Позволь же мне освободиться

      Когда Сэм вернулся в мотель утром, Дин уже сидел с полупустой бутылкой пива. Выглядел он откровенно неважно — видимо, не спал всю ночь.       — Оу, приятель. Не слишком ли рано? — воскликнул Сэм. Но Дин его энтузиазма не поддержал.       — Нет, — отрезал Дин.       Сэм видел, что что-то случилось той ночью, когда его не было. Но как выяснить, что именно? Дин никогда не скажет напрямую, да и отношения у них в последнее время довольно напряженные. Сначала появилась Руби, потом Кастиэль и вся его Небесная свора, и на фоне этого между Винчестерами появлялось все больше и больше недомолвок и тайн. Они оба видели это, и Сэм ясно понимал, что не может расспрашивать о чем-либо Дина, пока у него самого есть секреты.       Вся следующая неделя прошла словно в тумане. Сэм никак не мог выяснить, почему Дин был таким задумчивым и отстраненным. Все его предположения в итоге оказывались ошибочными. Напрягало то, что в Дине совершенно не осталось никакого энтузиазма — он только делал свою работу, а после напивался, попутно выкуривая целую пачку сигарет за вечер. И, что самое странное, он совершенно не был заинтересован в девушках, которые клеились к нему с какой-то совершенно новой силой. Нужно было срочно что-то с этим делать, но Сэм понятия не имел, что именно.       Они вернулись с похорон Памелы и встретили в своем номере Кастиэля и Уриэля. Почему-то в этот раз Кастиэль стоял в стороне и старательно не поднимал взгляда на Винчестеров. Сэм сразу заметил, как сильно Дин напрягся. Его злость достигла какого-то нового уровня, и он абсолютно бесстрашно огрызался с такими могущественными и жестокими существами. Сэма это немного пугало.       В какой-то момент Кастиэль все же включился в разговор и подошёл ближе, но глаз все так же не поднимал, и, казалось, Дин разозлился ещё сильнее. Неужели что-то случилось между этими двумя? Но что вообще может их связывать?       — Я хочу поговорить с Касом, — прорычал Дин прямо в лицо Уриэлю. — Наедине.       Ангел гадко усмехнулся, но все же выполнил просьбу и исчез. Дин сначала пытался шутить, чтобы то ли отвлечься от предстоящего ему испытания, то ли разбавить напряжение, которое так явно чувствовалось между ними.       — Что происходит, Кас? С каких пор Уриэль накинул на тебя поводок?       — Мое начальство начало задавать вопросы о моих симпатиях.       — Твоих симпатиях? — Дин удивленно вздернул брови.       — Я слишком сблизился с подответственным мне человеком. С тобой. Им кажется, что я начал выражать эмоции, врата к сомнению. Это может испортить мое суждение.       Кастиэль замолчал и отвернулся. Казалось, его взгляд стал ещё холоднее и отстраненнее. У Дина сперло дыхание. На Небесах знают о том, что случилось в ту злосчастную ночь? Он готов был взять ответственность за это на себя, ведь тот поцелуй действительно был его инициативой. Или то, что Кас вообще допустил такое, тоже непозволительно?       Дин резко пришёл в себя. Сейчас не время для выяснения отношений — есть дела намного серьёзней, чем проблемы одного человека.       — Что ж, скажи Уриэлю или кому там еще, — Дин отошел в сторону и встал к Кастиэлю спиной. — Поверьте, вы не захотите, чтобы я этим занимался.       — Хотим? Нет. Но я уже сказал, нам нужно.       — Тебе не понравится то, что выйдет из этой двери, — голос Дина предательски задрожал, а в носу защипало. Вернуться к пыткам было слишком тяжело для него.       — Чего бы это ни стоило, я бы отдал что угодно, лишь бы не заставлять тебя.       Дин закрыл глаза. Тот поцелуй поселил в нем надежду на то, что все может быть по-другому. Что в его жизни появился кто-то, кто позаботится о нем. После недели тишины Дин снова вернулся к постоянному самокопанию и окончательно убедился в том, что, видимо, он не достоин любви. Тогда какого черта Кас говорит ему такие вещи?       — Ты думаешь, что Бог попросил бы об этом? Ты думаешь, что это — праведное дело? — Анна напирала на Кастиэля, пытаясь донести до него свою мысль. — То, что ты чувствуешь, называется сомнением.       Анна замолчала, и Кастиэль услышал крики Аластара. Мысль о том, как тяжело сейчас Дину, заставила его зажмуриться. Анна прикоснулась к его руке, и он вздрогнул.       — Ты знаешь, что этот приказ ошибочен. Но ты можешь все исправить.       Касу невыносимо было слышать ее. Он боялся, потому что его действительно преследовали такие же мысли. Анна была права, но он не хотел, не мог признать этого. Она ушла, и Кастиэль снова остался наедине с криками Аластара. Продлились они недолго — стало подозрительно тихо. Что-то странное происходило там, за дверью. Ангел рванул туда. Дин точно был в беде.       Кастиэль сидел на стуле рядом с больничной койкой, на которой лежал Дин Винчестер. Его знатно потрепало, но Кас чудом успел вовремя. Ангел представлял, что могло бы случиться, будь он менее внимательным, и от этого было плохо — что-то неприятное шуршало где-то в груди. Дело было не в ловушке, но он все равно чувствовал себя виноватым. И это было далеко не единственное, что он чувствовал.       — Эй! Не исчезай, сукин ты сын. Что все это значит?       — Я не знаю.       — Чушь!       — Нет. Дин, большего мне не поведали. Я знаю только, что наша судьба зависит от тебя.       Дин не мог поверить в услышанное. Его пребывание в Аду не только оставило на нем самом огромный след, но и обрекло весь мир на страдания. И теперь только он может остановить все это. Одинокие слезы покатились по его щекам.       — Тогда вы, ребята, облажались. Я не смогу сделать это, Кас.       Кастиэль уже видел Дина плачущим, но в этот раз было намного тяжелее. Его, болезненно бледного, пришлось подключить к каким-то аппаратам, предназначения которых Кас не знал, но было понятно, что это не значило ничего хорошего. В этот раз он знал, как следует реагировать на слезы. Ангел решил поступать так, как сам считает нужным. Он больше не мог доверять своим братьям и сестрам, так что следовало быть предельно аккуратным, но с этим он разберется потом. Сейчас его мир сжался до одного человека.       Кастиэль пересел с кресла на край койки Дина. Ангел накрыл ладонью его руку, лежащую на медленно вздымающейся груди, а второй осторожно стер слезы с щек.       — Кас?..       — Я уже был откровенен с тобой однажды, значит, могу и сейчас. Уриэль испортил ловушку, чтобы Аластар убил тебя и сбежал. Когда я узнал об этом, меня охватил такая злость; я никогда ничего подобного не испытывал. Уриэль убивал Ангелов моего гарнизона — тех, кто не хотел помочь ему приблизить Апокалипсис. Я совсем запутался, Дин. Как я могу быть уверен в том, что приказы, которые поступают свыше — это воля моего Отца, а не чья-то еще? Я хочу поступать так, как считаю нужным, но я не знаю, как правильно.       — Наши поступки не всегда бывают правильными, Кас. Жизнь — это путь проб и ошибок. Невозможно научиться чему-то, не набив собственных шишек.       — Но что мне делать?       — Делай то, что чувствуешь.       Кастиэль долго смотрел Дину в глаза, а потом подался вперед и поцеловал его. На несколько секунд Дин забыл, как дышать. Он поднял руку и запустил пальцы в волосы Каса, стараясь понять, не снится ли ему это. В нос ударил запах электричества, свежескошенной травы, старых книг — какая-то неуловимо ангельская смесь. От Кастиэля ничем не пахло, и, в то же время, пахло всем сразу. От рук его исходило странное, но очень приятное тепло. Дин чувствовал, как оно наполняет его до глубины души, как залечивает его раны — и физические, и душевные. Он крепко сжал ладонь Кастиэля, желая продлить этот момент.       Кастиэлю стало душно, хотя он всегда мог не задумываясь контролировать температуру своего сосуда. Ему хотелось всегда иметь возможность испытывать это новое ощущение, пусть даже оно для него запретно. Он готов стать тем, кто спасет Дина Винчестера от падения в бездну. Его мятное сбившееся дыхание и горящие щеки, его спутанные движения и тихие стоны стоили всего мира.       Сэм стоял в дверях больничной палаты и с ужасом наблюдал за происходящим. Так вот оно что.