***
Есенина разбудил яркий свет солнца, который светил ему прямо в лицо. Имажинист лежал в кровати под жёлтым пледом, обнимая небольшую подушку. Открыв свои голубые глаза, Сергей не сразу понял, что находится у себя же дома, в своей же кровати. Ему снова приснился настолько реалистичный сон, что он не мог его отличить от яви. Сон, в котором он был с Маяковским вместе. Вместе. Владимир три недели назад уехал в Москву, написав Есенину письмо о том, что он вернулся к Лиле. Маяковский не мог просто так взять и отпустить эту женщину. Никаких новостей от него не было, как и самого футуриста. Конечно, Есенин был в бешенстве, был убит, раздавлен и обижен. Владимир клялся ему, что его больше не интересует ни Брик, ни её дальнейшая судьба. Обманул? Они стали жить вместе в Рязани, в родном доме Есенина, но их два месяца счастья прервала та самая Лиля. Имажинисту очень хотелось встретиться с Маяковским и поговорить с ним, но как: всё бросить и поехать в Москву, ради какого-то там предателя? Сергей неоднократно об этом думал, когда пытался написать новый стих. На дворе жаркий август, а поэт спит под такой тёплой тканью. Поднявшись с кровати, Сергею резко захотелось посетить то самое поле ржи, по которому он так любил прогуливаться с футуристом. Ему хотелось снова очутиться в том сне, который снился ему не первую ночь; хотелось, чтобы никакой Лили Брик не существовало; хотелось быть счастливым вместе с Владимиром.***
Есенин медленно шагал по полю, осторожно касаясь колосьев руками. Небо было таким же облачным и синим, и слышались звуки поезда. В его голове сразу стали вырисовываться картинки начала июня прошлого года: как на одном из литературных вечеров Сергей разговориля со своим вечным соперником; как многое узнал о его несчастной любви; как пригласил Владимира к себе в гости, где они перешли на «ты». Общались они всё больше и больше, а Серёжа влюблялся всё сильнее и сильнее. Тогда он считал, что Лиле безумно повезло с таким мужчиной, хоть она и ни во что его не ставила. В ночь на Ивана Купала Есенин признался Маяковскому в любви, прочитав своё стихотворение, посвящённое этому празднику. Футурист оценил стих Сергея, ответив взаимностью на его чувства. Так Владимир стал встречаться с Сергеем, не переставая жить с Брик. Имажинист не понимал, почему Маяковский не мог выбрать одного, только одного, но вопросы не задавал. В конце мая этого года Владимир объяснил всю ситуацию Лиле, боясь, что Брик очень расстроится, закатит истерику, но она была абсолютна спокойна, словно Маяковский и не собирался от неё уходить. Она лишь прошептала, что тот всё равно никуда от неё не денется, но футурист проигнорировал женщину, покидая её дом. Сергей помнил всё. Есенин сорвал один колосок и плюхнулся на спину. Он медленно прикрыл глаза, продолжая вспоминать приятные моменты с поэтом. Вдруг он услышал приближающиеся шаги и насторожился. Незнакомец шёл медленно, тогда Сергей решил подняться на ноги, дабы посмотреть на этого человека. Сказать, что Есенин удивился — ничего не сказать. Он был в самом настоящем шоке. Напротив него стоял Маяковский в белой футболке и голубых шортах, держа в руках букет васильков. Имажинист стоял в полной растерянности, не имея понятия, что сейчас делать. Единственное, что он спросил, так это: — Ты откуда взялся? — К тебе приехал, — моментально ответил Владимир, сделав шаг вперёд. Блондин стал пятиться назад, смотря поэту в глаза. — Что, Лиличка выгнала тебя на улицу, как щенка? — процедил сквозь зубы Сергей. — Нет, я сам ушёл! — воскликнул Володя. Сердце Есенина билось с бешеной скоростью, а на душе было очень тяжело. Ему хотелось и хорошенько врезать Маяковскому, и крепко обнять, чего он хотел больше — пока не ясно. Сергей отвернулся от собеседника и поспешил в сторону своего дома. — Серёжа, погоди! — послышалось где-то за спиной, но имажинист даже и не думал останавливаться. Маяковский обежал Есенина и встал напротив него. Сергей был вынужден остановиться, чтобы не столкнуться со своим любимым. — Серёжа, я, — к сожалению Владимира, его перебили. — Владимир Владимирович, отойдите, вы мне мешаете! Но вместо того чтобы что-то ответить, футурист протянул Сергею букет синих васильков. Светловолосый с некой брезгливостью посмотрел на букет. — Засунь их себе куда-нибудь поглубже, а сам сгинь, — выплюнул Есенин, оттолкнув от себя Маяковского. Владимир сильно схватил Серёжу за запястье, пытаясь удержать. — Пусти, — гаркнул поэт, пытаясь выбраться из мёртвой хватки. — Серёжа, прости меня, дай мне всё объяснить, — умолял Володя, сделав щенячьи глазки. Есенин прекратил вырываться, но не грубить. — Иди объясняйся перед своей Лилей, почему ты припёрся именно сюда? Маяковский отпустил руку, но боялся, что тот молча убежит прочь. — Я пришёл сюда по зову сердца, — начал говорить футурист, крепче сжимая в руках букет цветов. — Бла-бла-бла. — Сергей, не ёрничай! — прикрикнул Маяковский, топнув ногой. Есенин скрестил руки на груди, закатив глаза. — Мне правда жаль, что я тебя бросил, я не знаю, почему так вышло, ведь мне больше не нужна никакая Лиля, мне нужен только ты! — в голосе Владимира слышалось волнение, но он пытался выглядеть серьёзным. — Три недели назад Лиля прислала мне письмо, в котором писала, что очень любит меня, и жить без меня не может. — И ты повёлся, — раздражённо фыркнул Есенин, отвернувшись. Маяковский, тяжело вздохнув, кивнул. — Но она мне была совсем не нужна, я всё то время думал лишь о тебе, Серёжа! — заявил футурист, подойдя к Сергею вплотную. Деревенский поэт не издавал ни звука, он просто смотрел вдаль, думая о словах Володи. Стоит ли ему верить? — Если бы она была тебе не нужна, ты бы остался здесь, — прошептал он, развернувшись к Маяковскому, который совсем этого не ожидал. — Прости, мне стыдно, я знаю, что это был ужасный поступок, что мне теперь сделать, чтобы ты простил меня, грешника? — тараторил мужчина, смотря на цветы в своих руках. — Что сделать? — усмехнулся Сергей. — А ничего не надо делать, Володя. Ты променял меня на неё, а это значит, что тебе пора возвращаться к своей дорогой Лиле. Есенин не стал слушать повторных оправданий Владимира, он просто снова пошёл в сторону своего дома, надеясь, что больше не встретится с футуристом. — Вспомни первое лето, когда ты влюбился в меня, — вдруг послышалось сзади. Поэт остановился, а его сердце набрало скорость. — И что с того? — довольно грубо задал вопрос он Владимиру. — Ты всё ещё меня любишь, и не ври хотя бы себе. Сергею неожиданно стало грустно и обидно. Да, он любил Володю, даже после всего, что тот натворил, но имажинист не знал, что ему делать дальше. — Да, люблю, но мне теперь после твоих извинений вешаться тебе на шею от радости? — рыкнул блондин. — Вовсе нет, просто… Серёж, прости, мне правда стыдно, — он снова подбежал к Есенину. Владимир Владимирович снова протянул букет имажинисту, с надеждой глядя на него. Плюнув на всё, Сергей взял в свои руки васильки. Володя заметно развеселился. — Серёжа, я правда бросил Лилю. На этот раз я сказал ей, что точно не вернусь — она меня поняла, — признался футурист, тяжело вздохнув. Сергей неожиданно рассмеялся. Маяковский напрягся. — Ты точно хочешь, чтобы я тебя простил? — Конечно, Серёжа! — воскликнул мужчина, быстро кивая головой. — Тогда ответь мне, Володя, как сильно ты меня любишь? — прошептал поэт, уткнувшись в плечо любимого. — Так сильно, что готов за тобой, хоть на край света, — гордо заявил Маяковский, крепко обнимая Сергея. — Я тебя тоже люблю, Володя. Наконец-то сон Есенина стал явью.