***
Миру казалось, что на нём лежит как минимум мешок картошки. Как максимум, что он под колёсами БелАЗа. И голова… Её как будто напичкали гвоздями и теперь по одному вытаскивают, прокручивая. Во рту неимоверно сушило и было… Наверное, это и было то чувство, когда говорили, что «кот во рту…», ну да, именно насрал, зараза. Хотелось пить, писать и пи… пищать от этого гадкого самочувствия. В том, что он вчера сделал ошибку, выдув початую бутылку виски в одно лицо, он уже пожалел многократно за эти несколько минут, что выбирался из сна. Мешком картошки оказалась рука, которая прижимала его голый живот поперёк. Другая тяжесть, мешавшая сделать малейшее движение — голова на плече и тёплое, ровное дыхание в шею. — Яр, — прошептал Мирослав, обнимая такое же обнаженное тело, прилипшее к его собственному. — Я так соскучился… Где ты был? Мне так плохо… без тебя… Всё поплыло перед глазами, когда на губах почувствовались другие, мягкие и тёплые, нежно облизывая и посасывая то верхнюю, то нижнюю, унося за собой ввысь, не желая опускать на землю. Язык раздвинул податливые губы, пробежал по ряду ровных зубов и легко коснулся языка, вызывая гамму непередаваемых чувств. Рука, что лежала на животе, задрожала и закружила вокруг, цепляя бока, осторожно поднимаясь вверх, задержавшись совсем ненадолго, словно спрашивая разрешения. Когда же Мир выдохнул в губы, издав тихий стон, палец коснулся горошины соска. Теперь уже более громкие звуки вырывались наружу, язык вколачивался сильнее в приоткрытый рот, а палец жёстче кружил и давил на сосок… Какофония звуков и ощущений… Мир попал и пропал… Бёдра начали пляску, выгибаясь вперёд в такт движениям языка. Рука несмело поползла вниз, накрывая эрегированный член, прошлась по стволу несколько раз и, спустившись вниз, вобрала в ладонь яйца. — Ымгх… — выдохнул Мир, распахивая глаза. — Кккир? Чёрные глаза с поволокой и нескрываемым желанием смотрели в серые, ожидая приговора. Рука продолжала сминать поджавшиеся шарики. — Слав. Славка, ты такой сладкий, — наконец произнёс Кирилл и снова припал к губам. — Прости меня, — после недолгого лёгкого касания продолжил шептать, — я не должен был, но не удержался. Позволь мне… И рука проскользнула под резинку трусов, теперь уже полноценно надрачивая. Голова Кутепова упала на бок. По щеке на подушку катились слёзы. Он понимал, что это неправильно, что так не должно быть, что на месте этого парня должен быть другой, тот, что нравится, которого хочется каждой клеточкой, каждой молекулой этого предательского тела. Но… Этот другой был всю ночь с девушкой, и они не в карты играли. И нет, это не месть. Это вообще объяснению не подлежит. Его целует чувак, которого Мир ненавидит. За что? За многое, начиная ещё с того злосчастного дня в полиции, когда они встретились огненными взглядами, и Кутепов не мог спалить Кирилла, чтобы сейчас не чувствовать себя так хорошо. Почему ему хорошо, он понимал. Кир целовался лучше Ярика — это раз. Он сразу атаковал его тело и даже залез в трусы — это два. Такого Яр себе не позволил, хотя оба провели в одной постели целую ночь. Да, дрочили, но каждый себе, жадно пожирая друг друга глазами. Кирилл явно был более опытен в любовных делах. И только теперь Мир вспомнил его странные взгляды, его касания, его терпеливые объяснения, его фразу: «За тебя — сяду! Прибью кого-нибудь и сяду!» Эту фразу тогда Мир не принял всерьёз, даже хотел пошутить на этот счёт. А ведь была она сказана очень серьёзным тоном, глядя в глаза, без единой тени сомнения или колебания. Что ж это получается? Мирослав задумался… Выходит Кир в него влюблён? Или что? Мир повернул голову и посмотрел на Скворцова другими глазами, заглядывая намного глубже, кажется, в самую душу. Секунда, десять, двадцать… и рука потянулась и притянула голову для очередного поцелуя, теперь уже не с Яром, а с Кириллом. Утренняя потребность посетить санузел с утроенной силой напомнила о себе, и пришлось резко разжать объятия и вынырнуть из тёплой постели. Качнувшись от лёгкого головокружения, тут же почувствовал руки на талии. — Пошли, горе-алкоголик, доведу тебя. Не тошнит? В голове Кутепова что-то перемкнуло. Какие-то далёкие воспоминания всплывали отрывками, складываясь в мозаику. Его рвало ночью. Его умывали и обмывали. И это был Кирилл. «Сладкий?» После всего этого он назвал его сладким? Мир снова взглянул на него, отыскивая что-то, чего не разглядел раньше. Так и есть — то же обожание и тот же огонёк в глазах. Почти тот же. Как и у Ярослава. «Убейте меня кто-нибудь!» — взмолился Мир про себя, кляня на чём свет стоит свою дурную башку за вчерашнюю выходку.***
Лекс ответил, как и всегда, уже по второму гудку, словно с телефоном не расстаётся ни на минуту. — Брооо, — протянул Алексеев, — это полный капец! Хочу сдохнуть. — В который раз? Последний был, кажется, неделю назад. Что теперь? Ярослав добежал домой, чтоб уединиться, скрыться от той действительности, которая его накрыла. Трахать Настёну больше не получилось. Поняла девушка, что причиной был тот самый телефонный разговор или ещё что-нибудь, для Ярика не было важным. Все мысли занимал малой. Поэтому, переодевшись, он сразу рванул к дому Кутепова. Как и в первый его визит, страж подъезда даже не стал слушать, только сказал, что хозяин не возвращался домой со вчера. Где жил «будущий родственник», Яр не знал. Оставалось надеяться на друга, у которого всегда находился выход из любой ситуации. — Малой узнал, что я был с Настей. Она ему наплела… Ну, в общем, я забежал в туалет, а он как раз позвонил… — Постой, он с ней разговаривал? Ты оставил ей телефон, когда сидел на толчке? Мозги вместе со спермой вытекли? Не ожидал от тебя такой глупости… — Это была случайность. Я никогда… Лекс, что делать? — А что с Настей? Как тебе вообще? Ты ж вроде первый раз? — Нормально, — отмахнулся Яр. — Он заблочил меня, отовсюду выкинул и закрыл. Дома его нет, и я не знаю, когда он вернётся. Я до завтра точно сдохну… — Влюблённый придурок. Хочешь ко мне? Или я к тебе? Через пятнадцать минут оба сидели у Лекса в комнате, думая и решая, как выйти из сложившейся ситуации. — Значит так! — Лекс затянулся, выпуская тонкую струю дыма к открытой форточке и наблюдая, как то же самое делает приятель, — завтра ему в школу, значит, сегодня будет ночевать дома. Придёшь попозже и всё ему расскажешь. Если не поверит, наберёшь меня, я сам ему всё расскажу. — Не факт, что откроет или выйдет. Ты ж понимаешь, что он злой. А стоять до ночи под подъездом как-то не очень… — бычок отправился в пепельницу в виде черепка — подарок от Ярика на прошлый день рождения, а следующая, третья по счёту, сигарета подкурена в глубокой затяжке. — Ндааа… Это дилемма… Тогда так: ждём до утра, а по дороге… — Лекс! Я же уже сказал — сдохну! Какой завтра? Он мне нужен сейчас. Час назад. Вчера. Ярослав подскочил, нашёл брошенную куртку и направился на выход. — Стой! Придурок, — Лекс ухватил друга за руку, развернул и толкнул на кровать. Яр распластался безвольной тушкой, глядя в потолок. — Звони своим. Сегодня ночуешь у меня. — Мать меня прибьёт. — Зато не сдохнешь!***
— Чего не спишь? Лекс уже спал, когда Алексеев вылез из-под одеяла и прошествовал в направлении сортира. Теперь сон окончательно пропал. Часы показывали два тридцать семь. — Не знаю. Не спится. — Слушай, а ты не думал, если тебе было классно с Настей, может, и ну его, это гейство. Хотя ты ж у нас теперь бишка, — ухмыльнулся, ожидая реакции. — Спасибо, утешил. Я уже об этом думал. Трахаться в любом случае классно, но я же о другом… Его хочу. Даже не так. С ним хочу быть. — Думаю, тебе лучше готовиться к худшему. Тогда легче будет перенести его отказ. Он у тебя крепкий орешек. И ты это, не предлагай ему с девчонкой делать вид, что он типа не гей. Кто знает, может, ему понравится, и останешься ты при бубновых интересах. Ты же не знаешь, хочет он того же, что и ты?! Ярослав задумался. В который раз за эти часы. Голова просто разрывалась на мелкие кусочки от разных мыслей, в основном, дурных. Поспать удалось несколько часов перед тем, как прозвенел будильник, и Яр побежал домой, чтоб успеть привести себя в порядок. На остановке Мирослав так и не появился. В школе тоже. Спустившись в подвал, глянул на кошку с котёнком, погладил их, постоял. Потом сбегал в буфет за котлетами и накормил обоих. В классе о Кутепове никто не знал, дозвониться до него так и не смогли. Ярослав ещё больше поник, думая разное. Придурок, угрожавший ему ножом, был опасен, и теперь он рядом с его мелким. С его Миром.***
— Ну как оно ничего? — Васильев с прищуром смотрел на Алексеева. Пошленькая улыбка гуляла на лице в лучах солнца, отражающегося на снежном покрывале. — Вы с Настюхой неплохо отжигали. Уверен, тебе понравилось. Перед лицом Яра покрутили смартфоном, а потом тыкнули в страницу сайта с фотками вечеринки. Главными действующими лицами, конечно, были эти двое, нашедшие друг друга, соединившиеся в поцелуе, в танце, в экстазе. По мере последующих просмотров зрачки Яра расширялись, гнев заполнял всё внутри, обещая вырваться наружу и обрушиться на… да вот на Сашку и обрушиться. Ведь именно он предложил этот дурацкий план, который, кажется, всё и разрушил. Ярослав был уверен, что малой видел эти снимки, а вкупе со сказанным Настей дальше можно к бабке не ходить. С трудом сдержавшись, натянул улыбку, вернул гаджет хозяину и спокойно ответил: — Всё было шикарно. Море удовольствия. — Не благодари, — так же ухмыляясь, ответил друг и отвернулся. — Пошли, надо ещё в сортир успеть, — подтолкнул в спину Лекс, кивнув Сашке. И шёпотом, когда отошли, Алексееву: — Яр, мне всё это стало не нравиться ещё вчера. Я там кое-что услышал, но не понял и не поверил. Сейчас убедился, что Саня играет за другую команду. Ярик слушал невнимательно, думая и переваривая увиденное. Но последние слова ухватил и остановился. — Не здесь и не сейчас, — снова толкая в плечо и зная взрывной характер друга, Лекс не мог допустить разборок на школьном дворе, тем более с Сашкой — всё-таки друзья. Да и последние новости говорили о том, что лучше не связываться. В туалете, на счастье, никого не было. Заняв позицию, из которой хорошо видно дверь, Лекс принялся кратко излагать подслушанный в Настиной квартире разговор, где Саша уверял кого-то по телефону, что всё идёт по плану и беспокоиться не о чем. Что уже утром будет компромат, от которого кое-кому будет не плохо, а очень плохо. Ну и последнее, что так и не понял Лекс, это то, что тот может смело забирать и пользоваться — что или кого, до сих пор загадка. Про план понятно. Про компромат тоже — чем фото не компромат? Яр задумался над третьим — кто или что? — Слушай, а ты видел этого Кристиана? Что это за зверь такой? — Учился в нашей школе лет семь назад. Потом не то выгнали, не то перевели. В армию такие не ходят. Работает где-то. — А с кем из наших дружит? — Вот и мне интересно. Походу у них с Васильевым какие-то дела. А возможно, и дружба. Но хотел он оказать услугу нам или ему — вот вопрос. Короче, ты пока не рыпайся, у этого отморозка друзья уголовники. Я бы не хотел из-за юношеского увлечения потерять друга. И не спорь. Твой малой не что иное, как увлечение. — Задолбал ты, Макаренко, своими заумными речами. Лучше подумай, как мне с ним встретиться и всё объяснить. — За это не беспокойся. И не вздумай продинамить Настю. Нам, пока мы не в курсе Саниных интриг, нельзя проколоться. Яр закатил глаза и завыл, тяжело вздыхая и снова вспоминая ночь. Понятно было, что именно это его сейчас волнует меньше всего, но он признал, что и ему было хорошо, и сам процесс понравился. Очень. Лёгкая на помине девушка стояла недалеко от сортира, и когда парни вышли, сразу поманила к себе Алексеева. — Котик, жду тебя сегодня после семи. Поцеловала в губы, не обращая внимания на проходящих ребят, и упорхнула. Как оказалось, с последнего урока. — Да… Влип ты, бро, по самое не балуй, — заржал и тут же стал серьёзным, когда увидел реакцию друга, Лекс. А у Ярослава возникла идея, воплотить которую он решил сразу после следующего урока.***
— Яна, можно тебя на минуту? Девочка как-то настороженно глянула на старшеклассника, стоящего у входа в класс, но, отбросив испуг, смело вышла в коридор. — Славка просил ничего тебе не говорить и не разговаривать, — сходу заявила подруга мелкого, упрямо глядя на красавчика. Ярик растерялся подобному повороту событий и решил воспользоваться хотя бы моментом, чтобы узнать, как у него дела. — Всё хорошо. Жив и здоров. Завтра придёт в школу, но не думаю, что захочет тебя видеть. Что ты ему сделал, козёл? Яр удивился такой смелости, но проглотил оскорбление и начал подбирать слова. — Понимаешь, тут такое дело… Ты же знаешь, мы поспорили, да и эти дурацкие слухи. Потом драка… Короче, сплошные неприятности. Вы же дружите? Я хотел, чтоб ты с ним поговорила и попросила… Ему нужно какое-то время повстречаться с девушкой… можно и с тобой, то есть чтоб все это видели и не распускали слухи. Они ему не нужны. Ты ж понимаешь? Яр уже бесился от ситуации, в которой ему приходилось выкручиваться и просить о том, что претило ему самому. Но нужно было это обоим. Алексеев также надеялся, что Мир поймёт, что и его интрижка была только для этого и имитирована, потому что другого способа донести правду до малого он пока не видел. — Хм… А с чего ты решил, что ему это нужно на время? Возможно, мы будем встречаться долго и счастливо. — Чё? — глаза Ярослава расширились, и он сделал шаг вперёд, пугая девочку, но тут же опомнился и вернулся на место, отметив, что та даже не шелохнулась. — Ян, передай ему ещё, что мне нужно с ним поговорить и всё объяснить. Пожалуйста, — умоляющим тоном добавил Алексеев. — Тыща! — заявила Яна, нагло глядя в глаза, полные боли. Изменившись в лице в очередной раз за несколько минут, Яр сглотнул и прокашлялся. — Хорошо, — согласился и ретировался, пока цену не увеличили. «Ну и подружка у малого… Аферистка малолетняя», — подумал и улыбнулся. Всё-таки правильно он сделал, что поговорил с этой шустрой девчонкой, а вдруг повезёт? Однако вечернее дежурство возле подъезда Кутепова, как наметил ранее, не отменил.