*
Ночной ветер рекой тек сквозь маховые перья, играл и поддерживал. Было легко. Необычайно. Локи не мог припомнить подобной легкости даже в облике птицы. Словно порвалась железная цепь, которая все это время удерживала его на привязи. Он полетал над водой, почти касаясь когтями мелкой зыби, ловя клювом горько-соленые капли. Океан в свете звезд казался соколу черным и вязким, как мидгардская нефть. Посетовав на слабое ночное зрение Фреиной накидки, Локи повернул в сторону берега. Над окружавшей дворец рощицей сбросил надоевший липкий морок и принялся носиться над деревьями, разбрасывая крыльями круглых светлячков. С упоением вдыхая запахи ночных цветов и росы, и с не меньшим упоением размышляя о том, как изобретательны бывают женщины в сочинении оправданий любым странностям мужчин. И как же удобно! Единственная. В каком-то смысле это было правдой. Такой, как она, больше нет. И не будет. Больше никто не сможет одним поцелуем подарить ему бездну боли и удовольствия одновременно. Поднять в небеса и бросить в бездонную пропасть, да так, что он будет наслаждаться каждым мигом своего последнего полета. Никто. Никог… Мелькнувшая перед самым клювом остроносая стрела мигом привела его в чувство. Вторая, задевшая кончики перьев на хвосте, — уже в ярость. Кто посмел?! Фрейр! Локи нырнул вниз, метнулся под крону раскидистого дерева, уселся на толстой ветке, потеснив прикорнувшую на ней жирную ворону. Та с омерзительным карканьем сорвалась прочь. — Там, там, я слышу, — ага. Фрейя надоумила своего косого — ну и слава Одину, что косого! — братца добыть ей вора. Локи накинул морок, вцепился покрепче в ветку и замер. — Не бойся, сестра, не уйдет подлый тать, — ну уж. Тать! Разбрасываться вещами не надо. — Найдем, снимем накидку и уж я с ним разберусь. Может, и найдет, конечно, как знать! И будет долго и витиевато заверять, что никаких претензий к принцу Асгарда не имеет, с кем, мол, не бывает, заодно воображая, как завтра же растреплет всему дворцу какой Локи подлец (а то не знали ведь!), да клептоман. Ну нет, накидку он не отдаст. Самому нужна. Дешевле Фрейра утопить. Все равно все на него плевать хотели. А Фрейя — ну не губить же такую красоту! — может слегка умом тронуться с горя. Ладно, это уж по обстоятельствам. Может, и не придется. Должно быть, древние ванские боги той ночью были добры к своим детям, а потому брат с сестрой, проискав битый час, так никого и не нашли. А Локи, у которого они этот час отняли, вконец озлился. И решил, что завтра же подарит Фрейе заклинание для поиска злоумышленника. Обещал ведь, да запамятовал. Прилетел в свои покои, сбросил отяжелевшую от влаги накидку, прошел в спальню. С удивлением понял, что хочет спать. И очень тому обрадовался, ибо в последнее время сон приходил к нему неохотно и ненадолго. Впервые за долгие годы Локи увидел во сне мать. У нее были синие — как у Тора — глаза. Надо же, а он и не помнил. Как и тонкую сеть морщинок вокруг них, и мягкую улыбку, и строгий, но любящий взгляд. Забыл, все забыл! И теперь изо всех сил пытался наверстать, сохранить в памяти. Хоть ненадолго. Пожалуйста. Мама смотрела и молчала. И, Локи, наглядевшись вдоволь, впечатав в память ее лицо, осознал, наконец, что она огорчена. Им огорчена. В ранней юности он готов был сквозь землю провалиться от одного такого взгляда матери. Прошли сотни лет, а вот поди ж ты! Стоило увидеть, припомнить, и он уже ужом извивался, оправдываясь за все, что уже сделал, и за все, что только собирался. И врал, врал, врал, изо всех сил стараясь казаться лучше, хоть как-то обелить свои поступки. Фригга ничего не сказала в ответ, только головой покачала в знак того, что он ее совсем не убедил. Локи проснулся совершенно разбитым и с мыслью о том, что лучше б мать ему и не снилась. У постели уже столпились с докладами его маленькие шпионы. Локи дозволил им вскарабкаться по наполовину сброшенному на пол одеялу, рассесться рядком и доложить обстановку. Ящерка выступила первой. Амора опять ночевала у Тора, несмотря на то, что тот вчера был совершенно трезв и поначалу все порывался спровадить ее прочь. Локи представлял себе эту сцену. Уж если Ами себе что в голову вобьет, от нее сам Сурт не избавится. Куда уж там Тору! Ну и к лучшему. Пусть Ами убедится, что в борьбе с пустотой Тор ей не помощник, глядишь, и скандалить потом не станет. Подосланная к сестре змейка отчитаться не смогла. Вернулась с выдранным языком. Хела в своем репертуаре. Локи призвал из кабинета капсулу с восстанавливающим порошком. Подлеченная змейка благодарно боднула головой ладонь и уползла под кровать — отращивать язык. Оставленный на сладкое мотылек сообщил, что Матти с раннего утра занималась со звездой. Готовила ее для наречения, а заодно объясняла порядок церемонии и правила поведения на ней. Разжевывала старательно и основательно. Еще бы. Если что не так выйдет, сестра с нее первой спросит. Ивейн. Ее имя. Сильное. И очень ей подходящее. Она и впрямь была живой. Живее всех обитателей Гладсхейма вместе взятых. Быть может, он еще успеет понаблюдать… Нет, нельзя. Дел, официальных и не очень, накопился целый ворох. Сурт бы все побрал! Отчего так мало времени в сутках? Утекает, как песок сквозь пальцы. Никогда время не считал, не берег, и только теперь осознал его ценность. Как там смертные выживают, ежесекундно осознавая его беспощадный бег? То-то блажные все. Утро так и пролетело в ненужных хлопотах. Локи исполнил данное себе обещание и снабдил Фрейю заклинанием для поиска «подлого вора». Та рассыпалась в благодарностях, а заодно рассказала, как они с братом давеча едва не «зацапали подлеца». Прочла заклинание «призыва». Перечитала. Еще раз. И наконец нерешительно уточнила: — Нам обязательно быть нагими? Обязательно, заверил Локи. И обиженно заявил, что ночами не спал, для Фреии стараясь, а она еще и сомневается! Фрейя тут же принялась с жаром просить прощения. Локи, поломавшись, простил. — Как только проведете ритуал, вор к вам сам выйдет. Да не забудь, что Мани должен быть полным! — и светить очень ярко. А то представления полноценного не случится. На том и распрощались. Счастливая Фрейя отправилась обрадовать брата, а слегка повеселевший Локи занялся насущными делами. Принял послов, просителей, тайных советников и шпионов внешней разведки, просмотрел почту, раздал помощникам и секретарям необходимые поручения, изучил донесения начальника стражи, даже с распорядителем церемонии наречения нашел время пообщаться; сестре, как выяснилось, все недосуг было. В общем, был молодцом. Приглашенные на наречение придворные все время путались под ногами, стараясь заранее вызнать, что за родственница такая, да откуда. Снискать краткосрочную славу осведомленных, растрепав об их новой «сестре» чуть раньше, чем все будет объявлено. В другой раз Локи бы непременно скормил любопытствующим пару небылиц, но нынче ему совершенно не хотелось зазря молоть языком. Не хотелось говорить с ними о ней. Тор, который, как и сестра, все утро где-то пропадал, повстречался ему уже у самого входа в тронный зал. На приветствие пробормотал нечто невразумительное, глянул виновато и тут же отвернулся. Мигом сообразив, в чем причина, Локи пришел в восторг. Провинившийся перед ним брат на арене асгардского цирка выступал впервые. — Брат мой, — ласково позвал Локи, — я слыхал, у тебя новый роман. Кто же счастливица? Поделись. Тор нервно переступил с ноги на ногу. — Мы могли бы устроить двойное свидание. Я, Ами и вы с твоей пассией. Как там ее имя? Тор вздохнул, тяжело и обреченно. — Ах да, как я не подумал! Двойного свидания не выйдет, потому что твоя новая подружка и есть Ами, — с каждой новой фразой его тон становился все драматичнее. — Может, втроем тогда? — Полный ужаса и омерзения взгляд брата был просто чудо! — Что, не хочешь? А я бы с тобой поделился. Уже поделился. Тор сжал губы в тонкую линию. И… опять промолчал. Да что ж такое! Будет он оправдываться или нет? Огрызаться хотя бы? Локи уже хотел невзначай поинтересоваться, исполняла ли ему Ами тот самый номер, но тут на счастье брата перед ними предстала разодетая в пух и прах Императрица. С улыбкой (боги, что за мерзость могла ее порадовать? Никак кому-нибудь голову с утра пораньше откусила) протянула руки для ритуальных поцелуев. Перекинувшись настороженными взглядами, они с Тором проследовали за сестрой в забитый под завязку тронный зал. Хела умостилась на золотой трон, они же с Тором расположились на нижней ступени. У нее под ногами. Именно там было их место. Шушеры придворной собралось целое море. Будут осматривать, касаться ее своими сальными взглядами, лапать. Чтоб им всем сдохнуть! Грянули трубы, и «Уста» Императрицы, которого сестра, воображая себя очень ироничной, звала Метатроном, громогласно объявил о появлении их новой родственницы. Двери распахнулись и зал дружно заахал, захлопал и зашипел. Его звезда, одетая в длинное белое платье с серебряным поясом, украшенная хрустальной тиарой и тяжелым колье из прозрачных норнхеймских лалов, в сопровождении четырех валькирий (Брунгильда даже оказалась трезвой по случаю) выглядела… Ни в одном языке мира не было подходящих слов, чтобы описать облик, который жадно впитывали его глаза. «Какая красавица, как жаль» едва слышно прошептал рядом Тор. Или просто слишком громко подумал. Пока звезда со своим эскортом медленно продвигалась к трону, а «Уста Императрицы» продирался через хитросплетения ее вымышленного происхождения, Локи не отрывал взгляда от ее лица. На котором знакомая ему детская любознательность и наивный восторг постепенно сменялись волнением, тревожностью. Страхом. Совсем одна. Выставленная на витрину диковинка. И тысяча любопытствующих. Жрали ее взглядами. Облизывали острыми языками с ног до головы. Твари, твари! Она металась взглядом от одного лица к другому, растерянная, испуганная. Напоминая ему тот день, когда они встретились впервые. Тот же затравленный вид. А они пялились. Шептались. Наслаждались ее открытостью. Ее уязвимостью. Локи едва заметно начертал в воздухе «ос». Наводя иллюзию. Скрывая ее настоящее лицо под маской ледяного равнодушия. Плевать, что скажет сестра, плевать. Он глянул на Хелу с легким намеком на вызов, но та лишь одобрительно кивнула, с неменьшей ненавистью оглядывая собравшуюся публику. Хоть в чем-то они с сестрой были солидарны. Теперь его звезда выглядела совсем иначе. Прямая спина. Ледяной взгляд. Надменно поджатые губы. Перемены не заставили себя ждать. Зал поутих, встречаться с недобрым и весьма злопамятным (с себя копировал!) взглядом новоявленной принцессы охота у большинства отпала. Как и рассматривать ее уж слишком пристально. У большинства. Локи скользнул взглядом по толпе. И напоролся им на стоявшую поодаль Ами, которой его иллюзии помехой не были. Она, против его ожиданий, пожирала взглядом совсем не Тора. Она неотрывно, со все возрастающим интересом пялилась на его звезду. Локи выругался про себя. Похоже, в их маленький пруд с единственной золотой рыбкой только что заплыла еще одна пиранья. Черт! Отвлекся. Валькирии как раз подвели звезду к подножию трона. Они с Тором синхронно двинулись ей навстречу. Звезда… Ивейн встретилась с ним взглядом. И как будто сразу успокоилась. Словно его присутствие придало ей немного уверенности. Робко улыбнулась. Такая невозможно прекрасная. Доверчивая. Живая. Настоящая. Он улыбнулся в ответ, приветливо и безразлично. Они с Тором взяли ее под руки. И повели вверх по ступеням. Тор держал свою руку на ее укутанном в шелк предплечье. Локи же мимолетно коснулся кожи ее запястья, позволяя жидкому огню пробежаться по венам, ударить прямо в сердце. «Мне так нравится твое имя». Она едва заметно вздрогнула от неожиданности. И, опустив взгляд, счастливо улыбнулась. Тор, почувствовав ее дрожь и, очевидно, приняв за испуг перед Хелой и толпой, сочувственно погладил ее по руке. Пальцы бы сломать утешителю. А впрочем… Он покосился на Хелу, которая, похоже, тоже отметила этот жест. И вперила в Тора полный подозрения взгляд. Удачно. Они подвели новоявленную «сестру» к Императрице. Отступили на три шага. Еще немного. И представление будет окончено. Он все решил окончательно. Эта ночь станет его. Он больше не будет довольствоваться жалкими крохами ее тепла. Останется с ней до рассвета. И получит свое. А там уж будь, что будет. — Данное от рождения имя принцессы из дома Одина — Ивейн, — объявил «Уста». — Императрица же в милости своей дарит ей второе имя. Второе имя? Хела степенно поднялась с трона. Гулко ударила Гунгниром по полу и с видимым удовольствием произнесла: — Нарекаем принцессу именем Ракель, — звезда вперила в нее полный недоумения взгляд, Тор сипло выдохнул, а Локи… понял, что однажды непременно полюбит свою сестру. В день, когда она умрет. Зал разделился на две половины, одна из которых, состоявшая из асов постарше, негромко перешептывалась, вторая — приветственно галдела. Но, стоило Хеле поднять руку, как все немедленно заткнулись. — И предупреждаем, что всякий, кто дерзнет тревожить покой нашей драгоценной сестры, навлечет на себя… наше неудовольствие.*
В кабинете сестры, куда она загнала их сразу же после церемонии, было сумрачно и душно. То ли от наглухо закрытых окон, то ли от душившей его ненависти. Которую Локи удачно маскировал под приятной улыбкой. Такой, что аж челюсть сводило. Тор в соседнем кресле буравил сестру очень тяжелым взглядом. Но ей, конечно же, было плевать. Да что там, она упивалась его очевидным, но беспомощным гневом. — Что за вид? — забавляясь, спросила она. — Умер кто? — Они у тебя все теперь будут «Ракель»? — прорычал Тор, не сдержавшись. Он ведь играл с девочкой, припомнил Локи. — А ну сбавь тон, — опасно сузив глаза, произнесла Хела. И в прежней легкомысленной манере добавила, — почему бы мне не называть их всех одинаково? В соответствии с их предназначением. Это имя хорошо его отражает. «Предназначенная богам» на древнем языке. «Овца» на современном. Право, очень подходяще. Тор как-то устало потер глаза и откинулся в своем кресле. Вид при этом имел такой, словно сама жизнь ему давным давно опостылела. Хела удовлетворенно кивнула и бодро объявила: — А у меня для вас есть поручения.