Небесный террор

На выставке жизни и смерти замер сам воздух — рассматривали тела жнецов, вытащив из ран темные пули. Почти обычные. Их лица и тела точно восковые фигурки, обезображено темнели на белом фоне и обреченно тянулись безжизненным строем. А потом архангел сжег их, одним щелчком пальцев расправился с трупами. На земле сразу же образовалась корка пепла, которая от дребезжания земли и ветра, поднималась, застыв в тумане. Зрелище оказалось мрачным даже для Уриил. — Почему Азазель не избавился от них? Зачем церемония, рисование ловушек, и прочего. Демонической магией воняет на несколько миль? И совсем не практично прятать на виду такие улики. Если ловушка была другая, а мы глупо в неё вляпались? — она решительно тронула Михаила за рукав плаща, вскинув брови, и поджала губы, встретившись с непроницаемой маской архангела. Слишком холодный для того, кто отвечал десять минут назад в игривом тоне, Уриил почувствовала железобетонную опасность, зажмурившись. Ощущение словно на неё мчался поезд, а ноги прикипели к рельсам — таковой была сила архангела, она рождалась мимолетными давящими вспышками и угасала разрушенной звездой. — Михаил? — с легкой заминкой спросила она, выразив надежду. Но той не было, только холодный расчет и месть смешались в глубоком лике. — Так нужно, — холодно произнес он, оставаясь абсолютно беспристрастным. — Не тебе меня судить, ангел. Уриил с трудом разогнула пальцы, выпустила рукав и, медленно перемещая ногу, думала, как сбежать. Тон Михаила не сулил ничего хорошего, слишком сильны перемены, архангел не мог позволить себе перепады настроения. Десять минут назад от него веяло теплотой и жаром жизни, сейчас холодом и пламенем, от которого плавились воображаемые фигуры — холодные стальные солдатики, и такое преображение всплывало едкими вопросами. Искать ответы времени не было. Он наступал, и против него шансов нет. — Я не сужу. Спрашиваю, — чуть теплее попыталась проговорить Уриил, и вовремя пригнулась, когда над головой просвистел архангельский клинок. Михаил выпрямился, поморщившись, что промазал. — Михаил? Я не понимаю… Неужели, ты попал в ловушку Азазеля? — она не успела закрыть себе рот, прикусить язык до крови, придержать догадки в голове, и ещё больше его разозлила. Она сразу отпрыгнула, выиграв себе дистанции несколько футов. К такому бою нельзя быть готовым, однако мимолетный азарт укромно подогрел желание выжить и жить. — Я убью тебя без своей силы, медленно и мучительно, — глаза стали мутными, определить эмоции не получалось. Похоже, ход был почти осознанным архангелом, возможно, всего на один процент, а то и меньше. «Без силы» слова почти радостно прозвенели в напряженном сознании, не шанс ли прятался среди острых наконечников тысячи стрел — небольшой пробел, способный спасти жизнь. Нужно действовать резче, быстрее, планировать каждый ход заранее… Она медленно покачала головой на свои мысли, и замерла с кривоватой усмешкой и прикушенной нижней губой — бой с Михаилом закончится быстро… Думать об этом не хотелось. С громким вздохом она подняла глаза на архангела, чуть согнув ноги, но гордо выпячивая грудь, словно было чем дышать. Страх перекрывал воздух, последние глотки существовали в сумасшедшем темпе. — Готов к честному бою? — с легкой игривостью, которую пришлось протолкнуть сквозь стену страха, ядовитого ужаса и неверия, произнесла она, безоружно поднимая руки. — У меня нет клинка, мне нечем защищаться. На болотах по-прежнему царил туман, вместе с ним хотелось раствориться и ей самой. Напряженные мышцы гудели в преддверии боя на смерть. Её смерти. Как можно было избежать? Раболепие никогда не было стороной её характера, временная уступчивость и толика смирения — всегда пожалуйста. Возле её ног появился клинок, имевший сильно вытянутое, без режущих острых краев трехгранное лезвие. Чтобы зацепить клинок рукой, ей потребовалось мгновение. Чтобы увернуться от внезапной атаки ещё пара секунд. Её по инерции повело назад, и удержаться не получилось, она уползла спиной. Двигать руками и ногами по мокрому грунту было тем ещё удовольствием, и только на безопасной дистанции, она резко поднялась. Жестокая усмешка змеилась на губах. Сосуд стал в разы страшнее, Уриил чувствовала ужас липким потом на затылке и привкусом крови на языке. Она покрутила головой — других ангелов не было, на болото упала мертвая тишина, а Михаил занял выжидательную позицию, затем шагнул ближе, сделав быстрый четкий замах. Металл клинка соприкоснулся с архангельским клинком, с огромным трудом удалось парировать удар, но ценой скольжения подошвой по прикрытой снегом земле — натиск слишком силен для обычного ангела. Уриил повела лезвие вниз, и ударила резко ногой. Попала! Это было таким же удивительным, как и потрясающим. Михаила несильно тряхнуло скорее от ярости, ему пришлось переместиться в бок на полшага, и моментально взлетевший клинок, как продолжение руки, черкнул щеку Уриил. Не успевая за скоростью архангела, она, напряженно наблюдая, чувствовала, как кровь стекает по коже, а рана пульсирует болезненным светом сущности. И уклонившись от следующего удара, мельком оглянулась, оценив территорию: много деревьев, сухих пеньков и льда, застывшего между корнями. Предвидев следующий удар, она поднырнула под рукой Михаила и со всей силы толкнула его к деревьям, успев подрезать сухожилье, и скривилась от боли, когда одним ударом под дых, он заставил согнуться пополам и почти уронить оружие. Но пальцы не разжались, точно приклеились к теплому металлу. — А ты дерешься уже лучше. Но недостаточно, — холодные пальцы коснулись подбородка, заставляя посмотреть ему в глаза. Внутри все сжалось от напряжения, дыхание стянулось, будто на голову накинули плотный мешок и затянули веревку на шее. Не достаточно хорошо, — противные свербящие между крыльев слова. Она их ненавидела. Клинок не причинит ему вред, Михаил не боялся ни прямого нападения, ни уловок. Мелькнувшее понимание в голове подгоняло совершить простое действие — сбежать. И подчинившись, всем порывам, Уриил взмахнула клинком возле лица и, отпрянула, увернувшись от последующего выпада Михаила, который отбивался и нападал ложными движениями, без той кровожадности, пугающей и беспощадной. Уриил это чувствовала, и, случайно блокировав следующий выпад Михаила, попустила момент, когда пальцы сомкнулись на голени и прямым ударом, без клинка, он ударил в солнечное сплетение. Сгустком боли по центру и без возможности дышать, она с паникой и с беспорядочными движениями руками, попыталась уйти, как можно дальше. Подпустить ближе — плохая идея, — мелькнула осознанная мысль. Удар… контрудар… уклон. Движения смазывались в заданном архангелом темпе, с каждой секунд боя усталость наваливалась на плечи, сквозь боль мелких пылающих порезов, она едва успевала уклоняться, отставив клинок чуть вбок, ей приходилось отступать точно туда, куда хотел он. Михаил не позволял выиграть несколько мгновений для побега, придавливая к деревьям. На расстоянии меньше дюйма от живота пронеслось лезвие клинка, ей даже показалось, что острие все-таки зацепило кожу. Сглотнув комок страха, застрявший в горле, она попыталась нанести удар в плечо, и, блокировав следующий выпад, не успела сделать свой. Лезвия клинков вновь скрестились, но Михаил давил сильнее, почти выдавливал, и руки Уриил дрогнули. Левой рукой он ударил в плечо. И вовремя среагировав, она кинула руку в корпус, чтобы отвлечь внимание, нанесла удар в голову, а затем сразу же использовала клинок. Михаил легко увернулся от последней атаки, и удивленно посмотрел на неё, касаясь пальцами подбородка, по нему бежала алая кровь. Реакция последовала сразу же, жуткая кровавая ухмылка отпечаталась на лице архангела. У нее дрожали руки, стойка с чуть согнутыми ногами помогала стоять, не выдавая страх той величины. Даже с чуть помутненным разумом он продолжал играть с ней, и Уриил понимала, что хотел бы убить, давно убил бы, но интерес ли это, или упорство самого архангела, она не знала. С последними силами нападала и отбивалась. Михаил подступил ближе, совершив захват руки, другой схватил ногу, так что её тело легло ему на плечи, но до конца не завершил технику, просто откинул в сторону. Ударившись спиной, Уриил стиснула зубы, выжидающе смотря на архангела, иногда он действовал быстро и решительно, только свист клинка закладывал уши, а иногда тормозил, будто сбивался с шага, но и не позволял покинуть границы болот. Он опустил руки, призывая Уриил подняться и продолжить, словно истрать она все силы, пропусти все удары без дальнейшего сопротивления и тогда «медленно и мучительно» будет наградой за проигрыш. И резко развернувшись, она побежала… Михаил на секунду опешил, взгляд чуть прояснился, но последовал за ней, через секунду переходя на бег. Болота заволокло плотным туманом, деревья проступали не сразу, затаившись темными пятнами вдалеке. Приходилось постоянно уклоняться и оборачиваться с надеждой, что архангел не бежит рядом. Даже легкие ангела горели огнем. Перепрыгивать через выступающие корни деревьев, загнутые ветви, становилось все сложнее, но когда под ногами начал трескаться лед и чавкать вода — болота были все ближе, и продавливались плотным кругом вокруг них, образуя нескончаемую кипарисовую ловушку. Уриил слегка замедлилась, и не успела отпрянуть до того, как почувствовала тяжелую хватку на плече, и они вместе провалились на тонком режущем льду. Холод врезался в кожу, в отличие от предыдущего места падения — земли не было. Мутное взболтанное хаотичными движениями дно поднялось. Уриил хотела отплыть в сторону и вынырнуть уже там, но Михаил схватил её за лодыжку, притянув к себе. — Вода дрожит, — с трудом протолкнув слова сквозь будто склеенные губы, выдохнула она, вынырнув. Взгляд Михаила немного прояснился. Но этого безбожно крохотного «немного» не хватило, чтобы тот отреагировал, как полагается, когда происходило что-то из ряда вон выходящее — Уриил казалось, что через мгновение болото завертится, клацнув своими зловонными челюстями и зубами-кипарисами, и поглотит их за доли секунды, а план Азазеля обретет новые горизонты. — Михаил! — от её крика ему в лицо тот делано поморщился, внимательно посмотрев новыми глазами, но ничего не делал. Губы дрогнули в мрачной насмешке. Переместив всю тяжесть тела на него, зацепившись ногой и прижавшись бедром, Уриил нанесла удар головой в нос. Михаил выругался, разжав руки, и быстро выдохнув, сильно зажмурившись, она перечеркнула черту «честного боя» переместившись на берег. Он последовал за ней, с носа закапала кровь, и уже через минуту от удара остались только слабые красноватые разводы. Бой набирал обороты. Михаил чувствовал только ненависть, глубокую и закостенелую, словно окаменелости со времен мезозойской эры. Те, которые тщательно откапывали, очищали от грязи и песка, и выставляли в качестве экспонатов. Его будто окунули в кипящий чан ненависти. Другого ничего не было, лишь пустота, которая заполнялась яростью — вся она направлена на одно существо, пока что. Но больше всего его злила неконтролируемая энергия, что очень быстро пронзала каждый атом предметов и живых организмов в замкнутом пространстве болот. Он расправил крылья. Жгучая ненависть опалила своим дыхание руки, на ладонях, словно взятые парусники на ветру, дрожала сила, однако отпустить не решился, лишь сильнее сжал пальцы, не дав этой гонке оборваться прямо сейчас. И пусть глупая Уриил переступила черту, которую он провел с таким огромным трудом, пока сила заклинания до сих пор глубоко свербела в мозгу, болота же были настоящей ловушкой. Это тоже злило, пепел осел на губах, на языке и мучительно взрывался в груди. Словно стонущий дух, вокруг него летало нечто нереальное, умоляющее убивать, на это Михаил хотел только рассмеяться: Азазель просчитался, если надеялся, что архангел сам уничтожит свою армию, навечно прекратив террор. Уриил взметнулась вверх и потом резко ушла вниз, невидимая черта не выпускала ангела, выстроившись обжигающей стеной. Одна клетка на двоих. Только он мог выйти, переместиться куда угодно, даже вернуться на небеса, чтобы закончить начатое, но Уриил была слишком привлекательной целью для его оскорбленного в лучших драмах подсознания. Предательство сравнимо с огненным вихрем или тихим шорохом змеи рядом — что Люцифер, что Гавриил, что Уриил — все они были одновременно штормом и шелестом ветра, незаметные и громкие, и поразительно глупые. Михаил не понимал, чем они думали, встав против него в стойку с боевым кличем… Точно не мозгом, однако у него другая цель — подчинить мир, вырвать из рук Творца и потом покончить с Ним. А значит, последнему сопротивлению, сплоченному под единым знаменем людей и демонов, суждено пасть раз и навсегда, пока существовала хоть одна человеческая особь в физическом мира, а не качестве души, то проверить теорию не получиться. Уриил обернулась, всего на мгновение, оценивая его, и обессилено рухнула на землю, вытащив клинок на ходу. Она сразу же провалилась колена в снег, и замерла иконой, лик ангела так явно проступал сквозь сосуд, что казалось, холодная кожа истлеет под жгучим огнем сущности. Рассыпанные по плечам черные короткие волосы, липнувшие к щекам и шеи, покрылись морозными узорами тумана, а поджатые краснные губы кровоточили, только глаза оставались человеческими, совсем не наливались запредельной синевой, свет в них медленно мерк… «Выдери ей крылья…», — свой голос звучал противно. И усмехнувшись уголками губ, Михаил старался ничего не делать, хотя руки сводило от боли, кожа плавилась. Бросив мимолетный взгляд на руки, не заметил никаких ожогов, потом боль медленно переместилась к сердцу, посылая разряды по нервным окончаниям. Просто смотреть, не предпринимать больше ничего. Он знал: у неё больше нет сил бороться, каждое полученное ранение выжимало благодать, и теперь осталось швырнуть, как грязную бесполезную тряпку, отжав последние крохи. — И что дальше? — холодно поинтересовалась Уриил, выставив клинок вперед, когда он двинулся к ней, медленно подходя ближе. Сила уже бы запеклась на ногтях, намотала бы жилы и сожгла бы сосуд, однако Михаил убеждал себя: такое невозможно. Демон не способен усугубить ситуацию настолько, чтобы часть архангела стала чужеродной и настроенной на самоуничтожение. Но теория ему понравилась… Уриил не бежала, и Михаил уткнулся грудью в острие ангельского клинка и отвел его рукой в сторону. Уже дрожала земля.