Звезда могильных небес

— Гермиона? — вопросительно позвал Рон, не понимая, что происходит с подругой. Когда ответа не последовало, он поднялся, думая, что та решила его игнорировать, но кто она такая, чтобы ему ещë силы свои тратить и успокаивать еë?       Та лишь сидела, уткнувшись в книгу пустым взглядом, и после резкого движения со стороны подняла голову на доброе веснушчатое лицо, или добрым оно только казалось… — Прости, Рон, — торопливо ответила Гермиона, дабы удержать друга, который уже хотел уйти.       Почему она его держит? Разве ей так необходимо его присутствие? Да, наверное, необходимо, если она с таким пылом пытается его остановить. — Что-то случилось? — фраза слетела с губ будто ради вежливости, но никак не с помыслами узнать о состоянии девушки. — Нет, нет, я просто немного задумалась.— торопливо ответила та, отводя взгляд и нервно поправляя юбку.       Она терялась, находясь с ним наедине. Без Гарри у них не складывался разговор, и Гермиона лишь смущалась и закрывалась в свою скорлупу уединения и спокойствия, где никто еë не тронет, перебирая пальцы и закусывая уже красные губы. Наверное, потому что особо она с ними не разговаривала, боясь оступиться или обидеть. А те не были рады еë присутствию, но пытались искренне улыбаться и не коситься на Гермиону слишком злобно.       Даже понимая это, она не собиралась прекращать с ними общение или устраивать бесконечные истерики. Ей просто было хорошо от этой фальшивой заботы и дружбы, ничего не хотелось менять.       Ведь правда, Гермиона? — Грейнджер, да что с тобой творится? — Рон явно терял терпение, о чëм говорила его нервно вздымающаяся грудь и нахмуренное лицо. — Прости, сегодня неважно себя чувствую… Наверное, мне стоит вернуться в комнату. — Всë, на что хватило смелости — это соврать, да? Но когда ложь была плоха, если она во благо?       Больше ей было невыносимо терпеть этот насмешливый взгляд серо-голубых холодных глаз. Гермиона быстро поднялась из-за стола, торопливо складывая учебники в сумку. — Эй, но ты же обещала помочь мне! — с удивлением пролепетал Рон. — Да, я помню, но мне правда нехорошо, давай лучше перенесём наше занятие. — Гермиона попыталась состроить самое страдальческое лицо, на которое только была способна, лишь бы уйти из библиотеки, и поскорей, пока еë не испепелил злобный взгляд напротив. — Хорошо, раз тебе так плохо… Сходи к мадам Помфри или выспись, тебе нельзя терять форму, — обиженно и отстраненно произнëс он.       Фух. Мне удалось его провести, но я так его разозлила и обескуражила! Ты виновата, Грейнджер, разве так поступают с друзьями? Он даже волнуется о твоëм состоянии, а ты такая неблагодарная.       Мысли возникли в еë сознании, метаясь там, как стая ворон, вынуждая чувствовать стыд и сожаление. Может, всë же остаться? Нет, нельзя чтобы он понял, нельзя выставить себя жалкой лгуньей. — До встречи, — пролепетала девушка, удаляясь по направлению к гостиной Гриффиндора. Никогда ей ещë не было так стыдно, никогда так ещë не хотелось исчезнуть с лица Земли, когда такие родные глаза смотрели с холодной злостью и раздражением. Разве всë так плохо, что люди кривят мины, лишь завидев тебя где-то в коридоре? А что ты хотела, Грейнджер, думала, будешь всеобщей любимицей?       Совсем забывшись в ворохе пролетавших мыслей, Гермиона не заметила порожка двери перед выходом из библиотеки и споткнулась, осознавая, что летит прямиком на кого-то. Глаза зажмурились в страхе, что сейчас еë откинут или пнут. Но чьи-то сильные руки удержали её на весу, не давая безжизненно свалиться на пол. — Хэй, ты куда торопишься? Разве вы не должны дожидаться меня? — Гарри поднял девушку, поставив в шаге от себя. Это было так близко, так непривычно близко, что Гермиона отвернулась, ибо щëки залились румянцем смущения. — Мне. Мне стало плохо… И я решила перенести занятие, — заикаясь и боясь поднять глаза, произнесла девушка, оправляя юбку и сминая ткань мантии. — Это Рон так тебя напугал? — в голосе Гарри слышались нотки заботы, которые так любила Гермиона. Они были настолько редким событием, что каждую минуту этого ощущения она хранила в своей памяти, вдалбливая себе в голову, что еë любят…       Она отрицательно покачала головой, заставляя кудрявые волосы немного встряхнуться. — Я просто немного устала… — Гермиона боязливо посмотрела на друга в надежде, что и он поверит в эту ложь, и она отправится в комнату, не беспокоясь о случившемся.       Но Гарри усмехнулся и кивнул. Он что, понял? Нет, только не это, Мерлин, не говори Рону, не говори ему!       Молящий взор устремился на Гарри. И, кажется, он понял, ибо его охрипший голос у самого уха прошептал: — Я ничего ему не скажу, не бойся, — он заправил за ухо выбившуюся прядь красивых каштановых волос Гермионы, отчего та пошатнулась и удивлëнно уставилась на Гарри.       Но, бросив напоследок короткий взгляд, он торопливо удалился. Гермиона ещё несколько секунд находилась в ступоре, раскрыв рот и беспомощно хлопая ресницами. А, осознав, что выглядит донельзя глупо, быстро зашагала в сторону гостиной.       Что это было? Что это, мать вашу, было? Он правда не оттолкнул, не смотрел с брезгливостью, которую она так привыкла видеть на лицах друзей? И даже заправил прядь еë волос…       Шëпот Гарри ещë крутился в сознании, вызывая на спине стаю мурашек.       Нет. Тебе показалось.       Ради всего святого, Грейнджер, ты правда веришь во всю эту чушь? Они просто стали более сдержанней в эмоциях и привыкли к твоему присутствию, но это точно не забота. Нет, это не может быть она.       Наконец, добравшись до своей маленькой, но уютной комнатки, Гермиона устало плюхнулась на кровать. Помещение словно изнутри светилось багряно-жëлтыми оттенками, придававшими ему особенное тепло. Здесь не хотелось ëжиться от страха и холода, постоянно ощущая себя не в своей тарелке, как это было в подземельях. Здесь можно было дышать спокойно и не тревожиться ни о чëм.       Сняв душащий красно-золотой галстук, Гермиона догадалась, что бежала сломя голову, о чëм говорило бешено стучащее сердце и сбитое дыхание. В одежде становилось невыносимо жарко, и она стала быстро раздеваться, оголяя грудную клетку. Пульс стал возвращаться в норму и девушка решила подойти к зеркалу.       Разве я настолько ужасна? Почему меня так ненавидит Рон? Почему я постоянно терплю эти косые взгляды и ухмылки?       Гермиона смотрела на свои тëмно-карие глаза, нежно-алые губы, краснеющие щëки и немного растрëпанную косу. Пальцы сами скользнули к резинке, распуская волосы, и её лицо расплылось в довольной улыбке. — Так-то лучше… — она не осознавала, насколько была красива: это нежное, милое личико, маленькие фарфоровые плечи, точёные ключицы и красивые худые ноги.       Однако она сама считала иначе. Со вздохом отойдя от зеркала — ведь неспроста на неë все ТАК смотрят.       Не успела она сделать и двух шагов, как дверь в комнату настежь распахнулась и ударилась о стену. Гермиона в недоумении посмотрела на Джинни и… Что? Кто это с ней? Ради Мерлина, только не говорите, что это Седрик!       Разорвав жадный поцелуй, пуффендуец взглянул на комнату, будто визуально оценивая покои девушек, однако вдруг остановился на Гермионе, которая, выпучив, глаза, ошарашенно наблюдала за развернувшейся картиной. Джинни недовольно повернула лицо Седрика к себе, соприкасаясь с его губами, но он предложил ей для начала обернуться.       И только сейчас Гермиона поняла, что стоит перед ними без верхней одежды, в одном лифчике.       Боже, Грейнджер, как можно было додуматься не закрыть дверь? Она торопливо взяла рубашку, валявшуюся на кровати вместе с мантией и галстуком, и приложила к груди, лишь бы закрыться от бесстыжих глаз Диггори.       Джинни нехотя обернулась, чтобы понять, ради чего сыр-бор. И как только она увидела полуголую Гермиону, резко отпрянула от Седрика, испуганно взглянув на подругу. — Грейнджер, Мерлина ради, прости, мы не должны были так врываться, — искреннее сожаление лилось с губ, она нервно пыталась вытолкнуть парня из комнаты.       Но новоиспечëнный принц никуда не торопился, оглядывая девушку с ног до головы. — Не знал, что заучки такие горячие, — губы расплылись в дьявольской улыбке, а сам он вновь принялся с пыткостью учёного исследовать стройное тело. — Заткнись, Седрик, — грозно прорычала Джинни, выпихивая наглеца и закрывая дверь прямо перед его носом. — Ты в порядке? — обеспокоенно кружа вокруг подруги, она помогала ей одеться и шептала извинения, одно за другим.       Но Гермиона, кажется, не слышала, словно находясь под толщей воды.       Только что какой-то нахал видел еë в лифчике. И если брать в расчëт, что она боится переодеваться даже перед девочками, то сейчас она чувствует себя, мягко говоря, не очень.       Глаза покраснели от наступающих слëз. Чувство стыда заполнило душу. Хотелось закрыться от всего мира, только бы еë никто не видел.       Тело пробивала мелкая дрожь, она не могла заставить себя даже пошевелиться, поддаваясь нежным рукам рыженькой. — Ты опять с ним? — неожиданный вопрос, и Гермиона уже прокляла себя тысячу раз за собственное косноязычие. Руки Джинни остановились на одной из пуговиц рубашки. — Прошу, только не говори Рону, он и так в последнее время раздражителен, а после этого прибьëт меня нафиг. — Джинни жалобно заглянула в блестящие влажные глаза Грейнджер. — Я просто хочу знать… — тихо ответила Гермиона. — Зачем он тебе, Джинни? Ты разве забыла, что Седрик — тот ещë бабник? В школе полно других, не менее привлекательных парней…       Чувство неловкости вмиг затмило раздражение и отрешëнность, как только на ум пришла эта полная похоти ухмылка. Хочется скривить гримасу, полную отвращения, и плюнуть прямо в лицо этому идиоту.       Но что может сделать обычная девочка, которая всеми способами старается не выделяться и предпочитает жить серой мышью? — Сама не знаю, просто что-то в нëм есть — обаяние или харизма… Не знаю, я просто не знаю. Не заставляй меня снова жалеть об этом, — устало произнесла Джинни, распластавшись на кровати и зарывшись пальцами в огненные волосы. — Тебе повезло, что мы живëм в комнате вдвоëм, ибо другие не поняли бы тебя. —она присела рядом, приобняв подругу за плечо, осторожно поглаживая.       Хорошее начало года, Гермиона. Да ты просто везунчик. — Ты ведь не расскажешь Рону? — подняв голову, с тихой мольбой в глазах спросила Джинни. — Конечно нет, я даже разговаривать с ним боюсь. Он порой так на меня смотрит, что сердце в пятки уходит.       В памяти всплыло раздражение и вздымающаяся грудь Рона после того, как Гермиона отказала ему в помощи. От одного воспоминания хотелось отчаянно рвать на себе волосы и зарыться с головой в песок. — Спасибо, — нежно прошептала Джинни, устраиваясь поудобней на чужом плече и прикрывая глаза.