***
11 месяцев 2 недели назад, май США, Нью-Йорк В доме был чужак. Виктор осязал его присутствие, на максимальной скорости приближаясь к особняку. Припарковав машину, заглушив мотор, он молниеносно оказался у входной двери. Незаперто. Неуловимой тенью метнулся в гостиную... Линн. Линн, с неуклюжей поспешностью натягивающий футболку. И так и застывший в нелепой позе. Он может только видеть. Филин, сидевший на спинке кресла, ухнул и, расправив крылья, сорвался прочь... Тело не подвластно ему больше. Мысли запутались, заметались в клейкой, смертоносной паутине. Он может только видеть. Чёрные воронки зрачков, подкрашенные багрянцем радужки. Поглощают, унося на самое дно слепой, отчаянно безысходной ярости. — Где она? — ядовитый шёпот натягивает одну из нитей. Молчи, молчи... — На...верху... В спаль... — Щенок! Как посмел?! Раздавлю! — сдавленное шипение – и Мартина просто поднимает и впечатывает в стену... Темнота. Сознание, захлёбываясь, выныривает на поверхность, разбуженное странным гулом, переходящим в звон. Звон расслаивается, множится, набирает силу, растёт из-под черепной коробки, рождая абсолютный страх, абсолютную боль, абсолютную беспомощность, переходя в ультразвук, усиливая давление... Барабанные перепонки не выдерживают. Лопаются тонкие сосуды носоглотки, глазных яблок... Крик, едва родившись где-то между обезумевшими лёгкими, взрывается, так и не добравшись до голосовых связок... Горло будто сжимает стальная рука, а кости черепа начинают медленно расползаться изнутри... Сквозь пелену и мелькающие перед глазами вспышки он успевает увидеть... Мия... Страх... Нервно перекошенные губы... Она кричит?.. Беги, Мия! Беги!.. Темнота.***
Настоящее время Франция, Ивуар Мия сидела на поваленном дереве, отрешённо смотря куда-то перед собой. Кончик ступни механически чертил какие-то знаки на рыхлом песке. Виктор завтра будет в Женеве. Или. Уже. В Женеве. Сорок минут по воде. Слишком рядом. Настолько, что, не спрашивая, неотвратимо воплощается в реальность. Расстояние спасает. Расстояние создаёт помехи, белый шум, глушит боль. Глушило. Она горько усмехнулась собственной самонадеянности. Так коротко и почти достойно: «Я буду». Кем ты будешь? А главное – как? Если даже сейчас горло сводит, вынуждая беспрестанно сглатывать несуществующую слюну, кончики пальцев немеют, а мысли путаются и заплетаются, спотыкаясь о его имя. Быть миссис Ван Арт. Целый вечер и даже больше. Быть рядом с ним. Словно так должно. Опираться о его руку, касаясь прохладных бледных пальцев, будто имея на них право... Невозможно. Невыносимо. Завтра. Завтра она поедет в Женеву. (Завтра он будет там, а вдруг?..) Нет. Нельзя. Завтра. Она. Поедет. В Женеву. Выбрать наряд. Чтобы уже через день... А если... Виктору известен её номер, возможно, и адрес... Возможно... Вивиан, он так любил Вивиан... (Он так любил её!.. Тогда. А теперь – забыл и проклял). Любил ли?.. Ведь он поверил, поверил в то, что она могла... То, что было сильнее смерти, оказалось беззащитным перед нелепо сложившимися обстоятельствами, искусно приправленными ядом сплетен и чёрной ревности. Да, она тоже... Обманула, предала доверие. Но ведь она всего лишь хотела уберечь! А он – спасти их... «Возможно, Луна, посланная осветить мою ночь. А возможно...» Вышло «а возможно». Мия вздрогнула, отбросив со лба выбившуюся прядь. Дохнувший вечерней прохладой ветер пробрался под лёгкую одежду. Солнце уже скрывалось за верхушками деревьев. Стоило поторопиться домой. Девушка медленно поднялась, подошла к кромке воды, где в небольшой лунке лежал букетик оживших первоцветов.***
11 месяцев 2 недели назад, май США, Нью-Йорк Тело Линна, странно дёрнувшись, рухнуло на пол. Мия, словно не видя ничего вокруг, подлетела к нему, легонько похлопывая по щекам, пытаясь привести в чувство: — Мартин... Мартин!.. Очнись, ну же... — кровь вампира обагрила её ладони. — Мартин! Послышался слабый стон. Мия облегчённо выдохнула: «Жив! С остальным регенерация справится, если...» Только сейчас, кажется, она вспомнила о причине состояния Линна. — Что ты творишь, Виктор? Ты мог убить его! — Именно это я и намереваюсь сделать, — спокойный до жути, не терпящий возражений тон (внутренности Мии, кажется, сплелись в тугой клубок под диафрагмой). — Поднимись в комнату. Я завершу начатое. Затем мы поговорим. Мия нервно хохотнула: — Ты убьёшь Мартина, затем мы... поговорим? Я правильно поняла? — Я не стану повторять дважды. — Я не позволю тебе совершить безумство, — девушка переместилась так, чтобы закрыть тело лежащего. Взгляд Ван Арта, словно едкой кислотой, плеснул в неё брезгливым презрением и снова стал непроницаем: — Прекращай этот аттракцион невиданного самопожертвования, Мия. Избавь от бессмысленных сцен. Мартин пошевелился: регенерация начала действовать. — Отпусти его, Виктор. Он ни в чём не виноват... Мартин выполнял мою просьбу. Так и разбирайся со мной. — Значит, твою... — чернота загорелась багрянцем. Линн открыл глаза, пытаясь встать на ноги. Получалось откровенно плохо. — Позволь ему уйти, а мне объясниться. Затем... поступай, как знаешь. — Этот мальчишка настолько тебе дорог? — Он мне... дорог. Виктор резко отвернулся. Мия подняла вампира, поставила на ноги: — Сможешь идти? Я провожу до двери... Постарайся... Тот мотнул головой: — Одну... не оставлю... — Это бессмысленная жертва. Уходи. Со мной всё будет в порядке. — Но... — Уходи же! — отчаянно простонала девушка и, не дожидаясь дальнейших действий, потащила его к двери. Ван Арт, казалось, обратился в чёрное изваяние. Лишь когда она вернулась в гостиную, гнетущая тишина сконцентрировалась, сжалась в короткий приказ: — Сядь. — Я всё объясню, Виктор... Вампир медленно повернулся к ней. Сверкающие угли глаз на абсолютно белом лице. Даже губы его потеряли краску. — Непременно. В полной тишине он выкладывал перед ней на журнальный столик фотографии. Нарочито неторопливо. Девушка смотрела, широко раскрыв глаза, несколько раз она открывала рот, словно пытаясь найти слова, наконец произнесла: — Откуда?.. Ты следил?! Бледные губы болезненно скривились: — Каждый поступок, Мия, оставляет следы. Достаточно знать, где их искать. Её растерянный взгляд блуждал от одного кадра к другому. — Ты намеревалась объяснить. Изволь... Мия судорожно подбирала нужные слова, но они никак не находились... Сказать всё, как есть: — Прости, Вик! Я так виновата перед тобой!.. Эта вырвавшаяся стоном фраза словно открыла невидимые шлюзы. Приблизившись, он заговорил: — Всё то время, пока я искал возможности, пути выхода на клан, ты размышляла над способами избавиться от меня... Вынужден отдать тебе должное, Мия, ты нашла наиболее выгодный и безопасный для себя. Ты бы преуспела, девочка. Но. Твоя человеческая природа поставила подножку. Эмоции, Мия. Стоит тщательнее их контролировать. — Что?! — она едва не лишилась дара речи. — Одного не понимаю. Почему... так? И почему он? — Подожди, — губы плохо слушались, она поднесла дрожащие пальцы к вискам, пытаясь усмирить бешеную пульсацию. — Ты думаешь, что я и Мартин... Как ты мог?! — Мог что? Догадаться? Поверить? Я даже глазам своим верить отказывался. Готов поверить тебе, сейчас. Скажи, все эти фотографии – неправда? — ей показалось, что ледяной голос треснул, и сквозь просочилась отчаянная мольба. Но вопрос был задан конкретно и требовал такого же ответа: — Правда... — едва слышный шёпот выпрямил его в натянутую струну, — но... — Здесь не может быть никаких но, Мия. Довольно. — Когда-то ты говорил, что не будешь использовать на мне гипноз, если я не попрошу, — это был последний шанс, единственный, голос почти сдался, переходя в сип, — я прошу... — Я не вижу смысла длить этот фарс. Твой страх за мальчишку, твоё чувство вины говорят сами за себя. Прими совет. От последнего следует избавиться, и ты достигнешь небывалых высот. «Нет, нет, неужели это конец? Вот так?!» Сознание Мии отказывалось воспринимать происходящее, напоминающее вязкий, абсурдный кошмар. — Вик... — Я не желаю более слышать ничего. Даже отпущу тебя. Вас, — саркастически подчеркнув, поправился он, — помня о... Но в ваших интересах продолжить существование таким образом, чтобы я о нём не вспоминал. Она только кивнула... Затем как-то особенно порывисто поднялась, словно спохватившись, бросилась к лестнице. Тень мелькнула, преграждая ей путь. — Виви, — неверно сложились дрожащие губы. — Не отдам, — она впервые видела обращённый к ней хищный оскал, впервые с момента их опасного знакомства... — Убьёшь, Виктор? — просипела она, делая шаг вперёд. Идеальная маска лица дёрнулась, на долю мгновения открыв то, что за ней. Взгляд смертельно раненного сильного, опасного зверя. И тут же вернулась. — Ты права. Она человеческое дитя. Ей нет места в моём мире. Шаг в сторону. Мия взлетела наверх. Не прошло и десяти минут, как девушка спустилась, неся разбуженную, хнычущую Виви, небольшую спортивную сумку и впившуюся в плечо сильными когтями белую птицу. Ван Арт, стоявший у окна, не шелохнулся. Малышка, разглядев знакомую фигуру, захныкала ещё громче, пронзительнее, уже целенаправленно: — Па-а-па! Фигура у окна едва заметно вздрогнула. В дверях гостиной Мия остановилась, просипев: — Что бы ты обо мне ни думал, для Виви ты всегда будешь отцом! Девушка шла, не разбирая дороги. Просто шла. Пока её не остановили чьи-то руки. — Мия! — Мартин забирал из мёртвого кольца объятий уже вовсю плачущую малышку. — Ну, ну, Ви, тише, тише, маленькая, всё, всё... Мия, я вызвал такси... Ждал. Пойдём. Она смотрела на него совершенно непонимающим взглядом. Скорее сквозь него... Придерживая девочку одной рукой, другой он взял за руку её маму, повёл к машине. — Эй! — таксист протестующе замахал руками. — Животных я не перевожу. Ещё салон загадит. — Это птица, — Мартин открыл дверцу, аккуратно усаживая Мию, затем обошёл с другой стороны, забираясь в салон с Виви, — оплачу по двойному тарифу. Недовольно вздохнув, водитель занял своё место: — Так куда едем? — Мия? — вампир бросил взгляд на сидящую рядом с ним девушку, больше напоминающую потерянную куклу... и продиктовал адрес своей квартиры. Ван Арт смотрел в окно на теряющийся в темноте свет фар. Только густой мрак вновь сомкнул плотную завесу, вампир медленно развернулся, миновал тлеющий углями камин, задев кресло, странно запинаясь о ступеньки, поднялся по лестнице... Виктор прошёл в спальню мимо зияющей дыры распахнутого шкафа, выпотрошенных внутренностей прикроватной тумбочки, к пустой детской кроватке. Зачем-то поднял с пола никогда (и теперь уже наверняка) не нужную, почти игрушечную подушку. В углу постельки сиротливо затаился каучуковый лягушонок... Вампир невидящим взглядом окинул пространство вокруг, схватился за перекладину кроватки и, как подрубленный, рухнул на колени...