Призрак подземелий

Около двух часов дня, когда почти все обедали, Северус шёл в больничное крыло. Макгонагалл позвала его сразу же, как из Лондона прибыла мать девочки. Зельевар шёл и сжимал свою мантию с такой силой в кулаках, что даже костяшки его пальцев побелели. Ещё несколько минут, пара десятков метров, и он встретится с ней. Пожалуй, так сильно он волновался только второй или третий раз в жизни, но изо всех сил старался выглядеть спокойным, как пульс покойника. По мере приближения к палате, где лежала его слизеринка, он слышал голоса. Постарался определить, где же ее, но они перебивали друг друга. В полуметре от слегка приоткрытой двери он остановился. Втянул в себя как можно больше воздуха, а затем выдохнул. Шаг. Два. Все присутствующие обратили взор на него. Их оживленная беседа прекратилась. - Северус, идите же сюда! - позвала Макгонагалл. Он двинулся. Из-за мантии директора ему не было видно, кто сидит на кровати Эмилии. Но стоило ему приблизиться, как Минерва отошла. Чёрные глаза встретились с темно-синими. Ночь поравнялась с днём. Солнце столкнулось с Луной. Как ещё можно было описать то, что они оба почувствовали, наконец встретившись друг с другом? Маленький магический разряд, улавливаемый лишь ими двумя, немедленно пробежал, будто притягивая их тела, отчего Северус слегка пошатнулся. Это была она. Уже не такая юная, как когда-то, но не менее прекрасная. Сколько ей было? Тридцать шесть? Лицо ее нисколько не изменилось. На мраморной коже проступал алый румянец, глаза по-прежнему были неестественного темного синего цвета, который в темноте наверняка мог показаться чёрным. Губы красные, точно итальянское вино. Волосы собраны в пучок и только несколько волнистых прядок у лица выбивались из него. Тонкая шея без единой морщинки. Чёрная мантия, из под которой виднеется лилового цвета платье. Руки в темных бархатных перчатках. Будто вся она - точно такая же, как и много лет назад, какой он запомнил ее. И даже ее взгляд - удивленный, тревожный, любопытный, казался до боли знакомым, родным. Вера же видела перед собой совсем другого мужчину. Не того, кого она когда-то знала и.. любила. Хоть он и был ей знаком, она не узнавала его. Лицо Северуса отражало всю его жизнь - мучительную, одинокую, трагичную. Так вот, значит, каково влияние Уилкинсон? Вера не сомневалась, что ее ведьма-сестра когда-нибудь доведёт Снейпа до могилы. Но держался он как всегда статно. Сохранял в себе железную твердость и уверенность, что бы ни происходило. Они смотрели друг на друга не больше минуты, но им обоим показалось, что прошла целая вечность. - Северус, будь добр, расскажи, как все произошло, - вырвала их обоих из транса Минерва. - Мисс Романова нарушила правило, разгуливая по коридорам после отбоя, - твёрдо говорил он, смотря на уже очнувшуюся слизеринку, - мистер Филч нашёл ее у статуи рыцаря, придавленную его шлемом. - Так вот оно что... Думаю, на первый раз можно обойтись снятием десяти баллов со Слизерина... - Снейп поджал губы. Пожалуй, снятие баллов с его собственного факультета сейчас волновало его меньше всего, - Вера, я жду вас у себя в кабинете для объяснений, - Макгонагалл прозрачно намекнула на то, что жаждала узнать, для чего и какое зелье ежедневно принимала школьница. Вера кивнула, продолжая гладить немного напуганную Эмилию по руке. - Директор, я бы хотел обсудить произошедшее лично с мисс Романовой, - внезапно осмелев, выпалил Снейп, сам от себя не ожидая такого. Но, возможно, это был его последний шанс хотя бы не изменить случившееся, а оправдаться. В конце концов, банально попросить прощения. Вера, услышав это, даже не подняла головы. Она действительно подумала о том, что Снейп просто хочет поговорить об Эмилии. Когда все, кроме зельевара и Романовых удалились, раздалось тихое мяуканье из-за прикроватной тумбы. - Мама, это Черныш! - воскликнула Эмилия, - я как раз искала его, когда.. ну когда случилось все это.. - волшебница понуро опустила голову, - а потом мисс Пейдж сказала, что это профессор Снейп нашёл его! - теперь на лице девочки засияла улыбка. Спасибо, профессор! - Не за что, - коротко ответил он, - Мисс Романова, можем ли мы пройти в мой кабинет? - предложил зельевар, еле сдерживая дрожь в своём голосе. - Да, профессор, - ответила ведьма, вставая с кровати, на которой лежала ее дочь, - я ещё приду, Эми. Девочка слегка кивнула и с тревогой проводила взглядом мать и профессора Снейпа. Неужели он будет высказывать ей своё недовольство Эмилией? Будет ругать ее? Но ведь профессор Макгонагалл уже сказала, что ничего страшного не произошло... До кабинета Снейпа они шли молча. Никто не смел говорить. В воздухе висело невероятное напряжение. Северус думал, что будет говорить, но все слова будто исчезали из него, оставляя в голове пустоту. Вера старалась держаться невозмутимо и гордо, помня о том, что в любой момент может появиться Уилкинсон. Теперь Романова не была бывшей Снейпа, не была той брошенной женщиной, а он не был для неё каким-то особенным человеком. Он - всего лишь преподаватель ее дочери, она - ее родитель. Другой правды быть не может. Отворив дверь своего пустующего кабинета, Северус пропустил Романову вперёд. Он закрыл дверь и развернулся. Романова стояла к нему спиной, а когда повернулась, горячие губы Снейпа мгновенно накрыли ее рот. От неожиданности она ахнула, но это больше походило на стон. Зельевар жадно впивался в неё языком, его рука скользила вдоль ее тела, и вся эта вспышка безумия продолжалось до тех пор, пока на своём лице он не почувствовал какую-то влагу. Это были слёзы Романовой. Он отстранился, не разрывая своих объятий, но Вера склонила голову и попыталась закрыть ладонями своё искаженное болью лицо. Ничего не прошло. Ничего не забылось. По-прежнему больно от осознания того, что она всегда была для него лишь кем-то. Не частью его самого, а кем-то. Романова все-таки высвободилась из его рук и снова отвернулась. - Что ты хотел сказать? - тяжело вздохнув, спросила она, мысленно проклиная себя за то, что поддалась на его грязную провокацию. Но для Снейпа это не было провокацией. Он сам не понял, как сделал это. Просто последовал своему импульсу вспомнить, какая она. А теперь она стояла к нему спиной и сдерживала слёзы. Он не знал, что сказать. Когда тебе точно есть, что сказать, ты не можешь. Не знаешь, как будет правильнее, лучше. - Вера, когда ты уехала.. уехала на совсем.. я не помнил ничего из того, что связывало меня с тобой... Ты оказалась права, - зельевар шумно дышал, пытаясь подбирать слова, но у него это не получалось и он говорил так, как все было в действительности, - Мэри правда сделала приворот на меня... Спустя несколько лет ее кто-то проклял.. я не знаю, кто.. Перед смертью она все рассказала мне. Сказала, что просто хотела быть со мной вместе.. - по щекам зельевара побежали струйки слез, но он, казалось, вовсе этого не замечал, - Когда ее сердце перестало биться, я вспомнил.. все вспомнил.. - слова Снейпа прерывались его собственными рыданиями, и обессилев от нахлынувших эмоций, он облокотился на дверь, - я не хотел причинять тебе боль, Вера.. я ничего этого не хотел.. я не владел собой, не понимал, что говорю, делаю... Я бы даже хотел ее возненавидеть, но я не могу! Не могу! Она до сих пор приходит ко мне в кошмарах. Я с ней-то и при жизни был, как в кошмаре. Я писал тебе, искал тебя, но ничего.. И вот, и вот.. - Северус потерял последние капли самообладания и рухнул на колени, смотря мокрыми глазами в пол, - появилась твоя дочь. И ты.. Прости меня, Вера. Я знаю.. я не имею права просить этого.. но прости меня. В классе зельеварения стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь редкими всхлипами его хозяина. Вера плакала беззвучно. После откровенного признания Снейпа она не почувствовала никакого облегчения. Только ещё большую боль. За свою жизнь, за его жизнь. Какая-то обезумевшая женщина все разрушила. А затем просто умерла. Всего лишь умерла. Иногда смерть вовсе не наказание... Романова смахнула со своего лица всю влагу. Она несколько раз тяжело вздохнула, прежде чем повернуться и увидеть осунувшегося зельевара. - Эмилия - твоя дочь, - бросила она и вышла из кабинета.