Если бы не кошка...

      Кутепову было хреново. Так плохо ему уже давно не было, и он прекрасно понимал, что Яр не виноват, не его он хотел ударить, а даже совсем наоборот. И он всего лишь оказался не в том месте и не в то время. Но события последних дней так накатили своим грузом и так придавили, что те минуты блаженства, когда они целовались в подвале, канули после удара в лицо, как в пропасть, откуда, казалось, не было возврата.       Мир шёл, не видя дороги, с трудом сдерживая слёзы. Мама! Она снова утаила от него самую важную часть своей жизни. Они спланировали поездку с Пушкиным, а его продинамили, даже не поставив в известность.       Уехали.       Бросили одного.       С Киром? У него дома? Да какая разница? Он взрослый и прекрасно может обойтись без няньки несколько дней. Почему мама не предупредила, а лишь отправила сообщение? А утром? Почему по утрам её не бывало дома? Что за секреты?       Мир не заметил, как его увлекли в сторону, усадили в машину и пристегнули. Равнодушно наблюдая за мелькавшим пейзажем за окном, он даже не понял, в какой район они приехали. Небольшой посёлок, ворота, домик и запах лаванды… Душ, чужая домашняя одежда, стол, на котором чай и выпечка из магазина.       — Пока перекусим, а вечером пельмени.       Мирослав уставился на сидящего напротив Кирилла, как будто увидел его впервые.       — Какие пельмени?       — Из упаковки. Не домашние же?       Кир улыбался. Он вообще-то раньше не улыбался, подумал Яр, отмечая, что глаза и правда какие-то чёрные. Разве такие бывают? И разрез у них не как у всех, слегка раскосые, или это только кажется… И эти ямочки… раньше он о них и не подозревал. А Кир смотрел, улыбался, и было от этой улыбки странное ощущение, как будто тебя засасывает в омут.       — Я, пожалуй, поеду домой.       — Нет, дружок. Твоя мама мне дала чёткие распоряжения, и я обещал папе…       — Я ей сейчас позвоню и… А где мой телефон?       — Слав, давай ты сейчас успокоишься, мы сделаем уроки, позанимаемся, приведём мысли в порядок, поговорим, а вечером, когда наши родители приедут на место и устроятся, ты поговоришь с мамой. Думаешь, сделаешь её отдых приятным, если сейчас начнёшь спрашивать или рассказывать?       — Испорчу отдых? А обо мне кто-нибудь подумал? А я? Вот так и буду всё время, как ненужный, лишний элемент, всё узнавать последним? — голос предательски дрожал и срывался.       — Слав, прекрати истерить. Разве мы не говорили о том, что нужно не только о себе думать? Нашим родителям хорошо вместе, они имеют право на счастье, разве нет? А то, что они поедут, твоя мама тоже узнала в последний момент. Это сюрприз от папы. Он любит это делать — удивлять и поражать. Разве это не прикольно?       — Я такие сюрпризы не люблю. И вообще, если бы они касались только мамы, а так…       — А что так? Ну сказали бы тебе за день или два, что изменилось бы? — Кир начал выходить из себя. Этот малый ничего и никого не хотел слышать, кроме себя, а отпускать его домой не входило в планы Скворцова Кирилла. — Не разрешил бы ехать? Отговорил? Ты что, враг родной матери?       Славка допил чай, так и не притронувшись к выпечке. В это время он привык есть суп или борщ. Мамин. А потом пельмени? Из магазина? Вспомнились их с мамой редкие дни, когда оба стояли на кухне и лепили пельмени с варениками, замораживали впрок, чтобы в выходные… «Потом» было давно. Сейчас у мамы Александр. И он увёз её в неизвестном направлении.       — Куда они поехали?       — В дом отдыха — лес, белки… Папа хотел к морю, где теплее, но твоя мама как-то намекнула, что хочет лес, камин и тишину.       Мирославу стало невыносимо от услышанного. Это же их с мамой мечта: выбраться на выходные на турбазу в лесу, лыжи, снег, а вечером глинтвейн у камина. Ему, конечно же, самый слабый, безалкогольный, но не в том фишка. Они мечтали именно вдвоём отдохнуть, а теперь это осталась только его мечта.       — Мне нужно домой. Там учебники и тетради. Там комп и все дела.       Мирослав резко встал, желая выбраться из-за стола, но Кир быстро подскочил, нажал на плечи и усадил на место.       — Расслабься. Я сделаю тебе массаж, ты успокоишься. Позже поговоришь с мамой, и я отвезу тебя домой. Если позволишь, переночую на диване. — Руки уже разминали и мяли плечи, оглаживали верхнюю часть спины. Мир действительно стал расслабляться под действием, как ему показалось, гипнотического массажа. — Я обещал маме приглядывать за тобой, а теперь вон всё лицо, как у индейцев, в боевом раскрасе. А ну как ещё куда вляпаешься?       — Куда ещё? Достаточно. Да и фигня это. За пару дней пройдёт.       — И кто тебе поверит? Шпана малая. Кстати, чем вы занимались в подвале? Только не надо снова про кошку заливать.       Мир насторожился. Он совсем упустил из виду тот момент, когда внимательный взгляд черных глаз просканировал его внешний вид, особо задержавшись на лице… На припухших губах и розовых до неприличия щеках. Понял? Нет. Не может быть. Мирослав отбрасывал эту мысль, как недопустимую и невозможную.       — Ты не поверишь, но я там потерял ключи, когда ходил кормить кошку. Искали. Яр помогал. Там так темно, — солгал Кутепов.       — Нашли? — спросил Кирилл, нажимая рядом с ключицами большим пальцем, в ответ слушая приглушённый стон.       — Конечно. Что там искать-то…       Возле уха обдало тёплым воздухом и ветерком. Волосы Кира коснулись шеи, пробудив своим прикосновением мурашки.       — Некрасиво обманывать старших, — шепнул в самое ухо, а ладони пробрались под ткань, сползая всё ниже на грудь. — И знаешь, — почувствовав под ладошками мелкую дрожь, Кир задержал, а затем вернул их на плечи, — на положении старшего брата хочу помочь и предостеречь.       — От чего? — протянул Мир, кося глаза на «брата», чувствуя себя странно после этих ещё более странных прикосновений.       — Он тебе нравится? Этот ушлёпок?       — Он не ушлёпок, — Мирослав подскочил, сбрасывая руки, пытавшиеся удержать его на месте. — И не вздумай его трогать, будешь иметь дело со мной.       — Да я и не собирался его трогать. Тем более, что вижу, у вас всё серьёзно. Просто…       Кирилл сделал многозначительный жест глазами, что совсем не понравилось Кутепову.       — Да иди ты, — ноги сами понесли в ванную, где осталась его одежда. Оная благополучно крутилась в стиральной машине.       На вешалке в коридоре нашлась грязная куртка и ботинки.       — И куда ты собрался? Мы почти за городом. Автобусы ходят редко. Денег у тебя, как я понимаю, нет. Давай без этого вот… — Кирилл покрутил рукой на манер выкручивания лампочки, — без геройства. Я же сказал, что отвезу, просто не торопись.       Мирослав понял, что он в положении, которое вроде как и не безвыходное, ведь можно и без автобуса добраться домой, пусть и не так скоро. А завтра выходной, ещё лучше. Но благоразумие взяло верх, и он вернулся в комнату, выбрав кресло, в которое залез, подмяв под себя обе ноги.       — Заниматься не хочу! — сходу заявил, уставившись непроницаемым взглядом на черноглазого.       — Кино? Плейстейшен? — Кир взял пульт, устраиваясь на диване.       Через два часа, после просмотра захватывающего боевика, Мирослав совсем расслабился. Доедая пиццу, что была заказана перед просмотром, подумал о том, что чего-то не хватает.       — А где мой телефон?       — Прости, совсем забыл.       Кирилл вышел в коридор и вернулся с мобильным, протягивая со странным выражением лица.       — А почему он отключен? Кир? Что это значит?       Смутные воспоминания нахлынули, стало даже не по себе, когда вспомнилась их прошлая встреча и так же отключенный телефон.       — Тебе нужно было время, чтоб привести мысли в порядок. Я решил, что отсутствие звонков и нежелательных сообщений пойдёт только на пользу.       — Я не понял, ты теперь будешь решать, что для меня лучше? С чего вдруг? А если звонила мама? Или…       Мирослав нажал кнопку входа в сеть и стал ждать, уставившись в экран. Так и есть — пропущенные от Ярика, Ромки, Яны и ещё двух ребят из класса. От мамы как раз ничего не пришло. Огненный ком разгорелся в груди, стало трудно дышать.       — Я еду домой. Сам. Дай мне денег на автобус, или я пойду своим ходом.       — Слав, опять ты за своё. Раз уж так зудит, поехали, но я останусь у тебя.       — Да щас! — видно было, что Кутепов завёлся. — Ты пока ещё не член моей семьи, и от мамы я никаких указаний не получал. И не получу! — подытожил и пошёл за своими вещами в ванную комнату.       Влажные вещи запихнул в найденный пакет, застегнул куртку под самое горло и всунул ноги в ботинки.       — Давай! — приказным тоном вытянул руку ладонью вверх.       Кирилл, всё время наблюдавший за действиями своего гостя, медленно встал и зашёл в одну из комнат. Вышел в спортивном костюме и начал обуваться. Мир не стал спорить — трястись в автобусе ещё тот геморрой, а в машине тепло, быстро и… а почему бы и не да?       Ехали молча, причём пассажир занял место на заднем сидении, теперь уже разглядывая и вспоминая знакомые районы.       Подъезжая к дому, Мирослав услышал звонок.       — Мама! — заорал в трубку. — Мам, как ты могла? — слёзы брызнули из глаз.       Детская обида разъедала изнутри. Ну вот как такое понять? Родной сын на втором плане. Даже этот, пушкинский мажорчик, и тот в курсе. Причём взялся командовать. А ведь Мир уже не ребёнок, чтоб его вот так отдавали на попечительство другого подростка, хоть уже и совершеннолетнего.       Светлана начала оправдываться, объяснять, что поездка случилась спонтанно, сама ничего не успела сообразить и собраться. Извинялась и просила понять, что поступила так по наитию, а в том, что сын взрослый и поймёт маму, даже не сомневалась. На то, что не позвонила, тоже была причина, хотя её-то Мир никак не мог понять. Видимо, в семье Скворцовых так заведено, что когда им что-то нужно для их спокойствия и блага, тут же отключают все телефоны, попавшиеся в поле зрения. Александр забрал и отключил телефон, только по приезде выдав его маме, чтоб сын не помешал свершению их плана побега.       Мирослав не заметил, как машина подъехала к дому и они уже некоторое время стоят, а он разговаривает с мамой.       — Через три дня я вернусь. Кирилл поможет тебе и проследит, чтоб ты был в порядке. Надеюсь, к нашему возвращению вы ещё больше сдружитесь. Сынуль, я люблю тебя.       «Любит она», — подумал Кутепов и посмотрел на тихо сидящего водителя. Кирилл терпеливо ждал окончания беседы, не выключая зажигания и печки, дабы не замёрзнуть.       — Ты можешь ехать домой. Я могу и сам пару дней перекантовать. Жрать полный холодильник, — есть пельмени и фастфуд у Скворцовых не прельщало, а звать к себе на мамины харчи было западло, успеют ещё. Да и забытый разговор с Ярославом всплыл как нельзя кстати, когда у подъезда заметил знакомый силуэт с огоньком от сигареты у лица.       — Я зайду ненадолго, — мотор заглох, и Кир вышел из машины.       Мир остался сидеть, не зная, что и делать. Очень хотелось, да и нужно было поговорить с Ярославом. Но присутствие ещё одного лица, нежелательного в этом случае, портило всю картину. А Кир, как он понял, уезжать не собирался. И, кажется, нарывался. Нужно было любыми способами отправить его обратно в его пенаты.       Дальше произошло то, чего никто, как думал Мирослав, не ожидал. Подскочивший из темноты Ярик налетел на Кирилла и сбил с ног. Оба завались на мокрый и грязный сугроб и начали наносить друг другу удары куда попало. В тишине двора, хорошо это или плохо, но прохожих, как назло, чтобы разнять двух «петухов», не оказалось. Мирославу пришлось экстренно выбираться из машины и упасть на этих двоих, чтоб хоть как-то остановить. Получив пару ударов, успел только вцепиться в чью-то руку, которой тут же снова получил удар. Решение пришло моментально. Истошно заорав, он откинулся в грязь и стал скулить побитой собакой.       Оба драчуна тут же разомкнули борцовские объятия и кинулись к «пострадавшему».       — Руки от него убрал! — сходу отталкивая Кирилла, рыкнул Яр и сверкнул глазами в сторону соперника. — Убрал и отошёл в сторону.       В руке Скворцова что-то блеснуло.       — Сам отошёл. И быстро. Я не люблю шутить. Славка знает.       В словах Кирилла чувствовалась угроза, подтверждаемая небольшим раскладным ножиком, направленным в сторону Ярослава.       Сделав шаг назад, неотрывно наблюдая за блестящим остриём, Яр не мог сообразить, как получилось, что уже дважды он ударил человека, в которого… влюблён? Мир, этот мальчишка, засевший под кожу и так плотно там поселившийся, вместо защиты получает уже дважды за сегодняшний день именно от него. И как получилось, что он уехал с этим придурком, а теперь и вернулся домой именно с ним? А может быть, он, Ярослав, здесь лишний? И почему малой молчит до сих пор и ничего не говорит на то, что ему, человеку, с которым он так жарко целовался всего несколько часов назад, угрожают ножом?       Медленно повернув голову, теперь Алексеев не мог оторваться от каменного лица мелкого, неотрывно смотрящего застывшими от ужаса глазами на руку с этим злосчастным ножом.       — Мир? Мир, ты чего?       Забыв об этом чокнутом с ножиком, Яр в два шага подскочил к сидевшему всё на той же куче грязного снега малому, на лице которого застыли ужас и боль. Упав перед ним коленями в мокрый сугроб, обхватив обеими руками лицо, осторожно постучал пальцами по щекам. Реакции ноль. Обхватил за спину и прижал к себе, повторяя «Мир! Мир, ну же! Всё хорошо! Мирослав! Славка!» Кирилл, видя, что натворил, быстро спрятал нож, пробурчал какие-то извинения и, не переживая за чистоту в машине, забрался в машину со стекающей грязью со штанов, завёл и, недолго думая, уехал.       — Пошли домой, Мир. Пошли.       Ярослав попытался поднять малого, но тот камнем прирос к сугробу. Пришлось с силой отрывать и ставить на ноги.       — Я всё видел и даже заснял на телефон. Номер машины там тоже зафиксирован.       Из подъезда выскочил мужик лет сорока пяти, в трениках и растянутом тонком свитере линялого жёлтого цвета. Тыкая в мобилу, второй рукой указал на окна второго этажа, где, по его словам, он жил.       — Это ж Славка, Светулин сын. Давай помогу, — подхватил под руку с другой стороны мужик и помог довести раненого до подъезда. Потом подсказал этаж и квартиру, извинился и смылся. Консьерж недовольно покивал головой.       На лифте доехали быстро, а вот ключи найти было проблематично. Сидящий на полу перед дверью Мирослав совершенно не помогал с поисками, всё так же глядя в одну точку. Когда искомый был найден в одном из отделений рюкзака, а дверь была открыта, Ярослав просто поднял с пола Кутепова и занёс внутрь, прикидывая, куда бы его сразу отнести — в спальню или всё-таки лучше в ванную? Ванная была ближе, да и Мир, как и сам Алексеев, нуждался в помывке и полной смене промокшей до трусов одежды.       Но прежде… Прежде Ярик не смог отказать себе в том, чтобы не коснуться губами приоткрытого рта этого мелкого чудочка, сейчас выглядевшего беззащитным котёнком — слабым и несчастным.       «Чудочко» немного отошёл от шока и вцепился обеими руками в рукава Ярика, ловя губы и отвечая на касания. Глаза в глаза, и что они там пытались найти, сами не знали, но оторваться не могли. Сбросив попутно сначала свою, а затем куртку Мира, отрываясь на мгновение, Яр стал стаскивать с него остальную одежду. Оставив только трусы, потянулся, вставил в ванной чопик, открыл горячую воду, крутанул наполовину холодный кран. Снова припал к губам и понял, что Мир всё так же стоит «истуканом» и не шевелится.       — Мир! Малыш! Отомри уже! Всё хорошо! Ты же видишь? Мы дома — ты и я. Давай в ванную, вода набирается.       — Он тебя не поранил?       Ярослав устало выдохнул — наконец его малой издал звук. Нет, сразу несколько слов.       — Со мной порядок. А вот у тебя, походу, проблемы. Давай, залазь… Трусы как, будешь снимать? Я пока здесь останусь, мало ли чего…       Мир повёл глазами, а затем повернул голову. Опустил вниз, осмотрел пол, а затем снова воззрился на Ярика.       — Отвернись.       Послушно развернувшись на сорок пять градусов, Яр уставился на полочки с кремами и косметикой. В зеркале было видно, как мелкий спустил трусы и залез в ванную, сверкая ладными полушариями и кривясь, откручивая сильнее кран с холодной водой.       — Тебе бы тоже не мешало помыться, вон весь грязный…       Мир смотрел своим побитым лицом, а Ярослав силился не сбросить одежду и не нырнуть к нему, чтоб затискать-зацеловать. И потрогать… Везде.       — Я дома помоюсь.       — Бросишь меня одного?       Мир посмотрел глазами побитого щенка. Даже как-то обидно стало, что его бросят, такого слабого и избитого, в одиночестве. А ведь у них намечалось что-то типа свидания… И теперь всё пошло наперекосяк: мама, Кир… Мирослав опустился с головой под воду. Досчитав до десяти, почувствовал, как сильные руки подхватили под мышки и вырвали из-под воды, усаживая.       — Малыш, ну ты чего? Я тут, с тобой…       — И… — после погружения, хоть и не надолго, Мир задыхался, всхлипывая, — ты не уйдёшь?       — Если ты не выгонишь, я останусь. Только тогда мне придётся тоже искупаться. Ты не против?       — Нет, конечно. Правда, одежда на тебя будет маловата…       — Тогда, может, я всё-таки сбегаю домой, переоденусь и приду. Ты как, управишься тут сам?       Мирослав только начал было улыбаться, снова поник и стал сползать под воду. Яр, сидящий на корточках рядом, закатил глаза и свёл брови.       — Солнце, я мигом, — но понимая, что это не помогает, перегнулся через бортик, ловя уходящего под воду малого и вовлекая в лёгкий поцелуй. — Всё! Убедил. Ты тут заканчивай, а я пойду своих предупрежу, чтоб не ждали.       Победная улыбка озарила побитое лицо. В голове Кутепова проскользнула шальная мысль о том, что он так легко может управлять старшим, всего лишь капризничая. Ну уж нет. Он — лицо пострадавшее, к тому же жаждет объятий и поцелуев. А то, что творится там, внизу, под водой, и вообще требует каких-то действий. Страшно. Страшно хочется, чтобы Яр с ним что-нибудь сделал. Поэтому процесс омовения прошёл в считанные минуты, и когда Ярослав закончил разговор с мамой и постучал в дверь ванной, Мир стоял на мокром полу и вытирал последнюю влагу с тела. Наскоро обмотавшись полотенцем, открыл, по глазам и улыбке понял, что разрешение получено, проскользнул за спину, подталкивая к ванной со словами «Сам разберёшься», и прошлёпал ещё влажными ступнями в свою комнату. Там упал животом на кровать с блаженной улыбкой и рвущимся наружу сердцем.