✧✧✧
— Арн? — задумчиво произнес Локи, внимательно наблюдая за реакцией коня. — Или все-таки Еферий? Пегас громко фыркнул и покачал головой, словно понимал каждое произнесенное хозяином слово. Локи довольно хмыкнул, поглаживая вытянутую морду коня. Светлые глаза пегаса сверкали в дневном свету, и трикстер не мог отказать в себе в немом любовании. Конь был своенравным, но при этом послушным. — Любишь характер показывать, да? — прошептал царевич, приблизившись к морде коня. Поучаствовав в недолгих гляделках, пегас вновь фыркнул, но на этот раз точно в лицо своего хозяина. Локи вздрогнул от неожиданности и недовольно сморщился. — Нет, никакой ты не Еферий, — констатировал он, отойдя немного назад. Он обвел коня долгим пытливым взглядом и, наконец, с задорными нотками в голосе произнес: — Будешь Сверром зваться, засранец. Конь неожиданно громко заржал, встав на дыбы. Локи с усмешкой наблюдал за буйством животного, который явно не был удовлетворен присвоенным именем. — Не бесись, Сверр, — с усмешкой пропел Локи. Поймав поводья, он резко натянул их, заставляя коня обратить на него внимание. Пегас продолжал вглядываться в хозяина пылающим недовольством взглядом, пока трикстер расслабленно пересчитывал пальцами драгоценные камни в прохладной уздечке, что обвивала белоснежную морду животного. Спустя мгновение пегас успокоился, увлеченно наблюдая за движениями хозяина. Локи продолжал поглаживать коня по переносице с еле заметной улыбкой, ощущая, как вокруг все наполняется спокойствием. В последнее время ему не хватало времени побыть наедине с собой и своими мыслями. — Конь здесь ты, да только пашут вовсю именно на мне, — тихо рассмеялся царевич и опустил голову. Его лоб слегка соприкоснулся с мордой коня, отчего тот подался вперед, точно в попытке поддержать своего хозяина. Локи не сдержал жалобного вздоха, чувствуя тепло живого существа рядом. Пегас вторил ощущениям своего хозяина и начал настойчиво ласкаться о его руку, обдавая горячим дыханием. — Не представляю, какое же имя тебя достойно, — устало произнес царевич. Он заглянул в глаза коня и улыбнулся, чувствуя исходящую от животного поддержку и понимание. Перед ним было не просто зверь. Этот конь отличался ото всех существ, что Локи когда-либо доводилось встречать. Осмысленный взгляд, поведение, присущее юному асу — своенравному, но понимающему, обладающему состраданием. — Думаю, ему подойдет имя Саймон . От раздавшегося позади голоса Локи вздрогнул всем телом и медленно обернулся. Геркулес смотрел на него с широкой улыбкой, придерживая на плече небольшой мешок с вещами. Немного потрепанный после дороги, с взъерошенными волосами и отросшей щетиной, Геракл выглядел как путник, забредший в богатый дом просить убежища. Локи замер, не в силах произнести и слова. В голове тут же стало пусто, а сердце, напротив, встрепенулось. Множество слов вертелись на языке, и трикстер не понимал, как передать их смысл разом. Но казалось, что Геркулес понимал все, просто глядя в его глаза. Опустив сумку на землю, Геракл тряхнул головой, откидывая кудри назад, и вновь широко улыбнулся. Он расправил руки в стороны, явно приглашая трикстера в свои объятия, отчего поначалу Локи захотелось рассмеяться ему в лицо. «Да кем он себя возомнил, раз думает, что я побегу как послушная собачонка?» — недовольно сощурился царевич. А затем его будто поразило молнией, ведь он наконец понял, что и сам все время скучал по знакомому теплу и растрепанной золотистой шевелюре. Не выстояв перед сердечным порывом, Локи наконец сорвался с места. Геракл тихо рассмеялся, когда трикстер с разбегу влетел в его объятия. Как только Локи ощутил жар, исходивший от олимпийца, почувствовал запах пыли и пота, что пропитали его одежду, то осознал, что неописуемо сильно скучал. Вся усталость, что неделями копилась в нем, в один момент выбралась наружу. Локи сам не понял, насколько сильными были его объятия. Но Геркулес лишь успокаивающе поглаживал его спину, чувствуя, как собственное сердцебиение выровнялось, стоило ему вновь прикоснуться к царевичу. — Мечтал об этом со дня отъезда. Бархат шепота раздался чересчур близко, отчего по спине трикстера прокатилась волна мурашек. Локи неосознанно дернулся, чувствуя, как тело молниеносно реагирует на чужую близость. Щеки загорелись. Царевич, борясь с подкатывающей негой, уперся в широкую грудь олимпийца и попытался отодвинуться, но Геракл тут же потянул его на себя. — Не пущу. От мягкого тихого голоса Геркулеса внутри все скручивалось от удовольствия. Будь он девой, Локи тут же запрыгнул бы на олимпийца, обещая десяток детей и вечно теплый очаг. Но трикстер не был прекрасной девой. В его жизнь даже не входило распоряжение собственной жизнью, ведь без ведома отца он не сможет скрепиться узами с кем-либо. Неожиданное осознание неприятно кольнуло. Царевич нахмурился и наконец поднял взгляд, рассматривая светлую щетину на загорелом лице. Он аккуратно прикоснулся к колючим волоскам и тихо рассмеялся, когда Геркулес игриво помотал головой, проезжаясь по его пальцам бородой. — Нелепо выглядишь, — констатировал трикстер. — А вот вы мне нравитесь. Геркулесу было сложно совладать с внутренним желанием закинуть принца себе на плечо и скрыться ото всех в пучинах мягких перин на несколько дней. Он слышал о покушении. О пугающих открытиях, касающихся престолонаследия Альвхейма. Ему было сложно даже предположить, сколько сил и времени затратил на разрешение всех вопросов младший принц. Локи, рефлекторно жмущийся к нему, несмотря на внутренние противоречия, выглядел столь очаровательно, что Геракл не выдержал и произнес: — Прошу, отправляйтесь со мной на Олимп. Видя, как Локи нахмурился и уже хотел было ответить, Геркулес продолжил. — Я знаю, что мое предложение может звучать нагло и безрассудно, но вы измотаны. Позвольте себе отдохнуть… — голос дрогнул от волнения, и Геракл замер, наблюдая, как трикстер тихо рассмеялся. Олимпиец тяжело вздохнул, выпуская царевича из объятий. Геркулес напоминал большого пса, отчаянно желающего похвалы. Его плечи опустились, вторя тяжелеющим мыслям. — Порой не понимаю, ты действительно такой дурак или притворяешься? — весело фыркнул трикстер. Геракл непонимающе уставился в ответ. — Как ты думаешь, кого Великий Один отправит послом на Олимп для подписания договора между нашими мирами? — Локи выжидающе глядел на олимпийца. Когда же до Геркулеса дошел смысл сказанного, он тут же прижал к себе трикстера. Обхватив его лицо шершавыми ладонями, он со всей скопившейся жадностью впился в приоткрытые губы. Локи удовлетворенно заурчал и обвил руками его шею. Тело как никогда отзывалось на требовательные ласки. Геракл рывком подхватил царевича, отчего их лица оказались на одном уровне. Разорвав поцелуй, оба принца на мгновение замерли, пожирая друг друга жаркими взглядами. Локи сдался первым и вновь жадно припал к губам олимпийца. Он кусался, терзал чужие губы, все сильнее обвивая вокруг сердца Геркулеса шипы влечения. Олимпийцу на мгновение показалось, что он полностью окутан будоражившим тело ароматом, который исходил от одежд трикстера. И с каждой секундой он становился все нетерпимее. Никто из принцев, упоенных собственными чувствами и жаром тел, не заметил, как издалека за ними наблюдал один из послов Олимпа. Гермес не сдержал довольной ухмылки, с интересом наблюдая за развернувшейся любовной картиной. Он изначально предполагал, что его брат не справится со своими чувствами и первым делом навестит объект вожделения. «Приятно оказываться правым», — хмыкнул Гермес и облокотился на белокаменные перила. Какое-то время он продолжал наблюдать за развитием романтической истории, пока случайно взглядом не ухватился за мелькнувшую тень. Ухмылка стала шире, расплываясь в оскал предвкушения. За невысокими стенками дальнего стойла застыл не кто иной, как старший сын Одина. Глаза Громовержца горели адским пламенем, и Гермес готов был поклясться, что на мгновение увидел в них раскаты молний. «Это не взгляд старшего брата, — медленно рассудил олимпиец, задумчиво подперев голову рукой, — это взгляд ревнивого мужа, застукавшего свою ненаглядную с любовником». Улыбка, застывшая на лице олимпийца, как и озлобленный взгляд притаившегося Громовержца, не сулила ничего хорошего ни одному из влюбленных, цепляющихся друг за друга после долгой разлуки. Только в то мгновение никто из них и не мыслил о грядущих невзгодах. Локи с неприсущей охотой цеплялся за широкие плечи Геркулеса, пока тот упоенно сминал его губы. — Какие же вы предсказуемые, — с долей брезгливости цокнул Гермес и, мазнув холодным взглядом по фигуре Тора, поспешил скрыться с балкона.✧✧✧
Задержав на отражении взгляд дольше обычного, Айварс тяжело вздохнул, чувствуя, как от напряжения желудок неприятно свело. Прозябая в подвалах асгардской тюрьмы, ему не требовалось ни следить за внешним видом, ни пытаться соответствовать правилам дворцового этикета. Теперь же он оказался в обратной ситуации, когда от тебя буквально зависит судьба целого мира. «Моего мира», — поправив высокий ворот камзола, нахмурился альв. Суетливые послы Альвхейма порхали вокруг него сутками напролет в попытке узнать, что же ждет в будущем их. Недобрая усмешка мелькнула на лице Айварса от воспоминаний пресмыкающихся стариков, готовых вылизывать ему сапоги ради прощения. Поддержка узурпатора трона является предательством. А за предательство полагается смертная казнь. Но Айварс не мог позволить себе такой роскоши, рубя головы политикам направо и налево. — Будьте умнее, — как-то шепнул ему Локи во время званного ужина, который Один решил посвятить истинному наследнику Альвхейма. — Вы можете избавиться от них и напугать всю знать, что ожидает вас в родном мире. Да так, что те решат до конца поддерживать вашу сестру. Айварс старательно пытался скрыть собственный интерес, с которым он внимал каждое слово царевича. Но он сам того не заметил, как медленно склонился ближе к трикстеру. — Позвольте им уверовать в ваше милосердие, — продолжал Локи, — будьте спокойны и рассудительны. А по возвращении, когда Агот отправят на наш суд, вы сможете спокойно перерезать им глотки, — от того, насколько холодно были произнесены последние слова, Айварс опасливо взглянул на царевича и не без доли удивления обнаружил абсолютно спокойный взгляд. Порой младшему принцу удавалось вызывать в душе Айварса смуту своими словами или поступками. «Он все продумывает, — искоса поглядывая на непроницаемую маску, которая застыла на лице трикстера, заключил альв, — с ним всегда нужно быть начеку». В конечном счете Айварс решил поступить по совету Локи и всячески принимал подслуживания послов со снисходительной улыбкой. Сейчас же, надев парадный костюм своего народа, он чувствовал себя неоправданно странно. Словно на него повесили чье-то лицо. Незнакомец, глядевший на него из зеркала, напоминал сказочного принца. И Айварс грустно отметил, что помыслы его были не столь привлекательными, как расшитый золотом камзол. Путь до Альвхейма обычно бы занял несколько дней или даже неделю, но Один любезно предложил воспользоваться прелестями Радужного моста, который за мгновение доставит всю делегацию альвов домой. — Вы должны предстать перед народом во всей красе, Ваше Величество. — Именно, во всей красе! — тут же закивал пожилой альв, накручивая седую бороду на палец. Айвас чувствовал, что такая жизнь не подходит ему. Званные ужины, льстивые улыбки, полные предательства — как же сохранить свое сердце нетронутым в такой обстановке? Как не изменить самому себе, поддавшись очаровательным улыбкам и красочным комплиментам? — Я желаю побыть один, — старательно сдерживая внутреннее отвращение, произнес альв. Послы замолчали и настороженно переглянулись. Разойдясь в поклонах, они поспешили покинуть царские покои, не на секунду не переставая улыбаться. «Как у них лица еще не треснули», — раздраженно дернул плечами альв. Злость медленно подкатывала к горлу, раздражающе зудя даже на кончиках пальцев. Хотелось схватить лицемерного посла и разорвать на части на глазах остальных. Чтобы те знали, что будет ждать каждого глупца, решившего предать корону. Но советы Локи никогда не носили поверхностный характер. Его действия были выверенными и всегда точно попадали в цель. Сделав глубокий вдох, Айварс прикрыл глаза в попытке угомонить внутреннего зверя. С каждым вздохом сердце успокаивалось, а мысли становились холоднее. От трона его отделял путь в несколько секунд через Радужный мост. И Айварс не был глупцом, чтобы дать всем трудам утечь через пальцы, точно песок. Наконец, открыв глаза, в отражении альв увидел горящий взгляд. Взгляд будущего короля, который готов пойти на любые ухищрения ради сохранности своего народа. В последний раз одернув плотно прилегающий воротник камзола, Айварс покинул покои. Было странно идти по дворцу без постоянного сопровождения стражей. А какими же томными взглядами его провожали придворные дамы. Стоило сменить одежды, как асиньи неожиданно вспомнили, что перед ними не просто заложник, а наследный принц древнего государства. Вновь ощущать себя на вершине стало приятным открытием для Айварса. — Вижу, костюм пришелся вам впору, Ваше Величество. От раздавшегося голоса позади Айварс резко остановился, ощущая, как от знакомости интонации пальцы вновь дрогнули от ярости. Сжав кулаки, альв развернулся к Бальдру с натянутой доброжелательностью на лице. Ловкач тут же прочитал то раздражение и злость, затаившиеся в глубине светлых глаз, и тихо усмехнулся. — Смею позволить доложить, что буду сопровождающим в вашем путешествии до дома. Бальдру на мгновение показалось, что Айварса словно передернуло от его слов. Когда Всеотец лично отдал приказ сопровождать царскую делегацию в Альвхейм, он искренне удивился, ожидая, что отправится сохранять покой младшего принца в путешествии до Олимпа. Еще в сражении при Альвхейме Бальдр ощущал исходящую от Айварса ни с чем не измеримую ярость. Открывшаяся правда о деяниях Агот поразила аса и заставила пересмотреть свое отношение к запертому во дворце принцу. Айварс более не выглядел завистливым юнцом, способным на убиение родной сестры ради трона. Теперь Бальдр знал, что Айварс боролся за простой народ, страдающий за стенами дворца от постоянных набегов и хищников. Просмотрев по возвращении записи о передвижениях армии Айварса, Бальдр понял, что альв все время передвигался вдоль границ, отгоняя своим присутствием незваных гостей от поселений. — Мне жаль, что наше знакомство произошло при таких обстоятельствах. Бальдр шагнул чуть ближе и тут же столкнулся с колким недоверием. Оно читалось во взгляде серых глаз, в самой позе, в плотно сжатых губах. Айварс ожидал от него чего угодно, только не понимания или доброжелательности. — Мне плевать на обстоятельства, — как можно сдержаннее процедил альв, — и мы не должны друг другу нравиться, чтобы исполнять свой долг, потому опустите эти благородные речи и не попадайтесь мне на глаза. Не дождавшись ответа, Айварс развернулся и уверенно зашагал вперед. — Ваше Величество! — позвал Бальдр, но никакой реакции так и не получил. Фигура принца, искрящаяся напряжением, скрылась за поворотом спустя пару секунд. Бальдр продолжал всматриваться в даль коридора, пока на его лице сама собой не расплылась улыбка. — Это же я не должен попадаться вам на глаза… — ловкач раздраженно провел рукой по волосам, борясь со странным желанием догнать натянутого, как струна, альва.✧✧✧
Уже четверть часа Локи бездельно сидел в окружении давно отложенных книг и непрерывно вертел в руках потрепанную ленту. Ту самую, которую подарил ему Тор еще в самом начале пути, до Альвхейма. И сейчас, разглядывая местами рваный золотистый рисунок на мягкой ткани, он ощущал, как ниточка внутри жалостливо потянула. Они с Тором не разговаривали уже несколько недель, изредка пересекаясь на семейных трапезах. Громовержец старательно избегал его взгляда и всяческий ухищрялся уместиться за колоннами, стоило завидеть вдалеке фигуру брата. Локи же с каждым днем «игры в прятки» переживал нарастающее раздражение, которое выражалось грозными взглядами и язвительными комментариями. Дворцовые слуги разбегались, как куры перед петухом, когда Локи поднимался из недр лазарета с угрюмо сведенными бровями. Геркулес же играючи сглаживал ершистость царевича, отвечая улыбкой на любой его укор. Локи не мог преодолеть нежность, что прорастала внутри. Геракл стремительно занимал в его сердце все больше места, настораживая своего владельца такой открытостью. Получив второй шанс, Локи не раз размышлял о будущем, судорожно перечитывая собственные записи. Описав ключевые моменты прошлого, он надеялся избежать ошибок. Однако теперь, сидя в одиночестве среди запыленных книг, он с грустью смотрел на потерявший блеск золотой рисунок ленты. С каждым днем раздумий Локи понимал, что упускал все это время нечто важно. Саму жизнь. Пренебрегая настоящим, Локи скрупулезно планировал будущее. Теперь же, обернувшись назад, он увидел натянутые отношения с отцом, грусть в глазах матери и избегавшего его компании брата. Единственное, что теплилось в его груди, — это осознание, что в его жизни появился Геркулес. Теперь же, перед отъездом на Олимп, Локи планировал наладить отношения со всеми членами семьи.✧✧✧
Забота никогда не являлась доминирующей стороной в характере Великого Одина. Он был грозным военачальником и с удивительной точностью предугадывал решения своих врагов. Он был отцом для тысяч простых асов, стекающихся в Асгард ради мимолетного взгляда на царя. Один привык к ответственности на своих плечах и на совести. Однако, правя сотнями тысяч жизней, Всеотец порой поражался тому, насколько сложны были его отношения с самыми близкими людьми. Его сыновья выросли и полностью переменились, более не являя собой воплощения вспыльчивости и высокомерия. Однако, видя, что между братьями уже давно воцарилось напряжение, Всеотец не мог решиться на беседу, пока однажды случай не решил все за него. С самого утра асгардцы повыскакивали из своих теплых домов на улицу, чтобы поймать на лице дуновения первого мороза и липкий снег, падающий крупными снежинками на землю. Один не сдержал улыбки, пока наблюдал за веселящимися детьми в дворцовом саду. И тут же царский взгляд уловил вдалеке белеющих кустарников фигуру, облаченную в темное. Локи с малых лет обожал мгновения зимы, которые в Асгарде всегда были быстротечны. Оттого асгардцы с блестящими от восторга глазами наблюдали за парящими снежинками, и где-то в глубине восхищенной толпы устремил взгляд ввысь младший царевич. Ноги сами понесли Одина к сыну, минуя носящуюся группу детей у лестницы. Локи медленно прогуливался по покрытой тонким слоем первого снега тропинке. Его глаза были полуприкрыты, а щеки горели от холодного воздуха. Он не услышал шаги позади и продолжал свой путь, пока Один не нагнал его. Тяжелая рука легла на его плечо, отчего Локи дернулся. Его глаза распахнулись от внезапности чужого присутствия, но стоило обернуться и столкнуться взглядом с Одином, как трикстер замер в нерешительности. — Ваше… — сорвался тихий шепот, но Локи одернул себя и замолчал. Погрузившись в тишину и наслаждаясь зимней стужей, царевич не ожидал вмешательства в свой уютный мирок. Оказавшись лицом к лицу с отцом, он неожиданно осознал, что не мог подобрать слов. И не только в его душе царила смута от внезапной встречи. Один так же молчаливо глядел на своего сына, скрупулезно перебирая вопросы, вертевшиеся в голове. — Я заметил, что вы с Тором перестали общаться, — несколько хрипло начал Один. — Вы снова что-то не поделили? Локи рвано выдохнул и усмехнулся, ощущая, как мелкая тревожность покинула его тело вместе с воздухом. В последнее время Всеотец ассоциировался у него лишь с государственными делами и внутренними советами. Казалось, он позабыл, что Один не только его царь, но и отец. — Поверь, обсуждение наших с Тором недомолвок — это последнее, на что стоит тратить время. Один задумчиво кивнул и двинулся вперед, намекая на продолжение прогулки. Локи шел рядом и безынтересно оглядывал верхушки деревьев, которые покорно склонились под тяжестью снега. Затянувшееся молчание медленно сдавливало мысли изнутри, заставляя перебирать все возможные темы, ради которых Один решил почтить его своим присутствием. — Как давно ты узнал? — от напряжения лицо царя окаменело. Будто произнесенные слова давили на каждый мускул. С момента, когда Локи разбил сердце своей матери, он ожидал этого разговора. Поначалу тревожность заполняла дни и недели, заставляя нервно поглядывать во время обедов на царя. Со временем чувство гнетущего ожидания сменилось гневом, который возник от осознания, что родители проигнорировали произошедшее. А затем последовал акт принятия и смирения. Локи теплил глубоко внутри мысль, что в будущем ему удастся избежать всех бед, что когда-то он пережил. Что он сможет связать свою жизнь с Геркулесом и найти в нем нечто большее, чем успокоение и поддержку. Так воспоминания о злополучной второй сущности утонули в океане забот. Пока Один не решил вновь сковырнуть глубокую рану. Локи растерял остатки самообладания и болезненно нахмурился, отчего Всеотец остановился и по-отечески обхватил его плечи, заглядывая в глаза. — Мы должны обсудить это, чтобы между нами более не возникало недопониманий. — Вы врали мне. Тут все предельно ясно, — пожал плечами трикстер и сбросил чужое прикосновение, оставляя отца с застывшим выражением растерянности на лице. Локи успел сделать пару шагов прочь, прежде чем в его голове неприятно забилась мысль об утреннем обещании примириться с родными. Раздражение опустилось на его плечи, и Локи остановился, делая глубокий вдох. Одина задели сказанные слова, потому он даже не последовал за ним, продолжая глядеть вслед тоскливым взглядом. Когда Локи резко обернулся и зашагал обратно, Всеотец растерянно оглядел его с застывшим непониманием на лице. — Я не прощаю, — порывисто выдохнул трикстер, сердито глядя на отца, — я буду злиться столько, сколько потребует моя душа. Но также я буду примерным сыном и наследником, не свершу глупостей или былых пакостей. И поэтому не потерплю пренебрежения или недоверия лишь оттого, что я не твоей крови. Я вырос здесь, Асгард — мой дом… — Асгард — твой дом, — мягко повторил Один. — Не было и в мыслях в чем-либо упрекать тебя. За последний год ты проявил себя просто великолепно. И если к концу моего правления я увижу, что именно ты больше подходишь на роль нового правителя Асгарда, то без раздумий короную. Локи рвано выдохнул, отводя взгляд. Сердце бешено колотилось, отчего мысли и собственное тело прибывало в смятении от услышанного. Столько опасений и недоверия скопилось в нем, что Локи до последнего не верил словам отца. Словно вторя его опасениям, Всеотец добавил: — Ты мой сын, Локи. Этого ничто не изменит. Ведь какие бы ошибки ни совершали дети, родителям сложно перестать их за это любить. Недоверие, что затаилось в глубине зеленых глаз, поразило Одина в этот день. Локи с детства имел привычку искать во всем второе дно, порой делая не самые приятные открытия. Острый ум играл с ним злую шутку, оголяя окружающий мир до неприятных и порой отталкивающих подробностей. Всеотец понял, что сын не собирался продолжать с ним этот разговор и смиренно ожидал, пока он удалится по своим делам. Бежать от ответственности Один более не собирался и с неприсущей аккуратностью притянул сына к себе, сдавливая в крепких объятиях. Локи так и не проронил ни слова, пока Один наконец не выпустил его из своих рук. Он мягко улыбнулся и, скрестив руки за спиной, покачиваясь, побрел обратно во дворец, поглощенный мыслью, что когда-нибудь младший сын простит его и уже сам встретит в своих объятиях. Поднимаясь по высоким ступеням, Один довольно хмыкнул себе под нос. В том, что этот день когда-нибудь настанет, он нисколько не сомневался.✧✧✧
Локи не знал, как охарактеризовать поведение старшего брата: прячась по темным углам дворца, Тор умудрялся самым нелепым образом избегать встречи с ним. Каждый раз, наблюдая за неловко ютящейся фигурой в проеме меж колонн, он размышлял, отчего же его брат мешкает произнести очередное оправдание. Пара слов избавила бы их от любопытных взглядов и перешептываний, ведь поведение Громовержца порой доходило до абсурда. Ожидая простых извинений и знакомой улыбки, Локи неожиданно для себя понял, что желал лишь спокойствия. Его душа просила отринуть дворцовые дрязги и посвятить хотя бы немного времени своим чувствам. А чувства, казалось, порой чересчур овладевали трикстером. Геркулес захватил его мысли, заставляя ежеминутно тосковать по объятиям. Локи впервые примерил на себя юношескую влюбленность и с прискорбием осознал, что ему не с кем поделиться глубинными переживаниями. Сигюн была тепла в своих письмах, докладывая в мелочах о дворцовых интригах Агот. Дева пребывала в заботах, и трикстеру показалось, что письмо, преисполненное вспыхнувшими чувствами, лишь отвлекло бы и без того тонущую в делах альву. Похоже, вздох вышел достаточно громким, чтобы пегас почувствовал его настроение и вопросительно ткнулся мордой в плечо. Локи устало улыбнулся, потянувшись к мягкой гриве. — Задумчивость стала вашим постоянным амплуа. Трикстер не стал оборачиваться и с улыбкой ожидал, пока знакомые руки сомкнуться на его талии в теплом жесте. Геркулес мягко обнял его со спины, укладывая подбородок на плечо. Он украдкой оглядел лицо принца и только сильнее сжал его в объятиях. — Скорее кое-кто поспособствовал этому, — Локи тихо рассмеялся и расслабленно откинулся на чужую грудь. Геракл улыбнулся, как только ощутил, что царевич расслабился в его руках. Было нечто трепетное в том, что трикстер позволял себе небольшую слабость рядом с ним. В подобные мгновения сердце олимпийца исходило в яростном громыхании. Пегас, все время внимательно наблюдавший за ними, неожиданно вытянул шею и попытался уцепиться зубами за край камзола Геркулеса. Тот успел вовремя отдернуть руку и удивленно взглянул на недовольного коня, что, тяжело дыша, грозно глядел на него. Локи на такое проявление агрессивной заботы со стороны животного только усмехнулся и начал активнее гладить вытянутую морду. — Не понимаю, — недовольно вздохнул олимпиец, — я не сделал ему ничего дурного… — Порой не обязательно совершать злодеяние, чтобы кому-то не понравиться. Иногда можно проникнуться ненавистью к кому-то, просто раз взглянув. Геркулес с любопытством покосился на принца, но мысли озвучивать не стал. — Хотелось бы узнать, что же во мне так ненавистно ему, — с легкой улыбкой произнес Геракл и аккуратно протянул ладонь к коню, но тот, только завидев ее, грозно щелкнул зубами и угрожающе заржал. Локи не сдержал смешка и игриво толкнул олимпийца плечом. — Не раздразнивай его. — Что вы, — хмыкнул Геракл и внезапно потянул трикстера на себя, подцепив пальцами за пояс. Вновь оказавшись в чужих объятиях, царевич, не задумываясь, потянулся за поцелуем. Геркулес покорно склонил голову, разрешая царевичу брать все, что потребует его душа. Губы трикстера всегда были прохладными, отчего Геракл неосознанно вздрагивал всем телом, наслаждаясь мурашками, проползающими вдоль позвоночника. Но прикосновения Локи были преисполнены требовательностью и резкостью, словно он в любой момент готов был дать отпор невидимому врагу. — Послушайте, — разорвав поцелуй, шептал олимпиец, — послушайте, прошу… — видя, что Локи лишь нахмурился на его просьбу и вновь упрямо потянулся за поцелуем, Геракл обхватил его лицо ладонями. Локи удивленно вздрогнул, когда его лицо оказалось в тисках чужих рук. Геркулес требовательно заглянул в его глаза. — Здесь никого нет, — несмотря на грозно сведенные брови, голос олимпийца звучал мягко. — Не нужно опасаться чужого мнения, ведь самые главные предрассудки у вас же в голове. Локи понимал, к чему вел Геркулес, и со вздохом попытался скинуть его руки, но тот, напротив, лишь крепче стал удерживать его. — Прошу, когда остаетесь наедине со мной, думайте обо мне, а не о тех, кто мог бы случайно оказаться поблизости. Локи замер, вглядываясь в глубину светлых глаз. Он ощущал полную раскованность лишь в собственных покоях. Стоило им оказаться за пределами спасительных стен, как внутри появлялось гадкое ощущение, будто в любое мгновение из ниоткуда может выскочить очередной сплетник, что разнесет по Асгарду весть о недостойном поведении наследника. Пока же думы одного были заняты тревожными переживаниями, мысли другого были посвящены лишь чувствам, которые дрожали, точно крылья бабочки, в его груди. Геркулес ощутил небывалый прилив нежности, наблюдая за таинственными переливами в зеленых глазах. И никто из них не подозревал в тот момент, сколько тягостей предстоит им вынести по воле чужих страстей.