Корона

Впервые Тору довелось услышать о подвигах Геракла еще в раннем юношестве. Незаконнорожденный, но признанный всеми на Олимпе. Полубог, которого вскормила в младенчестве сама Гера. Сильный и стойкий, он являл собой живое воплощение всего «божественного». Когда Тор услышал рассказы о невероятном герое, что рассекал небеса на белоснежном пегасе, в голове у юного царевича тут же появилась цель однажды встретить этого доблестного воина и сражаться с ним плечом к плечу. Как-то раз Громовержец даже сбежал из-под охраны, узнав, что Геркулес сражался наравне со всеми олимпийскими богами против гигантов — жутких порождений подземной темницы Тартар. Юному Тору захотелось воочию увидеть мощь героя, чья слава сияла так ярко, что порой затмевала собой легендарных богов. Однако Один быстро просек план своего сына и вовремя перехватил его на пути из Асгарда. Тогда Тору не посчастливилось отбывать наказание под надзором строгого учителя, который вдалбливал в его голову множество «нужных» знаний об этикете. Тору казалось, что, увидев Геркулеса вживую, он ощутит неописуемый восторг и воодушевление, ведь перед ним предстал бы кумир детства, на которого он равнялся. Только происходящее вошло в резкий конфликт с теми представлениями, что теплились в душе Громовержца из детства. Ведь когда Тор приземлился на землю, он стал немым наблюдателем, как Геркулес с улыбкой и нескрываемой теплотой во взгляде помогал Локи спуститься с пегаса. Его прикосновение было легким, лишь на одно мгновение, когда Геркулес подхватил слезающего с лошади царевича и опустил на землю. Обычно гордый и своенравный, Локи только благодарно кивнул, тут же отводя глаза в сторону. А у Тора внутри словно все скрутило, а в голове пронесся водоворот мыслей: «Почему Локи не отверг чужого прикосновения? Почему выглядел таким смущенным? Почему разрешил кому-то постороннему увидеть свою уязвимую сторону?» И по какой-то причине образ великого героя уже не так ярко сиял в глазах Тора. Пока же старший царевич был поглощен тяжелыми мыслями, Локи постоянно чувствовал на себе взгляд олимпийца. Геркулес буквально излучал собой всю теплоту вселенной. Обычно не выносящий чужих прикосновений, трикстер не ощутил отторжения, когда Геракл подхватил его за талию. «Может ли в действительности существовать столь добрый человек? Или эта великая ложь?» — размышлял трикстер, пока осматривал солдат. Отряд удобно расположился у входа в земли Альвхейма. Им предстояло пройти через еще одно ущелье и выйти к задним вратам замка. А пока, окруженные защитным куполом, усталые и разбитые пережитым, асгардцы расселись вдоль высокой каменной стены, блаженно вытягивая ноги. Они были измождены настолько, что даже появление олимпийца не вызвало у них толики эмоций. — Могу я узнать, как олимпиец узнал о нашем месторасположении? — Бальдр скалой вырос перед Геркулесом, наседая тяжелым взглядом. На его глазах погибло трое товарищей, и он не готов был жертвовать кем-то еще, даже если это значило оскорбить своим недоверием сына верховного бога Олимпа. — Понимаю, — Геракл расправил плечи и открыто взглянул на ловкача в ответ. — Дело в том, что о вашем положении мне поведал Всеотец. Бальдр удивленно вскинул бровь, а молчаливый до этого момента Громовержец вдруг недобро рассмеялся. Упершись руками в бока, он недоверчиво прищурился и заговорил: — Мой отец неожиданно раскрыл тайну расположения отряда, от которого зависит ход войны? Громкие ноты его голоса эхом отскакивали от каменных стен. Локи удивился оттого, с какой яростью смотрел на олимпийца его брат. Ведь трикстер помнил, как в детстве Тор восхищался подвигами Геракла и мечтал стать похожим на него. Но что же он творит сейчас? Неужели его мечты захлестнула ярость и тревога? «И лежит ли часть вины за это на мне?» — тяжело вздохнул младший царевич. Его плечи поникли, и Локи не заметил, как в тот же миг Геркулес перевел на него свой взгляд. Тот словно почувствовал его гнетущую усталость и поспешил закончить распаляющийся спор. — Уверяю, что недобрых помыслов у меня нет. В доказательство взгляните на это. Геракл раскрыл протянутую ладонь, демонстрируя отряду поблескивающий синий камень. Такой же, что Фригг раздала отряду перед их отъездом из Асгарда. — Царица наказала активировать его, если мне удастся вас нагнать, — тут же пояснил Геркулес, видя подозрительные взгляды в свою сторону. Увидев знакомую вещицу, Локи тут же оказался перед олимпийцем. Геракл не успел промолвить и слова, когда тот подхватил амулет с его ладони и начал внимательно осматривать. — Несомненно, — спустя мгновение произнес трикстер, — это магия матушки. Бальдр устало вздохнул, чувствуя, как после слов царевича внутреннее напряжение начало рассеиваться. А Тор продолжал пожирать недовольным взглядом ничего не подозревающего олимпийца. Или делающего вид, что не замечает яростных взглядов в свою сторону. Только это было не важно. Ведь даже сам Громовержец не понимал, насколько агрессивно себя вел по отношению к незваному гостю. Захлестнувшие разум эмоции не давали тому здраво рассудить происходящее, потому он медленно тлел от собственной беспомощности и разгорающейся злости.

✧✧✧

После активации двух амулетов, Локи ощутил, как внутри все забурлило в предвкушении. Они были у цели — оставалось пересечь небольшое ущелье, и перед ними предстанет дворец альвов. К тому же теперь с ними был Геркулес, в арсенале которого были не только острый меч и пегас, но и небывалый военный опыт. До сего момента во множествах случаев их группу спасало чутье Бальдра, теперь же в хорошем исходе путешествия Локи почти не сомневался. Однако в глубине души трикстер все же с недоверием относился к олимпийцу. По его опыту прошлой жизни не существовало хороших и плохих людей. Были те, кто мог побороть свою темную сторону, и те, кто поддавался ей и начинал чествовать. В этой жизни Локи удалось обуздать собственные аппетиты и эмоции. Но внутреннее чутье не давало полностью довериться доброте Геракла. «Может, дело во мне?» — рассудил трикстер, но в то же мгновение почувствовал, как над ухом раздалось чье-то громкое дыхание. Повернув голову, Локи столкнулся лицом к лицу с мордой коня. Трикстер вздрогнул от неожиданности и инстинктивно подался назад. — Он безобидный, — рядом тут же возник и хозяин пегаса. Точеное лицо олимпийца в очередной раз освятила широкая улыбка, отчего Локи резко опустил глаза и нервно забегал взглядом по камням у ног. В груди что-то странно трепетало от мысли, что ему вновь придется заглянуть в эти искрящиеся теплом глаза. — Мне жаль, если он вас потревожил, — Геракл с нескрываемой любовью провел ладонью по морде коня. А Локи в очередной раз задался вопросом: возможно ли, что человек перед ним действительно ничего не прячет за своей добротой и улыбками? Геркулес продолжал гладить морду пегаса, изредка поглядывая на затихшего черноволосого принца. Когда он вместе с друзьями был в лесах Асгарда и на них напал утбурд, он и не подозревал, что судьба сведет его с таким удивительным человеком. Понаблюдав за Локи со стороны, Геракл понял, что тот совсем не таков, каким казался на первый взгляд. Его холодное отношение к окружающим являлось скорее проявлением замкнутости и недоверия. Геркулесу уже приходилось видеть подобный взгляд у одного из сводных братьев. Когда порой за грубой колкостью или натянутой ухмылкой таился океан боли и обиды. Было видно, что Локи не ощущал себя комфортно рядом с асами. Он садился подальше ото всех и задумчиво вглядывался в пламя костра. Царевич мелко вздрагивал от резких шорохов, хотя этого никто и не замечал. Пока все расслаблялись и блаженно разминали ноги и затекшие суставы, плечи Локи всегда были выпрямлены. Он молчаливо сидел с вытянутой осанкой, напоминая прекрасное каменное изваяние, что ставят во дворцах для любования. «Изумительный…» — пронеслось в голове олимпийца, пока он, не отрывая глаз, смотрел на царевича. Локи к этому времени уже начал клевать носом. Только чуть его голова клонилась вниз, как тот вздрагивал и тут же выпрямлялся, скользя перед собой сонным прищуром. А Геркулес уже в который раз ловил себя на том, что не мог отвести взгляда от сонного брюнета. «Изумительный, да, — Геракл тихо присел неподалеку от царевича, прислонившись к боку коня, — но почему от этого так печально?» Гордый, статный, сильный, но при этом такой одинокий. Этот хрупкий образ стоил Локи слишком многого. И Геркулес не понимал, почему остальные этого не замечают. Почему никто не заметил, как трудно царевичу постоянно сохранять эту прекрасную осанку? Гераклу хватило одного прикосновения, чтобы ощутить, как подрагивали и сокращались от напряжения мышцы на талии царевича. Почему никто не заметил, что Локи поранил ладонь? Похоже, во время падения с моста царевич инстинктивно попытался схватиться за край досок, но лишь разодрал себе ладонь. Никто не подошел к нему, чтобы справиться о здоровье. А разгоряченный нахлынувшим раздражением Громовержец и вовсе, казалось, позабыл о том, что его брат чуть не погиб пару часов назад. Этот образ сдержанной холодности был знаком Гераклу. «Гермес ведет себя так же». Он тяжело вздохнул и еще раз мельком оглядел мага. Рядом с ним уже сидел Тор. Тот бесшумно подсел к задремавшему брату как можно ближе, подстерегая момент, когда Локи окончательно поддастся сну и опустит свою голову ему на плечо. Олимпийцу такое проявление заботы показалось очаровательным. Хотя Геркулес сразу подметил, что Тор не отличался сдержанностью или чуткостью. Лишь в моменты, когда гнев отступал, Тор вновь появлялся рядом с братом. Может, в этом странном поведении крылась особая забота? Ведь пока ярость бурлила в его жилах, Громовержец старательно избегал общества брата. Как только же эмоции отступили, тот сразу оказался рядом с Локи готовый подставить плечо. «Он этого даже не осознает», — тихо хмыкнул Геракл и задрал голову. На ночном небе уже раскинулись звезды, заполняя все вокруг своим холодным светом. Впереди его ожидал тяжелый путь, и Геркулес ощущал странно нарастающую тревогу. Незнакомые люди и незнакомые места, к тому же война, к которой он не имел никакого отношения. Однако сердце не давало ему и шанса бросить Локи и улететь. Хотя свой должок он, вероятно, вернул. «Спасение за спасение», — кивнул сам себе олимпиец и тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Изначально он думал, что поможет спасшему его принцу и улетит. Однако стоило Гераклу воочию увидеть младшего царевича, как все внутри перевернулось с ног на голову. Сердце тихо затрепетало, а в голове поселился червь сомнения, что упрямо уговаривал его остаться рядом с Локи подольше.

✧✧✧

Отряд продолжил путь с первыми лучами солнца. Геркулес рассекал небо на белоснежном коне, высматривая впереди опасность. Ловкачи шли по бокам, следя за мелькающими тенями в горных колдобинах и птичьих пещерках. Сейчас было важно сохранить каждого из отряда в здравии, ведь впереди их ожидал Альвхейм. Ощущение времени было текучим и почти неощутимым. Ноги сами по себе несли Тора впереди отряда. На его лбу проступила потница, отчего Локи то и дело странно поглядывал на брата. С самого утра Громовержец перекинулся с ним лишь парой слов, пожелав доброго утра. Могучие брови на загорелом лице царевича были сведены, а в голубых глазах застыла уверенность. Уверенность в собственных силах и в том, что теперь-то уж он в полной мере сможет ими воспользоваться. Ведь после снятия магического барьера Айварс сможет пробить ворота замка и проникнуть внутрь, где обязательно попадет в их ловушку. Тору и его отряду останется только сдерживать силы Айварса до полного поражения. Пожалуй, это ощущение, что бурлило нестихающим пламенем в груди Громовержца, можно было назвать предвкушением. За все путешествие ему так и не удалось вдоволь помахать молотом, так хоть сейчас он сможет разойтись от всей души. Словно предчувствуя что-то неладное, Локи окликнул брата. Нагнав его и сравнявшись в шаге, трикстер подозрительно взглянул на него из-под сведенных бровей. — Ты же помнишь, что мы должны вести себя тихо? Тор старательно прятал взгляд от брата. Стоило Локи оказаться рядом, как его сердце словно укалывала тонкая игла, проникая все глубже и глубже. Как Локи удавалось постоянно угадывать его мысли? Неужели он так предсказуем? Будто предчувствуя и эти размышления, трикстер недовольно пихнул брата в плечо. Тот качнулся и мельком взглянул в ответ, встречаясь с сосредоточенным взглядом смарагдовых глаз. Озорные нотки в их глубине за мгновение заразили и Одинсона, отчего он не сдержал улыбки и пихнул брата в ответ. — Помню я, — наконец ответил Тор, чувствуя, как тяжесть на сердце растаяла, оставляя после себя лишь неприятное напоминание. Неожиданно сверху раздался покатистый голос олимпийца: — Мы близко! Дворец уже за поворотом! И правда — стоило отряду выйти из-за горных стен, как перед их взором открылся вид на великолепный замок альвов. На величественных куполах были вырезаны золотые руны защиты. И Локи тут же понял, как королеве Агот удавалось столь долгое время сдерживать натиск брата. Собственной магии на поддержание такого магического барьера не хватило бы и самому могущественному существу. Однако руны могли быть своего рода усилителями. С учетом их размера магический усилитель у Агот был мощный. Локи на минуту застыл, разглядывая множество высеченных на стенах рун, цепляясь взглядом за все новые подробности. «Даже на колоннах высекли», — изумился царевич и поспешил нагнать отряд, что уже начал спуск к тропе, ведущей к замку. Геркулес приземлился перед воротами и задрал голову, поражаясь искусностью резьбы и красотой материалов. На Олимпе все было по-другому. Поэтому он искренне радовался каждой крупице неизведанного и столь прекрасного. Когда отряд оказался вблизи ворот, то Бальдр увидел пролетающего над их головами черного ворона. «Так вот как Один передавал сообщения», — удивился ловкач, наблюдая, как большая птица ловко проникла через барьер и скрылась в тени меж колоннами. Все замерли в ожидании. Оказавшись наконец перед дворцом, Локи ощутил странную горечь. Они столько преодолели… Моментами ему действительно хотелось опустить руки и все бросить, но собственное упрямство и проклятая гордость не позволили этому случиться. И теперь, оказавшись перед воротами Альвхейма, трикстер не понимал, отчего внутри так неспокойно. Словно от самого дворца веяло предчувствием неизбежного провала. «Сам себя накручиваешь», — недовольно тряхнул головой царевич, с силой сдавливая кулаки за спиной. Из тревог его выдернуло громкое карканье ворона, что вылетел из замка и начал кружить над их головами. Вскоре после этого на балкон вышел молодой альв с копной русых волос и чуть вытянутыми ушами. На мгновение он застыл, внимательно рассматривая гостей, а затем махнул рукой. С его пальцев слетело множество разноцветных искр, и магический барьер побледнел, а вскоре и вовсе растворился в воздухе. Вместо ворот перед асами отворилась широкая полукруглая дверь, что скорее напоминала вход в мышиную нору. Первым вошел Бальдр, за ним последовали воины и маги. Геркулес сделал глубокий вдох и вошел последним.