Впутался

Вышибала на входе сразу понял про его удостоверение две вещи. Первое: это фальшивка. Второе: его зовут Годжо Сатору. Можно было точно определить момент, когда до него дошел второй пункт, потому что недовольный взгляд внезапно сменился испуганным: Годжо не заботился о защите фамильной чести, но он, конечно, любил привилегии, которые эта фамилия давала. А его родителей никогда не волновало чем занимается их беспутный сын. Вышибала прочистил горло и дрожащими пальцами вернул поддельное удостоверение.  — Все в порядке, проходите. Это было даже забавно, как мускулистый качок на несколько футов выше Годжо становится смирным при одном упоминании его фамилии. Он одарил вышибалу широкой улыбкой, блеснув зубами, и у него перехватило дух от веселья при виде того, как тот нервно сглотнул в ответ. Слишком легко. Годжо надеялся, что посетителей бара будет так же легко обмануть — выпивка всегда вкуснее, когда за нее платит кто-то другой. Он даже специально надел свои самые узкие джинсы и свитер с низким V-образным вырезом, несмотря на холодную погоду. Вышибала открыл для Годжо дверь, и в лицо ударило теплым воздухом. Очки сразу запотели, и он с легким раздражением снял их, чтобы протереть. Однако, ему нравилось тепло — приятная перемена после прогулки по переулкам токийского квартала красных фонарей в поисках подходящего занюханного бара, чтобы напиться. «Жалко, что Сугуру и Шоко здесь нет», — подумал он. Они бы получили море удовольствия от зрелища, как Годжо Сатору — известный сноб и высокомерный ублюдок — фланирует прямо в бар, клиентурой которого в лучшем случае является убогий офисный планктон. Его ожидания сбылись. В углу он увидел нескольких служащих, которые делали селфи так, словно это их последний день на земле. В воздухе плыла мягкая джазовая мелодия, тусклый свет создавал приглушенную атмосферу, а мерцающие оранжевые оттенки интерьера были похожи на свечи. Это было удивительно уютное заведение, скрытое от посторонних глаз. Довольный выбором, Годжо прочесал зал в поисках подходящего места и сразу же занял свободный стул у стойки. Кроме него там сидел лишь один мужчина, повернувшись к Годжо спиной, и по этой спине можно было сказать только то, какой он мощный. Годжо пересел поближе, чтобы его рассмореть: он сам был отнюдь не мелким, но по сравнению с незнакомцем чувствовал себя карликом. Сама эта мысль вызывала у него возбуждение. Годжо изучил мужчину краем глаза, отмечая его черные как смоль волосы и то, насколько мягкими они выглядят, несмотря на дерьмовую стрижку. Он выглядел опасным, и Годжо решил, что получит удовольствие, облапошив этого человека. Опасность обычно означает, что у него есть определенные склонности. Другими словами, это легкая цель. Между пальцами мужчина держал сигарету, в другой руке — стакан с темно-янтарной жидкостью. — Я буду то же, что и он, — небрежно сказал Годжо, стараясь, чтобы волнение не отразилось в голосе. Бармен либо не заметил, либо не обратил внимания на то, что Годжо явно несовершеннолетний. Легко кивнув, он повернулся и взял бутылку, в которой Годжо узнал Ямазаки двенадцатилетней выдержки: кажется, у незнакомца хороший вкус. Бармен налил Годжо стакан и придвинул к нему, но прямо перед тем, как он успел выпить, мужчина рядом заговорил. Он взглянул на Годжо, приподняв бровь. — Уверен, что осилишь это, малыш? — У него был низкий голос, глубокий тембр приятно резонировал в груди. Глаза Годжо сразу впились в шрам в уголке губ незнакомца. Старый, давно заживший след неизвестной травмы. Непринужденное выражение лица мужчины сменилось лукавым, его губы изогнулись в ухмылке. Годжо знал, что его поймали на разглядывании, но почему-то ему было все равно. Пусть знает. Пусть думает, что Годжо на него запал.  — Я могу о себе позаботиться. — Годжо поднес стакан к губам и глотнул янтарной жидкости. Пилось очень мягко, в отличие от многих дешевых сортов виски, которыми он напивался с Гето и Шоко. Этот виски был пряный, плавный, мягкий и даже немного сладкий. Первый глоток приятно лег в его живот, согревая до глубины души. — Тощий шкет вроде тебя? — Годжо ощутил, как темно-зеленые глаза незнакомца ощупывают его, взгляд полон непонятного напряжения. Мужчина выглядел так, будто собирался его сожрать, и Годжо расцвел. — Сомневаюсь.  — Почему бы тебе не купить мне несколько шотов и не проверить? — Годжо знал, как выглядит — он был одет в v-образный свитер с вырезом чуть ниже приличного, открывавший ключицы теплому воздуху бара. Алкоголь приятно гудел в его теле, его эффект уже начинал проявляться на бледной коже, делая ее нежно-розовой.  — Я сделаю так, чтобы это стоило твоего времени и денег. — Годжо сбросил куртку, наслаждаясь тем, как взгляд человека скользит по его телу. Годжо посмотрел на него поверх очков и коснулся лодыжки мужчины носком ботинка. Тот раздвинул колени, и Годжо солгал бы, если бы сказал, что не уставился на его бедра. Сосредоточься. — Какое смелое обещание, — хмыкнул незнакомец. Он позволил Годжо провести ботинком вверх по своей икре, темнея взглядом по мере того, как тот поднимался выше. — Откуда мне знать, что ты не обманешь? — Я буду паинькой, честное слово! — Годжо одарил мужчину своей самой ослепительной улыбкой, хлопая ресницами из-под темных очков. Это была очевидная ложь, и, к его удивлению, мужчина на нее повелся. — К черту, я куплюсь. Давай, запиши малыша на мой счет, — сказал он бармену, который просто кивнул в ответ. — Я не малыш. — Годжо залпом допил виски, преодолевая жжение в горле, чтобы вместо этого сосредоточиться на тепле в груди. Мужчина рядом с ним присвистнул, и Годжо не мог не почувствовать, как его эго вспыхнуло в ответ. Годжо махнул бармену, заказывая себе еще выпивку, на этот раз полегче. Он пока не хотел чтобы его развезло, как идиота. — Джин с тоником, но не переборщите с лаймом, ладно? Он умел пить, но пришел сюда натощак, что снижало его шансы. В любом случае, он явился сюда с намерением напиться вдрызг, и был абсолютно намерен добиться этой цели. — Ты годишься мне в сыновья, так что для меня нормально называть тебя малышом. — Мужчина усмехнулся и отпил из своего стакана. Годжо прикипел взглядом к движению его кадыка, чувствуя странное желание наклониться и прикусить его, чтобы почувствовать пульс этого человека под зубами. Однако вместо этого он просто постарался сохранить в памяти одобрительный горловой звук, изданный незнакомцем.  — А что, тебя заводят такие вещи? — Годжо сделал паузу, побуждая собеседника назвать свое имя. В темных глазах незнакомца появился недобрый блеск, и в сочетании с его жесткой, хищной улыбкой это заставило сердце Годжо пропустить несколько ударов. — Тоджи, — мужчина поставил стакан и затянулся сигаретой. Будет справедливо тоже назвать себя. — Сатору, — ответил Годжо.  — Что ж, Сатору, в мой выходной у меня есть дела поважнее, чем позволять ноющему засранцу назвать меня папочкой. — Когда он говорил, от его губ поднимался дым. Годжо старался не показать свое раздражение. Он был рядом с Шоко, когда она курила, он сможет справиться и с нездоровой привычкой этого типа.  — И все же ты здесь. — Годжо не отрывал взгляда от Тоджи, не обращая внимания на то, как волосы на его шее встают дыбом, чем дольше он смотрел в его изумрудные глаза. Годжо не был идиотом, он знал, что Тоджи интересуется им в своем извращенном смысле. По большей части это было шуткой, но Годжо начал задаваться вопросом, действительно ли больной ублюдок хочет, чтобы его называли папочкой. — И все же я здесь, — ответил Тоджи, наклоняясь к Годжо, вторгаясь в его пространство. Он положил руку на обтянутое джинсовой тканью колено, ничего больше не делая. Когда Годжо не отодвинулся, Тоджи провел выше по бедру, слегка сжимая. Рука была теплой, и алкоголь в организме Годжо отозвался на почти невесомое прикосновение огнем возбуждения в груди.  — Знаешь, я никогда не пробовал этого раньше, но держу пари, что от тебя «папочка» будет звучать очаровательно, — пробормотал Тоджи достаточно тихо, чтобы услышал только он. Блядь. У этого типа проблемы. Неважно, все, что нужно сделать Годжо, — пару раз сказать это слово, и у него будет бесплатный доступ к любой дорогой выпивке, которую сможет выдержать его желудок. — Я буду называть тебя как хочешь, папочка. Только когда широкая ладонь Тоджи достигла середины его бедра, Годжо потянулся, чтобы схватить его за запястье. Эти руки, грубые и покрытые шрамами, обладали силой, об истоках которой он ничего не знал. — Ааа, а как насчет сначала еще выпить? — Конечно, котенок. — мурлыкнул Тоджи ему на ухо. Мягкий бархатный голос проникал прямо в кости Годжо и полностью уничтожал его бдительность — он постарался не задумываться о том, что этот голос мог бы убедить его сделать. Тоджи угощал его рюмка за рюмкой, вкус напитков сливался в густое алкогольное месиво на языке. От Тоджи исходило невероятное тепло, и чем дольше Годжо был к нему прижат, тем жарче ему становилось. Он уже даже не чувствовал, что говорит что-то связное, но Тоджи продолжал кивать ему, сверкать зубами и подсовывать алкоголь. В какой-то момент — Годжо больше не отслеживал время — мир начал наклоняться в сторону, и именно тогда он понял, насколько пьян. Пора уходить. Он покачнулся на сиденье, пытаясь встать, но прежде, чем успел соскочить с барного стула, почувствовал, как пара сильных рук сжала его плечи. — Полегче, малыш. — Годжо больше ощущал, чем слышал голос, его лицо в какой-то момент уперлось в грудь Тоджи, когда он споткнулся. Его очки перекосились, но он не стал их поправлять, просто вдохнул запах стоящего рядом мужчины. Естественно, тот пах табаком и алкоголем, но за всем этим было что-то пряное и теплое, почти успокаивающее. Он винил алкоголь, что его член дернулся в штанах. — Я тебя держу. — Спасибо за выпивку, Тоджи-сан, — невнятно произнес Годжо. Он нахмурился — блядь, да он напился до чертиков. Руки на его плечах скользнули по шее, схватили за челюсть. Тоджи взял его лицо в ладони, и он невольно смущенно поежился от этой хватки. Годжо знал, что ему следует оттолкнуть руки Тоджи, знал, что ему следует восстановить приличное расстояние между ними, но все, о чем он мог думать, — это невероятное тепло, исходящее от Тоджи, и пьянящий аромат, льнущий к его коже. Тонкая черная хлопковая футболка Тоджи не оставляла места для воображения. Годжо мог видеть, насколько хорошо очерчена его грудь, — и хотел прикоснуться к каждому сантиметру его кожи. Дерьмо. Он пришел сюда не для этого. Он пришел, чтобы напиться бесплатно и сбежать, пока человек, которого он обманывает, не слишком распустит руки. Сколько он выпил? Он чувствовал себя неестественно вялым…  — Похоже, ты выпил достаточно. — Тоджи мрачно усмехнулся. Тихий зловещий звук, от которого живот Годжо скрутило в узел. Тоджи погладил его скулу большим пальцем, и это было бы нежным жестом, если бы в темных, очень темных глазах Тоджи, не собиралась буря. — Я думаю, тебе пора выполнить свое обещание, малыш. — Ммм, мне действительно нужно идти, — вместо этого ответил Годжо, изо всех сил стараясь не слишком забыться в ощущении больших рук Тоджи на своем лице. Подушечка большого пальца Тоджи была покрыта мозолями, и Годжо лениво гадал, как бы это чувствовалось на остальном его теле. Нет, сосредоточься! — У малыша комендантский час. Может быть, мы сможем заняться чем-нибудь в другой раз, Тоджи-сан? — Сопляк, — прорычал Тоджи, его пальцы с силой сжали челюсть Годжо. — Ты глупее, чем выглядишь, если думаешь, что я действительно позволю тебе уйти вот так. Вспышка боли пронзила алкогольный туман в сознании Годжо, он сердито взглянул на Тоджи и потянулся, чтобы слабо схватить мужчину за запястья. Он тянул снова и снова, но безрезультатно. — Убери руки, мудак. Годжо лихорадочно посмотрел на бармена, который как раз удобно повернулся спиной. Он открыл рот, чтобы снова заговорить, но туда бесцеремонно засунули большие пальцы. В отместку Годжо вонзил ногти в кожу Тоджи, но тот даже не вздрогнул. Пальцы проникли глубже в рот, заставляя Годжо расслабить горло, чтобы не подавиться. — Ммм! — Тебе повезло, что ты такой красивый, куколка, — пальцы Тоджи надавили Годжо на язык, открывая ему рот. Годжо задохнулся, сглатывая вокруг них, чтобы не пускать на себя слюни. — Иначе я бы надрал тебе задницу за то, что так распускаешь со мной рот. — Я позволю тебе сделать это по-другому, не бери в свою хорошенькую головку. — Тоджи жестко ухмыльнулся, его слова резали, как бритва. Годжо нервничал, каждая оставшаяся у него капля здравого смысла кричала ему, чтобы он убирался оттуда к черту. Он попытался закрыть рот, чтобы откусить ублюдку пальцы, но хватка Тоджи была безжалостной, и все, что мог сделать Годжо, — это тихонько скулить. — Ах, ах, осторожнее. Ты возбуждаешь меня подобными звуками. Тоджи резко убрал пальцы изо рта Годжо, но прежде, чем он успел возразить, широкая ладонь полностью закрыла нижнюю часть его лица. Годжо обнаружил, что его тащат к задней части бара — наверное, в туалет — и изо всех сил попытался вырваться из железной хватки Тоджи. На скорость его реакции сильно влияло обильное количество спиртного, текущее по его венам, поэтому все, что ему удалось, — это доставить тому некоторое неудобство. Он облизнул ладонь, прижатую ко рту, но это не останавило Тоджи. — Хорошая попытка. Но чтобы помешать мне получить то, что мне причитается, потребуется гораздо больше. Тоджи распахнул ногой дверь в туалет и втолкнул туда спотыкающегося Годжо. Флуоресцентное освещение отдалось в голове пульсирующей болью — яркое и ослепляющее по сравнению с уютным освещением самого бара. Годжо подумал, что его вырвет. — Заходи. — Тоджи втолкнул Годжо в пустую кабинку, запирая за собой дверь. Быстрый удар по голени — и Годжо упал на колени. Тоджи возвышался над ним, и на мгновение Годжо почувсвовал, как паника сдавливает горло. Он никогда раньше этого не делал… — Иди на хуй, урод, — выплюнул Годжо, не желая, чтобы его страх отразился на лице. Он точно не сдастся без боя.  — На самом деле у меня были другие планы. — Тоджи смотрел на Годжо, прикрыв глаза, лицо растянуто в неприятной ухмылке. — Давай посмотрим, на что способен твой рот.  — Ты больной, — прошипел Годжо, отказываясь позволить Тоджи зайти дальше. — Попроси кого-нибудь еще потакать твоим извращенным фантазиям, потому что я не собираюсь этого делать… Очевидно, это был неправильный ответ. Годжо ощутил, как его схватили, за мгновение до того, как кожу головы рвануло болью. Тоджи крепко сжал его волосы, и, если бы он стиснул их сильнее, Годжо мог поклясться, что выдрал бы с корнем. Боль проникала в череп, рассеивая пьяный туман. Однако вместо того, чтобы помочь ему, это привело к чему-то неожиданному. У Годжо перехватило дыхание, и не только потому, что было больно. — Э-это больно, скотина. — Годжо не знал, почему его голос дрогнул. Он был в ярости, но что-то еще ворчалось в глубине его сознания, и он не знал, что это, черт возьми.  — О, но тебе понравилось, не так ли? — Тоджи дернул снова, на этот раз мягче, и, к большому ужасу Годжо, он застонал. — Как жалко. — З-заткнись. — Годжо покраснел, его кожа покрылась мурашками от унижения. Необъяснимым образом он чувствовал, как штаны становятся тесными в промежности. Казалось, что его голова набита ватой, а грубые пальцы Тоджи в его волосах — единственное, что сейчас удерживает его на земле. — Хн… Тоджи толкнул лицо Годжо вперед, прижимая прямо к паху, нос наполнился его запахом. Это было намного сильнее, чем раньше: запах густой, приторный и почти тошнотворный от того, насколько возбужденным это заставляло его себя чувствовать. Годжо ничего не мог поделать, когда резко вдохнул, позволяя мускусному аромату Тоджи проникнуть внутрь. Что-то твердое уткнулось ему в лицо, и он внезапно понял, что это член Тоджи. Бля, да он огромный. — Снимай, — приказал Тоджи, его голос не оставлял места для споров. Дрожащими руками Годжо потянулся к его штанам. К счастью, они были спортивными — он не думал, что у него хватит координации, чтобы расстегнуть пояс. Штаны спустились легко, и Годжо столкнулся с наполовину затвердевшим членом Тоджи, выпирающим из нижнего белья. Если он такой большой в полувозбужденном состоянии, у Годжо закружилась голова от мысли о том, насколько больше он окажется, когда полностью встанет. — Собираешься сидеть и обнюхивать меня, как собака, или тебе нужно, чтобы я сказал тебе, что делать? — Тоджи впился ногтями в кожу головы Годжо, силой отвлекая от размышлений и возвращая в настоящий момент. — Спорим, ты хочешь этого, котенок? — Отвали. — Годжо невольно вздрогнул от ласкового обращения. Конечно, он почувствовал себя особенным, когда Тоджи сказал это в баре, но здесь, на коленях, это имя приобрело совершенно другое значение. Годжо не хотел подчиниться, он не мог, его гордость не позволила бы ему… — Продолжай ныть сколько угодно, Сатору. Ты не сможешь лгать себе вечно. — Тоджи потянулся свободной рукой вниз, чтобы открыть челюсть Годжо пальцами — он залил их слюной, по подбородку тоже потекло. — Видишь? Ты уже исходишь слюной, а я еще даже не вставил тебе член. Годжо решил, что лучше не говорить с набитым ртом, и послушно подождал, пока Тоджи уберет пальцы, прежде чем осмелился снова пошевелиться. Он сделал глубокий вдох и скользнул пальцами в трусы Тоджи. Нервозность не давала ему двигаться слишком быстро, как будто медленные движения могли сделать что-то, кроме того, чтобы дать ему больше времени осознать что происходит. Годжо увидел большую вену, идущую вдоль толстого ствола Тоджи. Он действительно сделает это, да? Он стянул нижнее белье Тоджи до конца, позволяя члену выскочить. Его окутал запах мускуса, кожи и пота — и блядь, если у него не текла слюна до этого, то теперь она определенно потекла. Член у Тоджи был толстый и необрезанный, у его основания росла густая клумба черных волос. Он казался тяжелым в руке Годжо: в руках, потому что этот член был слишком велик, чтобы его было удобно удерживать одной. Годжо нервно сглотнул. Как, черт возьми, он должен уместить это в рот?  — Что случилось, куколка? Язык проглотил? — спросил Тоджи, самодовольно улыбаясь. Он выглядел как человек, который знает, насколько он большой, и его дерзость разозлила бы Годжо, если бы он был не а) пьян в стельку и б) невероятно возбужден. — Нет. Просто… Я никогда не делал этого раньше… — сказал он в надежде убедить Тоджи быть с ним полегче. — Как мило. Не волнуйся, котенок, — Тоджи вцепился ладонью в серебристые волосы Годжо, уже влажные от пота. Он запрокинул голову Годжо, заставляя его губы прижаться к покрасневшему кончику его члена. — Папочка обещает не ломать тебя слишком сильно. Он приставил свой член к губам Годжо, уговаривая развести их. Годжо на пробу облизал головку — немного солоно и горьковато, но в основном на вкус как кожа. Чувствуя себя смелее, Годжо приоткрыл губы и впустил головку в рот. Он потянулся вверх, чтобы обхватить рукой ствол, провел большим пальцем по вене, которую видел раньше. Тоджи тихо застонал. — Ммм, детка, вот так. Годжо осторожно отодвинул крайнюю плоть, обнажая головку языком. На вкус было не так уж плохо, просто чуть более горько, чем раньше. Он мог это сделать, никаких проблем. Годжо щелкнул кончиком языка по щели и Тоджи низко застонал. Это не должно было заставлять его чувствовать себя так хорошо, но было что-то опьяняющее в том, что кто-то теряет голову от твоего прикосновения. Годжо не обращал внимания на болезненные ощущения в коленях и постепенно брал в рот все больше длины Тоджи. Он смаковал горячее и тяжелое давление на языке, брал за щеку, как делают в порно, и получал в награду горький соленый вкус смазки Тоджи на языке. Это было даже приятно. Годжо слышал, как дыхание Тоджи становится тем тяжелее, чем дольше он сосет, и каждый пропущенный такт и приглушенный стон направлялись прямо к его члену. — Замедляешься, котенок. Нужна небольшая помощь? Папочка поможет, — сказал Тоджи, его глубокий голос эхом разнесся по крошечной кабинке. Годжо зыркнул в ответ, отталкивая его одной рукой. Тоджи только рассмеялся над его капризным поведением. Годжо почувствовал, как большой палец скользнул ему в рот, подушечка прижалась к языку — он уловил сообщение и открыл рот шире. — Хорошо, держи рот открытым вот так. О, и ты можешь расслабить горло для следующей части… Легкое движение в волосах — единственное предупреждение, которое Годжо получил перед тем, как его рот насадили на ствол, а головка члена вонзилась прямо ему в горло. Годжо, конечно, задохнулся: он, бля, никогда не делал этого раньше. Тоджи держал его неподвижно, несмотря на судороги в горле и слезы, текущие из глаз. Годжо не мог ничего сделать, только давиться членом. Из его груди вырвался задушенный стон: — Ммм!.. Руки Годжо взмыли вверх, уперлись в крепкие бедра Тоджи, протестующе застучали по ним кулаками. Его горло изо всех сил пыталось приспособиться к размеру, мышцы старались вытолкнуть член наружу, но Тоджи не двигался с места. Годжо заставил себя ровно дышать через нос, закрыл глаза, чтобы остановить слезы и сосредоточился на том, чтобы не задохнуться. Он довел себя до полного убожества в процессе, весь его подбородок и шея теперь были покрыты слюной. Это должно было быть отвратительно, он должен был чувствовать себя ужасно, но из-за возбуждения трудно было ощущать что-либо, кроме болезненного удовольствия. В конце концов, Годжо удалось заставить свой рвотный рефлекс нахрен угомониться, и он замер с плотно прижатым к задней стенке горла членом. Каждый вдох наполнял его мускусным ароматом Тоджи, и это было настолько пьяняще, что глаза закатывались. Он сглотнул вокруг члена, позволяя мышцам горла сжать головку. Голова кружилась, дышать было трудно, он изо всех сил старался не подавиться до смерти. И на протяжении всего этого действа эрекция Годжо ни на миллиметр не опала. Даже немного усилилась. Нетронутый член Годжо болезненно затвердел в джинсах, и он рассеянно задался вопросом, сможет ли прикоснуться к себе так, чтобы Тоджи не заметил. Годжо не хотел доставлять этой сволочи удовольствие от осознания того, что он завелся, поэтому вернул ладони на мускулистые бедра Тоджи. — Блядь, вот так. Совсем другое дело, — простонал Тоджи. Его изумрудные глаза смотрели на Годжо не отрываясь — он хотел бы, чтобы этот ублюдок смотрел куда угодно, только не вниз. Годжо был сам себе противен: он давился членом незнакомца в грязной кабинке туалета. — Быстро учишься, да? Годжо не удостоил его ответом — не хотел полностью терять лицо. Он вызывающе смотрел на Тоджи, беззвучно проецируя «вот тебе, сволочь» взглядом. Теперь, когда он научился держать член в горле, не давясь как черт знает что, пришла пора что-то сделать со жгущим изнутри возбуждением. Он пытался уклониться от этого, пытался игнорировать то, как запах Тоджи заставляет голову кружиться, пытался не обращать внимания на то, как каждая капля смазки Тоджи, которую он пробует, заставляет его член дергаться в джинсах, но это было так невероятно сложно. Приятно было держать что-то во рту, и хуже всего то, что Годжо не мог сказать, действительно ли ему это нравится, или это все алкоголь. Как только он начал привыкать к тяжелому весу члена Тоджи во рту, тот начал двигаться. Рука Тоджи скользнула по его голове, обхватив шею ладонью, пока он медленно вытаскивал свой член изо рта Годжо. Годжо не знал, что происходит, и инстинктивно потянулся следом, желая вернуть ощущение наполненного рта… Стоп, что?! Он пришел в себя, когда почувствовал, как пальцы Тоджи царапают его кожу головы. Годжо замер, позволяя хриплому голосу сверху окутать его. — Полегче, котенок. У Годжо болела челюсть, и Тоджи, вытащив член, позволил ему немного передохнуть. Он сделал короткий вдох, прежде чем Тоджи снова вломился в его рот, но на этот раз Годжо был готов. Он расслабил челюсть и позволил члену скользить прямо в его горло. — Блядь, я знал, что ты будешь отлично выглядеть с набитым членом ртом, но это нечто. — Тоджи застонал: низкий и глубокий, звук эхом отразился в черепе Годжо, возбуждая каждый его нерв. — Такая хорошая маленькая шлюшка. — Ммм… — Годжо хотел ответить Тоджи за унизительное прозвище, но рациональная часть его мозга была подавлена той частью, которая отчаянно хотела подчиниться. Он действительно чувствовал себя дешевой шлюхой, вынужденной встать на колени после того, как ей купили выпить, потратив на все не больше пятидесяти баксов. Годжо ненавидел это, правда ненавидел. Может быть, если он повторит это себе достаточно много раз, это станет правдой. Но он чувствовал себя таким… Таким маленьким в руках Тоджи, таким хрупким. Он даже не подозревал, что это возможно. Он чувствовал, что вот-вот потеряет всякий контроль, член Тоджи снова и снова гладко скользил в его рот, заставляя кончики ушей гореть темно-красным. Было трудно глотать свои стоны до того, как они вырвутся — Годжо удалось замаскировать их под рвотные звуки, но чем больше члена Тоджи он брал в рот, тем труднее становилось бороться со своими низкими инстинктами. Слышался звук влажных хлопков, разносившийся по всей кабинке; ощущение ударов яиц Тоджи о подбородок должно было вызывать у него отвращение, наверняка должно было. Годжо слабо оцарапал бедра Тоджи. Он не был уверен, пытается ли он оттолкнуть его или заставить сильнее вогнать член ему в глотку. — Ты уверен, что никогда не делал этого раньше? — простонал Тоджи, его член дернулся у задней стенки рта Годжо, уперся головкой в мягкое небо. Он издал в ответ слабый звук, слезы потекли по некогда фарфоровой коже, теперь розовой и мокрой от слез. — Черт возьми, ты такой тугой, такой мокрый для папочки… Эта похвала стала последней каплей. Годжо больше не мог сдерживаться, ему было слишком хорошо, он не мог собраться с мыслями и просто застонал вокруг ствола Тоджи. — Ммм!.. — Спорим, твой настоящий папочка никогда тебя так не хвалит, а, Сатору? — Голос Тоджи звучал невнятно, но его слова вызвали всплеск возбуждения внутри Годжо. Дерьмо. Похоже, не только у Тоджи есть проблемы в этой сфере. Годжо собрал последние капли достоинства и зло посмотрел на Тоджи снизу. Тот только рассмеялся. — Ты такая прелесть. Ох, черт, ты так хорош для меня, котенок. — Ну-ну. Что у нас здесь? — к добру или к худу, Тоджи наконец заметил выпуклость на обтягивающих джинсах Годжо. Его глаза потемнели еще больше, от взгляда на них по спине проходила дрожь. Тоджи наступил на изнывающий без внимания член Годжо, придавливая его носком ботинка.  — Ммм! — Тело среагировало раньше сознания, его бедра подались вверх, чтобы потереться о ботинок прежде, чем он успел остановиться. Это было так хорошо! Его глаза закатились, он с опозданием понял, что очки снова перекосило и они криво свисают с носа. Годжо раздраженно нахмурился, но это быстро забылось, когда Тоджи сильнее уперся каблуком ему в промежность. — Кайфуешь там? — Тоджи подкрепил свой вопрос резким толчком бедер, уперся подошвой в член Годжо — он отозвался вымученным стоном, вырвавшимся наружу вместе с новой порцией слез.  — Хмм…! — Удовольствие пронзило тело Годжо, перед глазами заплясали пятна от того, как быстро кровь отлила вниз. Он почувствовал, что достигает предела, ком в животе сжимался все сильнее. Черт, черт, черт. Неужели он действительно кончит в штаны, просто потеревшись об ботинок Тоджи? За мгновение до того, как он опустился до нового уровня падения в своей жизни, Тоджи убрал ногу, и по венам Годжо вместо удовольствия потек жгучий гнев. Его чуть не вывернуло от того, как быстро возбуждение сменилось яростью. Ах ты сволочь!  — Да… ах, продолжай так на меня смотреть, я могу кончить от этого, котенок, — простонал Тоджи, и чуть протрезвевший Годжо понял, что тот говорит правду. Годжо чувствовал, что мужчина готов кончить. Его член дергался во рту, толчки с каждой секундой становились все более беспорядочными, и он стонал так громко, что Годжо корчился от смущения. Годжо впился ногтями в бедра Тоджи, заставляя себя не забывать дышать, хотя ритм Тоджи становится откровенно грубым. Годжо позволил своему гневу сохранять голову ясной — и это единственное, что удерживало его того, чтобы кончить, не прикоснувшись к себе. Он вцепился в этот гнев, как в спасательный круг. Самообладание Тоджи, однако, было достойно восхищения, потому что даже когда его тело выдавало, насколько он близок, его слова оставались четкими.  — А-ах, папочка близко, детка. Видишь, что ты со мной делаешь? Я кончу тебе на лицо… — прорычал Тоджи, резко снимая Годжо с члена. Он задыхался, его глаза потеряли фокус из-за того, как сильно кружилась голова. Годжо почувствовал, как его глаза потускнели, и его тело изо всех сил пыталось справиться с недостатком кислорода. Годжо слишком устал, чтобы что-то делать. Он позволил языку вывалиться, тяжело дыша, когда толстый член Тоджи завис над ним. Он немного скосил глаза, пытаясь уследить за тем, как Тоджи дрочит свой член широкой ладонью. Если забыть про ужасную личность, прикрепленную к этому члену, это невероятно заводило. Было приятно довести кого-то вроде Тоджи до такого животного состояния, когда он, ссутулившись, дрочит над подростком, издавая невероятно грязные стоны.  — Блядь! — Рука Тоджи остановилась, его член запульсировал, брызгая толстыми струйками спермы на лицо Годжо. Что-то попало ему на язык: горькие, соленые и очень теплые капли, которые он решил проглотить. Он инстинктивно вздрогнул, когда несколько капель упали рядом с глазами, к счастью, по большей части скрытыми очками. Погодите-ка.  — Ты кончил мне на очки, сволочь! — зарычал Годжо. Ну, попытался. Голос звучал слабо и хрипло из-за того, как жестко обошелся с его горлом член Тоджи. — Купишь себе новые, детка. — Тоджи провел большим пальцем по покрытой спермой губе Годжо. — Позволь мне заодно испортить и это. Он засунул большой палец в рот Годжо, скармливая ему сперму, которая не попала в рот. Теперь, когда он стал чуть трезвее, Годжо чуть не стошнило от ужасного вкуса — какого хрена он думал, что это вкусно?  — Мечтай, — прохрипел Годжо, его лицо исказилось от отвращения, когда сперма Тоджи начала засыхать на его лице, превращаясь в грубую липкую массу. Годжо оторвал кусок туалетной бумаги и попытался вытереть лицо. В итоге он размазал больше, чем вытер, но это было лучше, чем ничего. — Фу. Ты гребаный извращенец. — Тогда не надо было пытаться меня облапошить, шкет. — Тоджи закатил глаза. Ответ Годжо умер на языке, когда Тоджи поднял его на ноги за воротник. — Не делай вид, что тебе не понравилось. — Я не… а-а! — Годжо оказался прижат к стене кабинки, а грубая рука Тоджи схватила его за задницу. Если забыть про микробы, которые, наверное, были здесь везде, холодный металл ощущался на вспотевшей коже почти приятно. — Какого хрена ты еще хочешь?  — Я делаю тебе одолжение. — Тоджи прижался грудью к спине Годжо, распластывая его по стене кабинки. Рука на заднице скользнула вперед, расстегивая пуговицу и молнию парой отработанных движений. Годжо вздрогнул, когда его кожи коснулся прохладный воздух комнаты. — Тебя когда-нибудь трахали в задницу, котенок? — П-подожди… ммм! — Годжо покраснел от этих грязных слов. Это было вульгарно, непристойно до головокружения. Ему удалось помотать головой, даже когда Тоджи засунул два пальца ему в рот. — Я тоже думаю, что нет. А теперь соси, — пробормотал Тоджи в затылок Годжо. От его теплого дыхания по коже побежали мурашки. Годжо не был глуп. Он знал, что будет дальше, поэтому собрал слюну во рту и обвел языком покрытые шрамами пальцы Тоджи, увлажняя их как следует. Он задыхался к тому времени, когда Тоджи вытащил их, и его эрекция немного ослабла. Годжо ни в коем случае не был маленьким, он точно был больше среднего размера, и это свидетельствовало о том, насколько огромными были руки Тоджи, когда тому удалось уместить его член в одной ладони. Годжо затряс бедрами в кулаке Тоджи, ему было не до того, чтобы испытывать стыд. Он просто хотел наконец кончить… — А-а, ну же, Тоджи! Годжо почувствовал, как его колени ослабели, когда Тоджи крепко сжал его член, и он был бесконечно благодарен, что мужчина поддерживает его. У него снова встал с ужасающей скоростью, из щели головки уже сочилась смазка. Годжо настолько потерялся в ощущении того, как рука Тоджи грубо дрочит ему, что почти не почувствовал, как пальцы толкаются в его проход.  — Расслабься, котеночек? — прошептал Тоджи ему на ухо, но это мало помогло. Большой палец Тоджи провел по его щели, и на мгновение нервы вспыхнули от удовольствия. — Вот так. Будь умницей для папочки. Мгновение — и палец Тоджи проник сквозь напряженное мышечное кольцо. Годжо резко распахнул глаза, когда по его спине пробежала боль. Он рефлекторно сжался от вторжения. — Блядь, мне больно! — Переживешь, — сказал Тоджи, прежде чем полностью засунуть в него палец. Годжо вцепился в стену от боли, извиваясь под Тоджи, его тело разрывалось между желанием большего и желанием оттолкнуть. Слюна мало помогла ослабить трение, поэтому Годжо стиснул зубы и попытался расслабиться, как и было сказано.  — Вот и молодец. — Тоджи вонзил зубы в его бледную шею, вводя указательный палец в тугую дырку и вынимая из нее. — Ммм, нет, это отстой… — Годжо хныкал от боли — он ненавидел, насколько слабым он кажется, почти так же сильно, как ненавидел ощущение Тоджи внутри себя. Пот бусинами стекал по лбу, и между болью от пальца Тоджи, движущемся внутри него, и теплым удовольствием от руки на его члене, Годжо чувствовал себя таким... таким потерянным. Все болело, но болело в хорошем смысле, и алкоголь, горящий в его венах, только усложнял дело. Со временем боль уменьшилась, и когда Тоджи воткнул в него второй палец, Годжо ощутил приятное тепло внутри. — О-о… — Оказалось не так уж и плохо, а? — Тоджи развел пальцы, Годжо вздрогнул всем телом. В нем было всего два пальца, но он чувствовал себя заполненным до предела. — Подожди, станет еще лучше. Все мысли вдруг вылетели у Годжо из головы, потому что, черт возьми, трудно было думать о чем-то, кроме пальцев Тоджи, внутри него. Он двигал пальцами внутрь и наружу в ровном темпе, и каждый толчок срывал еще один задушенный стон с губ Годжо. — Ммм, Т-Тоджи… — Да, детка? — мурлыкнул Тоджи. Его пальцы не останавливаясь скользили по внутренним стенкам. — Е-еще, а-аа! — Годжо прижался лбом к стене перед собой, подбрасывая бедра прямо в кулак Тоджи, который все еще сжимал его член. Пальцы Тоджи двигались как-то странно, давя и тыкаясь в стенки, словно что-то искали. Внезапно они коснулись чего-то внутри него, от чего перед глазами вспыхнули звезды. Давление в животе нарастало с головокружительной скоростью, и Годжо почувствовал себя намного ближе к краю, чем несколько минут назад. — Черт, сделай это, а-а, сделай это снова! — Конечно, куколка. — Тоджи тихо рассмеялся, ему на ухо. Что-то влажное и теплое коснулось его мочки, и Годжо запоздало понял, что это язык Тоджи. Он не обратил внимания на эту странность, потому что Тоджи сделал то, что он хотел, и снова ударил в то же место.  — Нн! — Годжо совершенно не волновало то, что где-то рядом были люди. Пальцы Тоджи были невероятны: как внутри его тела, так и вокруг его члена. Обнаружив слабое место, Тоджи старался тереть его с каждым толчком, и Годжо терял рассудок от удовольствия. — О Боже, Т-Тоджи, я…  — Кончи для папочки, Сатору. Годжо отстраненно заметил, что внутри него три пальца, и все они грубо массируют то самое место, которое заставляло его рыдать от удовольствия. Тоджи сжал его ноющий член и дважды провел по нему, прежде чем удовольствие пробежало по позвоночнику Годжо и выпустило текущее по венам возбуждение. — Д-да… ааа, папа… Годжо скорчился под Тоджи, трахая себя на его пальцах, когда оргазм обрушился на него, а член выстрелил спермой на руку Тоджи и стену кабинки. Он в жизни не кончал так сильно, и даже после того, как удовольствие немного утихло, с члена все еще капала густая белая сперма. Он и не знал, что можно кончить так много, но когда его нервы наконец успокоились и истощение начало просачиваться до самых костей, все, что он почувствовал, — уколы боли, когда Тоджи и не подумал отстраниться.  — М-ладно, ладно, хватит… — Годжо попытался оторвать руку Тоджи от своего члена. Тело горело огнем, он был слишком чувствителен для этого дерьма. — Убери руки! В отличие от прошлого раза, Тоджи послушался. Годжо застонал от потери пальцев внутри него, его дырка болезненно сжалась вокруг пустого воздуха. Годжо даже не попытался привести себя в порядок, он хотел выбраться из этой крошечной кабинки, поэтому просто натянул на себя белье и джинсы.  — Эй, отвали, — подбородок Тоджи лежал на его макушке и Годжо уставился на него, когда тот не двинулся с места. — Ты уберешься, или мы останемся в этой кабинке навечно? Тоджи лениво усмехнулся. Годжо застонал. Почему он решил, что поговорить с этим типом — хорошая идея? Он открыл дверь кабинки и вышел. Никогда еще туалет не казался Годжо таким большим — похоже, оказаться запертым в тесной кабинке на бог весть сколько времени может вызвать у человека такое чувство. Тоджи вышел следом с абсолютно беззаботным видом. Он казался слишком спокойным для того, кто только что трахнул подростка в горло, а затем вставил в него пальцы, пока тот не кончил со словом папочка на губах. Ублюдок. Годжо проигнорировал его присутствие, и, спотыкаясь, направился к раковине, пытаясь заставить ослабевшие ноги слушаться. Он положил очки в карман и побрызгал прохладной водой на лицо, облегченно вздыхая. Когда он закончил, то чувствовал себя немного свежее, не так будто ему только что кончили на лицо. Тоджи, в свою очередь, просто вымыл руки, и Годжо бесило каким самодовольным он при этом выглядел. Годжо надел очки и стал обдумывать свой следующий шаг. Он побледнел при мысли, что ему придется выйти и встретиться с барменом и посетителями бара после всего, что произошло. Стены здесь тонкие, как бумага, нет никаких шансов, что никто не слышал, как он кричит, как шлюха. Глубокий хриплый смех Тоджи отвлек Годжо от этих мыслей.  — Я даже отсюда слышу, о чем ты думаешь. Расслабься, я знаю бармена. Ему плевать на то, что я делаю, и клиентам тоже. — Тоджи пожал плечами. — Хотя насчет вышибалы не уверен. Он новенький.  — Я… ладно, но все равно. Я хочу залезть в какую-то нору и никогда больше оттуда не вылезать, — прошипел Годжо, буравя Тоджи злым взглядом из-за покрытых спермой очков. Отвратительно. — Ты никогда не затыкаешься, засранец? — Тоджи схватил его за руку и толкнул глубже в помещение. К удивлению Годжо, он наткнулся на высокую деревянную дверь с надписью «выход». — Тут есть черный ход. Как ты доберешься домой? — Не знаю. Разберусь. — Годжо включил телефон, чтобы увидеть пятьдесят пропущенных звонков и SMS от Шоко и Гето вместе взятых. Ой. Он перезвонит им позже. Тоджи прочистил горло. — Давай я тебя подвезу. Годжо приподнял бровь.  — Разве ты не пьян? — Почему совесть Тоджи проснулась только после того, как он вытрахал из него все дерьмо?  — Верь или нет, но я выпил только одну рюмку, потому что потом ты забирал все, что я заказал для себя. — Тоджи пожал плечами, и Годжо внезапно смутился. — …Ну, раз уж ты предлагаешь, — кашлянул он. Он никогда раньше не трахался с незнакомцами, после этого всегда бывает так неловко? До этого момента он чувствовал себя на высоте, но теперь Годжо болезненно осознавал тот факт, что ему семнадцать, и он только что потерял девственность в туалетной кабинке занюханного бара. Тоджи засмеялся, и Годжо вспыхнул от гнева. Потом мужчина подарил ему озорную улыбку, и Годжо ощутил, как сердце забилось быстрее — он винил в этом алкоголь, не может быть, чтобы он действительно запал на эту улыбку. — Ч-что? — Проклятье, ты невыносимо хорош. Ладно, если будешь паинькой, я угощу тебя ужином по дороге. — Тоджи сделал вид, что вытирает слезы с глаз, и толкнул заднюю дверь. Свежий ночной воздух сначала немного прочистил мозги Годжо, но вскоре он начал дрожать. — Чем дольше ты там будешь стоять, тем быстрее замерзнешь, шкет. Поехали. Тоджи развернулся на каблуках, оставляя Годжо стоять в дверном проеме, как оленя в свете фар. Вскоре его мозг включился, и он пьяно двинулся за Тоджи. У Годжо не было времени, чтобы распознать трепещущее чувство в груди. Он обязательно пожалеет обо всей этой эскападе завтра утром, но пока что он просто будет потакать своим порывам.  — Подожди, придурок!..