Кротовая нора

      Возвращение сопровождалось гнетущим молчанием. Каждый пребывал в своих мыслях, и никто так и не решился хоть что-то сказать. Так было даже лучше: любые слова были бессмысленны в данный момент.       По возвращении Тим тут же скрылся в своей спальне, Саске тоже не стал задерживаться, а вот Рэй не торопилась убегать. Она достала аптечку, усадила Итачи на высокий стул и села рядом. Учиха уже не удивлялся проявлениям заботы и милосердия с её стороны, мягкие чуткие руки не были сюрпризом. Она очень аккуратно обрабатывала рассеченный уголок его губ.       Итачи смотрел на её заплаканное лицо и воспалённые глаза и боролся с желанием прикоснуться губами к её лбу. Он знал, что Рэй нужно покровительство, необходима защита, и при других обстоятельствах он бы предоставил ей это. Однако Учиха понимал, что они лишь временные соседи, которым предстоит навсегда расстаться.       Спирт неприятно защипал на губе, и Рэй легонько подула на поражённый участок. Это был такой милый и трогательный жест... Так делала мама, когда Итачи был маленький. Он не отрывал пронзительного взгляда от лица Рэй, и она определённо чувствовала его, хотя и не поднимала своих красных, воспалённых глаз.       — Сними свитер и футболку, — хриплым голосом велела она, и Итачи тут же подчинился.       Буквально на пару секунд её усталый взгляд задержался на его торсе, а после Рэй отошла к холодильнику и достала лёд. Девушка подошла к Итачи вплотную и приложила ледяной пакет к гематомам, отчего Учиха слегка скорчился и непроизвольно положил свою руку на её. Рэй не убирала руки и стояла рядом, придерживая пакет. Она так и не поднимала глаз, но Итачи чувствовал тепло, исходившее от неё. В какой-то момент Рэй вдруг положила голову на его грудь, и Итачи уверенно погладил её по волосам. Девушка переместила пакет со льдом чуть левее, накрывая ещё одну гематому, отчего Итачи снова поёжился. Он всё еще сидел на высоком стуле, а она стояла рядом.       Это был очень интимный момент для Итачи, и он уже не скрывал трепетного волнения. Учиха медленно спустился с высокого стула и встал вплотную к Рэй, её рука, держащая лёд, всё еще была накрыта его рукой, и в этот момент она-таки решилась поднять глаза. Они блестели в тусклом свете кухонной лампы, и в них отражался целый спектр самых разных чувств: от печали до желания. Это были какие-то эмоциональные качели, и Итачи вновь не сдержался и нагнулся к её губам.       Их разделял какой-то миллиметр, когда Рэй осторожно отстранилась и опустила голову. Она аккуратно вытащила свою руку и отошла на несколько шагов назад.       — Доброй ночи, — безжизненный монотонный голос раздался эхом по пустой гостиной.       Рэй отвернулась и медленным шагом ушла к себе, а Итачи ещё долго смотрел в пустоту, не находя в себе сил вырваться из оцепенения.       Когда он, наконец, пришёл в себя, то слил растаявший лёд в раковину, выбросил пакет, взял вещи и отправился в свою комнату.       Итачи лежал в постели и не мог уснуть. Он думал о Рэй и о том, что ей пришлось пережить. Наверное, её отчим и правда сломал её, отнял способность любить и принимать любовь, так просто взял, что хотел, и растоптал. Итачи впервые в жизни ощутил тень ненависти к кому-то, желание поквитаться.       Какой была бы девушка, если бы не ужасные события, произошедшие с ней? Вопрос был глупый, потому как Итачи лучше других знал, что всё, что происходит с человеком, делает его таким, какой он есть. Ты либо принимаешь это, либо не принимаешь. Рэй нужен был кто-то, кто смог бы её принять вот такой, сломленной и уязвимой, но это не так просто. Был ли Тим достаточно сильным, чтобы это сделать? Смог бы он починить эту сломленную душу? Хватило бы у него терпения? За себя Итачи ответил бы уверенно: да, смог бы.       Итачи не знал, сколько он пролежал, предавшись напряжённым раздумьям, в попытке уснуть, но легкий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он включил прикроватную лампу и медленно подошёл к двери, все еще ощущая боль в области рёбер.       Итачи не был ошарашен, когда увидел на пороге Рэй, однако её появление весьма взволновало его. Девушка выглядела растерянной и одинокой, это заставляло сердце Итачи сжиматься от сострадания. Он отошел в сторону, пропуская её, и Рэй неуверенно прошла вперёд. Она равнодушно огляделась, а Итачи закрыл дверь. Он молчал и ждал, когда девушка начнёт разговор, в конце концов, она сама пришла к нему. Итачи не знал, что говорить и как себя вести, однако Рэй повернулась к нему и оглядела с ног до головы с каким-то странным выражением на лице.       — Мне жаль... — наконец, произнесла она, когда её взгляд задержался на расплывшихся сиренево-красных пятнах на теле Итачи. — Прости, это из-за меня...       — Вовсе нет, — возразил Итачи. — Я сам ввязался в драку.       — Для того, чтобы вернуть меня домой, — уверенно добавила Рэй, и Учиха не стал возражать.       Они стояли друг напротив друга посреди комнаты, их разделяли пять шагов и пропасть неуверенности и страха. Через минуту этого немого диалога Рэй решилась подойти, она протянула руку и пальцами провела по местам ударов в области рёбер. Итачи вздрогнул, но не сдвинулся с места, сердце пропустило пару ударов и понеслось бешеным галопом, навёрстывая годы размеренности и спокойствия.       — Больно... — прошептала Рэй, скорее утверждая, нежели спрашивая, вырисовывая замысловатые узоры на теле Итачи.       Итачи глухо хмыкнул в знак согласия, продолжая завороженно смотреть на Рэй. Её волосы были небрежно убраны с лица и закреплены на затылке лохматым пучком, остальная копна разлилась по хрупким плечам бронзовым водопадом, курчавые завитки падали на лоб, и Итачи не сдержал порыва слегка отодвинуть их. Девушка медленно подняла голову и посмотрела на Учиху со всей тоской, на которую была способна, в этом взгляде было столько одиночества, которое было очень знакомо Итачи.       — Ты можешь... я бы хотела... — кажется, Рэй пыталась подобрать какие-то слова, выразить просьбу, но для неё это было непривычно. В этот момент девушка выглядела как никогда хрупкой и беззащитной, неловкой, несчастной и потерянной. Итачи успокаивающе погладил её по голове и спросил:       — Чего ты хочешь, Рэй?       Она неуверенно отвела глаза и глубоко вздохнула, решаясь на что-то. Её рука всё ещё покоилась на его торсе, и Итачи заметил, как её била мелкая дрожь.       — Я хочу, чтобы... ты поцеловал меня.       Теперь Рэй смотрела на него прямо и уверенно, а Итачи почувствовал какое-то странное облегчение, словно ждал этого, ждал, когда она сама попросит. Учиха уверенно обхватил её лицо двумя руками и без лишних слов накрыл её губы своими. Он отчаянно хотел дать ей то, чего она хотела, в этот момент он бы сделал всё, о чем она попросит. Этот поцелуй был нежным, Итачи действовал как никогда осторожно и трепетно, словно боялся спугнуть её напором, однако Рэй отвечала ему со всей податливостью, а её руки уже более уверенно блуждали по его торсу.       Итачи отстранился и посмотрел на девушку, как бы оценивая реакцию: её глаза были закрыты, а губы растянулись в легкой блаженной улыбке. Рэй распахнула печальные глаза, и они долго смотрели друг на друга, Итачи потирал её плечи. Совершенно внезапно девушка вскинула руки к его лицу и притянула к себе, а Учиха крепко обхватил её тонкую талию двумя руками.       Этот поцелуй уже не был похож на предыдущие, в них не было отчаяния или боли, только желание. Рэй напряжённо повисла на шее Итачи, прижимая его к себе всё сильнее, и он слегка приподнял её. Учиха позволил своему языку бесцеремонно проникнуть в её рот, и Рэй отозвалась на это глухим стоном. Девушка отвечала со всей страстью, её руки водили по его скулам и шее, вызывая лёгкую дрожь.       Рэй резко отстранилась, хватая ртом воздух, её грудь тяжело вздымалась. На секунду Итачи подумал, что девушка вновь пожелает уйти, но она мягко взяла его за руку и повела к кровати, не отрывая томного взгляда. В этот момент на Итачи свалился целый шквал противоречивых чувств. Он хотел её всем своим существом, это было не просто физическим влечением, а чем-то гораздо большим, однако его одолевали и сомнения, ведь он понимал причину, по которой Рэй решилась на это: ей было одиноко и страшно, хотелось тепла и близости. Эти сомнения были слабее ощущений и чувств к девушке. Он вполне мог сдержаться и отказать ей, но не хотел. Итачи уже решил дать ей всё, чего она хочет.       Учиха преисполнился уверенности и даже дерзости, поэтому прежде, чем уложить её на постель, он твёрдыми пальцами начал расстегивать её длинную рубашку. Рэй тяжело и томно дышала и не переставала водить дрожащими пальцами по его груди, задевая чувствительные точки. Пока Итачи боролся с пуговицами, Рэй приподнялась на цыпочках и легонько поцеловала его в шею и продолжила покрывать поцелуями его скулы и подбородок. Итачи резко выдохнул, ощущая, как начинает терять контроль. Когда с пуговицами было покончено, он резко стянул рубашку с плеч Рэй и, не снимая её полностью, начал покрывать ее плечи, ключицу, шею страстными поцелуями.       Девушка тихонько застонала, а Итачи вдруг осознал, что совсем не мог себе представить её такой податливой, чувственной и мягкой. Рэй, как видно, никогда не перестанет удивлять его.       Тем не менее, мягкость гармонично сочеталась со страстью, поэтому Рэй уверенно развернула Итачи спиной к кровати и, положив руки на его плечи, заставила его сесть. Сперва она ничего особенно не предпринимала, а лишь легонько водила пальцами по его волосам, а Итачи с вожделением смотрел на неё. Рэй выглядела чересчур соблазнительно, безразмерная рубашка упала до самых локтей, открывая хрупкие плечи, под простым чёрным бельём из тонкой ткани выступали соски и дразнили и без того взбудораженного Итачи, плоский животик так и манил, поэтому Учиха позволил себе крепко схватить Рэй за бёдра и притянуть к себе, прикоснувшись губами к её животу. Девушка слегка ахнула и вздрогнула, а Итачи вновь поразился её чувствительности. Он вырисовывал узоры на её нежном животике губами и языком, и, кажется, Рэй не выдержала.       Она настойчиво взгромоздилась к Итачи на колени и крепко прижала его к себе, впившись в его губы настырным и даже грубым поцелуем. Учиха не отставал и отвечал ей с не меньшей страстью и настойчивостью. Они оба словно умирали от жажды и пытались напиться, стремились выпить всё до капли. Рэй легонько царапала его плечи и спину и прижималась к тросу так сильно, что это отдавалось тупой болью в области гематом, но Итачи было уже плевать. Он уверенно положил руки на её ягодицы и с раздражением обнаружил, что на ней были плотные джинсы. Этот факт весьма покоробил его, поэтому Учиха резко развернул Рэй, повалил на кровать и принялся за застёжку. Итачи быстро расправился с пуговицей и расстегнул молнию, потянул плотную ткань на себя, и Рэй немного приподнялась, помогая Учихе избавить её от назойливой проблемы.       Когда джинсы были брошены на пол, Итачи открылся вид на тонкую полоску чёрного белья, обтягивающего обольстительные тугие бёдра, тонкие, но соблазнительные ноги притягивали его как магнит. Учиха нервно сглотнул и опустился ниже, чтобы провести дорожку из мягких поцелуев от икры до самого бедра, и ощутил, как Рэй задрожала, а в спальне снова раздался её тихий, пронзительный стон. Казалось, будто каждый сантиметр ее кожи был гиперчувствительным, и к чему бы Итачи ни прикоснулся, это отзовётся в девушке немыслимым удовольствием. Этот факт возбуждал его больше всего.       Итачи поднялся выше и накрыл её тело своим, вновь прильнув к её чувственным губам. В какой-то момент он вдруг ощутил, что Рэй уже не отвечает ему с тем же рвением, её руки, доселе активно блуждающие по его телу, были напряжены и замерли на его плечах. Учиха понял, что что-то не так, и мягко отстранился. Рэй как-то испуганно и одновременно виновато смотрела на него.       — Всё в порядке? — Решил уточнить Итачи, нависая над ней.       Рэй не ответила, но вдруг в её глазах возник прежний холод и она отвернулась, закрывая лицо двумя руками. Учиха словно спустился с небес на землю, дышать всё ещё было тяжело, он скатился с девушки и сел на край кровати, схватившись за голову.       Теперь ему было по-настоящему больно, и не потому, что Рэй снова закрылась, а потому, что она не могла принять то, что он мог бы ей дать. Неловкость вкупе с отчаянием приобретала какой-то особенно мучительный осадок, и Итачи еле-еле проглотил неприятный и болезненный ком в горле, подавив тошноту.       Отказ Рэй и её холодность били точно и больно, но Учиха не мог злиться на неё за это. Он прекрасно понимал, в чем причина, и видел, какой чувственной и открытой она могла быть. Мерзавец забрал у неё это и заслуживал самой жестокой пытки. Теперь ярость отчетливо скапливалась на языке в виде желчи, и Итачи был настолько поглощён ею, что не заметил, как сильно вцепился в свои волосы. Рэй тем временем уже встала и принялась собирать одежду, а Итачи апатично и мрачно наблюдал за ней.       Девушка медлила и выглядела как никогда несчастной.       — Прости меня, — прошептала она надломленным голосом, застёгивая свою рубашку. — Я не должна была...       Итачи не смог найти ответ, хотя и должен был утешить её, убедить, что он не сердится. Однако необъяснимая тяжесть слишком сильно давила на грудную клетку, и он не нашёл в себе сил хоть что-то сказать.       Когда Рэй натянула джинсы и двинулась к выходу, Итачи не сдержал порыва:       — Можешь остаться. Тебе необязательно уходить.       Рэй замерла возле двери, а после неуверенно обернулась. Казалось, она решала в голове какую-то дилемму, и через несколько секунд её лицо озарила вымученная, но светлая улыбка.       — Футболку надень, — шутливо и устало проговорила она, на что Итачи слабо усмехнулся.       Он указал на кровать, предлагая ей лечь, и Рэй медленно подошла и осторожно прилегла с другого края кровати.       — Ложишься? — Спросила она после недолгой паузы.       Итачи несколько смутился, понимая, что, возможно, сладкий момент был потерян, а вот его тело всё ещё ожидало продолжения.       — Через пару минут. Сама понимаешь...       Он слегка повернул к ней голову и криво улыбнулся, отчего Рэй немного зарделась и отвела глаза.       — Прости, — снова произнесла она.       — Ничего, — вздохнул Итачи и решил начать неприятную тему, чтобы как можно скорее остыть. — Я пойму, если ты не захочешь отвечать, но... Как это произошло?       Итачи был уверен, что Рэй поймёт, о чём он спросил. В конце концов, было вполне очевидно, что одной из причин резкой смены её настроения являлся факт пережитого насилия.       Рэй не отвечала довольно долго, и Учиха уже решил, что она не решится на подобный разговор. Однако он снова ошибся касательно её.       — Мама вышла замуж за Кила, когда мне было 9. Свадьба была роскошной, сотни гостей, которых мы с мамой видели впервые в жизни. За несколько месяцев до свадьбы мы переехали в его роскошный дом в Сан-Франциско. Он заботился о нас, был добрым и щедрым, весёлым. И я... я любила его и думала, что он любит меня. Часто сравнивала его со своим отцом, который был жестоким и неотесанным грубияном, неряхой, пьяницей, жалким трусом. На его фоне Киллиан выглядел принцем из сказки.       Рэй тяжело вздохнула и перевернулась на спину, устремив задумчивый взгляд в потолок.       — Первые три года были чудесными. Мама светилась от счастья и даже была со мной добра, чаще всего... Киллиан возил нас за границу, покупал дорогие вещи, мы играли в настольные игры и веселились, в это время родился мой младший брат Эрик. Казалось, будто мы счастливы. А потом...       Итачи повернулся к ней всем корпусом, полностью обратившись в слух. Он не хотел упустить тот момент, когда говорить дальше станет для Рэй испытанием, но она выглядела расслабленной, разве что немного рассеянной.       — Потом я созрела. Как девушка. И Киллиан впервые пришёл в мою спальню, когда мама крепко спала после двух выпитых бутылок вина. Сперва он убедил меня, что всё нормально, что так он проявляет свою любовь ко мне, и я верила. Я понимала в глубине души, что происходящее неправильно, но не могла отказать, потому что не хотела разочаровывать его. Сначала он... просто трогал меня и дрочил. А когда полностью втерся в доверие...       В этот момент голос Рэй сорвался, и она жестко посмотрела на Итачи.       — ... впервые жестко поимел меня, без нежности или осторожности. Это было... больно и страшно, но я молчала. Он как будто превратился в монстра, и превращался в него каждую ночь, проведённую со мной. А днём был тем самым Киллианом, добрым и заботливым отцом, и я начала терять ориентацию в пространстве, начала терять связь с реальностью.       Итачи с ужасом смотрел на девушку и испытывал в этот момент сострадание вперемешку с гневом. Он не хотел представлять себе эти ужасные картины, но Рэй рассказывала так пронзительно и ясно, что воображение само подбрасывало мерзкие сцены, где взрослый мужчина безжалостно насилует маленькую девочку.       — Прошло немало времени прежде, чем я начала его ненавидеть, — продолжала она. — До этого момента я старалась убедить себя в том, что я люблю его как родного отца, а он любит меня как родную дочь. Я не была умственно отсталой, если что. То есть... дураку понятно, что никакой отцовской любовью там и не пахло. Но я боялась поверить в это... Осознание пришло внезапно и окончательно сломало меня. Я поняла, что он ждал, ждал, когда я созрею, и всё время ожидания старательно втирался в доверие, прикрывал похоть заботой, жестокость добротой. Вот так вот.       Итачи, который уже полностью остыл и пришёл в себя, лёг рядом и осторожно привлёк Рэй к себе, и девушка уверенно придвинулась ближе, принимая его объятия, её голова легла на его грудь.       — Я до сих пор вижу его во сне, до сих пор чувствую его липкие руки на своём теле, слышу его шёпот во тьме и тяжёлое дыхание, ощущаю его... внутри себя. Уже не так часто, как раньше, но иногда это сводит с ума.       Итачи крепче обнял Рэй в каком-то порыве защитить и укрыть от всего мира. Он бы многое отдал, чтобы избавить её от этих мук, но понимал, что это всегда будет с ней. Неудивительно, что она не может сблизиться хоть с кем-то. Однако тот факт, что она хоть немного открылась Итачи, доверилась ему, не мог не радовать. Это означало, что он на верном пути, и сколько бы времени им ни отводилось, он постарается сделать всё возможное, чтобы хоть немного облегчить её страдания.       — Это так глупо, — после долгого молчания подала голос Рэй. — Я постоянно жалуюсь тебе на свои проблемы, когда ты сам столько всего пережил...       — Ты всё про меня знаешь, мои трагедии не нуждаются в обсуждении. Я виноват в них сам и сам делал выбор. А ты... не выбирала всё это. Мне искренне жаль, Рэй. Но я рад, что ты рассказала. Нельзя держать всё в себе.       — Кто бы говорил, — усмехнулась Рэй и устало зевнула. — Ты умеешь хранить свои секреты гораздо лучше меня. Но давай договоримся: в следующий раз рассказывать будешь ты.       — Ты и так всё знаешь...       — Я не о событиях, а о твоих чувствах. Уж прости, но в манге это совсем не раскрыто.       Прежде, чем Итачи нашёлся с ответом, Рэй уже тихонько засопела в его шею, а сам Учиха так и не смог уснуть, одолеваемый противоречивыми чувствами и тяжёлыми мыслями.       Во главе угла стояла личность отчима Рэй. Итачи стал испытывать к нему настоящую ненависть и сперва не мог понять, откуда вообще пришло это чувство. Он видел много ужасов в своей жизни, сталкивался с людьми куда более жестокими, чем Киллиан, но почему-то именно он вызывал в нём такую бурю негативных эмоций. Итачи всерьёз готов был отнять его жизнь, если от этого Рэй стало бы легче.       Тогда следующая мысль пришла к нему внезапно и свалилась как снег на голову: что же это, если не любовь?