✧✧✧
План состоял в том, чтобы разделенные на небольшие группы альвы, не сговариваясь между собой, разошлись по дворцу. Так, даже если одну группу обнаружат, то они искренне не будут знать, где находятся остальные, что значительно повышало шансы на спасение. Вооруженные альвы поделились на два отряда — первый сменил боевое обмундирование на одежду крестьян и вышел за стены замка, второй остался в тронном зале, готовясь принимать удар. «Такое количество уловок просто не по зубам Айварсу», — самодовольно хмыкнул трикстер, пока застегивал на груди ремешок от плаща. Одежда альвов мало чем отличалась от асгардской — лишь цветом и более свободным фасоном. Локи надел длинный зеленый камзол с высоким воротом и накинул теплый плащ. Он планировал остаться вместе с основным отрядом в тронном зале, чтобы иметь возможность в любую секунду отправить сообщение отряду за стеной. Вороны Одина расселись вдоль окна и пристально следили за перемещениями во дворце. Как только все приготовления будут завершены, королева Агот опустит магический барьер, и армия Всеотца начнет второе наступление. — Вы удивительно изворотливы, — сбоку раздался тихий женский голос. При виде королевы Локи почтительно склонил голову и улыбнулся. — Поверьте, в этом нет ничего удивительного. Агот какое-то время задумчиво разглядывала его, после чего неожиданно развернулась и молча направилась к своей группе, которая уже ожидала ее у входа в дальний туннель.✧✧✧
На рассвете барьер был снят. Как и предполагалось, воины Айварса с присущей им яростью выбили деревянные ворота замка и проникли внутрь. Гонимые яростью и обещанной славой, солдаты сшибали все на своем пути, расползаясь по дворцу как проказа. Вооруженный отряд, сопровождающий королеву, ушел одним из последних, и Локи точно знал, куда они направляются. Успев наколдовать пару клонов, он разделил их между отрядами: один следил за безопасностью отряда королевы, другой передавал информацию о происходящем во дворце отряду за стеной. Пока все шло по плану, и Айварс в сопровождении своих лучших воинов ворвался в тронный зал, зло сверкая взглядом. Локи знал, что так или иначе лжекороль отправит пару отрядов проверить дворец. Может, они даже поймают группу спрятавшихся альвов. Но внутреннее чутье подсказывало трикстеру, что Айварсу совсем не выгодно было убивать потенциальных подданных, потому он не волновался за их жизни. Айварс действительно был схож по своим чертам с Агот, только лицо его было шире и скулы острее. В серых глазах плескалась ярость и нескрываемая злоба. Он насмешливо оглядел небольшой вооруженный отряд перед собой и громко рассмеялся. — Чем же вам задурила голову моя сестра, что вы готовы так глупо отдать жизнь ради нее? Локи прятался за ближайшим углом, чувствуя странно разрастающееся злорадство. Многие действия Айварса были столь предсказуемы, что трикстеру хотелось рассмеяться во всеуслышание. Потому что все шло по плану. Потому что Айварс не видел ничего дальше своего носа. Он послушно ступил в угодья хищника, добровольно утопая в заготовленной ловушке. Неужели его советники не догадались о возможных опасностях? Или они заведомо осознали крах лжекороля и своими руками подтолкнули его к гибели? Судя по самодовольному выражению на лице, Айварс не догадывался, что перед ним стояли асы. Облаченные в доспехи альвов, ловкачи и воины были неотличимы от обычных слуг дворца Альвхейма. Лишь Тор, благодаря своему росту и широким плечам, резко выделялся из всего отряда. Именно на него обратил свой взор лжекороль и заговорил: — Что бы ни обещала вам моя сестра, я смогу обещать в два раза больше! По залу разнесся громкий смех. Тор стянул с себя шлем и с грохотом откинул его в сторону. Выражение лица Айварса тут же сменилось: тонкие брови взлетели, а в глазах застыло непонимание. Конечно же, он узнал в представшем перед ним одного из сыновей Всеотца. Однако он ожидал увидеть его на поле битвы, а не в тронном зале собственного дворца. — Если воина можно переманить обещаниями, то у него нет чести, — сплюнул Громовержец, наблюдая, как лицо лжекороля исказилось от ярости. Тора всегда достаточно легко было вывести из себя. Обладая вспыльчивой натурой, в юности он не понимал, сколько вреда порой приносила его неконтролируемая ярость. Но сейчас Локи был рад распаляющемуся огню внутри Громовержца. Он был уверен, что Тору хватит сил справиться с Айварсом и заодно отвлечь на себя внимание остальных солдат. Однако некоторая деталь все же насторожила затаившегося трикстера. Помимо отряда, вместе с которым Айварс зашел в тронный зал, никто больше не появлялся. Конечно же, большая часть армии лжекороля оставалась снаружи и сражалась с асгардскими полками, но прибывшие сюда альвы явно не составляли всю гвардию Айварса. Это подтолкнуло к мысли, что, перед тем как появиться в зале, Айварс разделил главную гвардию на несколько отрядов и отправил исследовать дворец. Конечно же, Локи ожидал этого и не сомневался, что пару отрядов, спрятавшихся меж стен альвов, наверняка уже обнаружили. Один из его клонов, что поджидал атаку за стенами дворца, передал, что небольшой отряд захватчиков действительно клюнул на одежду крестьян и вышел с ними разобраться. Каков же был эффект, когда те обнаружили под тряпками простолюдинов асгардские доспехи. Оставалось ждать послания от второго клона, но тот все молчал, отчего внутреннее напряжение нарастало, и в какой-то момент Локи даже запаниковал, ведь самым простым способом победить для Айварса было убийство Агот. Как только ее голова полетит с плеч, то у альвов не останется выбора, как подчиниться единственно выжившему потомку главного рода. Это бы означало, что Асгард поддержал восстание и вторгся на чужую землю. Вековому миру между двумя государствами пришел бы конец, и вина полностью легла бы на плечи Локи. Словно подгадывая тревожные мысли, трикстер ощутил, как один из его клонов резко исчез. Мимолетная боль пронеслась по телу от неожиданной потери кусочка магии, и Локи на мгновение застыл, анализируя происходящее. Исчез клон, что был рядом с королевой. Это могло значить лишь одно — отряд Агот был обнаружен. Подхватив пару кинжалов, Локи сорвался с места и побежал к дальней двери, что затаилась за троном. Легкое нажатие на выпирающий камень заставило дверь отвориться. Трикстер впопыхах протиснулся в образовавшуюся щель и сломя голову побежал по темному коридору. Он точно помнил путь, что уже проходил его клон. Тело действовало словно само по себе, повторяя эту дорогу, пока вдалеке неожиданно не раздался грохот и скрежет стали. Выбежав из-за угла, Локи наблюдал, как один из вражеских воинов снес голову стражу королевы. Сама же Агот забилась в дальний угол, пытаясь укрыться от чужих глаз в дворцовом мраке. На мгновение Локи встретился с ней взглядом и прочитал в ее широко распахнутых глазах столько страха и боли, что на секунду замер в оцепенении от чужих эмоций. Действовать нужно было быстро. Ноги сами понесли трикстера вперед, пока он на ходу накладывал чары. Стоило вражескому воину повернуть голову в сторону тупика, где мгновение назад пряталась Агот, как тот ничего там не увидел и удивленно перевел взгляд на трикстера. — Если вы прекратите бегать, Ваше Величество, обещаю, что смерть будет быстрой, — перехватив поудобнее меч, произнес альв и медленно пошел в сторону Локи. Чары смены облика были одними из самых простых для трикстера. Даже в прошлой жизни он использовал их столь часто, что порой не замечал, как забывал сменить чужой облик на собственный. Сейчас же он примерил на себя внешность королевы и с опаской пятился назад, уводя солдата подальше от места, где спряталась Агот. Сердце бешено колотилось, пока Локи перебирал в голове множество воспоминаний о веренице запутанных ходов, что оплетали этот замок. За спиной альва появились остальные воины. Опасно скалясь и перешептываясь между собой, они наступали на трикстера в попытке захватить его в кольцо. Однако Локи не спешил бежать, концентрируя внимание солдат только на себе. Прежде чем скрыться, он должен был удостовериться, что те не вернутся на этот путь и не обнаружат затаившуюся королеву. Когда же один из воинов неожиданно подался вперед в попытке перехватить трикстера под локоть, тот ловко увернулся и бросился бежать. Позади раздавались злые крики вперемешку с угрозами, но Локи не оборачивался, продолжая бежать по узкому коридору. Насколько он помнил, в дальней части замка был тайный выход в сторону каньона. Локи лавировал между множеством поворотов и тайных ходов. Ему нельзя было полностью исчезнуть из вида солдат, чтобы те не повернули назад, нельзя было использовать открыто собственную магию, чтобы те не заподозрили неладное. Натягивая тонкие лески, трикстер оставлял небольшие ловушки для воинов и спешил скрыться дальше, пока неожиданно не уперся в глубоко спускающуюся лестницу, что утопала во мраке. Выбор был небольшим, и трикстер поспешил спуститься. Наколдовав небольшой огонь, Локи мельком осмотрелся и с ужасом обнаружил, что очутился в тупике. Он не помнил это помещение на картах и не мог точно сказать, на каком повороте свернул не туда. По разброшенным молоткам и щипцам, а также давно погасшей печи во всю стену и наковальне, Локи понял, что здесь раньше находилась кузня. Однако добрый слой грязи и пыли вокруг говорил о забытости этого места. Быстро оглядев помещение, трикстер приметил узкий проход, который поглотил подвальный мрак, из-за чего тот был почти не заметен. Подойдя ближе, Локи вытянул руку с огнем и обнаружил, что в тени скрывался еще один путь в виде потайной лестницы. Неожиданно наверху раздались громкие шаги и эхо от чужих голосов. Недолго размышляя, трикстер втиснулся в узкий проход и начал спускаться. Когда голоса прозвучали ближе, а слова отчетливее, огонь пришлось погасить и продолжать свой путь вслепую. Аккуратно прощупывая каждую ступень, Локи медленно спускался все глубже и глубже, пока рукой не нащупал перед собой неожиданно возникшую стену. Сверху раздались голоса. Похоже, солдаты уже спустились в кузню и начали все переворачивать в поисках королевы. Наложив чары иллюзий на проход между печью и стеной, Локи надеялся, что никому из солдат не придет в голову проверить возникшую тень. Если его обнаружат сейчас, то велик шанс, что он лишится головы еще до заката. Однако солдаты продолжали переворачивать наковальни, разбрасывать в стороны старые молоты и громко ругаться друг на друга за то, что упустили королеву из виду. — Может, эта дрянь специально сделала ловушку на лестнице, чтобы заманить нас сюда, а сама побежала в другую сторону? — наконец изрек один из альвов, и все остальные резко замолкли. — Она всегда была хитрой, — подтвердил слова своего товарища другой солдат. Локи застыл в напряженном ожидании, упершись спиной в стену. Устало потерев лоб, он опустил руку и неожиданно нащупал ладонью выпирающую замочную скважину. Резко вдохнув от неожиданности, Локи медленно развернулся и стал ощупывать стену и спустя пару минут понял, что это была дверь, сделанная из толстого камня. «Кому в голову вообще взбредет делать такой тайник в кузне?» — удивился трикстер, ощупывая высеченные защитные руны вокруг скважины. Голоса наверху становились тише. Вскоре один из альвов предложил разделиться и разойтись по коридорам, чтобы не дать королеве выбраться из замка. Тяжелые шаги отдалялись, и в какой-то момент помещение полностью погрузилось в тишину. Локи застыл, ожидая неожиданной ловушки, но ничего так и не последовало. Тогда трикстер скинул морок чужого обличия, не желая более тратить на него магию, и вновь зажег небольшой огонек на ладони, а затем поднес его к скважине двери. На первый взгляд дверь выглядела старинной и явно предназначалась для защиты от кого-то опасного, ведь высеченные на ней руны использовали для защиты от темных сил. Плавно поднимая огонь вверх, Локи скользил внимательным взглядом по двери, желая найти что-нибудь еще, что точно бы помогло определить предназначение этой давно позабытой всеми темницы. Неожиданно чуткий слух трикстера зацепился за тихий, почти неуловимый для обычного уха вдох. Кто-то находился внутри камеры и явно знал, что Локи стоял по другую сторону. «Но кто может провести взаперти столько времени и не умереть?» — вопрос тут же пронесся в его голове, когда Локи поднял глаза и наткнулся на изучающий взгляд. Оказалось, что вверху, на уровне головы, в двери находилось маленькое отверстие, через которое трикстера внимательно разглядывал пленник. Его желтые глаза мерцали во мраке, но при этом не вызывали страха. Локи удивленно обнаружил, что даже не вздрогнул, когда встретился с пленником взглядом. Тот продолжал молча рассматривать незваного гостя, лишь изредка моргая. — Кто… Голос узника был хриплым, отчего Локи не сомневался, что тому с трудом удавалось произнести хоть слово. — Кто сейчас на троне? — все же выдавил из себя пленник, неожиданно вцепившись костлявыми пальцами в решетку маленького окошка. Режущий своими нотами голос словно въедался под кожу, заставляя трикстера съежится от неприятного чувства, возникшего в груди. Человек перед ним был узником этого места не один год, и, судя по его словам, оказался он тут еще при предыдущем правителе Альвхейма. — Королева Агот, — произнес трикстер. Глаза пленника тревожно расширились. — Вот значит как… — устало опершись о дверь, прошептал узник и замолк. Локи еще какое-то время продолжал стоять у двери, не совсем понимая, как ему стоило бы поступить в сложившейся ситуации. С одной стороны, за такой дверью не стали бы прятать обычного нарушителя порядка, ведь с таким уровнем защиты от темных чар даже Локи бы пришлось попотеть, чтобы выбраться отсюда. С другой же стороны, пленник явно провел тут достаточно времени и был уже на грани между миром живых и мертвых. Желание отпереть дверь с каждой секундой возрастало, и трикстер все же решил поддаться благородному порыву и освободить узника. Магический огонь вспыхнул ярче, и Локи выпустил его из рук, оставляя парить в невесомости. Пространство резко осветило, и трикстер наконец смог полностью разглядеть каменную темницу. Вся дверь была покрыта рунами защиты, и даже спустя время он чувствовал исходящую от них магию. — Отойдите от двери, — произнес трикстер, и, подождав, пока узник отойдет на безопасное расстояние, стал вычерчивать взламывающие руны поверх замочной скважины. Потребовалось около десяти минут, чтобы дверь наконец поддалась чужой магии и со скрипом отворилась. Когда мягкий свет пламени коснулся фигуры узника, Локи сдавленно выдохнул, борясь с подобравшейся к горлу тошнотой. Пленником оказался пожилой мужчина с длинной седой бородой и торчащими в стороны волосами. Кожа морщинами свисала на костлявом лице, обрамляя висячими ободками и без того печальные глаза. Когда же мужчина сделал шаг вперед, держась для уверенности за стену, Локи показалось, что тот просто-напросто рухнет. Но пожилой альв продолжал делать мелкие шажки, игнорируя протянутую ему руку. Локи молча наблюдал за восхождением узника по лестнице, пока тот наконец не поднялся в кузню и не огляделся. Увидев опрокинутую наковальню, мужчина сдавленно вздохнул, хватаясь за грудь. В голове трикстера мелькнуло предположение, что этот старый альв был не кем иным, как тем самым кузнецом, что здесь когда-то работал, ведь в золотистых глазах мужчины бушевал океан горечи, пока он внимательно оглядывался. Наконец он выпрямился и открыто взглянул на своего спасителя. Локи ожидал слов благодарности или еще одной просьбы о помощи, ведь мужчина действительно держался из последних сил, и трикстер искренне восхищался стойкостью и упрямством этого кузнеца. Однако пожилой цверг начал копошиться в глубоких карманах своего камзола, что когда-то искрился богатством. Спустя минуту он трясущейся рукой достал что-то из глубин своих одежд и протянул трикстеру. — Слов будет недостаточно, чтобы отплатить за мое спасение, — прохрипел цверг, все еще держа протянутую руку. Локи удивленно вскинул бровь, но все же подставил ладонь. От соприкосновения с холодным металлом кожа покрылась мурашками, и трикстер обнаружил на своей ладони длинную цепочку с небольшим золотым медальоном. Изящная чеканка узоров образовывала ободок, который спиралью скручивался к центру. Локи на мгновение замер и завороженно стал вглядываться в столь приятную взору вещицу. — Эту безделушку я хранил на дне своего кармана долгие тридцать лет, — начал цверг, — и теперь, оказавшись на свободе, я не хочу, чтобы какая-то мелочь напоминала мне о днях заточения. Слова трясущегося от слабости мужчины неприятно кольнули по самолюбию трикстера. Мало того что цверг явно не горел желанием произносить простые слова благодарности, так еще теперь оказалось, что подаренная им вещица для самого владельца была скорее ненужным напоминанием о деньках прозябания. Не желая больше находится в обществе неприятного старика, Локи еще раз предложил свою помощь, но тот лишь молча отвернулся и, кряхтя что-то себе под нос, стал собирать разбросанные по кузнеце принадлежности. Еще секунду понаблюдав за странным цвергом, Локи нахмурился и поспешил вернуться к королеве.✧✧✧
В тронном зале царил хаос. Айварс, поглощенный собственным гневом, с присущей ему яростью рубил широким мечом любого, кто осмеливался вступить с ним в бой. Его удары были сильными и порывистыми. Попади такой удар напрямую в цель, то разрубил бы тело пополам. Приближенные ему воины также обладали внушительными физическими способностями, не говоря о том, что в тылу противника затаился маг, что ловко парировал неожиданные удары в сторону лжекороля. Однако в душе Айварса царила необъяснимая смута. С того момента, как Асгард объявил, что выступает на стороне его сестры, все пошло наперекосяк. Во всех мирах известна невероятная сила и мощь Всеотца и его воинов. Айварс не сомневался, что союз между Агот и Одином принесет немало проблем. Поначалу войско Асгарда встало у границ Альвхейма, угнетая боевой дух воинов Айварса одним своим присутствием. Затем погибли во время снежной лавины двое его лазутчиков, что должны были следить за тайными проходами между гор. Когда же магический купол вокруг замка пал, то Айварс обрадовался подобной удаче и поспешил внутрь. От победы его отделяла лишь одна несчастная жизнь — стоило отрубить голову Агот, и вся страна будет принадлежать ему. С самого детства его сестра была серой мышкой, но, даже не обладая царской харизмой, она всегда была в любимчиках у отца: милая, добрая, смышленая, к тому же заинтересованная в магии. После своего совершеннолетия Агот будто научилась покорять сердце любого, стоило им лишь взглянуть на нее, хотя красота никогда не была достоинством Агот. Их отец называл это «внутренним сиянием души» и искренне верил, что лишь человек с таким «талантом» может встать во главе государства, ведь страной должен править тот, кому подданные готовы будут вверить свои сердца. Так уж сложилось, что сам Айварс не отличался добрым нравом или талантами в магии. Он был воинственным, но справедливым, сильным и надежным для своих товарищей. Может, именно поэтому, когда он поднял восстание против Агот, основная часть армии поддержала его стремление. Только с каждой минутой задержки тайного отряда, что Айварс послал по душу Агот, внутри все скручивало от выжигающей ненависти. Проклятый сын Одина махал своим молотом, отчего лучшие воины разлетались в стороны, точно перышки на ветру. Айварс не понимал, как в одном существе умещалось столько мощи. Тор был поглощен боем. Стоило ему вкусить знакомый азарт, как бешеный адреналин тут же растекся по венам. Альвы были славными воинами, что могло вызвать множество проблем, если бы он был обычным солдатом. Однако Тор ловко управлялся с вверенным ему молотом и сокрушал врага, стоило тому лишь появиться в поле зрения. Наконец взор Громовержца упал на разъяренного Айварса. Тот, словно физически почувствовав чужой взгляд, смахнул упавшую на лице прядь и грозно зашагал в сторону царевича. На лице Тора расплылся оскал, когда Айварс с разбегу прыгнул на него, замахиваясь мечом в воздухе. От удара меча об молот полетели искры. Все в зале словно замерли, стоило двум принцам вступить в смертельную схватку. Находясь в помещении, Тор не мог использовать молнии, дабы не обрушить на головы невинных каменный потолок. Но ему хватало боевой силы своего оружия, чтобы с жадной улыбкой отбивать чужие атаки. Айварса раздражало самодовольство асгардского принца, который вел себя словно ребенок, впервые попавший на игровую площадку. Зачарованный молот в руках самодовольного юнца лишний раз подстегивал трепещущее эго Айварса, ведь в его голове безостановочно пульсировала мысль о том, что это оружие выковали его предки. Столько злости затаилось в сердце лжекороля, что тот вложил всю силу в грядущий удар и с ревом бросился на Громовержца. Не ожидая такой резкой перемены в чужом настрое, Тор на мгновение словно выпал из происходящего, удивленный неожиданно возросшей силой ударов врага. Движения Айварса стали четче и резче, он увереннее стал наступать на аса. Тор так сосредоточился на парировании чужих ударов, что не заметил позади себя обломок колонны, что сам же разрушил пару минут назад. Нога предательски соскользнула с камня. Громовержец удивленно охнул, когда неожиданно потерял равновесие и не поймал летящий молот. Лицо Айварса тут же исказила злая ухмылка, и он занес меч. Сбоку послышался крик, и Тор боковым зрением заметил мелькнувшую в толпе фигуру брата, который пытался пробиться сквозь множество тел. На секунду показалось, будто все вокруг замерло. И лишь плескавшееся отчаяние в зеленых глазах Локи имело значение. Тору тут же захотелось извиниться, ведь больше всего на свете он ненавидел, когда в любимых глазах отражался страх или боль, особенно если причиной тому служил он сам. За мгновение до удара Громовержец успел лишь скрестить руки перед собой в надежде хоть как-то защититься. Только самого удара не последовало, и Тор с глухим стоном повалился на землю. — Зачем же так агрессивно? — в прозвучавшем голосе было столько искреннего удивления, что Айварс на мгновение опешил. Его удар перехватил высокий кучерявый блондин, который широко улыбался, пока разминал плечи. В его голосе или движениях совсем не было желания навредить. Он лишь парировал и уворачивался, играючи перекидывая из руки в руку укороченный меч. Его движения скорее были похожи на танец, во время которого он успевал уворачиваться и наносить оттесняющие врага назад удары. К Тору тем временем подоспел Локи и взволнованно оглядел его, чувствуя, будто сердце вот-вот пробьет грудную клетку. Стоило ему оказаться в тронном зале, как он инстинктивно начал искать фигуру брата. Вокруг царил хаос. Отовсюду доносились крики и скрежет металла. Множество альвов скрестили в бою свои оружия, и в центре всего оказался падающий Тор, над головой которого Айварс занес свой меч. Однако Геркулес появился так же неожиданно, как и сама ситуация, в которую угодил трикстер, стоило ему оказаться среди царящего хаоса. Когда Геракл отразил смертельную атаку, Громовержец поспешил вскочить на ноги. Отмахнувшись от брата, он перехватил свой молот и вновь ринулся на врага, сжимая челюсти до скрежета зубов. Он ощутил неконтролируемую ярость, когда перед ним выросла фигура олимпийца. То, с какой простотой Геркулес сражался, заставляло Тора испытывать небывалое ранее чувство зависти. Тем временем Геракл оттеснил Айварса к стене, и, резко подбросив меч вверх, в воздухе перехватил рукоять, и метнул его, угодив прямиком в плечо запыхавшегося альва. Айварс взвыл и тут же выпустил свой меч из руки. Тело пронзила острая боль, пока альв трясущимися руками пытался вытащить лезвие из плеча. Однако олимпиец подоспел раньше и резким движением вынул свой меч, заставив Айварса болезненно зашипеть. Лжекороль покачнулся и упал на колени, прижимая к груди поврежденную руку. Рана неприятно пульсировала, разнося болезненные ощущения по всему телу. Айварс поднял на олимпийца злой взгляд. Через окно за спиной Геракла пробивались лучи закатного солнца. Они окутали фигуру олимпийца, словно вырезая его силуэт из царящей смуты. Но на загорелом лице больше не было улыбки. Геракл недвижимой тенью навис над лжекоролем, молчаливо рассматривая его. Айварс инстинктивно замер, стараясь не двигаться, когда их взгляды пересеклись. Внутренние инстинкты вопили об опасности точно так же, как если бы перед ним был хищник-одиночка, что загоняет свою жертву в тупик и наслаждается ее беспомощностью. Геракл не улыбался, в его глазах не было и тени прежнего озорства, лишь ничем не скрываемое презрение. — Ты… — хрипло прошептал Айварс, не желая сдаваться. Мысленно он перебирал возможные пути к спасению, но стоило ему двинуться, как висок обдало резкой болью. Геракл без зазрений нанес сильный удар в голову поверженному альву, игнорируя резкий голос Громовержца за спиной. Олимпиец холодным взглядом наблюдал, как огонь в серых глазах альва потух и тот без чувств упал на землю.✧✧✧
Прошло немало времени, прежде чем альвы наконец смогли ощутить себя свободными от преследующего гнета Айварса. Как только лжекороль был повержен, большая часть его армии бросила оружие и сдалась на милость королеве. Как оказалось, Агот выручил Бальдр, который получил сообщение от второго клона трикстера о нависшей над жизнью королевы опасности. План Локи сработал очень уж удачно: из всех разделившихся отрядов альвов по дворцу поймали лишь два, да и то лишь те, что не особо старательно выбирали место, где затаиться. Больше всех пострадали воины и стражи, что остались в тронном зале и были за стенами замка в виде отвлекающего маневра. Наблюдая, как уставшие воины счастливо улыбаются, обнимая свои семьи, Локи ощутил ничем неописуемое ощущение выполненного долга. Та петля, что он сам себе и накинул, когда предложил план действий, наконец была снята. Трикстер незаметно ото всех мелко улыбался, опустив голову. Он не стал одергивать Бальдра или Геракла от дел, что нужно было решить сиюминутно. Королева Агот не прекращала благодарить своих спасителей, чем заслужила смущенную улыбку Светобога, что старательно отводил свой взгляд в попытке скрыться от сияющих глаз девы. Геркулес и Тор вели беседы с воинами, что еще стояли на ногах. Нужно было решить, где и как расположить раненных и куда поместить Айварса. Даже после победы оставалось не меньше вопросов и дел, чем во время самого пути. Однако знать, что тысячам невинных жизней более не угрожает опасность, было приятным завершением тяжелого дня, и Локи с тихим кряхтением сел на каменную скамью в самом углу зала. Из-за долгого использования магии, он был истощен, отчего даже самое незначительно движение заставляло ныть каждую мышцу. На мгновение прикрыв глаза, трикстер инстинктивно залез рукой во внутренний карман и нащупал подаренный медальон. Металл приятно охладил кожу, и Локи с особым трепетом раскрыл ладонь и стал рассматривать поблескивающую вещицу. Сколько бы он ни размышлял о причинах заточения цверга в том богом забытом месте, Локи понимал, что старик не был преступником. Судя по всему, его поймали с какой-то целью и держали достаточно долгое время, пока и вовсе не забыли о его существовании. Цверги были великолепными кузнецами и ювелирами, не говоря о том, что благодаря сильной магии они зачаровывали металлы, с которыми работали. Потому, когда старик отдал в знак благодарности ему этот медальон, в глубине души Локи надеялся, что это будет не просто красивая безделушка. Только на деле медальон оказался самым что ни на есть простым. Изящным, мастерски обработанным, с филигранной спиралевидной чеканкой по центру, но без каких-либо магических свойств. Как бы Локи ни изворачивался в своих проверках и догадках, медальон не нес в себе и капли магии. Но даже так трикстер с теплотой глядел на полученную вещицу, ощущая ранее невиданный для себя трепет в груди. Когда сердце погружается в волнительное смятение от осознания, что ты спас чужую жизнь, что благодаря тебе где-то среди миров будет продолжать жить человек. И теперь, глядя на этот медальон, Локи будет вспоминать о том, что в нем намного больше доброты, чем он сам думает.✧✧✧
Берлинг был одним из четырех великих королей Свартальфахейма*. Не уступая талантом своим братьям, он отдавал предпочтение ковке изящных украшений, что славились своими магическими свойствами во всех девяти мирах. Его мастерство было столь высоко, что однажды богиня любви, красавица Фрейя, разделила с ним ложе ради невероятного кулона, который однажды выковал Берлинг из застывших слез Имира. Сверкающий металл, образованный в местах, где когда-то прогнивало тело великана Имира, обладал невероятными качествами. Он впитывал любую магию, при этом оставаясь невидимым по своим свойствам для всех, кроме самого кузнеца. Так, даже если кто-то решит обвинить Фрейю в использовании магии для создания своего идеального образа, кулон будет казаться самой обычной безделушкой. Сама Фрейя, получив желанное украшение, больше не желала видеть уродливое лицо старого цверга и быстро покинула Свартальфахейм. Однако спустя какое-то время Берлинг получил небывалый подарок судьбы — от его союза с Фрейей родилась прелестная девочка. Только богиня любви не желала так позориться и тотчас отослала дочь подальше от Асгарда к своему отцу. Так и стал жить старый Берлинг вместе со своей дочерью, пока однажды его не настигло великое горе. Во время Великой войны между Асгардом и Йотунхеймом строптивая Агнета не послушала отца и решила выйти в лес за ягодами. В тот день ужасные ледяные великаны бродили по тому лесу и, увидев юную деву, решили полакомиться ею. Оскверненная и униженная, Агнета не снесла позора и по возвращении домой наложила на себя руки. Не было предела горю старого Берлинга, ведь милая Агнета была единственным лучиком света в его однообразной и серой жизни. Не смог смириться старый цверг с такой потерей, и ушел он подальше от Асгарда и Свартальфахейма, скрывшись в глубинах неизведанных лесов. Шли года, и однажды к Берлингу пришла незваная гостья. Юная альва представилась наследницей Альвхейма, а затем обратилась к старику с необычной просьбой. Оказалось, что однажды юная Агот слышала от одной богини из Асгарда о чудесном кулоне, что даровал ей невиданную красоту в глазах любого, кто на нее взглянет. И захотела юная альва такой же артефакт, и готова она была отдать за него любую цену. Долго юная Агот уговаривала старого цверга, пока они не сошлись на том, что та сама добудет застывшие слезы Имира, ведь за ними нужно было идти на самый край девяти миров. Спустя год Агот вернулась к цвергу с нужными материалами, после чего предложила посетить кузни Альвхейма для удобства работы. Берлинг оказался заложником собственных воспоминаний и сожалений, ведь стоило ему переступить через порог замка, как Агот тут же заковала его в цепи и погрузила в давящую тьму подземной кузни. «Не выйдешь отсюда, пока я не получу кулон, что будет влюблять в меня каждого, кто взглянет», — нарекла тогда юная царевна. Долго мучился старый цверг, ведь тот кулон, что получила Фрейя, только усиливал уже имеющиеся данные. Богиня была прекрасна изначально, и магия лишь привела ее красоту к совершенству. Но Агот не отличалась внешней красотой, да и харизмой пленить была не в состоянии. Старый Берлинг решился ей помочь лишь из-за воспоминаний о дочке, которую Агот и напомнила. Однако чем дольше Берлинг находился в заточении, тем сильнее возрастала его ненависть к самодовольной альве. Обмануть он ее не мог, ведь тогда не сносить ему головы. Но на хитрость старый цверг все же решился, создав два медальона. Один Берлинг отдал царевне Агот, которой в тот год стукнуло восемнадцать. Стала та прекрасна в глазах окружающих, и вскоре пошли слухи, что король Альвхейма решил престол отдать именно ей. Тогда Берлинг понял, ради чего альва просила его выковать это украшение, и проникся тогда цверг к альвине пущей ненавистью. Второй же медальон Берлинг оставил у себя, решив, что отдаст тому, кто высвободит его из заточения. Отличался он от первого кулона, ведь стоило Агот снять медальон, как та тут же примет облик своей души, прогнившей в собственном высокомерии и жадности. Второй медальон был схож с кулоном Фрейи, но отличался лишь тем, что делал красивее того, кто был красив душой. И если однажды владелец снимет его, то эффект не рассеется до тех пор, пока он не изменит самому себе.