Настоящее волшебство

Иван пристально глядел в зеркало, которое принёс в Белогорье из своего мира специально для Василисы. Настраивал себя, как боксёр перед боем: «Давай, ты сможешь. Ты здоровый мужик! Ты богатырь! Ты всё сможешь! Вперёд!». Он глубоко вдохнул, выдохнул. Растёр ладони, чтобы согреться. После того, как они вернулись из страны мёртвых, Ваня никак не мог отогреться, даже несмотря на то, что в Белогорье царило вечное лето. Он кутался в свитер, ходил в тёплых штанах и вязаных носках, но всё равно чувствовал холод внутри. Такой, какой бывает, когда съел целую кучу мороженого, или просидел два часа в ледяной ванной, или потерял кого-то, кого любил; у тебя вырвали сердце, оставив внутри прореху, в которую постоянно задувает ветер и тебе от этого всё время холодно. Ваня вышел из большой, залитой ласковым светом, спальни, спустился вниз. Теперь он жил в замке, чтобы не оставлять его заброшенным. Кроме того, после смерти отца всем руководил Иван, так что ему нужно было неотлучно находиться в замке, потому что именно сюда и приходили белогорцы, когда возникал какой-то конфликт. Хотя, строго говоря, всем заправляла Василиса, потому что Ваня чувствовал себя неважно с тех самых пор, как победил Роголеба. С каждым днём он ощущал себя всё более и более больным, до недавнего времени он вообще не вставал с кровати, проводя долгие дни в духоте и почти бреду. Он помнил только, как Василиса навещала его да как за ним ходил, как за ребёнком, седой Святозар. Больше никто не заглядывал к нему, ни Яга, ни Колобок, ни, что самое обидное, Финист. И если потом, когда Иван поправился, старые друзья стали наведываться к нему, то Финист вообще не появлялся. словно бы провалился сквозь землю. Теперь Ваня намеревался выяснить, почему. Прежде он никогда не задавал таких вопросов. Не спрашивал, куда делись Водяной, Кощей. Они просто в один момент перестали появляться, и никто больше не говорил о них, и Ваня не поднимал эту тему. В конце концов, он не слишком-то сильно и привязался к ним, а вот с Финистом у них сложились куда более тёплые отношения. В прямом смысле. В тот страшный, опустошающий момент, когда Ваня потерял отца, он не хотел, чтобы кто-то был рядом. Он рыдал, не в силах молча переносить эту боль, она выплёскивалась из него слезами, которые мгновенно замерзали на холодном лице. Они должны были согревать, но только кололи холодом, застывали, как маленькие ручейки. Ваня ушёл от костра, улёгся в сугроб, готовый умереть. — Что, Ванюша, тяжко? Финист, а это был точно он, только у него был такой глубокий и какой-то клекочущий. Он нравился Ване. В смысле, и голос, и сам Финист. Ваня не знал, почему вообще так нехорошо к нему относился. Только лишь из-за того, что богатырь приглянулся Василисе? Но и самому Ивану он нравился, просто это долго доходило. В конце концов, теперь именно Финист пришёл к нему, чтобы успокоить. И только его он хотел сейчас видеть и чувствовать, только он, обняв его, прижал к себе, и Ваня ощутил, как цепи холода освобождают его тело, как, наконец, приходит тепло. — Ничего, — нараспев произнёс Финист, — перемелется мука будет. Мы все кого-то теряли. Знаю, что сейчас тебе тяжело, ты расстроен, растерян, но всё будет хорошо. Ваня перевернулся в его объятиях, прижался крепче. Почему-то от Финист волнами исходило тепло, как от батареи, такое ровное, и согревало отлично. Он сам снял с обоих варежки, взял ладони Вани в свои, принялся растирать. Ваня мгновенно разомлел, поморгал слипшимися от слёз ресницами, которые, вдобавок, ещё и замёрзли, превратившись в крошечные сосульки. Ване казалось, он слышал, как они позвякивали. — Почему ты пришёл ко мне? — тихо спросил он. Финист на секунду задумался, но после снова улыбнулся своей ослепительной улыбкой. — Ты ведь сам хотел, чтобы я пришёл. — Правда? — недоверчиво спросил Ваня. Ладно, допустим, в глубине души он и хотел, чтобы Финист был с ним, чтобы научил, как быть богатырём, чтобы они перебрасывались дружескими подколами… Но он никогда не озвучивал свои желания, даже не намекал на них, тогда каким образом Финист узнал, чего хочет Ваня, когда он сам даже не мог сформулировать свои желания? Когда он задал Финист этот вопрос, тот снова рассмеялся, с неожиданной нежностью провёл большой тяжёлой, но тёплой ладонью по щеке Вани. — Мы же в волшебной стране, Вань. И я тоже волшебный. Так что не удивляйся, что я читаю твои мысли. — Что, все? — покраснев, спросил Ваня. — Все, — протянул Финист, сверкая большими глазами, синими, как небо. — И даже больше. Иван хотел спросить, что Финист подразумевает под этим словом, но не успел. Почувствовал его тёплые губы на своих, вяло запротестовал, но потом покорно открыл рот. Почему-то никто не обратил внимания на то, чем они с Финистом занялись, наверное, было слишком темно, дольше шагов десяти от костра ничего не было видно да и слишком холодно было покидать тёплое место. А Ване и здесь, вдалеке от костра, было не холодно. Он вообще с самого начала подозревал, что немного отличается от других подростков. В то время, когда все мальчишки из его группы бегали в спальню девчонок, чтобы в суматохе попятиться на их просвечивающие через ночнушки сиськи, Ваня испытывал странное щекочущее удовольствие, когда наблюдал, как его однокашники готовятся ко сну, и непроизвольно опускал взгляд ниже пояса. И после, уже выпустившись из детдома, пытался завести отношения с девушками, но это ни к чему н привело. Во-первых, никто не хотел связываться с сиротой, у которого не было ни кола, ни двора, а во-вторых, самому Ване все встреченные девушки не симпатизировали настолько, чтобы он прямо хотел их. Такой оказалась только Василиса, которой было всё равно, что Ваня — сирота, и с которой у него самого что о получалось. Наверное, это и была любовь, Иван убедился в этом, когда вдруг появился Финист и это вызвало волну бешеной ревности. А, оказалось, что всё не так просто. То есть, с одной стороны, просто, а с другой… Сейчас его утешал Финист, а не Василиса. Возможно, если бы с ней они зашли дальше объятий и поцелуев в щёку, Ваня бы не поддался этому искушению; скорее всего, если бы Финист не был таким настойчивым, то ничего бы не случилось. Но всё произошло, причём, так быстро, что Ваня даже не успел испугаться. Только стонал глухо, пока Финист закрывал ладонью его рот, накрывал его своим большим телом, размеренно двигался внутри. Ваня крепко обнимал его сильную шею, погружал пальцы в густые пшеничные волосы, и вправду напоминавшие перья сокола. …Никто не заметил их отсутствия. На следующее утро ушли в Белогорье, к вечеру разразилась битва с Роголебом, одержали победу, а после Ваня занемог. Несколько недель валялся в беспамятстве, только спустя полмесяца придя в себя. Первым, кого он увидел, был Светозар. Белый маг смотрел на него, как дедушка на внука, ласково, с бесконечным состраданием. И, разумеется, первым делом Ваня спросил о Финисте. — Какой такой Финист? — Светозар удивлённо распахнул тёмные глаза. — Не знаю такого. Ты, Ваня, заболел крепко, в бреду лежал. Тебе привиделось. — Нет! Я точно помню, был Финист. Который ещё ясный стра…сокол. — Ваня сел на постели, зажмурился, потому что голова вдруг закружилась. Светозар торопливо, но мягко, надавил ему на грудь, укладывая на постель. — Слабенький ты ещё, ложись. А про Финист твоего я у Василисы спрошу. Не зря она у нас Премудрая… Больше Светозар эту тему не поднимал, а когда Иван, наконец, окреп достаточно, чтобы встать на ноги, то сам решился выведать у Василисы, куда же делся Финист. Она довольно резко ответила, что ничего рассказывать не собирается. Ваня даже как-то испугался. Но мучиться мыслями о том, что же сталось с Финистом, день ото дня было всё невыносимее. Именно поэтому сегодня Иван, хорошенько подбодрив себя, спустился к Василисе, теперь твёрдо уверенный, что сегодня выпытает правду. Василиса была со Светозаром. Они о чём-то тихо, но жарко спорили. Василиса хмурила тёмные брови, отчаянно махала руками; Светозар, страдальчески морща лицо, отвечал ей жалобно, прижимая сухие маленькие руки к груди. — Василиса, — позвал Ваня и отшатнулся, когда она повернулась и он увидел её лицо. Оно почернело, будто девушка постарела лет на пятнадцать. Глаза её были полны злых слез, на лбу пролегли глубокие морщины. — Да, — ответила она подрагивающим голосом. Ване было даже как-то неловко беспокоить её, но он всё-таки решился. — Я хотел спросить насчёт Финиста… — Он никогда больше не придёт, — неожиданно мягко сказала она. — Ты можешь больше не переживать. — Не переживать? — не понял Ваня. — Но я… Мне нужно найти его. — Он улетел, — поспешно заговорил Светозар, бросив на Василису злобный взгляд. — На подвиги ратные. Такой богатырь везде нужен. Белогорье большое, вот он и полетел другим на выручку. — Он бросил тебя, — ядовито выплюнула Василиса. — И никогда н вернётся. Если ты думаешь, что он твой друг, то ты ошибаешься. Для него нет никого важного, вы никогда и не были друзьями. — Василиса! — прикрикнул Светозар. — Ваня, не слушай её… Иван отпрянул, оставляя позади голоса Василисы и Светозара, помчался в спальню. Влетел по ступеням наверх, и только когда закрыл за собой дверь, позволил себе остановиться и отдышаться. «Улетел? — жалобно думал он. — Но почему мне ничего не сказал? Хоть бы предупредил! Мог бы и остаться, пока я не поправлюсь!». Он сжал зубы, часто заморгал, а потом, не зная, куда выплеснуть эмоции, со всей силы саданул кулаком по ни в чём неповинной двери.