***
Идалин сидит в гостиной и потягивает яблочную кровь, все что происходит этой ночью ей опротивело. Ждать чего-то, надеется, молится, чтобы сестра осталась живой и невредимой. Все, кто обитал в этом доме сегодня уже не здесь. Всего лишь на ночевке с друзьями. Ида решила, что с нее хватит. Яблочная кровь и одиночество. Больше ничего. Желание напиться до потери сознания посетило её прямо перед настойчивым стуком в дверь. Ведьма удивленно подняла бровь, отставила бутылку прочь и запахнув халат поплотнее, направилась ко входу. Она никого не ждала, никого не желала видеть… — Ты? – воздух как-то неправильно попал в легкие, застрял на полпути и вышел обратно. — Куда девался Хути? – Лилит откидывает капюшон, рыжие волосы вываливаются водопадом на плечи. Она говорит обыденно. Тихо с мертвенным спокойствием. — ...и это все? – Идалин разочарованно отступает и пропускает сестру в дом. — Что на тебе надето? Что за тряпки? Лили? Иллюзия. Пьяный бред. Мираж. Не сестра. Нет. Хаотичных убеждений не хватает, чтобы взять вот так и списать появление сестры на собственное желание наконец выспаться. Она реальна, осязаема. Волосы снова вьются, запястья все так же тонки, а взгляд еще тяжелее. Худой силуэт в призрачном мраке источает холод. Зыбкий, утягивающий, обволакивающий. Ида толкает дверь, тихий скрип и вот они наедине. За стенами от огромного мира.***
Приветствия сменяются неумением выражать свои чувства здесь и сейчас. Лилит не смотрит сестре в глаза. Говорить ничего не стоящие слова тяжело. — Я... – начинает она, но замолкает. Мнет платье, как в детстве. Они сидят в гостиной, на любимом Идой диване в тишине. — Ты? – подталкивает младшая. Лилит умирает с каждым словом. Она не может начать говорить о прошлом. О всем том, что они вытворяли. — Я бы...хотела, да, наверное, так... Хотела прояснить некоторые... – опять теряется. — Проще, – Ида скрещивает руки на груди, она прекрасно видит с чем пришла сестра. — Это все...знаешь... – Лилит активно жестикулирует, и тут же прижимает руки к себе, потому что Ида переходит грань и повышает голос. — Хватит. Я была с тобой там, в прошлом и видела ту тебя. — Но это... — Границы у тебя в голове. И мораль твоя, и совесть. Я каждую ночь боюсь, что однажды мне придётся свидеться с тобой у твоей же могилы... – женщина крепко сжимает плечи родной ведьмы. Лилит уже не вытирает слез, они льются градом по щекам, капают на платье. — Он убьёт меня... – воздуха не хватает даже на такую короткую фразу. — Нет, пока я рядом. Пока ты со мной, ни одна тварь тебя не тронет, – Ида притягивается к сестре сама, чтобы лишний раз не причинять ей дискомфорта. Обнимает за спину, гладит плечи, ей и самой не известно, чего желать от этой встречи. Она касается родного тепла, что источает тело сестры и теряется в абсолютной любви к нему. Больше никто на островах не дышит так судорожно и тихо, никто не будет дрожать у нее в руках. Потому что испытывает не те чувства. Они чрезмерно навредили друг другу. Идалин всю жизнь корит себя за то, что позволила однажды переступить черту. Разрешила себе показать сестре, что бывает любовь иная, не знакомая им ныне. Проклятие свое, она носит гордо, как награду. Теперь говорит сама себе, что заслужила. Все то что между ними – это только их. И никто не вправе в это лезть. Каждый в этом мире не без греха, святых не сыщешь, так чем они лучше? Иде надоело считать себя неправильной и виноватой. Она устала искать оправдания навязчивым мыслям перед сном. Она любит без остатка и готова простить все. Единственное в чем она нуждается, любовь эту сейчас же выплеснуть, и совсем не важно, что Лилит в ней захлебнется. Ида по-своему эгоистка. Лилит оказывается зажата в сумасшедших объятиях и только в них чувствует себя на своем месте, действительно бескорыстно нужной и любимой. У нее нет сил делать что либо, говорить или думать. Она просто тонет в лучах тепла, исходящих от родного человека. — Останься... – теплый поцелуй в щеку бессовестно, или скорее бессознательно переходит в долгий поцелуй обыкновенный, коими они баловались оставаясь наедине ранее. У Лилит дрожат губы. Она глупо жмётся к Иде ближе, а Иде не верится, на её губах снова сестра, снова любовь, снова шестнадцать. И все кажется сном, что вот-вот утечет сквозь пальцы... Лилит уже чувствует, как совесть начала обгладывать кости. Она совершенно точно ненавидит свою жизнь. Диван скрипит от бренной старости. Если жизнь её кончится рядом с сестрой, она не будет возражать. Ради чего они это делают? Чтобы доказать друг другу, что все еще любят? Это не любовь – это болезнь. Лилит отчётливо слышит собственный голос в голове. — Нет, я не могу, – Лилит опускает руки. Сжимает их в кулаки, чтобы больше даже повода себе не давать. — Зачем нам это? Идалин полностью садится на ноги сестры. Опустошенная, подернутая отказом. Да, она все понимает. Осознает. Чувствует, как сестре тяжело, но что делать ей? Как справиться? — Ты никогда не ограничивала меня. Почему? Лилит молчала несколько секунд, а потом на одном дыхании прошептала: — Чтобы чувствовать, что мы одинаковые. Что ты не лучше меня. Что в тебе, такой талантливой и лучшей, есть частичка чего-то поганого. Ида медленно кивает. — Самовнушение для самоуспокоения и самоутверждения, в этом вся ты. — Ида, пожалуйста... Лилит терпит горячие поцелуй на линии подбородка. — Ида, ты пьяна... – Лилит прикрывает веки и сводит брови в своей манере. К щекам приливает жар, когда Ида прикладывает её ладонь к своей груди. — Теперь я достаточно отвратительна? — Ида, прекрати. Лилит уворачивается от поцелуев, но сама себе врёт. Видеть Иду такой, ощущать её натиск, все это давит не в лучшем смысле. — Ты сама позволяла, – шепчет Идалин, пытаясь стянуть с сестры подобие черного платья. — Не аргумент... Лилит возбуждена и в равной степени зла. Ида не делает ничего, чего не делала раньше. Но у Лилит голова кругом. Она жмурится, ощущая горячее и сбившееся дыхание у себя на груди. После стольких лет это ощущается ещё ярче, чем прежде. Лилит смиряется, Ида никогда не причиняла ей боли. Лишь тихую ласку, на которую способна только она. Ида и вправду пьяна, торопиться, чем вызывает короткие смешки. Лилит старается не заострять внимание на деталях, ей хорошо повсюду. Она даже не знает в какую сторону полетела её одежда. Перед глазами то большое раскидистое дерево. Огромные ветви, мощные корни, переливание листьев на свету. На него она смотрела, когда они позволили себе это в последний раз. — Ты не изменилась... – шепчет Ида, оказавшись прямо над ухом. — В самом деле? Лилит дышит в такт телу, что завалилось на нее. — И тебе возраст к лицу, – с трудом проговаривает Лилит, пока Ида трогает кончик её уха.***
Лилит лежит в гнезде раскинув руки. Ей больше ничего не хочется. Ида несёт яблочную кровь и удостоверившись, что сестра выпила сколько хотела, ложиться рядом. — Ты вытрясла из меня все силы... — Я не буду извиняться. Ты по-прежнему хороша. За это я тоже не буду извиняться. Лилит улыбается, но как-то печально. С оглядкой на всю свою жизнь. Сколько же откровенного дерьма она натворила. И как из него выбираться не знает. Знает. Но сомневается, что сможет. — Сегодня утром я убью его. — Неужели? – удивляется Ида, оторвавшись от важных последних поцелуев плеч сестры. Она ждала этой фразы, но не думала, что она всерьёз будет озвучена. — Да, – Лилит целует её в ответ, крепко, как в последний раз. *** — Я знаю, что ты сейчас скажешь. Можешь не утруждаться, – Лилит садится на стол перед императором. Последний раз они говорили месяца два назад. И более по личным делам не пересекались. — Лилит? – он не узнаёт её. Глупо пялится на обрезанные волосы, оглядывает её всю, хочет что-то сказать, не может. Озадаченный появлением жены. — Ну же. Скажи хоть что-нибудь. Ты знаешь где я была. Он безучастно молчит. Самая ненавистная позиция. Лилит наотмашь бьет его по лицу, оставляя красный след. Он хватает её за руки, тянет на себя, она падает на его колени и улыбается в лицо. Она настолько уверена в своих действиях, что он теряется. Не может напугать. Буквально ничем. — Чего ты хочешь? – он понимает, что она требует прямолинейности. — Дуэли. — Нет в тебе той злости, с которой ты нападала на меня тогда. — Она есть в тебе. Лилит знает, чего хочет, поэтому сбегает с помощью телепортации в подземелье. Это самая дальняя его часть, самая разрушенная. Здесь нет узников, только крысы. Выгоняет стражу, сбрасывает плащ, остаётся в красивых черных брюках и такой же черной блузке. Выжидает. Он является с убранными волосами, аналогично без плаща и с блаженной улыбкой на лице. Он любит драться с ней. — Как сестра? – спрашивает Филипп, делая пару шагов вперед. Несмотря на свои четыреста с лишним лет, сейчас он выглядит безупречно. Без единого шрама, в форме своего ковена, с сияющими в свете свечей волосами. — Неужели не расскажешь, как забавно вам было? Он подходит к ведьме, стоящей прямо у стены. — О, Лилит... – обводит пальцами её скулу и надавливает на нижнюю губу. — Ты же знаешь, что я сделаю. Зачем подставила её во второй раз? Он наклоняется и хватает Лилит за шею, следом же целует. Свет свечей тревожно мигает. Лилит сжимает в левой руке острее клинка, который запрятала в рукаве, а сама делает вид, что обескуражена поцелуем. Пальцы вожделенно ложатся на талию и уже привычно-собственнически сдавливают. Он не касался её целых два месяца, за исключением надобности. И признаться, истосковался. Лилит перехватывает клинок и со всей силы вонзает ему в руку. В правую. На ней вырезанные глифы вспыхивают светом. Она отталкивается от стены и наступает. Филипп с первых секунд теряется, пятится. Из-за травмы его магия значительно ослабла. — Ведьма, – рычит он, пережимая порез, из которого фонтаном хлещет кровь. — И горжусь этим, – с улыбкой на лице шепчет Лилит, делая медленные шаги вперед. Она знает, так просто его не убить. Пробитая рука всего лишь лишила его магии на некоторое время. — Ты не убьёшь меня... – все что остаётся Филиппу – отступать, дабы избежать больших ранений, он видит настрой, с каким желанием горят глаза. — Я знаю, – Лилит переходит на шепот. Зажатый клинок нагревается от её же тепла, с него капает кровь. Она дышит чаще чем хотелось бы, волнуется. — Тогда остановись... Он не договаривает. Глаза его и без того светлые застилает пелена. Лилит улыбается. Ей знакомы эти чувства. Невозможность вдохнуть, боль, ужас. Последним рывком она вынимает клинок из своей груди и падает на каменный пол, с надеждой, что когда-нибудь все закончится и для него. Филипп, ошеломлённый, бросается к ней, но сделать ничего не может. Ни магии, ни времени. Она погибает быстро. Молниеносно. Теплая кровь льётся без остановки, окрашивая собой невзрачный камень. На месте сердца теперь дыра, она так метко в него попала. А значит примерялась.***
Стив всегда полагался на удачу и верил в совпадения. Загадывал желания, когда на часах было 22:22 или 11:11, верил звездам, но верить в любовь не получалось. Иначе почему за тридцать лет, у него так и не получилось построить с ней отношения? Думать об этом сейчас еще больнее. Он облокотился на камень, поджал колени, положил на них голову и тихо всхлипнул. Он в теле ребёнка, а значит слезы не порок. От саможаления его отвлек громкий крик. Стив даже вздрогнул, впервые услышав здесь что-то кроме своего голоса. Он поднялся на ноги, огляделся. Такое ну никак не могло послышаться. Это был отчётливый крик. — Лили?! – сам себе не веря он понёсся вперёд. Она сжималась в рыданиях, приложив руки к груди. — Что, что с тобой, что?! Ты ранена?! О, Титан! – он упал рядом с ней на колени, оторвал её руки от груди и засмеялся, так громко, что сам не понял, как убийственно звучал его голос. Она вдохнула побольше воздуха, когда на нее набросилась волна его бесконечной радости, волнения, ужаса. Лилит была в порядке. Физически. Такая же юная, как и он сам. С огромными глазами и пушистыми рыжими волосами. Она лежала в "воде" и пыталась отдышаться. Стив прижался к ней, не ощущая тела от шока встретить её вновь. — Почему мне снова шестнадцать?! Ты жив?!! Она пришла в себя. Вцепилась в его плечи и сквозь пелену слез рассматривала, пока он кривился в желании разрыдаться хлеще нее. — Ты живой... – после этих слов она крепко обняла его и поцеловала в макушку, все еще тяжко дыша после...смерти?.. Стив так и остался лежать на ней не в силах вообще двигаться дальше. Он хотел всем своим естеством ощутить её реальность. Утонуть в объятиях навсегда. Никогда не отпускать. Отпустить пришлось, когда оба в полной мере ощутили реальность друг друга. — Где мы? – Лилит вцепилась в его руку. — Не знаю. Я попал сюда сразу после смерти... И тут он отпрыгнул: — Ты тоже умерла?! Лилит кивнула. — Как?! Он убил тебя?! Что произошло? Тебе больно? — Тише... Я в порядке. За исключением того, что мертва. Она засмеялась, чувствуя, как сходит с ума. Надо же, встретиться после смерти... — Это место странное, тут не хочется есть и спать. Совершенно нет потребностей. Тут вообще ничего нет, – сообщил он, беря её теплые ладони в свои руки, чтобы она наверняка не исчезла. — Раз так, нам не нужно ни о чем заботиться, – Лилит слегка побледнела, когда поняла, что он требует объяснений. — Мне кажется, я наконец победила. Освободилась от его контроля... — Ты убила себя?.. – шепот Стива был похож на шелест травы, который они вместе слушали так давно. — Я знала зачем это делаю. Он умрет через несколько часов без меня и своей магии. Я ранила его, нарушив узор глифов. А значит надо выбираться. — Но здесь нет выхода! Я тут все осмотрел. — Выход есть всегда, как бы банально это не звучало! — Но с того света еще никто не возвращался! — Это не смерть. Что-то держит нас в живых. Может нужно подумать зачем жить дальше? Зачем возвращаться? Если мы не мертвы, значит мы нужны миру. Нужна причина. У тебя есть причина жить дальше? – Лилит тараторила и ходила туда-сюда, совсем как раньше. — Ты. Она остановилась: — Ты хочешь жить только ради меня? — Я очень долго живу ради тебя. — Глупец. Нужно жить ради какой-то великой цели. Например, освободить острова от зла. Сделать мир лучше, открыть что-нибудь новое. — Тогда почему ты еще жива, ведь ты сделала это. Миссия выполнена. Лилит растерянно посмотрела на него. — А что если наш смысл жить дальше – это быть счастливыми и наконец освободится от внутренних рамок? Что для тебя счастье? – он осторожно коснулся её щеки. — Я...я не знаю... – растерялась Лилит. — Перестать гнаться за победой, начать жить для себя. Простой жизнью ведьмы. Наблюдать за спокойными островами, радоваться, что жители счастливы и в достатке. Что их перестали убивать ни за что. Хочу спокойствия... — А я хочу жить с тобой в доме у моря, – честно признался он и покраснел. — Со мной? Лилит опустила глаза на воду, в которой они стояли. — Это для меня и есть покой, – прошептал Стив и почувствовал, что снова возвращается в свое обыденное взрослое обличье. К слову Лилит тоже перестала быть подростком. — Твои волосы... Какие красивые... — Я устала от них. Но они обязательно вырастут. — Конечно вырастут, это же волосы... Стало быть, мы сможем жить заново? — Если получится, – поджала губы Лилит.***
— Книга скучная...где ты её взяла? Совершенно безвкусно. Я и то лучше напишу. — Я не заставляла её читать. – Лилит читала свою книгу и не хотела отвлекаться. — В нашей библиотеке должна быть только лучшая литература. Может почитаем по ролям? — Не хочу. — Лилит... Она подняла на него взгляд. Он сидел на кровати над ней и смущенно улыбался. Его волосы были все еще влажными после душа, ямочки на щеках выглядели забавно, а глаза блестели от счастья. Лилит прикусила губу, чтобы не выглядеть глупо, улыбаясь слишком широко. — Что? – тихо ответила она, откладывая книгу. Он все еще был осторожен. Прошло три месяца с того страшного для, когда они вернулись на острова. Стив забрал накопления, которые не пригождались, пока он был в ковене. Лилит продала все золото. Все кольца и ожерелья, оставшиеся от того смутного времени, когда она была женой императора. Филипп исчез. Никто не может сказать где последний раз его видел... Может у него не было причины жить? Ребята нашли маленький дом у моря. Со старым ремонтом и потёртым садиком. Он обошёлся им недорого, зато работать пришлось, да и приходится много. Лилит занялась обучением детишек в частной школе, Стив наконец-то ощутил себя в своей тарелке и возглавил команду миротворцев по борьбе с преступностью и разбоем. Кажется, все стали чуточку добрее. По улицам гуляет чистая и свободная магия... — Чего ты улыбаешься? – Лилит села, расправляя одеяло, которое запуталось у нее в ногах. — Я люблю тебя. Лилит засмеялась, когда заметила его дрожащие уши. Перед ней снова мальчишка, стеснительный, искренний, доверчивый... — В самом деле? – поинтересовалась она, протягивая к нему руку. — Сильнее всего на свете... Три месяца прошли одним днем. Они оба так много работали, что совершенно забыли, что живут не просто вместе. Стив возвращался домой поздно. Она встречала его теплым ужином и долгими объятиями, сама уставшая после работы. Они пытались вжиться в новую реальность. Делали ремонт в доме, ухаживали за садом, но не могли до конца осознать новый статус отношений. Лилит часто краснела, он думал, что делает что-то не так. Они не привыкли. Улыбались, как дураки стоило только встретиться взглядами. Стив не давил, он прекрасно понимал, что она морально травмирована обстоятельствами и более близости не хочет. Снова из кожи вон лез, чтобы ей было комфортно. Брал на себя большинство забот, оставляя ей что-нибудь попроще. Она противилась таким привилегиям сначала и смирилась потом. Ей за глаза хватало объятий. Ласковых слов перед сном и редких поцелуев куда-то мимо губ. Тот покой и забота, коими он одаривал были сравнимы только с нежностью песка у берега моря. Лилит не верилось, что она позволила ему забрать её в другую безопасную жизнь. У нее не было точного плана, она не знала, что будет завтра, как сложится следующая неделя, зато был интерес двигаться дальше, домик с каждым днем становился все уютнее, сад разрастался, деньки становились теплее. Она прикрывала глаза, когда он обнимал её, сидя на лавке с видом на Кипящее море. Она осторожно клала голову ему на плечо и тихо улыбалась. Отпускала тревоги прошлого. — Сильнее, чем свой байк? — Лили!.. Ему не нравились эти шутки, это было похоже на обесценивание его чувств. Он не злился на нее, разве мог вообще? Это покажется ребячеством, но он закрывал глаза на все ее недостатки. «Слепая любовь» – так она ее называла. Она не могла сказать того же про себя, ей просто хотелось остаться с ним из-за ощущения покоя и безопасности. А главное больше не чувствовать себя виноватой за свои же эмоции…***
Прошлые разы не были такими тяжелыми. Наверное, Лилит еще не осознала полностью… До конца не приняла… Холодная могильная плита блестела в лучах уходящего солнца. Около нее цвели какие-то белые дикие цветы. Лилит опустилась на колени и приложила руку к земле. И тихо заплакала. Она не знала горя в жизни сильнее. Отрицала как могла, но только у самой могилы ощущала сполна боль утраты. Никто и не вспомнит, но первые дни она не ела и не пила, не вставала с постели, лишь плакала. Сестра никогда не казалась такой далекой. Горе убивало Лилит. Она проклинала всех, говорила Стиву, что ненавидит его, орала до хрипоты, но ничего из этого не спасало ее. Лилит сжалась в рыданиях, сквозь слезы заблестел, поплыл мир. Она хотела одного. Видеть сестру живой. Чья-то тяжелая рука опустилась на ее плечо. — Пойдем… — прошептал Стив. Она подняла на него пустой взгляд своих гетерохромных глаз: — Пойдем.