось несложно, зато поразительно больно вырывать с корнями. Увидел бы её сейчас Михаил, то усмехнулся бы, как умел. Этот образ настолько ярко появился перед глазами, что невольно обернувшись, ожидала увидеть архангела, но, к счастью, яркая выдумка лишь расшевелила сомнения, а не стала болезненной реальностью. Очередной вызов архангелу стоял дорого. Цену никто не называл, разве что, давно обрисована краткой и трагичной сценкой в книге бога. Идти вперед заставляла злость и желание помочь, хотя бы в этот раз, уберечь от своих и чужих. Тихий лес выплескивал тайные желания наружу, вздымал ветвями секреты и детали. Громко сглотнув, она замерла, внезапно поняв, что именно не понравилось, среди тех цветных мигов прожитых дней. — Когда Руфус так смотрел? — ориентируясь на впечатления человека, она задумчиво поправила волосы, липнувшие к коже, смотря на пылающий горизонт.