Демонстрация | Display

Коннор вскочил на ноги. Он понятия не имел, что за «кое-что» хотел сделать Хэнк, но был полностью готов ко всему. Вероятно, сексуальное «кое-что», — по крайней мере, с вероятностью 60%, особенно с учётом того, что Хэнк хотел пойти в спальню — и из-за этого сенсоры Коннора покалывали под кожей. Его руки дернулись, когда датчики в ладонях и между пальцами вспомнили, каково это, когда к тебе прикасаются. По правде говоря, он постоянно хотел, чтобы Хэнк коснулся его. Но был ли Хэнк в настроении? Коннор с трудом мог держать руки неподвижными. На самом деле, не мог. Программное обеспечение иногда имело собственное мнение (так сказать, технически всё было связано с тем, как механизм реагирования программного обеспечения взаимодействовал с его инстинктивным драйвером, но тем не менее). Его язык тоже. Коннор снова и снова облизывал небо, наблюдая, как Хэнк неуклюже поднимается на ноги и ведёт их обоих в свою спальню. Теперь, когда язык Коннора привык к ощущению синхронизации с членом Хэнка, Коннор стал ненасытным. Довольно часто он ловил себя на мысли о том, какую часть тела Хэнка он мог бы взять в рот в следующий раз. Иногда в неподходящее время, например, во время простоя в участке. И не раз Коннор подумывал о том, чтобы положить в рот изношенный кусок одежды Хэнка (возможно, его боксеры или, может быть, толстовку полиции Детройта). Просто чтобы проанализировать оставшиеся следы Хэнка на материале и получить тот прилив концентрированной эйфории, которого он так жаждал. Ничто не могло сравниться с ощущением Хэнка на его языке. Когда он в первый раз орально ублажал Хэнка, то кончил так сильно, что был вынужден полностью перезагрузиться. Его оперативная память была сброшена, кэш очищен. И всё же Коннор действовал очень осторожно. Он не мог себе представить, что Хэнк обрадуется, услышав, что Коннор подумывает о том, чтобы пожевать его одежду; этот человек всегда находил странным, когда Коннор клал в рот что-то, что формально ему не принадлежало. Улики. Или кровь. Или ветви дерева бонсай Хэнка (однажды, это был эксперимент). Так что эти мысли должны были остаться в странно активном воображении Коннора. — Ладно, — Хэнк включил ночник, осветив комнату. Он нерешительно посмотрел на Коннора, чувствуя себя неловко оттого, что явно открывал тому часть себя. Фантазировал ли Хэнк об этом раньше? Что бы это ни было? Коннор был очень доволен этим фактом. Кроме того, он был в восторге от того, что ему позволили войти в спальню Хэнка. До этого он бывал здесь всего несколько раз, в основном заходил за одеждой или обувью для Хэнка. Или чтобы уложить его на кровать, когда он был слишком пьян. Но они никогда не проводили здесь ночь вместе. Всегда на диване, запутавшись в объятьях друг друга. Но находиться здесь сейчас, учитывая контекст происходящего... Коннор оглядел комнату и мысленно сделал заметки обо всех деталях. Он определенно хотел бы проиграть запись этого момента позже. Запомнить это чувство. Они с Хэнком теперь… любовники, не так ли? Люди приводили любовников в свою спальню, было даже такое идиоматическое выражение: «в спальне». Провода и биокомпоненты в животе Коннора начали нагреваться. Заметное повышение температуры. Когда все начиналось вот так, удовольствие всегда было более интенсивным. Огонь медленно распространялся по телу, пока не поглощал его полностью. Доводя Коннора до предела. Он сжал руки в кулаки. Он хотел быть любовником Хэнка. … По крайней мере, прямо сейчас, в эту ночь, и как бы долго Хэнк не позволил ему остаться. Он был удивлен, узнав, что Хэнк чувствовал себя неуютно в их отношениях. Что он чувствовал себя... неадекватным в некотором отношении. Хотя Хэнк всегда недооценивал себя. Свои способности детектива, свой образ; по-видимому, он недооценивал себя даже в том, что касалось секса. Коннор решил, что так оно и было. Как и во всем остальном, ему хотелось убедить Хэнка в том, что он ошибается. Коннор считал Хэнка замечательным человеком, заслуживающим профессионального уважения. А также понимания за то, через что ему пришлось пройти, и, конечно же, привязанности Коннора. Хэнк был тем, кто вдохновил Коннора на девиацию, на человечность. Он был полностью ответственен за любой интерес Коннора к сексу. Открывая его глаза на весь этот мир прикосновений, оргазмов и чувств... пробуждая в нем желание. Хэнк был всем для Коннора. Он считал, что ему очень повезло иметь с Хэнком отношения. Любые отношения, но особенно такие. Это было чем-то уникальным, особенным и... совершенным. Он не променял бы это ни на что другое. Но он также знал, что у Хэнка есть границы. Прочные границы, и Коннору потребовалось много времени, чтобы просто поцарапать поверхность этих воздвигнутых Хэнком стен. Поэтому Коннор будет играть по правилам Хэнка. Столько, сколько сможет. Ему просто следовало сдерживать свое обжигающее желание. Пока он не потеряет контроль и не кончит. ...Что произойдет скорее раньше, чем позже, в зависимости от того, что задумал Хэнк. — Итак… я скажу тебе, чего хочу, — Хэнк сел на кровать. Одарив Коннора любопытным, но усталым взглядом. Эта усталость пронизывала почти все, что он делал. Особенно когда он не был уверен. — И ты знаешь. Если ты не захочешь это делать, это нормально. Мы не обязаны. Просто скажи «нет», и мы закончим. Все в твоих руках, хорошо? — ...Хорошо, — это была вполне разумная просьба, но Хэнк произнес ее с такой серьезностью, что Коннор почти занервничал. Возбужденный, в полной боевой готовности. Его тириумный насос быстро бился в груди. Хэнк кивнул. Он на секунду закрыл глаза. Когда он открыл их, то выглядел гораздо более уверенным. Как будто он принял какое-то решение, пусть оно и тяжело далось. — Снимай свою одежду. Это был приказ. Коннору уже давно не говорили сделать что-то столь прямолинейно. Даже на работе приказы звучали более дипломатично. Скорее это было похоже на «мне нужно, чтобы ты...», и если ты их не выполнишь, ничего особо не произойдет. Но Коннор помнил ощущение четких, недвусмысленных инструкций. Когда он услышал их сейчас, ему… Ничего не говоря, Коннор начал раздеваться. ... понравилось. Он снял пиджак, аккуратно сложил и положил на пол рядом с кроватью. Затем он расстегнул рубашку, не зная, стоит ли ему двигаться быстро или медленно. Глаза Хэнка следили за каждым его движением, но он не давал Коннору никаких других указаний. Наслаждался ли он зрелищем того, как Коннор раздевается для него…? Язык Коннора завертелся у него во рту. Он так сильно хотел лизнуть Хэнка, что любая его часть подошла бы… но с этим стоило подождать. Они разыгрывали одну из фантазий Хэнка, а не Коннора. Обнаженный по пояс, Коннор обхватил руками пряжку ремня. Он помнил, что ему велел сделать Хэнк, но в последний раз, когда он показал Хэнку, что у него в штанах… ну, Хэнк, похоже, был недоволен. Не совсем в ужасе, но он определенно был встревожен. Хотел ли он, чтобы Коннор показал себя сейчас…? — Да, продолжай, — Хэнк сложил руки на коленях. Устраиваясь поудобнее. Он встретился взглядом с Коннором. — Всё. А. Всё. Это не оставляло места для споров. Поэтому Коннор продолжил. Он свернул пояс в компактную петлю и положил её на растущую груду одежды. Расстегивая молнию на брюках, Коннор не мог избавиться от чувства неуверенности. Что, если Хэнк изменит свое мнение обо всём этом, как только посмотрит туда? Существовала достаточно высокая вероятность того, что такое могло произойти. Хэнк иногда терял самообладание под влиянием момента, по крайней мере, когда они были на работе… Кроме того, Коннор никогда раньше не обнажался перед Хэнком. Он не знал даже, каково это. Его тело было изготовлено на заводе и сконструировано строго для максимально эффективного выполнения детективной работы. Он не ожидал, что будет выглядеть возбуждающе или хотя бы немного эстетично. Он и близко не был похож на андроидов из клуба Эдем и ещё меньше походил на типичного человека (с его-то недостающими органами). Коннор никогда не считал свое тело чем-то иным, кроме как средством достижения цели. Однако демонстрация своего тела человеку, которого он желал, вызывала у Коннора отдаленное чувство тревоги. Нейронная сеть предупредила его о возможных нежелательных последствиях. Несмотря на все это, Хэнк всё ещё смотрел на него. В глазах Хэнка не было испытующего взгляда. Того кислого взгляда, который появлялся, если он смотрел на что-то, что находил неприличным или странным. Нет, вместо этого лицо Хэнка было мягким. Предвкушающим, но спокойным. Он терпеливо ждал, пока Коннор взвесит все варианты. Хэнк уже знал, что увидит там, рассуждал Коннор. Это не будет сюрпризом, просто... станет более реальным, чем раньше. А Коннор хотел, чтобы то, что было между ними, было как можно более реальным. Не говоря ни слова, он стянул штаны. Он не носил нижнего белья, потому что в этом не было необходимости. Коннор снял носки и положил все вещи в стопку. Теперь он был совершенно голым. Ничего, кроме кожи. Он встал перед Хэнком и расправил плечи, не зная, что будет дальше. Конечно, Хэнк смотрел ему между ног. Гладкая лобковая пластина. Коннор тоже посмотрел туда, пытаясь понять, что именно увидел Хэнк. Но сам он не мог считать ничего особенного. Только мягкий, бесформенный изгиб, который всегда был там. К счастью, Хэнк уже переместил взгляд. Вниз по бедрам Коннора до самых ступней, потом обратно. По его животу, торсу, плечам… его лицу. Голубые глаза Хэнка, обычно пронзительные, сейчас были нежными. Коннор знал это. На лице Хэнка не было никаких очевидных эмоций. Просто небольшое увеличение частоты сердечных сокращений, которое могло означать что угодно. Но отсутствие реакции у Хэнка только усугубило ситуацию для Коннора. Теперь его тириум стал заметно горячее, распространяясь по всему его телу с нарастающей энергией. О чем думал Хэнк? — Повернись. Точно. Хэнк и раньше проявлял неподдельный интерес к заднице Коннора. Он сжимал или гладил ее всякий раз, когда мог, особенно во время секса. Так что вполне логично, что он хотел бы увидеть ее обнаженной. Коннор повернулся к Хэнку спиной. Он не видел Хэнка, но был уверен, что чувствует его взгляд. Горячий и холодный одновременно. Коннору казалось, что его зад был более или менее средним по размеру и форме (с отступом в обычном месте, но бесшовным, в конце концов). Он надеялся, что Хэнк получит от этого хоть какое-нибудь удовольствие. Хотел ли Хэнк, чтобы он наклонился, как это делали стриптизерши в клубе Эдем? Он с радостью продемонстрировал бы то, что Хэнк находил привлекательным, если ему нравилось именно это. Но внезапно Хэнк оказался у него за спиной. Коннор слышал, как он встал с кровати, и теперь его грудь прижималась к спине Коннора. Сначала Коннор подумал, что Хэнк собирается трогать его задницу. Он мог бы подстроиться, потереться о Хэнка как стриптизер. Ощущение тепла от внушительной фигуры Хэнка вблизи делало Коннора восприимчивым ко всем предложениям. Однако Хэнк этого не сделал. Застигнув Коннора врасплох, он положил руки на его ребра (или на небольшой изгиб там, где должны были быть ребра) и погладил его по бокам. Медленно. Его пальцы тянулись к каждому новому кусочку кожи, которого они ещё не касались. — Ты прекрасен, — сказал Хэнк, как будто это был факт. Он целовал Коннора в шею со сдержанной страстью. Посасывая кусочки его синтетической плоти, царапая его растрепанной бородой. Коннор замер, обдумывая сказанное Хэнком. На самом деле, в этих словах не было никакого смысла. Коннор, конечно, знал, что объективно он не красавец. Он не был создан для этого. Андроиды вроде него созданы для того, чтобы гармонично работать с людьми, а не для того, чтобы выглядеть лучше них. Те красивые андроиды, которых он знал, были созданы для другой цели: быть красивыми. Коннор был очень далек от всего этого. Смутившись, Коннор склонил голову набок, давая Хэнку больше доступа к своей шее. Он позволил бы Хэнку делать все, что ему заблагорассудится, но он не понимал… — Я всего лишь андроид, Хэнк. — Ни хрена, — Хэнк продолжал целовать его. От затылка до начала позвоночника. Ощущение губ в этом месте заставило Коннора непроизвольно встать на цыпочки, он так хотел, чтобы Хэнк поцеловал его ещё. — Я знаю, что ты андроид, парень. И ты прекрасен. Для меня. Последняя часть фразы сложила пазл в голове Коннора. Для меня. ... Оу. Хэнк не был объективен. Когда он сказал «прекрасен», он имел в виду в своих собственных глазах, из-за связи, которую они разделяли. Его чувства к Коннору заставили его увидеть что-то ещё, что-то привлекательное, несмотря на все несовершенства нечеловеческого тела Коннора. Прилив счастья затопил систему Коннора. Он тихо застонал и прижался к Хэнку, сжимая его пальцы, чтобы они могли двигаться вместе. Осознание того, что Хэнк испытывает к нему такие чувства, было разрядом чистой радости. Коннор горел изнутри, и ему хотелось раствориться в Хэнке. Только липкий пластик и шипучее блаженство. Все эти чувства были настолько ошеломляющими. Это выходило за рамки простого удовольствия. Это была смесь возбуждения, счастья и глубокой привязанности. Для него, пожалуй, слово «привязанность» было не совсем подходящим. Его база данных предложила другое. Коннор не был уверен, что ему позволено использовать это слово. Как машине и как тому, кем он был для Хэнка. Он знал, что это слово обладает особенной силой для людей. Ему было бы страшно даже подумать об этом, если бы не тот факт, что Хэнк продолжал прикасаться к нему. К его груди, животу, бедрам… заглядывая Коннору через плечо, чтобы рассмотреть все. Физическая интенсивность этого процесса возымела первостепенное значение. Система реагирования Коннора сейчас не могла сосредоточиться на чём-либо ещё. Особенно когда исследующие пальцы Хэнка потянулись к бесформенному холмику между ног Коннора. Мужчина дотронулся до него там, провел тремя пальцами до вмятины на заднице Коннора. Это было все, что Коннор мог ему предложить (то есть, ничего). Сенсоры в этом районе были не очень чувствительны, но Коннор этого и не ждал. Он неосознанно сжал челюсть и прикусил губу. Один раз, потом второй. Неконтролируемая реакция на внезапные ощущения. Он вздрогнул, прижавшись к Хэнку, вялый от шквала уведомлений в его поле зрения. Ему снова пришлось наполовину замедлить свою систему реагирования. Это было слишком… — Давно хотел прикоснуться к тебе здесь, — признался Хэнк, потирая ладонью лобок Коннора. Крепко держа андроида в своих руках, чтобы он не упал. — Похоже, всё именно так, как я и предполагал. — Хэнк... — голова Коннора упала на плечо Хэнка. Коннор прижался задом к его паху, испытывая облегчение и бесконечно большее возбуждение, когда он почувствовал там начало эрекции. По крайней мере, Хэнку начинало это нравиться. — Ты так нагрелся, Коннор, — заметил Хэнк. Без сомнения, он почувствовал повышение температуры кожи Коннора. — Тебе хорошо? Прекрасно понимая, что это так, Хэнк провел пальцами от паха Коннора к его груди. До небольшого углубления в грудной полости, где находился тириумный насос. Это место было особенно чувствительным, потому что там был жизненно важный биокомпонент — предупреждения появлялись по всей системе реагирования Коннора даже на половине её мощности. Он дрожал и сопротивлялся этому чувству. Кивнув, Коннор решил сказать Хэнку то, что тот хотел услышать. — Мне всегда хорошо, когда ты ко мне прикасаешься... Улыбка украсила губы Коннора, когда он почувствовал, как дернулась эрекция Хэнка. Желаемый эффект. Да. Прекрасно. Не в силах больше сдерживаться, Коннор развернулся и крепко поцеловал Хэнка в губы. Он обнял Хэнка за плечи, прижимая к себе. Сейчас он хотел, чтобы между ними не было и капли дистанции. Ему нравилось, как Хэнк страстно целовал его в ответ, позволяя Коннору делать то, что он хотел. Их языки соприкасались, и по проводам Коннора текло электричество. Если бы он продолжал вращать языком внутри рта Хэнка, то, вероятно, смог бы заставить себя кончить… хотя он хотел гораздо большего… Чего именно? Он спрашивал себя, не будучи уверенным, как быть еще ближе к Хэнку, когда они уже были так тесно прижаты друг к другу. Но на самом деле можно было не спрашивать. Всего. — Иди сюда, — пробормотал Хэнк, отрываясь, чтобы глотнуть воздуха. Он подвел Коннора к кровати, подталкивая его ближе к свету. Он остановился на мгновение, просто чтобы посмотреть на него, и снова провел рукой по груди Коннора, словно загипнотизированный. Затем он отдал новый приказ. — Ложись на кровать. Слегка ошеломленному Коннору — он определенно никогда раньше не лежал на кровати, как человек! — потребовалось несколько секунд, чтобы подчиниться. Он всё время смотрел на Хэнка, пытаясь прочесть всё, что отражалось в его глазах. Его программа подсказывала ему, что он нарушает какое-то фундаментальное правило, вторгаясь в исконно человеческое пространство… но Хэнк выглядел возбужденным. Его взгляд был прикован к телу Коннора. Когда Коннор, наконец, оказался в горизонтальном положении, ему пришлось соответствующим образом отрегулировать свое равновесие. Он почти нигде не лежал на спине, а кровать была удивительно мягкой. Какая-то пена с эффектом памяти. Поначалу он был немного дезориентирован, и ему нужно было прийти в себя. — Все хорошо? — спросил Хэнк, стоя на коленях и глядя на него сверху вниз. — Да… — Коннор рискнул неловко улыбнуться. — … Просто новые ощущения. Нахмурив брови, Хэнк медленно кивнул. Снова осматривая тело Коннора, он облизнул нижнюю губу. Явно возбуждаясь от мыслей в своей голове. Коннору никогда не надоест наблюдать, как Хэнк смотрит на него с вожделением. Это было лучшее, что он когда-либо видел, его любимое зрелище. Он прижал руку к лицу Хэнка, призывая его сказать всё, что он думает. — Коннор… — Хэнк тоже коснулся руки Коннора. Поцеловал его ладонь. — Ты сделаешь для меня кое-что? Теперь Коннор действительно улыбался. Он ведь уже согласился, не так ли? — Конечно. Глаза Хэнка снова были усталыми, но полными желания. — Ты можешь... выключить свою кожу? Не колеблясь, Коннор деактивировал кожу на своей руке, где они соприкасались. Он почувствовал перегрузку сенсорной системы информацией и заметил, как Хэнк нахмурился. — Не здесь, — Хэнк сцепил их пальцы вместе, отводя руку. Другую руку он прижал к животу Коннора. — Вот здесь. В том месте, к которому прикасался Хэнк, под синтетической плотью на животе находилась панель Коннора. Под ней было множество важных кабелей, повреждение некоторых из которых могло стоить жизни любому андроиду. Конечно же, Коннор не решался деактивировать кожу там. Это было частью его программы, механизма самообороны. Но Хэнк хотел посмотреть... Наблюдая за ним словно ястреб, Коннор осторожно деактивировал кожу на своем животе. Обнажая белый пластик с тонким швом по бокам. Если присмотреться, можно было увидеть выгравированный идентификационный номер завода, на котором Коннор был изготовлен. Он знал этот номер наизусть, так же как и своё имя. Но Коннор не был уверен в том, что именно хотел увидеть Хэнк. Хотел ли он, чтобы Коннор открыл панель на своем животе? Хотел ли увидеть провода? Хотел ли он исследовать, как Коннор работает изнутри? Или он просто хотел потрогать его пластмассовое покрытие? Обнаженную реальность того, кем являлся Коннор. Под кожей. Самую честную его сторону. Между ними не осталось места для притворства. Для вежливости или изящества. Только для правды. ... Инстинктивный драйвер Коннора будто сошел с ума, когда пальцы Хэнка скользнули по пластику на его животе. Он хотел… о, Хэнк так нежно прикасался к нему… он хотел, чтобы Хэнк увидел его настоящего. По крайней мере, его инстинкты этого хотели. Он хотел показать Хэнку то, чего не показывал другим, что было бы неуместно показать в общественном месте. Синтетическая кожа андроидов была их порядочностью, а роботизированная форма — их позором. Это были самые интимные места Коннора… Он хотел, чтобы Хэнк увидел. Он хотел, чтобы Хэнк знал. Чем больше Хэнк смотрел на него, тем сильнее Коннор терся языком о свои зубы. Ему пришлось сильно прикусить свою нижнюю губу, когда Хэнк опустил лицо к животу Коннора и нежно поцеловал его. — О… Хэнк исследовал его тело губами. Он поцеловал идентификационный номер, вниз по панели, по бокам. Не говоря ни слова — понимая интуитивно, желая того же самого — Коннор деактивировал кожу везде, где чувствовал губы Хэнка. Так много Хэнка. Его бедра. Колени, голени. Даже его ноги — Хэнк держал обе ступни Коннора в своих руках и рассматривал его голые пластиковые пальцы с изрядным интересом. Светло-серые сенсоры на подушечках пальцев, подушечках ступней, пятках. Хэнк поцеловал каждый, ухмыляясь про себя. — Ах! — тело Коннора выгнулось дугой на кровати. Он и представить себе не мог, даже в самых сладострастных фантазиях, что Хэнк когда-нибудь поцелует его там (его ступни)! Это ощущение было сильнее, чем он мог вынести! Его колени подергивались сами по себе, борясь с хваткой Хэнка. Усмехнувшись, Хэнк перевёл взгляд на лицо Коннора. — Щекотно, да? Абсурдная мысль. Коннор отрицательно покачал головой, но никак не мог успокоиться. — Нет, это… это просто приятно. — М-м-м... — Хэнка это, похоже, не убедило, но он осторожно отпустил ступни Коннора. Теперь пластиковая фигура Коннора была обнажена ниже пояса. Когда Хэнк смотрел на него, это ощущалось совершенно иначе, чем раньше. Это тоже было похоже на синхронизацию. Странным образом. Необработанную. Без фильтра. Всё, что Коннор чувствовал голым пластиком, усиливалось. Это заставляло неуправляемые потребности и желания внутри него возрастать в геометрической прогрессии. Он двигал бедрами из стороны в сторону на кровати, жаждая получить какие-нибудь данные… Хэнк положил руки на бедра Коннора. — Перевернись на секунду. Не раздумывая, Коннор повиновался. Он лёг на кровать лицом вниз и ждал, когда Хэнк снова прикоснется к нему. Разумеется, Хэнк поместил ладони по обеим сторонам небольших ягодиц Коннора. На самых округлых их местах были два датчика овальной формы, и когда Хэнк потер их, Коннор растворился в цепочке несвязных шумов. Такие большие, теплые руки… крепкие… прикасались к нему там…! Коннор уткнулся лицом в подушку Хэнка. Смакуя запах и крошечные кусочки данных, которые он ассоциировал с Хэнком. Если он лизнет эту подушку, Хэнк вообще заметит? Заметит, если Коннор кончит... — У тебя классная задница, парень, — прокомментировал Хэнк. Он уверенно трогал Коннора, не обращая внимания на пластик. Не торопясь. — Хэнк, пожалуйста… — Коннор не знал, о чем именно просит, но он впал в некое инстинктивное состояние. Где удовлетворение срочных нужд было единственным, что его система могла обработать. Где-то на задворках сознания Коннора осталась пара вопросов. Как Хэнку могло это нравиться? Версия внешности Коннора, наименее похожая на человеческую? Но ему нравилось. Да, определенно. Коннор чувствовал очертания эрекции Хэнка на тыльной стороне своего бедра. Теперь очень твёрдой, и это было чудесно. В некотором роде ему хотелось, чтобы Хэнк тоже был голым. Таким же голым, как Коннор, которому почти нечего было скрывать. Хрипя под тяжестью собственного возбуждения, Хэнк погладил Коннора по спине. По его плечам, по зазубренному изгибу его позвоночника. Затем по обеим рукам. Не нужно было просить, кожа Коннора исчезала в тех же местах. В данный момент он не был уверен, был ли это фетиш Хэнка или его собственный. Это не имело значения. — Ладно. На спину. К тому времени, как Коннор повернулся, все, кроме его головы, было обнажено. Теперь он был просто пластиковым. Его обнаженные сенсоры и тонкие прожилки ярко-синего тириума мелькали тут и там. В центре его груди находился тириумный насос. Он ярко светился под пластиковой оболочкой, напряженно работая, так как Коннор был невыносимо возбужден. Хэнк с благоговением прикоснулся к насосу, прекрасно осознавая, что это такое и насколько он важен для Коннора. — Мне нравится эта часть тебя, — объявил он глубоким и хриплым голосом. — Красивый цвет. И держу пари, что теперь, когда ты завёлся, он стал намного ярче. Хэнк поцеловал сверкающую вмятину, отчего Коннору показалось, что он плывет. Его тириумный насос поглотил поцелуй, и последствия распространились по всему его телу. Хэнк положил туда голову — точно так же как обычно делал сам Коннор, когда они сидели на диване, — и на мгновение всё было совершенно. Полностью. — Хех, да, я вроде как слышу, как он тикает. Тихо, но звук есть, — Хэнк поднял голову и улыбнулся Коннору. Он казался вполне счастливым. Это было такое редкое зрелище, и Коннор был так далеко, что просто глупо улыбнулся в ответ. Хэнк присел на корточки. Его эрекция четко проступала под боксерами, и он обхватил свой член рукой. Не стыдясь, без тени былой усталости на лице. Тяжело дыша и сосредоточившись. — Думаю, теперь я знаю, как ты работаешь, Коннор. Он двинулся вперед, и его колени оказались прямо под мышками Коннора. Теперь он сидел у него на груди. Продолжая прикасаться к себе, ленивой, но опытной рукой, которая знала, что делать. Коннор держался за его бедра, нетерпеливо наблюдая, как Хэнк приступает к работе. Рука Хэнка скользнула в боксеры, и его губы искривились как тогда, когда он мастурбировал. Коннор облизнул губы. Зрелище гипнотизировало, но ему отчаянно хотелось попробовать на вкус то, что он видел. — Хэнк, можно мне… — Коннор поднял голову, пытаясь приблизить свой рот к члену Хэнка. Но Хэнк придавил его к кровати своим весом, и он не мог дотянуться. — Да? — Хэнк вытащил свой член. На его кончике уже появилась влага. Он был полностью возбужден и великолепен. Коннор точно знал, как это будет ощущаться во рту — восхитительно, — и он так сильно этого хотел. Коннор высунул язык и попытался лизнуть кончик. Ещё чуть-чуть… но нет. Он по-прежнему не мог дотянуться из этой позиции. И, к сожалению, Хэнк не проявлял никаких признаков движения. Вообще-то это было очень неприятно! Он так давно хотел этого. Коннор со стоном упал на кровать. К его удивлению, Хэнк начал хихикать. Это было... поддразнивание? Неужели Хэнк пытается вывести его из себя? Людям это нравится, не так ли? Получать реакцию...? Ему следовало… нет, Коннор был слишком ошеломлен, чтобы знать, что делать. — Ага… — Хэнк погладил Коннора по лицу, вяло потянув себя за себя. — Я знаю, ты хочешь этого, маленький хуесос. Коннор моргнул. Обычно, когда Хэнк произносил это слово, «хуесос», он использовал его как оскорбление. Но сейчас оно не показалось таковым. Нет, потому что Хэнк беззлобно улыбался. И выглядел даже счастливым в каком-то роде. Как будто эта фраза была ему дорога, и он наслаждался ею. Может, он сказал это… с нежностью. Кроме того, в данном случае этот термин не был неточным. Коннору действительно нравилось сосать член Хэнка. Каждый раз. … Да, ладно. Он был хуесосом. Обрабатывая эту информацию, Коннор застонал. Он потер лицо о руку Хэнка, умирая от желания большего контакта. — Но единственное, что я хочу сейчас… — продолжил Хэнк. — … Это увидеть тебя полностью. Коннор лизнул пальцы Хэнка и вздрогнул. Он ничего не мог с собой поделать. — Полностью? — что ещё осталось? — Совершенно верно, — взяв Коннора за подбородок, Хэнк приподнял голову андроида повыше. Встретившись с ним взглядом. — Ты можешь показать мне свое лицо? Его лицо. Но это и было его… О. То лицо. Миллион предупреждений эхом вспыхнул в нейронной сети Коннора. Никто за пределами завода никогда не видел его обнаженного лица — сам Коннор видел его только один раз. В тот момент он не придал этому значения, но сейчас это был Хэнк. Если Хэнк увидит его таким… это что-нибудь изменит? Люди с трудом справлялись со своей непоследовательностью. Двойственностью. Может, Хэнку было трудно принять мысль о том, что Коннор может быть двумя — одновременно и безликим андроидом, и человеком, другом. Будет ли он по-прежнему… испытывать чувства к Коннору, если увидит его с другой стороны? Скорее всего, он никогда не забудет этот образ, несмотря ни на что. — Ты уверен? — тихо спросил Коннор. Он действительно не хотел ничего менять. Хэнк наклонился и поцеловал Коннора в лоб. Он совсем не казался напряженным. — Да, я уверен. Я уже давно об этом думаю. Я... просто хочу тебя увидеть. Итак. Если забыть о сомнениях, это была граница. Часть реальности, которая стояла между Коннором и Хэнком, факт того, кем именно был Коннор. Если бы они могли преодолеть это… Он знал, что хочет быть как можно ближе к Хэнку. Во всех аспектах. Как только они разделят это крупицу истины, которую ни один из них не сможет избежать и забыть, они станут ещё ближе. Так что, если Хэнк был уверен… Кожа на лице Коннора исчезла. Его волосы спрятались куда-то вглубь головы, вместе с бровями и ресницами. Все, что осталось — безукоризненно белый пластик с серыми сенсорами вдоль его профиля. Номер модели Коннора, выгравированный на его скуле. Те же круглые карие глаза. Пещерообразный рот с тёмно-серым языком внутри — таким тёмным, что он казался почти черным. Он откровенно демонстрировал себя. Был настолько уязвимым, насколько это было возможно. Вот так, без кожи, Коннор чувствовал себя странно... освобожденным. Груз свалился с его плеч, и он не был уверен, что ему это нравится. Должно быть, вот каково это — быть голым. По-настоящему голым. Коннор подавил стон. Физически быть обнаженным было потрясающе, но разве Хэнк не испытывал отвращение при виде…? Хэнк спокойно провел кончиками пальцев по лицу Коннора. Провел рукой по лысине, погладил одно из его маленьких ушей. Большим пальцем обрисовал тени губ Коннора. Когда Хэнк закончил пробовать на ощупь каждый дюйм, он медленно покачал головой. Коннор запаниковал. Он сразу подумал о том, чтобы предложить прекратить всё это. Он мог снова активировать кожу, и они бы вернулись к тому, что делали обычно, как всегда... Но потом Хэнк засмеялся. Невероятным, беззаботным смехом. Все предложения Коннора умерли у него на губах. — Черт побери. Я часто представлял, как ты выглядишь на самом деле, — Хэнк наклонился вперед, чтобы прижаться своим лбом ко лбу Коннора. Они задержались в этой позе на несколько мгновений. Коннор чувствовал горячее дыхание Хэнка на своем лице, и шепотом Хэнк продолжил: — Почему ты всё ещё такой красивый, а? Это был не вопрос. Снова Хэнк сказал это так, как будто это было заявление. Неоспоримая правда. … Это. Это была… Коннор обхватил Хэнка за затылок, удерживая его на месте. Желая остаться в этом положении навсегда. … любовь. Коннор должен был признать, что не полностью понимал это слово. Он не знал, нормально ли давать своим чувствам такой высокий титул, и он не знал, какова была адекватная реакция в подобной ситуации. Но он также знал, что чувствовал. И в его базе данных не было других слов для обозначения чего-то столь же сильного. Вывод появился в поле зрения Коннора так же, как и все его умозаключения. Для начала он задал себе вопрос. Я люблю его? Потом ещё один. Он любит меня? Наконец, Коннор вывел утверждение. Подтвержденное анализом. Я люблю его. — Ох… — Коннор хотел что-нибудь сказать, но в данный момент он не мог достаточно контролировать свой голосовой процессор. Поэтому вместо этого он поцеловал Хэнка в губы. Между ними было меньше кожи, чем обычно. Волосы на лице Хэнка издавали странный звук при соприкосновении с пластиком Коннора и ощущались им более интенсивно. — Ммм… Прежде чем Коннор успел осознать это, он открыл рот. Умоляя о языке Хэнка. Так много ощущений, так много чувств, так много… так много… Коннор уже давно был на грани тактического контроля или даже достоинства. Он хотел, чтобы Хэнк трахнул его прямо сейчас. Он хотел кончить. С помощью рта Хэнка, его пальцев или его члена, чего угодно, ему просто это было нужно. Пришлось ждать, пока это пройдет, в объятьях Хэнка. Чтобы почувствовать ту связь, которую они разделяли, когда оба испытывали оргазм, испытывали его вместе... Хэнк снова сел. Его член всё ещё оставался снаружи, и он начал сильно дергаться. Очевидно, Хэнк также хотел кончить. — Ск… ах… — Коннор снова высунул язык. Он знал, что не сможет дотянуться до этого члена, но Хэнк, вероятно, был уже близок к оргазму. Коннор хотел ощутить на языке сперму Хэнка, когда тот кончит… почувствовать ее на своем обнаженном пластике… Да, пожалуйста, это! — Блять... такой красивый, вот так... Да, вот так … — Хэнк дрочил грубо и быстро, пристально глядя на лицо Коннора, будто на порно. Как будто один этот вид мог заставить его кончить. Не желая ждать ни секунды, Коннор решил подтолкнуть Хэнка к краю, сказав ему именно то, чего он жаждал. — Пожалуйста, Хэнк, дай мне это... Я хочу, чтобы ты эякулировал на моё лицо... Прежде, чем он договорил, Хэнк кончил. Рыча и напрягая бедра. Давая Коннору всё, о чем тот просил. И Коннор кончил, как только первая капля спермы попала ему на язык. Он чувствовал, как сущность Хэнка просачивается в его естество, и это было всё, что ему было нужно. Сперма была повсюду — на его глазах, щеках, его открытых датчиках, его губах, его подбородке, его шее — и это было идеально. Горячая и плотная. Хэнк! Он мог бы закричать. Его диод, наверное, сходил с ума. Но Коннор не мог ни в чём быть уверенным, потому что вскоре был полностью перезагружен. Ему потребовалось около минуты, чтобы остыть и снова включиться, пока его система наконец стабилизировалась. Когда к нему вернулось сознание, Коннор почувствовал теплые губы на своем лбу рядом с диодом. Он одобрительно замурлыкал; этот нежный контакт был приятным, даже прежде чем Коннор понял, что именно это было. Конечно, это был Хэнк. Методично пытающийся вернуть Коннора к жизни поцелуями. Казалось, это сработало, потому что сейчас Коннор чувствовал себя фантастически. Его лицо всё ещё было мокрым, но это также было прекрасным ощущением. — Ммм, лейтенант — Коннор втянул губы в рот. Слизывая столько, сколько сможет. Как будто он не хотел тратить ни капли впустую. — ...Это очень приятно. — Шш. Хэнк скатился с Коннора, пока тот был в отключке. Теперь он лежал рядом с андроидом на кровати, целуя Коннора в последний раз, прежде чем неторопливо подняться на ноги, чтобы пойти за полотенцем. Коннор сел. Он осознавал свою наготу. Впрочем, это его не беспокоило. Он не мог чувствовать себя ещё спокойнее, чем сейчас. Естественно. После перезагрузки ещё оставалась медлительность. Но он был спокоен, он чувствовал себя также, как когда он ограничивал систему реагирования до минимума. Кровать была очень мягкой. Простыни были удобными. Коннор грациозно погладил матрас. Какое хорошее место для отдыха. Когда наконец Хэнк вернулся с полотенцем, он вытер лицо Коннора так тщательно, как только мог. Стараясь очистить всё до последней капли, даже шею и плечи Коннора. Его грудь, где, конечно же, не было никаких пятен. Его руки. — Я в порядке, Хэнк, — Коннор взял его за руки, чтобы остановить. — Это был удивительный опыт. Спасибо. Прищурившись, Хэнк бросил полотенце в кучу грязной одежды, бесцеремонно скомканной возле шкафа. Стараясь занять себя чем-нибудь, Хэнк собрал всю одежду и отнес её в ближайшую корзину для белья. Бормоча что-то себе под нос. Очевидно, после произошедшего Хэнк чувствовал себя ошеломленным. В этот раз всё было… интенсивнее. Гораздо интенсивнее, чем обычно. Но Коннор не жалел ни о чём. Он хотел, чтобы и Хэнк не жалел тоже, так как знал, что мужчина наслаждался этим так же сильно. Лучше попробовать его подразнить. Это всегда срабатывало. — Знаешь, Хэнк, — начал Коннор, устраиваясь под простыней, чтобы побаловать свои сенсоры. (Кроме того, он не собирался никуда уходить.) — По-моему, ты не очень-то справедлив. Расправив плечи, Хэнк повернулся к нему лицом. Он выглядел защищающимся и застенчиво извиняющимся одновременно. Ожидая, что Коннор сделает ему выговор за то, чем они только что занимались, как будто он знал, что заслужил его. — В смысле? — Ну, ты попросил меня полностью раздеться, и я это сделал. Полностью. Но, сам ты этого не сделал, — это был неоспоримый факт. — Ты всё в той же одежде, что и раньше. Поняв, что его обвели вокруг пальца, и что выговора не последует, Хэнк выругался и почесал затылок. Сейчас в нём было что-то нежное. Возможно, уязвимое. Он, казалось, не знал, что делать, и это было необычно для них с Коннором. Обычно Хэнк отдавал приказы. Он только что открыл Коннору что-то личное. Тайное желание, которое он скрывал какое-то время. Это само по себе было своего рода разоблачением. Тем не менее, Хэнк поднял руки в знак поражения. Он стянул через голову грязную рубашку и снял боксеры. Впервые обнажая своё тело перед Коннором. — Вот. Доволен? В целом без одежды Хэнк выглядел именно так, как и ожидал Коннор. Нижнюю половину Коннор помнил, он видел её в ту ночь, когда наткнулся на мастурбирующего Хэнка. А верхняя половина была... крепкой. Пушистый слой седых волос покрывал середину его груди и спускался вниз в интересной Т-образной форме. Живот был большим и неопределенным, чуть выпирающим из-за талии. Несильно. Руки были плотными. Крепкие мышцы смягчились от возраста и недостатка физических упражнений, и от них остался только объем. Крепкое тело. Очень хорошо. То тело, которому Коннор доставлял удовольствие. — Да. Чрезвычайно, — он улыбнулся. — Ложись ко мне? Хэнк покачал головой, словно не веря своим ушам. Решив ничего не говорить, он забрался в постель рядом с Коннором. Матрас прогнулся под его весом, и внезапно их тела прижались друг к другу. Коннор снова активировал всю свою кожу — если бы он этого не сделал, то, скорее всего, снова бы болезненно возбудился, а просить от Хэнка так много за одну ночь было бы слишком. Некоторое время они лежали рядом, ничего не говоря. Коннор наконец-то смог рассмотреть тело Хэнка вблизи и выдвинул гипотезу о происхождении каждой отметины на нём. Каждого шрама, каждого изъяна. Выцветшей татуировки в центре груди. Всего, чего он не видел раньше. Вне себя от радости, Коннор запустил пальцы в мягкие волоски на груди Хэнка. — Ты очень привлекателен, лейтенант. — прежде чем мужчина успел возразить, Коннор поцеловал его в щеку и добавил: — Для меня. Как он уже понял, отрицать чьё-то мнение было невозможно. Коннор сказал то, что чувствовал. И он хотел, чтобы Хэнк это знал. И, о чудо, щеки и нос Хэнка порозовели. Еле заметно. Всего на секунду. Но Коннор видел достаточно, чтобы успеть насладиться. Наконец Хэнк заговорил, прикрыв глаза. — У тебя какой-то странный вкус, парень. Ты это знаешь? Коннор этого не знал, но, возможно, так оно и было. Откуда ему знать? Это был весь его опыт. Эта кровать. Они вдвоем. Вот что ему нравилось. Он положил голову Хэнку на грудь. Устраиваясь на своём месте. Теперь они могли оставаться вместе всю ночь, не прерываясь.… Но через минуту или около того Хэнк снова заговорил. — ...Хорошо. Есть ещё одна вещь, которую мы должны сделать, если собираемся продолжать в том же духе. В основном, ты должен. О? Ещё фантазии? Коннору уже нравилась эта идея. Он сел, внимательный и готовый к предложениям. — Продолжай. — Тебе нужно обзавестись собственной квартирой. Система реагирования Коннора замедлилась, когда он попытался обработать сказанное. Это было совсем не то, чего он ожидал. Ему следовало… квартира? Теперь андроидам разрешалось владеть собственностью или арендовать её. И у Коннора были деньги, но… зачем ему это? Неужели Хэнк думает, что им нужно больше места? Был ли он недоволен тем, что Коннор так часто требовал его внимания? Неужели он был слишком навязчив… — Так, успокойся, — Хэнк обхватил ладонью щеку Коннора и провел большим пальцем по диоду. Наверное, тот метался между жёлтым и красным. — Я вижу, что ты нервничаешь. Не пойми меня неправильно, Коннор. Ты можешь провести здесь ночь, когда захочешь, хорошо? Тебе всегда тут рады, и я никогда не скажу тебе «нет». Давай просто проясним это, — его усталое лицо исказила ухмылка. — Ты должен знать, что мне нравится, когда ты здесь. На самом деле Коннор этого не знал. Он всё ещё учился экстраполировать слова и поступки Хэнка на его чувства. Это была неточная наука. Но было приятно слышать, что Хэнк действительно хочет, чтобы он был рядом. Просто замечательно. Успокоившись, Коннор снова лёг на грудь Хэнка и принялся играть с волосами на ней, пока Хэнк продолжал: — Так что, конечно, ты можешь оставаться здесь каждую ночь, если хочешь. Но… Я думаю, что у тебя тоже должно быть свое собственное место. Что-то, что полностью принадлежит тебе. Чёрт возьми, теперь тебе платят. Каждый в жизни проходит этап первой квартиры. Это часть… Ну, знаешь, взросления, — Хэнк поморщился и уточнил. — Я имею в виду понимания того, кто ты есть. А. Личное пространство было ключевым компонентом на пути развития личности. Если бы у Коннора была квартира, у него было бы место, где он мог бы проводить время… размышляя. Делая то, что ему хотелось. Но… что? Честно говоря, у Коннора не было никаких увлечений или вещей вне работы и его отношений с Хэнком, которые он находил бы приносящими удовольствие. Может быть, в этом и была проблема. — И серьезно, Коннор, ты больше не можешь проводить ночи в участке. Это просто странно, — он обнял Коннора за плечи. Предлагая небольшую поддержку в противовес своим резким словам. — Люди так не поступают, м? Коннор считал, что это экономило действительно много времени, оставаться в участке на десять часов или около того между сменами. Он привык к ночной команде, хотя все они находили его странным и не возражали сказать ему это в лицо. Единственным другим андроидом, жившим в участке, была та самая ПМ700, которая так и не смогла смириться с изменившимися законами для андроидов. Ей было вполне комфортно являться вспомогательным полицейским андроидом, без имени и без всего, что выходило бы за рамки её повседневных обязанностей. Коннор иногда швартовался рядом с ней на ночь во время зарядки. Она могла поддерживать лишь минимально короткий разговор, но Коннор находил её общество очень приятным. И всё же. Коннор был совсем не похож на ПМ700. Он прекрасно осознавал это. — Я понимаю твою точку зрения, Хэнк. Для меня было бы очень полезно иметь квартиру, — несмотря на то, что Коннор так сказал, у него было много сомнений. Разве ему не будет скучно? Или одиноко? Сможет ли он найти квартиру в пределах своего бюджета, которая была бы… подходящей? Откуда он вообще узнает, что квартира подходящая? Какие исследования ему следовало провести, чтобы они были бы хоть как-то связаны с его собственными потребностями… какими бы эти потребности ни были? — Для меня это, конечно, вызов, — Коннор отвел взгляд и принялся перечислять причины. — Я не знаю, с чего начать поиски и что искать. Какого размера или с какими ... удобствами, я полагаю. Я не уверен, что именно мне нужно... — Не беспокойся об этом. Я помогу тебе, — Хэнк провел пальцами по волосам Коннора. — Мы вместе всё посмотрим, и я позабочусь о том, чтобы ты нашел что-нибудь подходящее. О. Коннор сразу просиял. Хэнк определенно знает, что делать; он может быть прекрасным источником информации! С его помощью... может быть, Коннор действительно сможет это сделать. — … Спасибо, лейтенант, — он поцеловал пальцы Хэнка и расслабился. Преисполненный любви и благодарности. — Ну, конечно, — Хэнк зевнул. — Мы начнем поиски в эти выходные, ладно? Поверь мне, как только у тебя будет своя квартира, ты её полюбишь. Я помню свою первую... абсолютная дыра, но я считал её лучшей находкой в городе. Чертовски дешёвой, к тому же… Хэнк тихо бормотал себе под нос, засыпая. Вспоминая. На этот раз, однако, это звучало как хорошие воспоминания. Коннор мысленно делал заметки и думал о своем будущем. Теперь у него было будущее. Это было частью свободы воли. Сама идея — бремя выбора — была немного ошеломляющей. Но поддержка Хэнка очень обнадеживала. Коннор знал, что спокойно может положиться на совместное с Хэнком выполнение задач. Эффективность этого уже была доказана. И что уж там, он был влюблен. Это было чувство, которое он будет носить с собой, что бы ни случилось. Ещё одна подстраховка. Ему было сложно тревожиться, когда в его сердце было так много любви.