Скрытые причины

Дейдару ранили. Ничего особенного – разворотило половину бока, вырвав приличный шмат мяса – обычная ситуация повседневной жизни шиноби. Дейдаре не привыкать: оторванные руки, зашитый рот на груди, кусок железа на лице – всё путем. Загвоздка была только в одном: Какузу больше не было, а Сасори не спешил оказывать напарнику первую помощь. Если бы там был какой-нибудь яд, возможно Акасуна и суетнулся бы, скорее из профессионального любопытства, нежели беспокоясь за напарника, и покопался бы в ране. И наверняка чего-нибудь еще подмешал, подлил, подрезал для чистоты эксперимента. А так он просто сгрузил парнишку на кровать в новом доме Тсукури и со словами: « Полежит – оклемается, а не оклемается, так загнется – тоже неплохо», свалил без всяческих угрызений совести. Будь Тсукури суперменом, коим, с какого-то невразумительного перепугу, принято считать всех поголовно шиноби (а Акацки так и вообще суперменами всех суперменов), то он бы непременно вскочил и, разбрызгивая вокруг лужи крови (коей в его организме, опять же по непонятно откуда взявшимся мифам, не пять литров, как у нормальных людей, а все пятьдесят, если судить, как долго они ею истекают без ощутимого вреда здоровью и общему самочувствию) и помчался бы крошить врагов. Но Дей был обычным шиноби, хоть и не лишенным гениальности, правда без лечебной чакры, потому рана кровоточила, вопреки всем сказочным ожиданиям; бок ломило от боли, и озноб прошибал тело, которое не торопилось исцеляться ни от красноречивых ругательств в свой адрес и в адрес Сасори, ни великой волшебной силою мысли. Если он и дальше останется здесь лежать, то непременно окочурится к неописуемой радости Сасори. А доставить напарнику столь неземное удовольствие Тсукури мешала элементарная вредность и стойкая тяга к жизни. Поэтому, превозмогая режущую боль, он сел на кровати, свесив ноги, и, тяжело вздохнув, встал резким рывком, сохраняя равновесие. Ему предстояло долгое путешествие в местный лазарет, где бестолковые гражданские врачи в совершенстве овладели лишь тремя медицинскими дзюцу: йодная сетка, клизма и банки (последнее весьма успешно заменялось пластырем). Но не успел он сделать и пары героических шагов, как за дверью послышался шум. Вошедших в дом нежданных гостей Дей встретил во всеоружии: с привычной плутоватой улыбкой на всех ртах и зажатой в ладони бомбой. – Так, ты куда собрался?! Беглым взглядом Сакура безошибочно определила, что пациент скорее жив, чем мертв, но упорно стремится к последнему, прыгая по комнате в пропитанном кровью плаще и с мертвецкой бледностью на лице. – Че надо, мм? – Дейдара убрал бомбу и застегнул сумку с глиной. – Раздевайся и ложись, – сурово распорядилась Сакура, подходя к столу и выкладывая инструменты. – Че, вот так прям сразу, мм? – Дейдара расцвел на глазах, наблюдая за приготовлениями медика. Он даже забыл про свою рану, похабно лыбясь. – Какая ты прыткая, мм. Люблю таких. – Заткнись и делай, что тебе говорят, – осадил его фантазию стоявший в дверях Сасори. Подрывника тут же перекорежило, и бок как по команде резко разболелся с новой силой. – Не прекратишь выпендриваться – я тебе еще один рот зашью, – предупредила Сакура, разворачиваясь к парню и снимая перчатки. – Ложись. Дейдара злобно поджал губы: будь сейчас немножко другая ситуация, он бы показал этой пестрой, кто тут должен раздеваться и падать побеждено на лопатки. Но звезды, увы, сошлись не в его пользу: подыхать как-то не очень хотелось, таскаться раненным по улицам, ожидая, пока Ино вернется домой с миссии и вылечит его – тоже. Поэтому беспрестанно ворча на оборзевшую Сакуру, вконец потерявшую страх (еще бы, такая «крыша» за спиной), Дей с видом величайшего одолжения снял плащ, безрукавку, стянул нижнюю сетку и уселся на кровать, бросая исподлобья недобрые взгляды. – Ляг, – Сакура подошла ближе. Дей метнул на напарника сердитый взгляд, до глубины души оскорбленный тем, что им командует какая-то левая баба. Ладно бы Ино, той простительно. Иногда. А эта… И было совсем не важно, что Сасори специально привел Сакуру – единственного в этом захолустье высококлассного медика, способного помочь ему. Сасори, разумеется, мог бы и сам восстановить и залатать любую плоть, но всерьез опасался увлечься не на шутку, добравшись до очередной жертвы, и вместо того, что бы помочь напарнику, мог с легкостью отправить его на тот свет, нечаянно вытянув из него кишки. Умом подрывник это понимал, но дух неподчинения и своеволия, практически всегда бравший вверх любыми разумными доводами, был сильнее здравого смысла. Дейдара улегся на диван и, сердито сопя, приготовился к длительной процедуре лечения. Сакура склонилась над подрывником, изучая серьезное ранение. Пока она выбирала нужные пилюли и разминала пальцы, Дей немного успокоился, и окончательно впал в блаженство, как только руки Сакуры легли ему на живот, и горячая чакра из ладоней обволокла бок, снимая боль и залечивая рану. – Данна, да вы…, – малость расчувствовался Дейдара, удивляясь тому, что Акасуна привел-таки помощь, – … где вы шлялись так долго? Я чуть не сдох, мм! – чувство благодарности тут же сменилось возмущением на нерасторопность Сасори. – Лежи молча, – тихо потребовала Сакура, сосредоточенно водя руками. Сасори уселся на стул возле двери, не удостоив Дейдару ответом, и молча созерцал пространство перед собой. – Я чего-то не догоняю! Сасори не шелохнулся, погрузившись в свои мысли, Сакура не повернула головы, обрабатывая оставшийся от обширного ранения шрам. Только Дейдара весело улыбнулся и махнул рукой пришедшей домой Ино. – Привет, сладкая, меня уже подлатали, мм, – произнес он тягуче-медовым голосом, выказывающим крайнее блаженство. Вид нагло балдеющего от прикосновений Сакуры Дея перекрыл Ино нормальный доступ кислорода в мозг, поэтому он начал работать с перебоями и в неправильном направлении. Балдел ли он от прикосновений Харуно или балдел ли он вообще, само по себе – было не важно. Если бы кто-нибудь спросил у самого Дейдары, то тогда точно бы знал, что ему просто по кайфу, от того, что болеть перестало. Но Тсукури никто не спрашивал, сделав свои поспешные выводы. Слабо работающим в свете наглядных обстоятельств умишком Ино понимала, что с Деем что-то случилось, это не понял бы только тупой: окровавленная одежда лежит в изножье дивана, огромный месяцевидный рубец на боку, на который Сакура старательно накладывала мазь с лицом строгой, с напрочь отбитым чувством юмора медсестры. Да и вряд ли бы Сасори праздно наблюдал, как Сакура и Дейдара обжимаются у него на глазах. Но как водится, ум сердцу не товарищ. Ревность оказалась сильнее трезвого рассудка, а той парочке на диване явно нравилось их бессовестное занятие, нелепо прикрытое благородным предлогом врачевания. Ино придирчиво следила за каждым движением рук Лобастой; ей всё время чудилось, что Сакура намерено тянет время, нарочито медленно обрабатывая рану и неспешно накладывая мазь. Слишком нежно и тщательно размазывала, не собираясь уступать место Ино, хотя та могла и сама справиться с простейшей процедурой. Но ведь и экс-Яманака тоже могла возмутиться и отогнать подругу, заняв ее пост, но лишь мстительно молчала, затаив тихую обиду. Наконец, медик закончила трудиться и отошла от пациента, намереваясь удалиться в ванную, отмыть и успокоить натруженные руки. – Налапалась? – ожесточенно брякнула Ино, испепеляя ошалевшую от ее слов Сакуру ненавистным взглядом. Та открыла рот, желая возмутиться, но бодрый голос Дейдары прервал зарождающуюся перепалку. – Как новенький, мм, – он бодро вскочил с кровати, – погнали на источники! – Куда?! – взревела от дверей Сакура, провернувшись на пятках и пригвоздив Дея взглядом к месту. – Не так шустро, пациент! Блондин невольно сел обратно на кровать и некультурно чертыхнулся под напором сердитых женских лиц. – У тебя постельный режим и курс уколов! Подрывник окончательно опешил. – Че? Какие еще, нафиг, уколы, мм?! – Самые настоящие. Противовоспалительные, – назидательно заявила Ино, полностью соглашаясь с подругой. – С иголкой и шприцем. Ревность ревностью, а клятву Гиппократа никто не отменял. Она, конечно, была готова прибить Дея, но сначала подвергнет его наиболее мучительному курсу лечения, а уколы – это не только мучительно (ведь их будет ставить она со всей «любовью» и «нежностью»), но и унизительно. – Да хрена лысого я позволю кому-то оттыкать меня в зад, хмм! – взвился Дейдара, как будто ему предложили что-то совершенно неприемлемое. – Никто не претендует на твой зад. Но укол поставить надо, – спокойно парировала Сакура, умевшая управляться с трудными пациентами, разумеется, если те не были психами. Психи – это профиль Ино. Ну, за исключением Сасори. – Да черта с два, мм! – кипел Дейдара, плотнее втискивая свой перепуганный грядущей экзекуцией зад в дебри матраца. – Какузу никогда их не ставил! – ляпнул он и вдруг представил, как Какузу в марлевой повязке и колпачке медсестры налаживает шприц, чтобы засадить его длинную иглу прямо в жилистый акацучий зад. Его скривило. Уж как Учиха маялся целым букетом болячек, а и то не позволял делать себе уколы. Для Дейдары эта процедура была исключительно противоестественной. – И где теперь этот Какузу?! – Хочешь отправиться за ним? – девушки синхронно поддержали друг друга. Учитывая местонахождение Какузу, вопрос прозвучал зловеще. Дейдара затравленно посмотрел на Сасори, ища помощи. Но тот занял очень мудрую позицию, умело делая вид, что его здесь вообще нет. – Один укол. Обязательно, – настоятельно объяснила Сакура, идя на компромисс. – Нет, – упрямствовал Тсукури. – Снимай штаны! – свирепели медики, привыкшие усмирять и не таких строптивых пациентов. Дей потерянно покосился на Ино. Та сурово кивнула. – Иначе никакого секса! Довод оказался неубедительным. – И никаких взрывов, – подумав, добавила блондинка. Тсукури развернулся и решительно стянул штаны. – Сама? – Сакура указала подруге на аптечку. – Доделывай уж, раз взялась, – с видом королевского превосходства, чуть ли ни приказала Ино. *** Остаться с ночевкой у Тсукури решили единогласно, без слов и обсуждений. Тем более, возвращаться в святилище было уже поздно. Сакура, как ни удивительно, любила бывать у Ино, потому что это место действительно можно было назвать домом: уютный, обжитой, пригодный для семьи: с махровыми половичками, занавесочками и домашними тапочками. Чего нельзя сказать о той хижине при синтоистском храме, в котором она ютилась с Сасори. Ясень пень, религия и каноны веры требовали жесткого самоотречения, и пока Харуно всего себя лишала, более удачливая подружка успела обзавестись двухэтажным особнячком на берегу реки, пускай не таким шикарным, какой был у ее семьи в Конохе, не родовой замок, так сказать, зато свой, который она обустраивала с огромной любовью и усердием. Сасори безропотно оставался погостить у напарника из глубоко меркантильных интересов; тут никто не долбил в священный гонг по утрам (Сасори подозревал, что монахи храма негласно, но очень упорно соревновались между собой: кто громче и раньше начнет долбить ни свет, ни заря молотком в огромную тарелку). Никто не бубнил молитвы дни напролет и не напоминал о надлежащей необходимости соблюдения режима и ритуалов. Короче, никакого ограничения свободы творчества. А сами монахи хоть и были людьми уравновешенными, повидавшими виды и не лишенными мужества, когда выпадали из нирваны, странно косились на Сасори, за глаза называя его не иначе как бойкий труп. Но Сасори, к его чести, ничуть на них не обижался, просто иногда запускал в их кельи отрезанные руки, которые ползали по полу, постукивая почерневшими ногтями, или запуливал вырванные глаза; они вращались на одном месте преимущественно посредине комнаты и наблюдали, таращась на несчастных обитателей храмов и монастырей остекленевшими зрачкам, вгоняя святош в священный ужас. Наверно, в этом и таилась причина, почему Сасори и Сакуре пришлось сменить не один храм. Сакура всячески старалась усовестить Скорпиона, повлиять на него, приструнить, что в отношении с ним, в общем-то, никогда не срабатывало. Он только кивал с мега-серьезным видом и продолжал заниматься ерундой в свободные от создания истинного искусства минуты. А так как, исходя из всего вышесказанного, у Сасори была уйма свободного времени, так как все вокруг мешало ему заниматься искусством, то получался замкнутый круг. Он оттягивался по полной, изобретая новые шалости, которых был напрочь лишен в детстве, зато его поведение вполне соответствовало его зрительному возрасту. --- – Ему надо повязку наложить, – напомнила Сакура Ино, чисто машинально беспокоясь о пациенте. – Без сопливых! – огрызнулась та, всё еще с подозрением косясь на чересчур заботливую подругу. Ино вошла в гостиную, неся в руках поднос с перевязочным материалом. – А где Сакура, мм? – Дей мельком глянул на поднос и вопросительно уставился на девушку, умело пряча лукавый настрой за серьезной миной. От него не укрылось, насколько ревностно Ино следила за каждым прикосновением Лобастой к Дейдаре. – Я за нее, – насуплено выдавила блондинка, ставя поднос на стол. – Ляг, – велела она приказным тоном, закипая от вопроса Дейдары. – А ты сумеешь так же хорошо, как Сакура, мм? – недоверчиво спросил подрывник, еле сдерживая радостную улыбку, которая так и стремилась выползти на наигранно кислое лицо. – Я тебе сейчас ноги сломаю, – угрюмо пообещала она, – но сначала вылечу! Ляг! – она жестом повторила свой приказ. Тсукури повиновался, распластавшись на кровати и не сводя смеющегося взгляда с жены. Она же предпочитала не смотреть на Дея, злясь и мысленно устраивая ему хорошую взбучку. «Вот только выздоровей! – думала она, осторожно осматривая рану. – Я тебе всё припомню: и Сакуру, и ночные миссии, и сверхурочные, и задержки на работе». Несмотря на негодование и жгучее желание выцарапать Дейдаре глаза, Ино действовала очень осторожно, бережно обрабатывая свежий шрам и храня гробовую тишину. Ее пальцы нежно касались живота парня, слегка разглаживая кожу, когда она закрепляла новую повязку. Дейдара уже давно прикрыл глаза и удовлетворенно дышал, зная, чем завершится их с Ино сегодняшний вечер, как только она разберется с перевязкой. Закончив процедуру, Ино все так же молча убрала бинты и уже хотела уйти, но казалось бы задремавший Дейдара резко дернул ее на себя, схватив за руку. – Харуно прописала тебе полный покой, – Ино попыталась выдернуть руку и подняться. – Сомневаюсь, что у нее найдется время снова бежать и лечить тебя. – Ты и вылечишь, мм, – заверил ее Дей, не выпуская из объятий. – А ты уверен, что я сумею сделать так же хорошо? – передразнила она мужа, не торопясь менять свое агрессивно-обиженное настроение. – Ща проверим, мм. Не обращая внимания на сопротивление Ино и не реагируя на ее явные попытки ткнуть побольнее в раненный бок, Дейдара крепко прижал ее к себе и поцеловал. – Раз гостевой диван занят – идем в спальню, – распорядился Сасори, проходя через комнату, где на диване открыто целовалась на глазах у ничуть не смущающихся гостей чета Тсукури. – Неудобно как-то, – заменжевалась Сакура. – С чего бы? – приподнял бровь Сасори, ставя ногу на первую ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж. – Откуда столько совестливости? – он осуждающе покосился на стоявшую за ним собеседницу и кивнул на диван. – Они как радушные хозяева завалились на тесном диванчике в гостиной, оставив гостям самое лучшее койко-место в доме, – ехидно похвалил их Скорпион. Сакура в радостном блаженстве увалилась на мягкие перины, откровенно завидуя, что Ино не приходится держать себя в черном теле, и ее легенда ухода из деревни оказалась куда удачнее, если расценивать с позиции налаженности быта и общего комфорта. Сакура взбила огромную подушку, медленно проведя ладонью по гладкой, прохладной ткани цветастой наволочки. Да-а-а, Свинка себе ни в чем не отказывает: ткань была дорогой и прочной; теперь ясно, куда уходят добытые Дейдарой деньги. Укрывшись тонким пледом и сладко зевнув, девушка моментально провалилась в сон, даже не дождавшись Сасори, который хоть и шел впереди нее, вдруг куда-то пропал, не иначе наткнулся по дороге на что-то более занимательное, чем нормальная кровать и приличное постельное белье. *** Ино не давала покоя сцена, увиденная ею в собственном доме, на ее собственном, купленном буквально на прошлой неделе новеньком диванчике. Она сумела мастерски убедить себя, что Дейдара специально ранил себя, чтобы Лобастая его вылечила; куча не состыковывающихся деталей ее мало волновала. И даже прекрасно проведенная в объятиях мужа ночь не являлась доказательством. Напротив, ей мерещилось, что на ее месте Дей представлял Сакуру. – Неужели ты не ревнуешь? – подвалила она с вопросом к сидящему на плетеной тахте Сасори. Взгляд Скорпиона мог кого угодно обратить в бегство или в сосульку, но Ино была слишком озабочена мыслями о непременной каре для двоих изменников, поэтому полностью проигнорировала холодность кукловода, придвигаясь ближе. – Она его так трогала, – в мрачной злобе заговорщически протянула она. Сасори покосился на девушку. – Кто? – Ну Сакура, кто же еще! – сердилась Ино на тупость собеседника. Сасори что-то неопределенно промычал, но всё же решил уточнить: – Кого? – Как кого? – вылупила на него красные от неутихающей ярости и бессонницы глаза девушка. Накручивать себя на пустом месте она научилась просто неподражаемо. – Этого предателя Дейдару!! Сасори снова о чем-то подумал, судя по выражению его лица, о чем-то исключительно своем, не имеющем отношения к разговору. А Ино ждала, следя за его реакцией, смотрела так упорно, будто опасалась проморгать ответ. – И как? – флегматично поинтересовался Акасуна, так, на всякий случай, надеясь, что Ино перестанет на него таращиться и отправиться заниматься домашними делами. – Как, как! – передразнила его Ино, удивляясь близорукости собеседника. – Нежно! – возмущенно выпалила она. Сасори только пожал плечами. Он не видел вчера ровным счетом ничего необычного. Видать, этой взбалмошной блондинке просто не хватало адреналина в рутинной семейной жизни. И сцен. – А этот козел наслаждался! – буркнула Ино, еще больше смурнея. – Не хочешь им отомстить? – после продолжительного молчания, которое Сасори ошибочно было принял за окончание весьма «содержательного» разговора, девушка встрепенулась, снедаемая жаждой мести, и требовательно посмотрела на отступника, как будто он был просто обязан проникнуться ее негодованием и тут же броситься мстить всем и вся, забыв обо всем на свете, очертя голову и теряя остатки рассудка. Ну, в общем, всё в духе великих и непревзойденных мстителей, ярчайшим примером которых был, есть и всегда будет небезызвестный страдалец Саске. Что действительно у Сасори отлично получалось, помимо потрошения трупов, так это смотреть на людей, как на конченных идиотов, потому как большую их массу он таковыми и считал, причем весьма небезосновательно. Взять хотя бы джинчурики девятихвостого: не приведи Господи, этот горлопан станет Хокаге, и всё, пропала деревня! Расценив взгляд Сасори как отрицательный ответ, Ино недовольно раздула ноздри. – Сразу видно, что ты не разбираешься в женщинах, – досадно фыркнула девушка и предостерегающе сощурилась, как бы пророча парню бесконечные обманы и бессчетные измены Сакуры, если он сейчас даст слабину, закроет на всё глаза и хорошенько ее не проучит. – Я знаю людей гораздо глубже, чем ты можешь себе представить, – «поставил ее на место» отступник. Да уж, от него ей не добиться сотрудничества. Ино приуныла, снова задумавшись. – Слушай! – она аж подпрыгнула на месте, вспыхнув идеей, как раз в тот момент, когда Сасори только-только хотел слинять на улицу подальше от не в меру изобретательной блондинки. Ему и своей изобретательницы хватало с лихвой. – Помнишь, ты обещал научить меня технике работы с разумом? И снова фирменный взгляд уставился на Ино, которая с завидным упрямством на него не реагировала. Сасори точно знал, что ничего подобного не обещал и не мог обещать ни при каких, даже самых фантастических обстоятельствах. – Нет, – он решительно вышел за дверь с твердым намерением валить из дома Тсукури: что-то они неосмотрительно долго загостились – целые сутки. Но неугомонная Ино поскакала за ним сначала через комнату, потом по крыльцу и прямо к берегу тихой реки. – Хотя бы основы основ. Дальше я сама разберусь и доработаю. «Одна уже доработала», – хмыкнул про себя Сасори, потерев грудь. Они остановились на пологом берегу у кромки воды. Акасуна окинул оценивающим взглядом Ино, точно прикидывая, достойна ли она стать его временной ученицей. Глаза девушки горели неподдельным любопытством, из них начисто исчезло нехорошее стремление поквитаться и уязвить. – Мне не надо никаких секретностей, – торопливо, с жаром заверила она, почти вцепляясь в руку собеседника и умоляюще заглядывая тому в лицо. – Ладно, – согласился он, медленно цедя слова, будто взвешивал «за» и «против» своего решения и высчитывал его последствия. Но делать все равно было нечего, а праздная трата уходящего времени доводила кукловода до немой истерики. Потому исключительно ради разнообразия он усадил Ино на прибрежный песок и сел напротив нее, сложив по-турецки ноги. – Как ты думаешь, что они делают? – задумчиво хмурясь, спросила Сакура у лежащего на диване Дейдары. – Кто, хм? – он резво вскочил, заинтересовавшись ее напряженным наблюдением за чем-то очень завораживающим, прячущимся от него за окном. Сакура даже невольно стиснула пальцами край бамбуковой занавески. Дей высунулся в окно через плечо девушки, загородившей весь обзор. Открывшаяся его взору картина вызвала в подрывнике волну бешеного негодования. Берег был ровным, без резкого спуска к воде, и отлично просматривался из окон. Ино и Сасори сидели рядышком, что-то увлекательно ковыряя палочками в мокром песке. Причем, Мастер сидел в одних штанах, нагло маяча перед блондинкой обнаженным торсом, а короткие шорты Ино совершенно беззастенчиво оголяли ее ноги, разложенные под самым носом Сасори! Тсукури и Харуно обменялись одинаково яростными взглядами, затем Дейдара отодвинул Сакуру в сторону, не взирая на ее возмущенное фырканье, и прижался носом к стеклу, хищно пялясь на парочку на пляже. Сакура тоже подалась ближе, наблюдая, как Ино и Сасори дружно склонились над чем-то на песке, попеременно тыкая туда палочками. Сасори что-то терпеливо объяснял мотающей башкой девушке, та слушала внимательно, жуя от сосредоточенности губами, изредка вскидывала голову и чуть ли ни в рот заглядывала кукловоду, не сводя с него широко открытых восхищенных глаз, внемля каждому слову и жесту. – Че за хня там происходит, мм? – просопел в стекло белобрысый. Поверхность тут же запотела, испортив обзор. Дейдара нервно вытер стекло ладонью и снова прильнул к нему. – Вот и я не могу понять! – пробубнила Сакура, сгорая от любопытства и ревности – забавное сочетание, дающее огромнейшую извращенную пищу для фантазий. – Рыбу, что ли, какую поймали? Расчленяют? – Идем, мм, – с видом грозного полководца, возглавляющего отряд кровожадных отморозков, Дейдара развернулся и ринулся к двери. – Погоди, – одернула его Сакура, – возвращаются. Они заняли наступательную позицию, готовясь к массовой атаке каверзными вопросами и обвиняющими взглядами. Замершая в подозрительной, тревожной тишине парочка встретила мирно беседующих Сасори и Ино укоризненным молчанием, перекошенными от недовольства мордами и косыми заговорщическими переглядками – верный призрак надвигающейся бури. Мозголомы замолчали – обсуждать животрепещущую только для них тему в присутствии посторонних было гиблым делом (в области управления разумом Дейдара и Сакура были им абсолютно посторонними, точнее сказать, полными профанами, не имеющими ни малейшего представления об их, конечно же, истинном, высоком искусстве). Ино не заметила подчеркнутого недовольства Дейдары; в ее голове сейчас скопилось так много полезной, важной, можно даже сказать эксклюзивной информации, которую она катастрофически боялась растерять по дороге, поэтому торопилась срочно ее переварить, отфильтровать, упорядочить, разложить по полочкам и записать. Игнорируя зловещее сопение в два длинных носа, так и стремящихся засунуться не в свое дело, Свинка помчалась наверх и засела за письменным столом, усердно строя хитрые диаграммы. Сасори вообще не уделил особого внимания столпившимся у дверей напарнику и любимой девушке, как будто те приготовились к встрече долгожданной делегации – им только саке на подносе не хватало и челобитных поклонов до земли с раболепным протягиванием подноса дорогим гостям с нижайшей просьбой отведать скудного, но очень душевного угощения. – Они нас нарочно игнорируют? – приподняла бровь Сакура, глядя вслед топающему на кухню Сасори, и перевела глаза на товарища по гневу. – Та я ваще не врубаюсь, мм, – начинал психовать Дейдара, а рты интуитивно жевали. – Ща разберусь, – он угрожающе посмотрел вверх, на лестницу, по которой умчалась Ино, и зашагал туда, громко топая, тонко намекая жене, что очень зол и грозен, и ей не помешало бы подготовиться к серьезной беседе. – САСОРИ! – Ино вылетела из-за поворота, круто заходя на вираж, целясь не проскочить мимо лестницы, и ринулась по ней вниз, буквально снеся на ходу Дейдару. – Прости, дорогой, – крикнула она ему, скрываясь на кухне. Подрывник опасно накренился, чуть не рухнув через низкие перила. – Сасори, – Ино пробежала мимо опешившей от происходящего Сакуры. Та только намеревалась зайти на кухню, чтобы озадачить Скорпиона семейными разборками, но пока еще морально готовилась к разговору, так как Сасори – это Сасори; его так просто не озадачишь с бухты-барахты, приходилось основательно готовиться и «наезжать» правильно, в противном случае зачастую случалось так, что, приходя озадачить Сасори, она оказывалась озадаченной сама. Перемахнув через перила, Дейдара соскочил с лестницы и уставился на Сакуру. – По-твоему, это нормально?! – дрожащим от гнева и обиды голосом проскрежетала Харуно, тыча трясущимся пальцем в сторону кухни. – По-моему, с этим пора кончать, мм! Они ввалились в кухню и выпалили истеричным хором: – Что происходит?! Сасори со скучающим видом покосился на незваных гостей, затем его взгляд снова вернулся к Ино: пускай он и слушал ее с кислой миной, но делал это внимательно. – В смысле? – Ино прервала свой монолог, адресованный кукловоду. Ее глаза встретились со свирепыми лицами вошедших. – Сасори объясняет мне новую технику, – чуть раздраженно от того, что им посмели помешать, просветила она всех негодующих и невинно развела руками. – Да не гони, м! – недоверчиво рявкнул Дей, сканируя жестким взглядом жену и напарника. – Могу продемонстрировать, – Ино сцепила пальцы в замок и вытянула вперед руки, вывернув ладонями наружу. – Спокойно, хм, – предостерегающе остановил ее Дейдара. – Не трать на него своё искусство, – поддержал Ино и в тоже время уел напарника Сасори, обращаясь к блондинке. Та послушно кивнула: как скажете, Данна, и снова уткнулась в свитки. – Мы скоро, – коротко сообщила она мужу и подруге, которые и не собирались расходиться. – Мы скоро, – более жестко подтвердил Сасори, намекая, чтобы им никто не смел мешать и вообще сматывался из кухни подобру-поздорову. – Нет, ну нихрена вы обнаглели, – Сакура уперла руки в бока, Дейдара солидарно кивнул. Ино и Сасори синхронно выдохнули и переглянулись. – Они не дадут нам поработать, – досадливо покачала головой блондинка, глядя на Скорпиона. – Да уж, – согласился тот и посмотрел на возмутителей их спокойствия. – В чем проблема-то? – В вас, м, – гаркнул Дейдара. – Херли вы делаете тут так мило вдвоем, прям вообще не разлепить?! – он негодующе развел руки в стороны. – Еще бы заперлись, м! – бесился он от ревности, подходя к жене и нависая над ней. – В следующий раз так и сделаем, – пообещал Сасори, поднимаясь и недобро глядя на Сакуру. Ладно, напарник, что с этой бестолочи взять? Но она-то куда? Куда подевалась разумная, сообразительная женщина, отлично знающая, что ему никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя мешать, если он занят важным делом? Приревновать его к Ино?.. Да она совсем мозги потеряла. – Дебилы, – буркнула Ино, аккуратно складывая исписанные листы и косясь то на ревнивого мужа, сверлящего ее бешеными глазами, то на агрессивную подругу, которую Сасори уже уводил с кухни для вразумительной беседы. И надо было им притащиться с претензиями? Теперь неизвестно, когда Сасори согласится снова ее обучать, и согласится ли вообще. *** У миссий не бывает выходных дней, но сегодня было как раз то воскресенье, когда не надо было никуда спешить. Сакура проснулась в благодушном настроении на удобной кровати в залитой солнцем комнате и издала довольный звук, который можно было расценить как мурчание. Она приподнялась на локтях и покосилась на соседнюю половину кровати. Сасори не было. Вчера он серьезно ее отчитал, вправив мозги и убедительно прося не маяться такой пустой фигней, как ревность и не выставлять себя полной дурой. А сегодня спозаранку куда-то ушел. Он всегда вставал рано или вообще не ложился, видимо опасался, что ему не хватит вечности закончить все дела. Но насущные проблемы каким-то хитрым образом регулярно выпадали из его поля зрения, взять хотя бы проблему по оживлению плоти, которая так и висела в воздухе: Сасори напрочь отказался воплощать идеи Сакуры в жизнь. «Боится старости», – подытожила она и отстала от Сасори. Временно. Но чем дольше она жила с ним, тем чаще подумывала о детях. И на ее взгляд было бы весьма странно, если в один прекрасный момент их дети окажутся одного возраста с папой, разумеется, внешне. А Сакура превратится для окружающих в стареющую мамашу с оравой ребятни, воспитывающей их без мужа, потому как муж попросту потеряется на фоне взрослеющих детей, внуков… правнуков… Вопрос продолжал висеть, а Сасори опять изобретал что-то невероятно грандиозное. Или кого-то – новую игрушку для коллекции. Ему было совершенно некогда заниматься идеями Сакуры. Зато, как выяснилось, вполне хватало и времени, и интереса заниматься идеями Ино. Вот что действительно задевало! Умывшись и одевшись, Сакура, отдохнувшая и посвежевшая, выпорхнула из спальни. Любопытно, где пропадает ее любимый? В доме Тсукури не было как таковой мастерской, Дей мог месить свою глину, где ему вздумается, хотя ему регулярно попадало за столь увлекательное занятие, оставлявшее после себя море грязи и позитивного настроения ее создателю. Сакура ожидала найти Сасори на веранде, на крыше, чердаке или даже в подвале. Но никак не здесь. Она вошла на кухню за чашечкой бодрящего кофе и замерла в дверях. Благодушие нагло потеснило сначала недоумение, а затем и ревнивая досада. Утреннее радужное настроение моментально дало трещину и тут же было перекакано волшебными пони, в обязанности которых, видимо, входило перегаживать радугу других пони, несших в мир радость, умиротворение и гармонию. И делали они это, вероятнее всего, исключительно во имя сохранения баланса и поддержания равновесия во вселенной, ну и чтобы у каждой разновидности мохнатых недомерков всегда была работа. Но дело было вовсе не в пони. И вчерашняя вразумительная беседа не очень-то и помогла, несмотря на то, что Сакура всецело и полностью согласилась с доводами Скорпиона и впредь обещала себя так глупо не вести. Но инстинкт собственничества оказался сильнее любых доводов. Сасори и Ино сидели рядышком за столом, склонившись над бумагами с диаграммами, которые Ино пыталась нарисовать вчера, но была грубо прервана двумя « ревнивыми дебилами» (по ее умозаключению). Они почти соприкасались головами, то и дело приподнимая их и проникновенно смотря друг другу в глаза: Ино с всепоглощающим жадным вниманием и восхищением, Сасори – с вдумчивым интересом. Складывалось стойкое и неприятное впечатление (умело надуманное Сакурой), что еще миг, и они вот-вот кинутся горячо и страстно целоваться, неописуемо радуясь, что наконец-то нашли друг друга. Сакура догадалась: вчера были только цветочки, плоды пожинать настало время сегодня. И Сасори и Ино с самого утра объединились для этого. Странно, но кукловоду нравилось кого-то чему-то учить, тем более, он делал это, пожалуй, первый раз в жизни, а всё, что в новинку – всегда увлекательно, тем более, когда ученик не полный идиот и кое-что смыслит в предмете обсуждения, тем более, если есть столько свободного времени, которое теперь нашлось чем занять. Потому Сасори не на шутку увлекся своим неблагодарным занятием. И никто не обратил внимания на возмущенно мнущуюся на пороге Сакуру. – Кхе-кхе, – нарочито громко сердито прокашлялась Харуно, грозно сложив на груди руки и всей позой выражая крайнее недовольство. – Доброго утречка, – произнесла она с такой подчеркнутой интонацией, что любой дурак понял бы весь глубокомысленный сарказм ее лживой фразы. Но перед ней, как пить дать, восседали два гения, потому всецело проигнорировали и ее издевку, и раздражительный тон. Ее удостоили лишь беглыми взглядами и легкими кивками в знак приветствия. При этом ни Ино, ни Сасори не перестали говорить о чем-то сугубо своем, таращась на Харуно, как на инопланетянина, случайно свалившегося на их кухню в воскресное утро. Сообразив, что ее красноречивое раздражение, которое она так усердно старалась продемонстрировать, прошло мимо адресатов, уткнувшихся обратно в печати и схемы, Сакура вспомнила, зачем она все-таки притащилась на кухню. Громко шлепая по полу, она налила себе кофе и со всей дури бахнула металлическим кофейником о столешницу. Но и это не произвело впечатления. Ино и Сасори как бубнили что-то друг другу под нос, так и продолжали бубнить, чертя на бумаге хитрые тактические ходы. Обычное и вполне невинное: «ты мне только немножечко расскажешь» превратилось в совместное написание целого научного трактата. Но самое обидное состояло в том, что с ней – со своей единственной, любимой девушкой – Сасори никогда так не возился, предпочитая, чтобы до всего Сакура доходила собственным умом. А ведь мог бы и повозиться! Хотя бы ради приличия. Мог разъяснить кое-что из хитростей техник по изменению плоти. Это бесило вдвойне. – Где Дейдара?– девушка решила зайти с другого боку, применив свой тактический ход. – Пошел отчитаться о миссии, – бросила Ино так, словно речь шла о гуляющей во дворе кошке. Стоило догадаться, что Дея дома нет, иначе он бы уже давно разрушил этот сладкий тандем, восседающий за столом плечом к плечу. Поставив чашку, Сакура отодвинула стул, волоча его по полу с таким остервенением, что сдирала ножками краску, и создавала на редкость бесподобный шум. Ино и Сасори ничего не оставалось делать, как замолчать и дружно воззриться на нее в немом осуждении. Но только до тех, пока она тянула стул; как только неприятный звук стих, а стул встал на место, улетучилась и минута ее триумфа, «мозгоклюи» вернулись к прерванному диалогу, даже не потеряв его нить. Сакура плюхнулась на стул, вытянула ноги и вперила уничижительный взгляд в увлеченную парочку, целенаправленно сверля глазами каждого попеременно. Эффекта ноль. Девушка нервно поерзала, прикидывая, чем бы тяжелым запустить в эти чересчур заумные головы. Кулаки чесались нанести обоим увечья, несовместимые с жизнью. Сакура схватила чашку, сатанея от обиды и безнаказанно царящей под носом несправедливости, а проще говоря, свирепея от элементарной ревности, и сделала большой глоток, настолько огромный, что кофе чуть не полился изо рта обратно в чашку. Глотнула от души, как будто хотела утопить в нем Ино и Сасори, подавилась, закашлялась, мысленно проклиная провидение за то, что чуть сама не захлебнулась и со всего маху опустила треснувшую чашку на стол. – Осторожнее! – озадаченное лицо Ино проступило сквозь застлавшие глаза слезы обиды и удушения.– Что с тобой такое? Не с той ноги встала? Блондинка быстро поднялась и, подойдя к подруге, услужливо похлопала по спине, затем повертела в руках испорченную кружку и удрученно вздохнула. Жаль, что чашка не была фамильным наследством, подарком от дорого человека или памятью о любимой, покойной тетушке, иначе Свинка не спустила бы подруге с рук порчу имущества. Но чашка была самая обыкновенная, кажись даже оставленная предыдущими владельцами дома и не имевшая ровным счетом никакой ценности, ни духовной, а после неудачного знакомства с Харуно, и материальной. «Что со мной?! – хотелось заорать Сакуре, брызгая слюной вперемежку с кофе. – Да что это, мать вашу, за свингерские посиделки?!» Но она только кашляла, мотая головой и сердито хмурясь. Правильно говорят: не желай зла другому, сам подавишься. Ее страдания не очень-то тронули Сасори, он методично и размашисто что-то рисовал на листке, в который снова уставилась Ино, привалившись к плечу кукловода. Какого хера? Какого хера ОНА ЕГО ТРОГАЕТ?! Почему он ей это позволяет?!! Между ними что-то есть! Сакуре хотелось разнести всё: стол, кухню, дом, голову Ино. Она вцепилась в край столешницы и потянула на себя, стремясь вырвать стол из-под Сасори, утащить подальше эти долбанные листочки и рассадить эту мило воркующую парочку по разным запертым комнатам. – Сакура, – осуждающе окликнул ее Сасори, когда стол пришел в движение под его рукой. – Что? – взвилась та, хмурясь. Неужели не ясно, что их приторная воркотня ее порядком бесит? Она знала, что Сасори не понравится ее поведение, но уже не могла остановиться. Мастер терпеливо вздохнул, забирая записи с отъехавшего стола. – Идем на улицу, – обратился он к Ино. Сакура чуть не подавилась от возмущенного негодования. Покрутив пальцем у виска, блондинка направилась следом за Сасори. --- – Может, объяснишь мне, что за слащавый щебет ты устроила с Сасори?! – хищно сощурив глаза, Сакура претенциозно таращилась на подругу, готовая стереть ее в порошок. – А? – Ино недоуменно подняла глаза; она уже и думать забыла о мести, не замечая, какую неожиданную месть вдруг замутила. Она сидела на лавке подле дома, внимательно изучая дописанные печати с таким интересом, будто перед ней лежала диковинная рукопись, а не перечеркнутые на сотню раз, изрисованные со всех сторон во всех направлениях, мятые бумажки. – Бэ! – рявкнула Харуно, обозляясь на косящую под дурочку подругу. – Ты от него второй день не отходишь! Прекращай! – с нажимом требовала она. – Ой, Лобастая, успокойся, – махнула рукой Ино, – меня твой Сасори интересует исключительно в просветительских целях. Я же не спрашиваю, какого хера ты позавчера лапала Дейдару, – претенциозно заявила она, – могли бы и меня дождаться. Ничего бы с ним не случилось. – Меня, если что, Сасори попросил помочь, – рыкнула Сакура, на автомате разминая кулаки. – Как ты вообще могла подумать, что мне есть дело до Дейдары? – с долей обиды произнесла она. – А как ты могла подумать, что мне есть дело до твоего Сасори, – пожала плечами блондинка и посмотрела на стоящих возле грядки с зеленью отступников. Внимательно посмотрела, впервые оценивающе, сравнивая. Длинные волосы Дейдары разметал ветер, спутав и разделив на неровные проборы. На лице парня сияла улыбка до ушей. В противовес Сасори он производил впечатление редкостного оболтуса, не способного на фундаментальные отношения. Но Ино знала и другого Дейдару: сосредоточенного и собранного, бывало, он хмурился, что-то обдумывая, а движения его становились пружинистыми, словно у пантеры перед прыжком. Тогда из молодого паренька он превращался во взрослеющего мужчину и, глядя на него, можно было с уверенность сказать, что со временем, когда Дей заматереет, то будет похож на ее отца. Правда, очень сомнительно, что его безбашенность с возрастом куда-нибудь денется. Ино перевела взгляд на разглагольствующего Сасори. Он говорил тихо, но весьма уверенно, и Дей безотчетно прислушивался к словам Данны. Сасори мог бы стать эталоном серьезности. Рядом с ним Дейдара выглядел совсем мальчишкой, несмотря на то, что зрительно был старше. Но глаза выдавали истинный возраст кукловода. Странно, но за два дня, что она крутилась возле него так близко, она не воспринимала его как сексуальный объект; общалась безо всяких «задних мыслей», исключительно из профессионального любопытства. Но кто ж знал, что ей так понравится с ним общаться? Раньше она считала его сухим, замкнутым, диковатым психом. А он оказался увлекательным собеседником, спокойным, терпеливым, эрудированным. А на его манеру смотреть на собеседника, как на полное ничтожество можно было с легкостью забить – невелика плата за полученные от него бесценные знания. Ино смотрела на Сасори и ловила себя на шальной мысли, что встреться ей он, а не Дейдара, она бы не отказалась закрутить легкий роман с таким суровым мужчиной. Только, не было гарантий, что при встрече нукенин заинтересовался бы ею настолько, что оставил бы в живых, как сделал с Сакурой. Интересно, а Сакура знает другого Сасори? Блондинка представила легендарного преступника страстным и требовательным, каким бывал Тсукури в их встречи после длительных разлук, и невольно улыбнулась. Она подумала о Дейдаре, улыбнулась шире и мягче, переводя глаза на мужа, и поежилась. Подрывник в упор смотрел на нее свирепым взглядом. Он как будто догадался о ее крамольных мыслях. Ино поспешила отвести взгляд, обратившись к Сакуре с первым пришедшим в голову вопросом, лишь бы отвлечься от испуганной мысли о разгневанном Дейдаре, который, оборвав фразу на полуслове, пошел к ним и, не останавливаясь, взял Ино за руку и потянул за собой. – А ну-ка, пойдем, мм! – он не дал ей шанса возразить, продолжая идти, и тащил девушку следом. Та вприпрыжку неслась за ним, возмущенно крякая и виртуозно стараясь не обронить из рук пергаменты и печати. Сакура проводила их ликующим взглядом мстительного пакостника. Душу грела мысль, что это не она настучала на подругу Дейдаре, а та сама глупо и так кстати попалась, бесстыже строя Скорпиону глазки. Радужные пони снова оживились, рассыпая вокруг своё добро. Сакура повернулась к Сасори; он стоял через двор и изучающе рассматривал ее лучащееся злорадством лицо, словно именно она подложила Ино свинью. Нет, он, конечно, дурачился над монахами, делая при этом серьезно-печальные глаза, точно искренне их жалел. Но не чувствовал злобного удовольствия, просто необъяснимое внутреннее умиротворение. – Чему это ты так радуешься? – крикнул он ей через двор. – Торжеству справедливости. Сасори усмехнулся. И откуда эта дурь у нее в голове? – А не пора ли вам домой, дорогие гости, – в зловещей вежливости крикнул из окна Дейдара, – чет вы загостились, по-моему. Да и у нас с Ино намечается серьезная беседа, мм. Сасори и Сакура переглянулись. Ревность – страшная штука.