Скрытые причины

"За что боролись, на то и напоролись". Ино обвела взглядом комнату, не сразу сообразив, где находится: серый потолок, плотно завешенное соломенной шторой окно. Пальцы запутались в прочных гладких лентах, и что-то тяжелое давит на живот. Девушка вздохнула, прогоняя сон. Похоже, она задремала, задумчиво перебирая волосы Дейдары. А тот нагло храпел, устроившись у нее на животе, довольно пускал слюни и крепко сжимал ее ноги. Ино поморщилась от неудобной позы и тяжести и попыталась столкнуть с себя парня. Пришла помочь подруге, хоть та и сволочь редкостная, а в итоге бросила ее, поступив ничуть не лучше. – Дей, вставай, – она заворочалась из стороны в сторону и потрепала блондина за хвост. Дейдара лишь сердито заворчал и сильнее обнял девушку. Ино подрыгала коленями, пиная подрывника в грудь, и рты на ладонях тут же оживились, кусая ее за бедра. – Вставай, нам идти надо. Дейдара приоткрыл один глаз, медленно потянулся, хрустнув суставами, и повернул к Ино изрядно помятое лицо. – Куда, мм? – Тебе на миссию. – Настроение парня мигом испортилось. – Мне по делам. – По каким, мм? – сморщился он, вытирая тыльной стороной руки слюну с губ, и хмуро посмотрел на Яманака. – Не суетись, я тебя мигом домчу, мм, – пообещал он, решив, что речь идет о миссиях, которые они дружно прогуливают. – До куда? До соседней комнаты? Она уперлась Дею в плечи, вытягивая из-под него одну ногу за другой. – Что ты забыла в соседней комнате, мм? – нотка злости скользнула в голосе собеседника. Прежней сонливости как и не бывало. Он схватил Ино за щиколотку, когда девушка почти слезла с кровати, и дернул. – Ай, – сердито вскрикнула блондинка, падая на постель, и двинула Цукури пяткой в плечо, – мне надо помочь Сакуре! – Она попыталась вырвать ногу, но не тут-то было, – мне больно, отпусти! – Мне насрать, – Дей потянул упирающуюся Ино к себе, уворачиваясь от сыплющихся на него ударов, – ты останешься здесь со мной, мм, – потребовал он. – Отпусти, я в туалет хочу, – Яманака дергала ногами и цеплялась за простыню, лишь бы снова не очутиться под Дейдарой. Подрывник нехотя встал, отпуская ее, буркнул что-то неприличное о женском роде в целом и великодушно указал на дверь. – Чертов эгоист, – Ино обиженно надулась, потирая покрасневшую лодыжку, и сползла с постели. – А ты-то куда? – она с удивлением обнаружила, что Дей тащится за ней. – С тобой, мм, – выдал он очевидное. Яманака посмотрела на него как на последнего идиота. – Там нет окна. Или боишься, что я в унитаз просочусь? – саркастически скривилась она. – Иди давай, мм, – ухмыльнулся нукенин, звонко хлопнув подружку по голой попе. – Ай! – Ино гневно цокнула языком и убийственно посмотрела на любовника. – Я уйду от тебя, – пригрозила она, – насовсем! – В туалет, м? – гоготнул парень. – Дурак! – насупилась Ино. – Я серьезно, будешь так себя вести, я от тебя уйду. Дейдара, улыбаясь, обнял девушку за плечи и уткнулся лицом в пахнущие полынью волосы. – Кто же тебя отпустит, мм? – повторил он ее слова. Яманака закрыла глаза, чувствуя одновременно силу и нежность этих объятий, и улыбнулась, прощая своего любимого пройдоху. Ее улыбка стала шире и смущенней, когда она услышала протяжный, полный истомы стон Сакуры. – И чем ты там помогать собралась, мм? – подшучивал Дейдара, ведя девушку к уборной. – Тем же, чем и ты мне, – передразнила его Ино. План помощи Харуно провалился. *** Ему осточертело это бесконечное хождение по кругу, каждый раз удаляясь друг от друга, они неизменно шли друг другу навстречу. Собираясь на встречу с Сакурой, он подготовился ничуть не хуже нее; ему как и Дейдаре не терпелось поскорее покончить с этой затянувшейся историей. И именно Сасори предстояло поставить точку. Хенге давно развеялось: перед ней стояла марионетка с торчащими из-за спины винтами и дырой вместо живота. Впору было рыдать о провале; ликование исчезло, как и эйфория от ее опрометчивого, неудачного поступка. Но миг горечи сменился скользким страхом, окатившим с ног до головы: она смотрела в лицо Сасори – грозное и холодное – и боялась даже дышать. Вся спесь слетела с нее в гнетущей тишине роковой минуты расплаты за самонадеянность. Уверовав в безнаказанность своих действий и великодушное всепрощение Сасори, она просто забыла, кто он есть на самом деле. Беспечно привыкла к его нежности и заботе. И что она могла сказать теперь в свое оправдание. Сасори и без того всё знал: у нее самая веская причина так поступать. Любовь. Эгоистичная и собственническая. Отравляющая уродливая форма. Но разве они с Сасори не любят одинаково? И как просить прощения за то, что не считаешь провинностью? Направив нити чакры за спину, Сасори выдернул из крепежа свиток, и Сакура съежилась, вжимаясь в пол, дрожа под его взглядом. Какого уродца он призовет на этот раз? Скорпион развернул пергамент, и в его руке появилась туба, точно такая же, что сейчас торчала из его груди, запечатанная фиолетовым кандзи. Всё происходило в полнейшем молчании, кукловоду не было нужды тратить слова, чтобы втолковать глупой девчонке, как жестко она ошиблась, решив потягаться с ним. – Ты знал, что так будет, – рискнула заговорить Сакура, в тоскливом отчаянии смотря на тубу. – Ты всегда знаешь, как будет. И единственный раз, когда всё пошло не по-твоему, рассердил тебя настолько, что ты готов всех стереть с лица земли. Верно? Но… – она заглянула в его спокойные глаза и сразу обо всем догадалась. Инвентаризация трупов произведена задолго до этого дня. И ей уже выделено теплое местечко в братской могиле, именуемой «алая сотня». – Но ты знал заранее, чем завершится сегодняшняя встреча для меня. Сасори наблюдал за движением ее губ с отстраненным интересом, будто прикидывал: после смерти они смогут шевелиться точно так же? – Если хочешь выжить – бей первой. И бей так, чтобы у противника не было шанса подняться, – он видел и понимал: она не верит, знает и не верит, что для нее всё закончится здесь и сейчас. – В противном случае не стоило и начинать. Ты хотела вернуть меня в свой мир, теперь же я заберу тебя в свой. Сакура перевела растерянный взгляд на сосуд в его руках. Ее взор вдруг потух, сделавшись пустым. Она давно перестала чему-либо удивляться и осознание того, что всему рано или поздно придет конец, в том числе и неправдоподобно затянувшемуся милосердию бесстрастного убийцы, изглодало ее, опустошая изнутри, напрочь лишая каких-либо переживаний. Занесенный над нею дамоклов меч, наконец, обрушился, разбивая вдребезги иллюзию беззаботной жизни под пристальным взглядом кареглазого палача. Всё, что Сакура сейчас видела – как на тубу ложится нетленная печать, замуровывая ее еще бьющееся сердце. И кандзи печати горит, словно огненное, выжигая остатки жизни и чувств – кандзи ее имени. Он разделает ее прямо здесь, как Бог черепаху, она и пикнуть не успеет, не то, чтобы позвать Ино на помощь. Господи, Ино! Когда он расправится с ней, наверняка возьмется за Ино. Ему не нужны свидетели, ему вообще никто не нужен. Что же она натворила?! Обрекла на смерть не только себя, но и подругу, а всё из-за фанатичного желания быть достойной. Кого? Убийцы и психопата? Блеск! Опустилась до его уровня… Или поднялась? – Ты не сможешь, - убеждая скорее себя, чем Скорпиона, выдохнула девушка и тряхнула головой. Перед глазами возникла иная, не менее яркая картинка, как они на пару с Сасори препарируют труп очередной несчастной жертвы бессмертного искусства, улыбаются, беззаботно болтая о всяких пустяках, и кромсают, терзают вдоль и поперек, сбрасывая прямо себе под ноги ненужные ошметки внутренностей, с чавкающим звуком вдавливая их в пол. Всегда вместе. Вечно. – Я не смогу как ты, – она ожидала любого наказания за свою чрезмерную дерзость, но только не вечное бессмертие. – Отчего же? – вскинул бровь Акасуна. Он видел другое – ее, гордую и величественную, окруженную марионетками: их безжизненные лики обращены к ней, они ожидают ее приказа, и легким манием руки она отправляет их в бой. Словно королева улья. А он – в тени своей вечной славы – Бог и создатель этого кошмарного великолепия. В каждой коллекции должен быть свой бриллиант. Он и без того слишком долго с ней медлил, до ошибочного долго, усложняя себе задачу. – Зачем я тебе мертвая? То была слабая попытка отговорить. «Зачем ты мне мертвая? Зачем ты мне живая? Зачем ты мне вообще?» Но Сасори промолчал. – Если ты знал, что всё закончится именно так, почему не сделал этого раньше? – упавшим голосом спросила Сакура, продолжая свой монолог. – Ты не понимаешь, – спокойно качнул головой отступник. – Так объясни! Назови свои причины! – ярость захватила ее, она озлобленно сжала пальцы, снимая с деревянных досок стружку. Внезапно Сакура почувствовала себя жестоко обманутой, словно в какой-то момент кто-то весьма могущественный великодушно одолжил ей жизнь и теперь явился забрать своё. – У тебя был миллион и тысяча шансов убить меня! – Тогда было не время. – А сейчас самое оно, да?! У каждого из них, оказывается, были свои мечты. И свои причины. Несовпадение. Как глупо, как наивно и до смешного глупо. – Невозможно создать что-то воистину стоящее, не полюбив это по-настоящему, – Сасори всё так же стоял напротив нее, зажав в ладони тубу, и медлил, будто ожидал от своей жертвы что-то вроде: «Давай, красавчик, сделай из меня ходячий труп». – Ты еще не решил, ведь так? – в голосе сквозили неугасающие крупицы надежды, из которых Сакура была готова создать целый новый мир. – Я всё продумал. Всё рассчитал, – он сделал шаг и наклонился к ней. Сухая, немного шершавая ладонь осторожно легла на девичью щеку, слегка поглаживая горячую кожу. Сакура же осталась совершенно безучастной к этому жесту – не вздрогнула, не пошевелилась, не отвела глаз. – Наши сердца будут биться в унисон, – он говорил медленно и проникновенно, убеждая, глаза сияли одухотворенностью. Живые и даже… счастливые? Сегодня он пришел сделать ей самый дорогой подарок, который невозможно ни оценить, ни измерить, он пришел подарить ей вечность. – Мои нити чакры будут проходить сквозь твоё сердце, оживляя тело и разум. Он смотрел на нее так, точно ему не хватало ее одобрения, как она ждала его, показывая Сасори свитки. Одержимый гений. Он придумал что-то новое и мечтал воплотить это в жизнь. Придумал специально для нее, так же, как и она освоила новую технику для него. А Сакура словно и не слушала кукловода, бездумно, как загипнотизированная, следя за его жестами. - Ты будешь чувствовать то же, что и я. - То есть ничего, – прошелестела девушка, очнувшись от наваждения, и подняла тяжелый взгляд, который говорил: «Разве я не права?» В широких зрачках полыхнула ярость, рот презрительно скривился, искажая тонкие черты лица Скорпиона. Глупцы, не понимающие многогранности его таланта и виртуозности мастерства! Не ценящие его искусства! Таким бездарям не место рядом с ним! Что его действительно выводило из себя – это недалекие высказывания о его великом искусстве. – Что за дилетантские рассуждения, – сердито, почти грубо выплюнул Сасори, зло сощурившись, и выпрямился. Сакура поджала губы, подняла голову и открыто, без тени страха, ненависти или сожаления посмотрела на Сасори, рассерженного, полного внутренней горячности. Вот такой он ей нравился, именно за такого Сасори она и боролась с ним же самим. У нее было достаточно силы, чтобы разнести этот дом, переполошить Ино и попытаться выбраться живыми. «Я не смогу его убить, дьявол меня сожри, не смогу, потому что не хочу». Чакра то вспыхивала, то снова гасла на кончиках пальцев, подчиняясь внутренней борьбе девушки. – Зачем тебе это? – спросила она. – Чтобы ты была рядом со мной, – неестественно мягко, елейно ответил Сасори. – Разве это не очевидно? Разве не за этим ты затеяла свои эксперименты? Она промолчала, оставив вопрос риторическим, и покосилась на окно: можно было сигануть в него прямо так – в чем мать родила, и попытаться сбежать. Но как она оставит Ино? Если бы эта бестолочь пришла когда надо – у них сейчас всё было бы на мази. – Почему ты медлишь? – сквозь зубы спросила Сакура, переводя взгляд обратно на отступника, и вдруг резко взмахнула ногой и врезала Сасори по коленям. Думала, что врезала, но Сасори в один прыжок очутился у нее за спиной и, не успей девушка вскочить и развернуться, вполне вероятно, это были бы последние секунды ее существования, будучи живой. Они не замирали друг против друга, устраивая дуэль взглядов. Сакура сразу же помчалась на Сасори, уворачиваясь от летящего в лоб троса, подпрыгнула, не давая противнику возможности опутать ее лодыжки, и налетела на него сверху, стараясь доказать кукловоду, что на этот раз она не спасует, и ее удар будет последним. Он пропустил два скользящих удара в торс и в челюсть, слишком слабых для настоящей силы Сакуры, и не заметил еще двух, так как взгляд его был прикован к эластичным линиям стремительно изгибающегося тела соперницы, к подпрыгивающим в такт движениям крепким грудям девушки, которые не могли не привлекать и не волновать его. Он сомневался, сможет ли она после преображения сохранить ту изящность, что наделяет ее естественная природа. Сможет ли он сохранить в ней эту изящность? Пока он размышлял, отвлеченно блокируя атаки, Сакура снова нанесла серию хлестких, обманчивых выпадов, запутывая противника, но била как девчонка, а не как воин. Сасори, между тем, хватило бы одного разворота, чтобы покромсать ее на ленты заплечными винтами. Затянувшаяся игра в поддавки. – Боишься материал попортить? – запыхавшись, выкрикнула Харуно. – Вечный лжец! Покажи своё истинное лицо, – она ушла в сторону от метнувшегося в нее троса и развернулась, целясь Сасори в грудь. Но оторопело хлопнула глазами, не обнаружив отступника за собой, и застыла, чувствуя, как трос обвил ноги, поднимаясь вверх по голени. Резкий тычок ниже спины достал до самых почек, Сакура почти согнулась от нежданной боли, но Сасори не дал ей упасть, подхватил и швырнул к стене, впечатав лицом в перегородку. Девушка дернулась назад, но его пальцы сжались на ее затылке, собирая волосы в кулак, и он с силой вдавил ее голову в стену. Фанера затрещала под ее лбом, а пинок по ногам непременно поставил бы Сакуру на колени, если бы Сасори так жестко не пригвоздил ее к месту. Кровь текла из ободранной о дерево щеки, лоб саднило, Сакура уперлась дрожащими ладонями в стену, стараясь оттолкнуться от шершавой поверхности, гортанно рычала, борясь с кукловодом, хрипела и зло вращала глазами, косясь на Сасори. Он же грубо вклинился коленом между ее ног, раздвигая их шире, и склонился к ее уху. – Я такой, какой есть, я тебя уже предупреждал. Нравится тебе это или нет, – мертвые губы коснулись плеча. Сакура дернулась и охнула, когда кожа натужно лопнула под зубами Скорпиона. – Нравится, – выдавила куноичи, еле разомкнув челюсти. – Что? – переспросил ее отступник, надавливая на затылок. – Нравится, – прохрипела она, и новый укус превратил ее вздох в стон. – Моя девочка, – он улыбался, вытирая пальцами сочившуюся из новой раны кровь, и размазал ее по спине девушки. – Твоя, – повторила Сакура, чувствуя, как нити оплетаются вокруг шеи, стягивая горло. Боль пронзила поясницу, разливаясь горячей патокой в мышцах, и Сакура потеряла сознание, обвиснув в руках отступника. *** Тихо отворившаяся дверь мгновенно прервала чуткий сон Дейдары. Парень поднял голову, бережно придерживая безмятежно сопящую на его груди Ино. Свет, блекло льющийся из коридора, вырвал во мраке недовольно перекошенное лицо блондина, ревностно накинувшего на девушку одеяло, скрывая от бесстрастных глаз Сасори обнаженное тело. Акасуна приблизился к кровати со стороны Ино и замер, глядя на сладко спящую блондинку. Дейдара оставался абсолютно спокойным, следя за действиями напарника. Тот протянул руку и почти коснулся кончиками пальцев белокурых прядей. - Чего вы медлите, Данна? – просипел Цукури, сверкая глазом и аккуратно выныривая из-под девушки, чтобы не разбудить. - Не боишься, что потом она начнет шарахаться от тебя? – криво улыбнулся Акасуна. - Пфф, - самоуверенно фыркнул Дей. - Хотите сказать, что это всё ваших рук дело? – говоривший окинул многозначительным взглядом комнату, подразумевая присутствие тут Ино и то, что здесь ранее произошло. – Бред не несите, - чуть засомневавшись, добавил он, видя насмешливый взор песчаника. – Делайте уже, мм! *** «Если твой убийца красив, и ты влюблена в него до безумия, можно ли считать, что и смерть твоя красива?» Тусклые обрывки слов неистовым водоворотом кружились перед сомкнутыми веками, и тошнота подкатывала к горлу. Полежав несколько минут и подождав, пока дурнота отпустит, Сакура подняла отяжелевшую руку, уронила ладонь на холодный, разбитый лоб и осторожно открыла глаза. Но увидела темноту. Девушка потрогала одеревеневшими пальцами веки, убеждаясь, что они действительно открыты. «Я ослепла?» Может это и есть то, о чем говорил Сасори: граница между не жизнью и не смертью. Кто она теперь: Харуно Сакура - человек или марионетка № 299, существующая милостью своего невропаста? Скоро он вернется, милостиво наполнит ее тело чакрой, как и обещал, и мир снова обретет звук и краски. Возможно, ее кукловод и сейчас здесь, просто она его не слышит без его же помощи – доводит до безупречности последние штрихи произведения своего искусства. И какими глазами она будет смотреть на него теперь? С любовью или ненавистью? Сакура провела рукой по лицу и, хоть и с трудом, но пошевелила ногами. Если она двигается приказами собственного разума, значит ее тело всё еще в ее власти. Или это он диктует ей свою волю, а она принимает ее за свою? Сакура попыталась подняться, но снова упала на спину. Темнота завертелась перед глазами, дурманя голову. Не рискуя больше вставать, Сакура медленно ощупала себя – вроде все на месте, – осторожно повернула голову, и страх схлынул с души. Тонкая полоса лунной дорожки просачивалась сквозь старые шторы. Девушка прислушалась к звукам ночного леса за окном. «Интересно, сколько я тут провалялась…» Кажется, это уже было. Тогда она очнулась на кровати, и Сасори тоже не было рядом. Но была Ино. Тревожный взгляд метнулся на дверь: где Сасори, что с Ино? «Убью, – мысленно пообещала она, – за Ино точно убью». И, собрав волю в кулак – откуда только сила взялась, – решительно села, покачиваясь, схватилась руками за ноги, лишь бы не свалиться обратно на футон, наклонилась вперед, уперлась ладонями в пол и встала на четвереньки. Уже неплохо. Тошнота снова подступила к горлу, но ее вырвало воздухом. Покачавшись немного на месте, точно живой, голый маятник, она глубоко вдохнула, концентрируя энергию, неспешно встала сначала на колени и, выждав, пока тело привыкнет к вертикальному положению, выпрямилась в полный рост, придерживаясь за стену. «Старая кошелка, – усмехнулась она, давясь рвотными позывами, не позволяя себе сложиться пополам и брякнуться на пол, – без клюки уже и шагу ступить не можешь». Мелкими, шаркающими шажками она двинулась к двери, боясь споткнуться на подкашивающихся ногах, рухнуть и больше не суметь подняться. Ступни запутались в валявшемся на краю футона покрывале и, вдруг вспомнив о своей наготе, как будто это имело теперь какое-то значение, Сакура задержала дыхание, закрыла глаза и, закусив губу, присела, быстро шаря рукой перед собой. Схватилась за ткань, осторожно выпрямилась и закуталась в покрывало, по иронии судьбы оказавшееся плащом Сасори, который он небрежно бросил в изножье их лежака. Прихрамывая на ватных ногах, цепляясь крючковатыми пальцами за стены, оставляя на них влажные следы от потных ладоней, Сакура, шатаясь, как последний забулдыга, плелась к выходу настолько быстро, насколько могла. Тело ломило и ныло, девушка гоняла по нему жалкие крупицы чакры, заглушая боль, и упорно шла вперед. «Где же ты, гад?» Она хотела крикнуть, позвать Ино, боясь, что та ей не ответит, но язык не ворочался, только безвольно шмякал во рту. Наверняка, это дело рук Сасори: он впрыснул в нее какой-то яд, и ее тело уже разлагается, причем начиная с языка. Очень скоро ее внутренности превратятся в жижу, смешаются, и Акасуна просто высосет их, точно паук. Но пока она еще может двигаться, она должна все исправить. Подгоняемая нехорошими предчувствиями, Сакура высунулась за дверь и, убедившись, что коридор пуст, побрела вдоль него, останавливаясь у других комнат, заглядывая внутрь. Очень спешила, подгоняя и ненавидя саму себя. Как можно наказать человека больнее всего? Ударить по его близким, заставив всю оставшуюся жизнь испытывать чувство вины. Под натиском взволнованных мыслей Сакура не замечала, как дурнота и слабость исчезают, с каждым последующим шагом голова проясняется, идти становится легче, будто движение изгоняет из тела отраву, или же это делает чакра. И теперь девушка плавно скользила по коридору, не покидая надежной опоры стены. Чем больше комнат она осмотрела, тем сильнее становилось ее беспокойство, перерастающее в панику. Ей казалось, она обследовала уже весь дом, а на самом деле не прошла и половины этажа. Видимо когда-то это здание было гостиницей – так много комнат в нем было. И ненависть Харуно теперь изливалась на дом: она проклинала тех, кто строил его с бесконечным числом комнат, кто хоть раз останавливался здесь, тех, кому он принадлежал, и кто бросил его пустым и полуразрушенным. Очередная комната – и надежда, что она успеет спасти Ино, таяла липкой карамелью. Сакура всматривалась в полумрак номера, заранее чувствуя – тут кто-то есть. – Что вы с ней делаете? – глухой возглас прорезал гробовую тишину. Дар речи вернулся к ней, да так внезапно, что Сакура и сама не ожидала, что голос ее прозвучит как щелчок кнута – резко и сухо. Она застыла в дверях, таращась широко распахнутыми глазами на Сасори, который склонился над спящей Ино, положив ей левую ладонь на голову, другой рукой он складывал какие-то сложные символы. Приподнявшийся на локтях Дейдара внимательно следил за манипуляциями напарника. От взгляда Сакуры не укрылось, как заботливо подрывник сжимает руку Ино, чересчур заботливо для того, кто хочет убить. – Что происходит? Сначала ей показалось, что эти двое пытаются открутить Яманака голову, потом она с ужасом решила, что подруга уже мертва, и они намерены запечатать еще тепленький труп в свиток, чтобы потом расчленить в лаборатории. Но чего она никак не могла взять в толк: зачем это нужно Дейдаре?! При появлении девушки, Акасуна повернул голову, но не прервал сложение печатей. «Так быстро очухалась? – флегматично удивился он. – Похоже, я слишком часто травил ее одним и тем же ядом, уже начал вырабатываться иммунитет». Харуно снова открыла рот, но вместо очередного вопроса оттуда вырвался лишь сдавленный, истеричный смешок, больше похожий на мучительный свист, будто жестким ударом из ее легких выбили воздух. Да и вопросы были излишни. Она наблюдала за движениями его пальцев, смутно знакомыми жестами, какие она уже видела, когда… когда Ино училась наложению печатей на сознание противника. Ее пытливый ум в два счета разложил всё по полочкам, и картина, так долго пестревшая смазанными пятнами, сокрытыми тенями недомолвок и догадок, наконец стала ясна. Если раньше Сакуру не покидало ощущение незаконченности действия, будто она выполняла какой-то заумный алгоритм, но что-то пропустила, то теперь всё встало на свои места. Ино. Вот тот потерянный из вида фрагмент, ключевая фигура, так умело выведенная кукловодом из поля зрения всех, кто мог бы хоть как-то ему помешать. Как же это всё было тонко продуманно! Просто до гениального. Основной удар Сакура брала на себя. Все подозрения свалились на нее из-за тех чертовых кукол и встреч с Сасори. А информатор был совсем рядом. И их первая ночь в палате… Сакуру болезненно передернуло, точно в нее воткнули остро отточенный меч правды. «У меня тут дела были. Недалеко». Разумеется! Только он забыл добавить: «В соседней палате». И напролом через Сая он не пошел не из-за нее, а из-за Яманака. Он уводил подозрения от нее. И сейчас он снова вытягивает из нее информацию! – Убери от нее руки, – зло выкрикнула Сакура, охваченная яростью вперемешку с нестерпимой болью от предательства. – Если вы сейчас же от нее не отойдете, вам обоим не выбраться отсюда живыми. Понимала, что угроза ее смешна, но в данный момент ей казалось, она способна справиться с ними, настолько велик был в ней гнев, дающий силы. – Извини, дорогая, – тихо произнес Сасори, спокойно глядя девушке прямо в глаза, – мне придется закончить, в противном случае твоя подруга умрет. При этих словах Дейдара сердито воззрился на Харуно, красноречиво намекая взглядом, чтобы она не лезла не в свои дела и вообще не шумела и убиралась отсюда. Но Сакура стояла истуканом, обуреваемая взрывоопасным миксом из горечи, выжигающей всё внутри, злости и капельки ревности (хоть в этом было трудно признаться себе) – всё было ради Ино – и терпеливо ждала, когда Сасори закончит своё грязное дело. Завершив с печатью, Акасуна неспешно развернулся и невозмутимо посмотрел на Сакуру. Она оторвала трясущиеся руки от губ и схватилась за голову, ероша волосы, будто собиралась рвать их на себе от отчаяния. – Ты подставлял меня каждый раз, – сквозь плотно стиснутые зубы зашипела девушка, стараясь сдержать такие ненужные слезы. – Вот для чего ты всё это затеял! И куклы тоже! Сасори сделал шаг ей навстречу, но она остановила его жестом, продолжая выплевывать свои обвинения, повышая голос до истошного, пронзительного вопля, чуть сдавленного болезненностью горла. Слабость сильнее прежней накатила на Харуно, она всерьез испугалась, что постыдно падет на колени перед этим ублюдком, покажет свое бессилие. Она вцепилась в дверной косяк, делая шаг в комнату. Заворочавшаяся на кровати Ино, оторопело хлопала сонными глазами и натянула до подбородка одеяло, озадачено созерцая странное ночное сборище в их с Дейдарой комнате, стихийно переросшее в шумный митинг. Причем, судя по всему, митинговала только Сакура, оба же парня молчали, слушая ее крики. – Что случилось? – сипло шепнула Ино и гыркнула, прочищая горло. «Неужели это из-за того, что я ее бросила? Когда Харуно что-то надо, она в любую дырку без мыла залезет». По взгляду Сакуры, зацепившемуся за подругу изогнутым крючком правдолюбия, Цукури сразу понял: та намерена выложить всё, как на духу, просветив Яманака обо всех махинациях отступников. Потому, не дожидаясь, пока девушка наберет побольше воздуха в легкие, чтобы высказаться сразу и быстро, Дей вскочил, окончательно взбешенный развернувшейся разборкой, и, не обращая внимания, что стоит перед непрошенными гостями в полном неглиже, нетерпеливо дернул рукой в сторону выхода. – Пошла вон отсюда! Выведите ее, – прорычал он напарнику. Скосив глаза на взвившегося блондина, Сасори в два широких шага достиг Сакуры и протянул руку, желая вытолкать смутьянку за дверь, но та грубо отпихнула от себя Скорпиона, горя желанием поболтать с ошалевшей от происходящего Ино. – Они сами разберутся, – еле слышно процедил сквозь зубы Сасори. – И мы тоже. После недолгого молчаливого противостояния и испепеляющих взглядов, ему всё же удалось вывести ее из комнаты. – Только не ори, – Дейдара предупредительно поднял вверх правую руку, видя хмуро-недовольное лицо блондинки. – А есть повод? – подозрительно изогнула светлую бровь Ино, бросив взгляд на закрывшуюся за шумной парочкой дверь. Цукури глубоко вздохнул, будто собирался что-то долго и пространно объяснять, но вдруг широко улыбнулся, ныряя под одеяло, и крепко обнял Ино, нависая над ней. – Нет, – шепнул он, целуя любимую.