✧✧✧
Грохот стульев и раскатистые волны смеха проносились по залам Олимпа в тот день. С самого утра слуги бегали из угла в угол, чтобы поспеть все обустроить к приезду гостей. Столы ломились от яств, а терпкий аромат теплого вина добирался до каждого носа, заставляя гостей жадно припадать к бокалам. Любопытные взгляды неустанно косились в сторону главной лестницы, откуда должны были объявить о прибытии гостей. Новость о том, что впервые за существование Олимпа в чертоги Зевса ступит нога аса, столь взволновала умы местных обитателей, что никто не пожалел ни времени, ни средств, чтобы предстать перед гостем в лучших нарядах и украшениях. Три Грации — прекрасные девы, завлекающие своей юной красотой и невинностью, порхали по залу в водовороте танца. Гости зачарованно наблюдали за их изящными движениями. И только Зевс не был увлечен царившим праздником, ведь его мысли давно покорились иным заботам. Асгард — место столь же древнее, как и Олимп. Его правитель — Великий Один Всеотец покорил немало миров и после пользовался уважением в каждом из них. Зевс всегда страдал любопытством и порой впадал в долгие размышления о сущности такого выдающегося правителя. Изначально он ожидал, что Один направит на подписание договора своего старшего сына — прямого и главного наследника престола. Это бы стало знаком уважения. В своем письме Гермес поведал, что на Олимп прибудет младший принц — известный врачеватель и искусный маг. Наслышанный правдивыми и не очень историями о нем, Зевс поймал себя на мысли, что ждет с ним встречи даже больше, чем с великим воителем Тором. На Олимпе издревле почитались маги — в Асгарде же, напротив, воспринимали любую магию как нечто подозрительное. За всю историю Зевс слышал лишь о трех магах Асгарда — прекрасной Фригг, горделивой Эйр и лукавом трикстере Локи, который являлся порождением двух других. Гермес подробно описывал происходящее в своих письмах и постоянно упоминал блестящий ум младшего царевича и его непоколебимую хватку. «Переговоры могут выйти очень занятными», — потирая подбородок, ухмыльнулся Зевс. Спустя час или немного больше по залу наконец разнеслось эхо приветственного горна. Стрекочущие голоса вмиг утихли, и гости с замиранием сердца устремили свои взгляды к парадному входу. Вместе с последним движением смычка в зале воцарилась абсолютная тишина. От рокочущего предвкушения Зевс вцепился в поручни трона и выжидающе уставился на лестницу. Его глаза горели, а улыбка выдавала возбуждение. Подданные никогда бы не помыслили, какое пламя бушевало в груди их правителя в тот момент. Наконец послышались шаги и вдалеке показались первые фигуры — то были олимпийские послы, сопровождающие Гермеса. С высоко поднятой головой они вышагнули в зал и с нескрываемым благоговением несли в руках дары, которые преподнес Великий Один своему новому союзнику в знак дружбы между царствами. Когда позади Гермеса мелькнула незнакомая фигура, Зевс с интересом вытянул шею и стал пристально разглядывать прибывших путников. Ас был ростом с его сына, но чуть шире в плечах. Угловатый и высокий, асгардский гость шагал с ледяным спокойствием и еле уловимым налетом тревоги в глазах. Крупные воины обступили принца со всех сторон и с недоверием поглядывали на затихших олимпийцев. «Как странно… — подумал Зевс, оглядывая асгардцев, — все, кроме одного, напоминают диких горилл». Усмехнувшись своим мыслям, Зевс неожиданно поднялся на ноги, напугав резким движением остановившихся в центре зала асгардцев. Бьерн с подозрительностью проследил за тем, как олимпийский царь спустился со своего пьедестала и с улыбкой направился к ним. — Исторический момент, — раскинув руки в приветственном жесте, произнес Зевс. — Мы рады вам всем. Остановившись напротив группы послов, Зевс мельком оглядел представленные дары от Одина и довольно кивнул. Олимпийцы поклонились и тут же поспешили скрыться в глубине зала. На мгновение повисла тишина, на протяжении которой Зевс еще раз оглядел прибывших асгардцев, остановив внимательный взгляд на том самом мальчишке, который на фоне крупных асов в сияющих доспехах выглядел неописуемо странно. Всю его фигуру покрывал, словно вторая кожа, темный камзол. Высокий ворот доставал до самого подбородка, и Зевс на мгновение задумался, не из-за него ли юный ас держит голову так высоко. «Или это часть его внутреннего обаяния?» — хмыкнул Зевс, протягивая черноволосому мальчишке руку. — Олимп приветствует сына Одина, — Зевс широко улыбнулся. Когда царевич с благодарностью склонил голову и пожал ему руку в ответ, Зевс ощутил, как его тело словно пробила молния. Прикосновение мальчишки оказалось столь пронизывающим, что ему на мгновение показалось, будто он очутился на глубине ледяного каньона, где воцарился вечный холод. — Благодарю за теплый прием. — Вежливая улыбка и снисходительный взгляд, однако в глубине этих изумрудных глаз Зевс разглядел беспокойный блеск, что трепетал темными бликами. Только сейчас Локи обратил внимание, что вокруг олимпийцы оставались на своих местах, продолжая вальяжно покачиваться в широких креслах. Их взгляды напоминали глаза затаившихся гадюк, следящих за своей добычей из-за высокой травы. От их взглядов становилось не по себе, и трикстер ощутил толику щекочущего волнения в груди. Понимая, что встретится с другой культурой, Локи изучал все, что только мог найти об Олимпийском дворе и его обитателях. Однако то, что он видел сейчас, отличалось от написанных строк в старых фолиантах. Верховный Бог Олимпа вел себя скорее как трактирщик, радушно принимающий в своих стенах уставших путников. Никто не поднялся вслед за своим царем, когда Зевс спустился к гостям со своего трона. В Асгарде, стоило Всеотцу лишь приподняться, как все в зале вставали за ним. На Олимпе же боги казались сторонними наблюдателями, пришедшими посмотреть занимательное шоу. — Знаю, путь вас утомил… Сквозь поток собственных мыслей Локи еле расслышал голос Зевса. — …потому присядьте, выпейте с нами, отдохните и расслабьтесь. Почувствуйте все радушие Олимпа и его обитателей!✧✧✧
Народ Альвхейма пышно приветствовал своего короля. Пребывая под глубоким впечатлением, на лице Айварса отражалась каждая эмоция. С по-детски округленными глазами он не переставал мотать головой в попытке рассмотреть всех и каждого. Бальдр не сдержал улыбки и довольно поглядывал на принца, в глазах которого ему впервые довелось увидеть ничем не поддельную радость. Стоило мирному населению услышать, что их единственного защитника заточили под стражу во вражеском царстве, по всему Альвхейму вспыхнули бунты. Во время точечных набегов дома знатных магов, находящиеся в милости тогда правящей королевы, сгорали за одну ночь, точно головка спички. Из-за того, что последователей Айварса взяли в оцепление асгардские воины, им оставалось только ждать решения общего совета о судьбе их единственного правителя. Вести о его невиновности и — что важнее — о вине Агот стали точкой невозврата. В тот же день, когда вести достигли умов воинов Альвхейма, они восстали против узурпаторши и окружили дворец. Вскоре последователи королевы самостоятельно сдали ее в руки разъяренных воинов, и только благодаря вовремя подоспевшим стражам Асгарда ее удалось вырвать из лап взбушевавшейся толпы. Теперь же Агот упрямо хранила молчание в стенах глубоких катакомб собственного дворца, ожидая скорого суда. Привыкший к товарищеским отношениям и сырым палаткам в бескрайних полях, Айварс ощущал резкие волны мурашек, пробирающихся по позвоночнику всякий раз, когда он встречался взглядом с кем-то из толпы. Каждый альв стремился коснуться подола царского камзола, пока он медленно поднимался во дворец, сидя на белом коне. Бальдр видел невооруженным взглядом, насколько непривычно чувствовал себя в подобной обстановке царевич. «Ему неспокойно», — подметил ас, наблюдая за напряженно расправленными плечами принца перед собой. В то же время Громовержец, предвкушавший теплое приветствие и восхищенные взгляды, был неожиданно встречен колким недоверием, сквозившим за натянутыми улыбками альвов. Пришедшие посмотреть царскую процессию учтиво склоняли головы и перед асгардским принцем, однако Тору хватило внутреннего чутья, чтобы распознать в тягучих улыбках немое недоверие. «Как бы повел себя Локи?» — тут же пронеслось в голове, отчего он мгновенно сморщился и дернул головой в попытке прогнать ненужные мысли. Каждое воспоминание о брате отдавалось тупой болью в груди и тянущим, ничем не передаваемым желанием призвать молот и, наплевав на нормы и приличия, отправиться к Локи. В голове раз за разом проносилась картина колючего взгляда, которым его наградил брат перед моментом их расставания. В то же мгновение Тор понял: Локи припомнит ему эту упертость, которая на самом деле являлась обычным страхом. Только Громовержец не привык ощущать страх и сгибать под его весом колено. Было куда легче заставить себя не смотреть на младшего брата, избегать его присутствия или даже запаха, ведь от малейшего напоминания о нем у Тора стягивало сердце от тоски. Теперь их разделяли не просто дворцовые стены, а целые миры. И мысль бросить все и отправиться к брату представлялась самым настоящим самоубийством. Ведь в таком случае Тор на долгие годы вперед потеряет доверие не только своего отца, но и народа, который ожидал вестей о заключенном мире. Встрепенувшись, Тор выпрямился и с гордо поднятой головой продолжил свой путь, вознося молитвы о том, чтобы его брат смог обуздать свой гнев и при встрече улыбнулся ему, а не пнул острым мысом сапога по голени.✧✧✧
Локи ощущал себя жертвенной овцой, возложенной на центральный пьедестал, над которым вот-вот занесут кинжал и разделят на части, чтобы каждому богу досталось по кусочку. Все в зале с нескрываемым любопытством оглядывали прибывших асгардцев, уделяя особое внимание чужеземному принцу в непривычно темных одеждах. Гермес испытывал толику жалости к трикстеру, ведь того ждал бесконечный водоворот из вопросов и лести на протяжении всей ночи. Задумчиво покручивая серебряный бокал, Гермес не заметил, как со спины к нему кто-то приблизился. — Ты отлично справился, — похвалил Зевс. Он остановился подле сына, наблюдая за пиром с неприкрытой скукой. — Они достаточно… своеобразные, — заметил Зевс и усмехнулся, когда один из олимпийцев принялся пить на спор с Бьерном. — Бесспорно, у них есть свои достоинства, — кивнул привратник и тут же замолчал. Зевс покосился на сына и подметил, насколько тот был невесел и тих. По возвращении на Олимп он ни разу не вступил в веселый спор с Аполлоном и ни разу не взглянул на Гефеста, что совсем не походило на Гермеса. — Что тебя тревожит? Поначалу Гермес молчал, после чего пригубил вина и наконец взглянул на отца. — Тот гном… он так и не назвал свое имя? — О, — весело рассмеялся Зевс, салютуя кубком, — нам стоит выпить за талант Ареса. Он развязал этому дварфу язык, что тот запел канарейкой. На мгновение Гермес скривился, вспоминая особую любовь одного из братьев к своеобразным пыткам. Арес обладал неоспоримым талантом военачальника и острым умом, однако, потакая отцу, воспитал в себе не только высокомерие, но и устрашающую любовь к различным видам насилия. Когда речь заходила о том, чтобы выпытать у кого-либо информацию, бедолагу отправляли в подземелья Ареса, из которых днями и ночами доносились душераздирающие вопли. — Его имя Берлинг, — продолжил Зевс, не заметив или просто проигнорировав неприязнь, проскользнувшую на лице сына. — Все твои догадки действительно подтверждаются одна за другой. Неожиданно Зевс наклонился столь близко к его лицу, что по спине привратника пробежался рой колючих мурашек. — Но все же расскажи-ка мне, отчего в Альвхейм не отправился никто из твоих сопровождающих? Почему мне самому приходится заботиться о таких вещах? Острый взгляд отца уперся в него, и на мгновение Гермеса посетило желание отпрыгнуть назад, отвернуться, сделать хоть что-нибудь, что позволило бы избежать этого выжидающего взгляда. «Ему всегда будет недостаточно», — подметил привратник. — В этом нет нужды, — сглотнув, Гермес взглянул отцу в глаза, — нашу часть договоренностей они не нарушат. Зевс недобро хмыкнул и наконец отодвинулся. Взгляд его похолодел, и он задумчиво взглянул на асгардского принца. — Только вот мальчишка подумал об этом и заранее отправил в Альвхейм своих пташек. Гермес непонимающе нахмурился, отчего Зевс протяжно замычал, раскачиваясь из стороны в сторону. — Странно, что ты не узнал об этом… В Альвхейме давно находилась его подружка, что доносила о каждом движении местной верхушки. Интересно, насколько он был хорош в их единственный раз, что леди Сигюн с радостью писала ему о каждом шаге Агот. Хотя это не спасло его от покушения, но все же… Снова смешок. Но Гермес ясно видел, как за непробиваемой маской напускного веселья в глубине отцовских глаз разрасталась знакомая тьма. Жадность — наверное, самый известный порок Зевса, о котором Гермес знал не понаслышке. Он любил узнавать все раньше положенного и в нужный момент надавливать на гноящиеся раны не только врагов, но и союзников. Наслаждаясь чужим бессилием, Зевс подпитывал свою уверенность в непоколебимом превосходстве Олимпа над остальными мирами. Упустить возможность заполучить рычаг давления на одного из сыновей Великого Одина — Зевс просто не мог себе простить подобного прегрешения. С самого начала его прихвостни с лихвой отрабатывали проявленное доверие, следуя по пятам за группой асгардцев через Великие горы. Когда же на пике сражения, когда каждый был занят завязавшемся боем, из замка выбежал седовласый гном, никто не обратил на него внимания. Никто, кроме олимпийских следопытов, затаившихся среди гор. Крохотная деталь, благодаря которой Зевс в мгновение ока обрел неоспоримое превосходство над юным асгардским царевичем. — Готов поспорить, он и сам не ведает, что за вещицу носит на своей шее, — усмехнулся Зевс.