***
— Я горжусь тобой, Донхёк. Взгляд Тэёна сочится гордостью, а его племянник не может взять в толк, почему. То есть всё правда прошло очень гладко, хотя юноша и задумывался всерьез над тем, чтобы, например, вписать себя как Ли Хэчана и посмотреть, что из этого выйдет. А так, подумаешь, записал свое имя в какую-то книжку и всё, считай, прошёл обряд тёмного крещения. Ему и в человеческой школе периодически приходилось вносить себя в разные списки, ничего в этом нет такого особенного. Кажется, последнее он произнёс вслух, потому что Доён, который всегда тут как тут, выглядит так, будто сейчас воспламенится от возмущения (а такое, судя по рассказам его брата, бывало). — Что значит «какую-то книжку»?! Ты хоть можешь себе представить, как после этого изменится твоя жизнь? Теперь ты полноправный маг и можешь колдовать, когда хочешь, — восклицает дядюшка. — А разве мы до этого с вами не пробовали рецепты зелий из Книги Заклинаний? И не разбирались совместными усилиями с восставшими мертвецами после того неудавшегося эксперимента Чону? — справедливо высказывается Донхёк. — Это другое! — говорит Доён, а после воровато оглядывается по сторонам и чуть тише добавляет, — и вообще об этом лучше не вспоминать. Особенно если рядом есть члены Совета Магов. — Дядюшка Тэён же тоже входит в Совет, — на это замечание Доён лишь машет рукой, мол, кому вообще до него есть дело. Глаза волей-неволей скашиваются на Чон Джехёна, главу этого самого Совета и красивейшего колдуна во всем магическом измерении, по версии еженедельного журнала «Оракул». Зачем он после крещения Донхёка отправился домой к семейству Ли вместе с ними, пока ясно не было. Но сейчас он что-то самоуверенно втолковывал дядюшке Тэёну, который, судя по его перекошенному лицу, изо всех сил старался не закатывать глаза. Отношение Тэёна к Джехёну было не слишком хорошим, и не то что бы он считал того недостойным такого высокопоставленного места, но, в общем-то, так он и считал. По его словам, он уже во всю работал над зельем бессмертия, когда глава Чон ещё пешком под стол ходил. Наконец, отвлекшись от***
В Академии друзей он находит быстро. Точнее это они находят его. Странная парочка приятелей — вампир Хуан Ренджун и оборотень, представившийся На Джемином. Они сами подсаживаются к нему в библиотеке, где Донхёк решил провести перерыв между занятиями в попытках не уснуть (кто вообще придумал учиться так поздно? Понятно, что они все тут вроде как тёмные создания, но не настолько же. Единственный плюс — занятия в Академии никак не пересекаются со школьными, на которые он продолжал ходить). Их диалог начинается с банального: «Ты здесь новенький? Мы раньше тебя не встречали». И хотя первые несколько дней маг немного сторонится их, поскольку заводить такие знакомства в его планы не входило, со временем он привыкает. Ренджун оказывается достаточно милым парнем, но не терпящим никакого телесного контакта. Более того, он со своими мягкими щёчками и достаточно хрупким телосложением успевает продемонстрировать прекрасные физические данные, поразительно быстро догнав и скрутив мага в бараний рог после того, как тот ляпнул, что самые бестолковые сверхъестественные создания — это призраки, мол, они только и могут пугать смертных всякими дурацкими иллюзиями. Но кто бы мой подумать, что у вампира среди, как оказалось, множества друзей найдется ещё и частично бестелесный дух. А что до Джемина, то Донхёк думает, что тот — просто типичный оборотень. Он, конечно, раньше их не встречал и уж тем более с ними не общался, но такое ощущение почему-то складывается. Джемин тактильный и улыбчивый, а ещё флиртует со всем, что движется, сам того не осознавая. Именно от него колдун узнаёт много новой информации об их виде, например, что цвет волос оборотней неразрывно связан с окрасом шерсти в их волчьем обличии. Сам Джемин является обладателем светлой, если не сказать белоснежной шевелюры. Как ни странно, новых друзей не отталкивает ни сложный характер Донхёка, ни его периодические бесконтрольные вспышки магии, один раз чуть не спалившие волосы Джемина и разбившие имиджевые очки Ренджуна. И вот однажды они опять сидят в библиотеке во время перерыва. Рассеивающееся лунное свечение просачивается сквозь разноцветные стекла витражных окон, освещая темные углы помещения, до которых не добивает тёплый свет подвешенных на потолке массивных люстр. В воздухе витал привычный аромат пыли и затхлости, источаемый древними книжными томами. Хуан что-то старательно выписывает из старого фолианта на свой пергамент, и тихий скрип перьевой ручки об бумагу нарушает благоговейную тишину библиотеки, Ли залипает в мобильном телефоне (как хорошо, что даже отдавая дань древним корням, можно пользоваться и современными технологиями), а Нана, как оборотень разрешил себя называть, уже в который раз бьется головой об стол. С каждым новым ударом количество нервных клеток его приятелей уменьшалось, а раздражение росло в геометрической прогрессии, однако все были слишком сосредоточены на своих делах, чтобы уделить этому время. Непонятно, то ли он внимание привлечь пытается, то ли правда что случилось. Судя по очередному глухому удару, всё-таки второе. Когда Джемин приподнимает голову, дабы опять с грохотом опустить её на деревянную поверхность стола, Донхёк упирается ладонью ему в лоб, а Ренджун осведомляется, не отнимая глаз от пергамента: — В чём дело? В ответ слышится тяжёлый вздох. Такой, будто Джемина в самом деле придавило чем-то очень тяжёлым. — Я встретил своего истинного, — жалобно бормочет он. Маг с вампиром, всё-таки отвлекшимся от своего занятия, переглядываются и одновременно переводят всё своё внимание на него. — Эм… Разве это не, даже не знаю, самое радостное событие в жизни любого оборотня? — говорит Хёк, абсолютно не стараясь не усугубить ситуацию. Джемин опять вздыхает, и если бы не ладошка Ли, он явно снова бы уронил голову вниз. Спустя пару секунд он всё же поясняет, в чём проблема: — Он из клана охотников. Оу. О-о-о-у. Охотники на нечисть были главной проблемой всего сверхъестественного мира, в своё время именно они заведовали инквизицией в средние века и почти полностью истребили вампиров на всём их континенте, на оборотней они тоже охотились на протяжении тысячелетий, уничтожая даже мирные поселения. Так что новость о том, что истинная пара их друга с высокой вероятностью попытается их всех зарубить к черту, не может порадовать. Да и вообще, обычно пару волки находили в своих сородичах, реже — в подобных себе, вроде кицунэ. Но в охотниках… Не повезло, не то слово. — Ты уверен? — на всякий случай осведомляется Ренджун, сочувственно хмуря брови. — Да, — утверждает Джемин. — Вы бы знали, как он пахнет, — мечтательно добавляет он, несмотря на своё общее состояние. Сомнений не остаётся. — И что ты будешь делать? — Не знаю, — Джемин пожимает плечами, но даже от этого жеста веет какой-то обречённостью. — Чтоб вы понимали, он напал на меня в лесу во время моей вечерней пробежки. Мы немножко подрались, он выпустил в меня пару стрел, и я уже реально был готов его загрызть, даже в волчью форму перекинулся, — голос Наны повышается от эмоциональности рассказа, — И вот я уже почти вцепляюсь клыками ему в шею, как вдруг чувствую его запах. Не парфюма, не чего-то другого, а именно его самого, и у меня будто в голове что-то перещелкивается. — А дальше? — Донхёк в порыве любопытства немного подаётся вперед — любовные истории он всегда любил, это у него явно от дядюшки Тэёна. — Я сбежал, — просто, как что-то само собой разумеющееся говорит Джемин. Ренджун смотрит на него как на идиота и переспрашивает: — Сбежал? Оборотень кивает, и лицо его снова принимает несчастное выражение. Спустя пару секунд слышится удар головы об многострадальный стол.***
Иногда Донхёк задумывается, что было бы лучше не иметь никаких волшебных сил и жить скучной человеческой жизнью. Возможно, он бы тогда рискнул признаться в чувствах своему школьному другу, Марку, с которым они знакомы уже очень много лет, а всё потому что он бы не боялся раскрытия своей сущности колдуна. И кто знает, к чему бы это привело (Донхёку хочется верить, что к свадьбе, уютной квартирке только для них двоих и, возможно, ещё их большой и доброй собаке). Но нет же, вместо этого он будет вынужден прожить всю свою долгую жизнь в одиночестве. Прямо как дядюшка Тэён, услужливо подкидывает ему подсознание. А ведь Донхёку всего семнадцать! А что до событий, которые такие мысли в юной головушке поселили… Что ж, это была не самая спокойная ночь в доме Ли. Был уже поздний вечер, когда Тэён и Доён, обсуждающие на кухне успехи последнего в решении магических конфигураций, услышали истошный вопль со второго этажа дома. Спустя несколько мгновений в комнату влетел испуганный Донхёк в одной пижаме, по пути чуть не сбив кашпо с тысячелистником, и на вопрос: «Что стряслось?» начал пояснять: — Когда я открыл ту шкатулку, что нашёл в Тайной комнате в Академии, из неё вылез демон! И теперь он бродит по дому, — в панике оглядываясь по сторонам, кричал Хёк. Следом раздаются два вопроса одновременно: — Демон какого толка? — Тэён, рациональный, как и всегда. — По нашему дому? — и просто удивленный Доён. — Не знаю, плохого толка! Очень страшный, — раздражённо бросает младший, будто это и так понятно. — Успокойся. Если тварь вылезла из шкатулки, её можно вернуть туда. Где она? — Тэён щелкает пальцами, но видя недоуменный взгляд племянника, уточняет, — Шкатулка? — Я забыл её в комнате. Старший недовольно качает головой и на грани слышимости бормочет себе под нос: «За что мне всё это?». Потом резко подрывается с места и командует всем быстро идти за ним. В главном холле, устланном тёмно-зелёным узорчатым ковром, таким же старом, как и всё в этом доме, они пересекаются с заспанным Чону и медленно плетущимся за ним Тэном. — Донхёк, какого дьявола творится? — слышится недовольный голос кота. — Не дьявола, а демона, — поясняет тот, словно это сильно что-то меняет, а потом переходит на шёпот, — Он здесь. — Что значит «здесь»? Какой демон? — Тэн замирает в напряжении, вытянув хвост как по струнке, и взгляд его становится серьёзнее. — Это неважно. На такой случай существует протокол, — начинает объяснять Доён под звуки удивления со стороны сына, впервые слышащего про какие-то протоколы, созданные для подобных ситуаций. Донхёк мимоходом думает, что это полный провал магического образования, раз Чону, который, на секундочку, учится уже на старшем курсе Академии, о подобном не знает. — Да, мы запечатаем дом, чтобы не дать твари выбраться в мир за его дверьми, где она бы сеяла хаос и разрушения, — заканчивает за него Тэён. Удивительно, но факт: когда братья работают вместе, то делают это очень слаженно. Дом они в итоге конечно запечатали. Но стоит ли говорить, что с демоном так быстро разобраться не удалось. Ошибочно решив, что от него можно избавиться, закрыв его в любой банке, что они и сделали, все члены семьи отправились спать, разойдясь по своим комнатам на разных этажах. Однако существо оказалось демоном снов, и ему не составило никакого труда выбраться из жестянки, так что оно в попытке выпытать заклинание для выхода из дома превратило сновидения каждого его жителя в самый страшный кошмар. Один дьявол знает, сколько криков прозвучало и слез было пролито до тех пор, пока Тэн как единственный, кто остался бодрствующим, не смог пробраться в сон Донхёка (храни сатана связь колдуна с фамильяром) и разбудить его. И лишь совместными усилиями, не без помощи сотни домашних пауков, управляемых связкой нитей, загнав демона обратно в ту самую шкатулку, они смогли пробудить ото сна остальных. Последним проснулся Тэён, и в ожидании этого вся семья столпилась у его постели. Тэн доверчиво жался к Донхёку, в чьих нежных поглаживающих руках он находился, а Доён стоял, приобняв сына за плечи, только непонятно было, то ли он Чону успокоить старался, то ли у него самого ноги подкашивались от пережитого кошмара. Дядюшки за свою долгую жизнь в несколько веков наверняка и не в такие передряги попадали, но всё-таки за последние годы тихой и спокойной жизни явно успели отвыкнуть от подобного. — Может, чаю? — прозвучало робкое предложение со стороны Чону, который явно ещё не отошел от жуткого сна, судя по бледности его лица и дрожащим рукам. Все дружно согласились. Уже сидя на кухне они начали обсуждать саму ситуацию и уточнять детали произошедшего. Чону разливал по кружкам ароматный травяной чай, придерживая длинными тонкими пальцами крышечку фарфорового чайника, и молчал. — Так, кхм… Выходит, ты, Донхёк побывал во сне каждого из нас? — уточнил Тэён, нервно теребя рукав своего халата. Все взгляды обратились на вышеупомянутого. Донхёк судорожно думал, что же ему стоит ответить. Он понимал, что каждый из присутствующих стыдился произошедшего в кошмарах, они вскрывали самое потайное, самое душераздирающее. Да что там, он своими глазами видел безутешно горевавшего над трупами членов своей семьи Тэёна, причиной смерти которых был он сам. Он видел, как Чону душило одиночество и отчаяние из-за того, что от него отвернулась вся семья из-за романа с каким-то незнакомым Донхёку парнем, который после разбил ему сердце. Он видел Доёна, достигшего вершины своей карьеры, вот только вместо радости успех принёс ему сплошные несчастья. Он помнил и свой кошмар — как он признался Марку не только в любви, но и в том, что он маг, и сначала тот отреагировал на удивление спокойно, а потом устроил на него травлю, пытаясь его придушить и сжечь под непрекращающиеся злые крики толпы. И Донхёку уже ничего этого не забыть, но он пожал плечами и сказал: — На самом деле, я очень смутно всё припоминаю. Так, какое-то общее ощущение и никакой конкретики. Все, кроме него, вздохнули с облегчением. Тэн смирил его выразительным взглядом и заявил словно между прочим: — Нет ничего страшнее смерти и любви, мой юный друг.***
Ренджун с Джемином были первыми друзьями Донхёка, которым выпала возможность побывать в доме семьи Ли-Ким. Обычно он не приглашал гостей, поскольку всегда была вероятность, что те увидят больше, чем можно будет объяснить, а чары стирания памяти для него до сих пор были трудно постижимыми. Но, к удивлению парня, оборотень пришел ещё кое с кем. Он притащил в дом магов чёртового охотника. — Привет, Хёк. Знакомься, это Джено, моя истинная пара, — щебечет Джемин и улыбается так довольно, словно у него вся жизнь удалась. Что ж, Донхёку бы не хотелось его огорчать, но он сейчас очень близок к тому, чтобы его этой жизни лишить. Сам Джено приподнимает руку в знак приветствия, и его губы также растягиваются в улыбке, ввергая Донхёка в экзистенциальный кризис. Потому что ну как у такого потенциально опасного человека, ещё и с достаточно грубыми чертами лица: крупным носом, широкими скулами и острой линией подбородка — может быть такая милая улыбка, ему непонятно. — Может, ты нас уже наконец пустишь за порог? — сбивает колдуна с мысли Ренджун, недовольно поджимая губы. — Да, проходи… те, — очень глупо посреди фразы спотыкается хозяин дома, но винит во всем друга и его вампирские штучки. Когда они все проходят в гостиную, где рассаживаются таким образом, что новоиспеченная парочка, или кем они там теперь друг другу приходятся, заняла диван, а остальные члены своеобразной компании уселись в кресла, Донхёк решает разрядить обстановку. — Джено, а сколькими видами оружия ты владеешь? — спрашивает он, хотя мог бы поклясться, что не планировал задавать подобный вопрос. Ренджун усмехается и откидывается на спинку своего оббитого бархатной тканью кресла, предвещая шоу. — Холодного, огнестрельного или метательного? — уточняет тот, кому вопрос был адресован, после небольшой заминки. — Всех сразу, — Донхёк решает, что если идти, так до конца, хотя последнее его такое решение и вышло боком. — Многими, — колдун мысленно разочарованно качает головой, потому что какой тогда смысл был в уточнении, если ответ всё равно настолько общий, но Джено этим не ограничивается, — Я бы даже мог сказать всеми, но, признаться, мне никогда не доводилось, например, использовать стрелково-гранотометные комплексы. От такого обширного списка потенциальных орудий их убийства Ли с Хуаном выпадают в осадок, и только оборотень не кажется удивлённым, видимо, с ним уже подобное обсуждалось. Донхёк же снова подаёт голос: — Я думал, охотники, в основном, лук и стрелы используют, — он и впрямь читал об этом в книге, рассказывающей об охоте на ведьм, там говорилось, что для тех предпочтительнее оружие, используемое на расстоянии, потому что физической силой и скоростью охотники сверхъестественным существам уступают, а значит, у них значительно меньше шансов победить в ближнем бою. — Раньше так и было. А сейчас это всё очень индивидуально, у каждого есть право на выбор «своего» оружия. Например, я предпочитаю арбалет, — мага от этих слов Джено передергивает, что не остается для того незамеченным. Охотник немного хмурится и прикусывает губу, понимая, в чём проблема. — Если что, то мы уже давно не трогаем ведьм без веской на то причины, — говорит он, глядя Донхёку прямо в глаза, а после переводит взгляд на Ренджуна, — Как и вампиров. Это было приятно слышать, но проникаться к парню симпатией только из-за этих слов было бы глупо, и дело даже не во многовековой вражде, а в недавнем инциденте, который не давал магу покоя. — Только оборотням, видимо, не повезло, раз ты на Нану кинулся при вашей первой встрече, — всё-таки вырывается у Донхёка язвительный комментарий, за который он получает недовольный взгляд от самого Джемина. — На кого? — удивленно переспрашивает Джено. — Нана — это моё прозвище, — поясняет ему оборотень с мягкой улыбкой. — Оу. Ясно, — кивает охотник, потом глубоко вздыхает и начинает свой рассказ, — Что до того вечера… Это было совсем недалеко от границ территории, которую патрулирует клан, а на протяжении нескольких недель до этого нашу стражу терроризировали лесные духи. Так что мы все были на взводе, — объясняет Джено, неловко отводя глаза. — Но да, я сильно поторопился, схватившись за оружие. Конечно я уже извинялся, но ещё раз прости меня за это, Джемин. Ответом ему служит довольное улыбающееся лицо сидящего рядом парня и теплая рука, перекинутая через его плечи. Донхёк в этот момент думает, что разрядить обстановку всё же удалось, а Ренджун — что, возможно, они зря так переживали. У них даже завязывается разговор, уже не такой неловкий и пассивно-агрессивный, как было изначально. Выясняется, что вторая встреча Джено с Джемином произошла спустя несколько дней всё в том же лесу, оба друг друга сразу узнали и первые несколько минут просто стояли на расстоянии нескольких метров, не решаясь сделать и шагу, и играли в гляделки. Джемин же в своей привычном манере начал диалог сразу с сути, со слов: «Я не оторвал тебе голову тогда только потому, что ты оказался моей истинной парой». Он конечно сильно преувеличил, поскольку на его счету убийств ещё не было, и вряд ли он бы так сразу смог переступить через себя и умертвить кого-то, но тем не менее. Джено тогда даже не знал, от какой части его фразы надо удивляться больше — от той, где ему едва ли не светила гибель, или от той, где он внезапно стал тем, о ком только мельком слышал от старших членов клана. Из их рассказов он помнил только что-то про то, что пара для оборотня является его главной жизненной ценностью наравне с членами стаи, и что ради её спасения он пожертвует чем угодно, даже не задумываясь, и на этом, пожалуй, всё. — Подожди, ты хочешь сказать, что почти в течение целого месяца постоянно с ним общался, а нам и слова об этом не сказал?! — восклицает Донхёк, обращая весь свой гнев на Джемина. Сколько раз они за это время с ним виделись в Академии, столько же раз тот об этом и умалчивал, ну что за дела. — Я просто решил сначала сам со всем разобраться, а только потом уже вас в это втягивать, — говорит Джемин, примирительно поднимая руки вверх. — Знаешь, возможно, имело бы смысл нас подготовить к такому, — подмечает Ренджун, одаривая его взглядом, намекающим на продолжение: «А не шокировать нас вот так, приводя его на совместные посиделки». Джемин задумчиво чешет затылок, понимая, что в словах вампира есть смысл, и затем продолжает свой рассказ о том, как завязывались их отношения с Джено, раз уж всех так заинтересовала эта история. Оказывается, за этот месяц оборотень даже успел поговорить с вожаком стаи, благо, тот был молод, а потому в его голове не было никаких особо критичных консервативных установок и предубеждений относительно охотников, так что Джемин получил добро на отношения со своим и даже потенциальное разрешение привести его в их деревню. Джено же разговор с главой клана только предстоял, но он не особо переживал о его исходе, поскольку был уверен, что это в большей степени формальность и никаких препятствий между ним и оборотнем не воздвигнут. Затем их разговор перетёк на ещё более нейтральные темы вроде дат рождения каждого из них. К слову, для всех стало шоком, что Ренджун родился в середине двадцатого века. И, как он сам объяснил, Академию ему приходится посещать лишь из-за своего недавнего переезда из Китая. Пока они вчетвером общались и на удивление приятно проводили друг с другом время, успел пройти не один час, и уже только к вечеру гости покинули дом мага. И после того, как все уже разошлись, Донхёк с удовольствием пересказывает события своего сегодняшнего дня членам семьи. Они сидят на новой плетеной мебели на террасе, наслаждаясь последними тёплыми деньками, так как на дворе уже сентябрь, и это просто счастье, что температура воздуха даже к моменту захода солнца не падает ниже пятнадцати градусов. Лучи закатного солнца раскрасили небо невероятной палитрой розовых и оранжевых оттенков, приятно радующих глаз. Тэён с Тэном рассуждают о том, как же здорово, что в современном мире охотники перестают быть для них проблемой, и сетуют на свои молодые годы, когда от них приходилось постоянно скрываться. А Донхёк думает, что такими темпами у него в самом деле может появиться ещё один неформальный друг.