Кротовая нора

      — Нос не сломан, — заключил Тим, сосредоточенно обследуя лицо Саске. — Травма хрящевой ткани, скорее всего.       — Ты ещё и медик? — Огрызнулся Саске. — Всё-то ты знаешь.       — Я пытаюсь тебе помочь, — как можно спокойнее возразил Тим. — Отёк сойдёт через пару дней, так что смазливое личико не пострадало.       Саске смерил его раздражённым взглядом, снова прикладывая пакет со льдом к носу.       Саднящая боль начала постепенно прорезаться по мере спада адреналина. Саске уже успокоился, хотя всё ещё чувствовал себя уязвлённым. Итачи был скинут с лестницы, но на нём ни царапины, а Саске всю схватку провёл на ногах, но получил травму носа. Младший Учиха никогда не умел проигрывать, и теперь это касалось не только боевых схваток.       В дверь позвонили, и Тим ринулся открывать, констатируя на ходу:       — Это клининговая служба. Поднимайся к себе.       Саске раздражал этот «новый» Тим, который совсем потерял страх и начал командовать. Кажется, он уже не боялся отхватить от Саске и стал слишком уж дерзким. В такой обстановке Учиху надолго не хватит.       Тем не менее, наказ он выполнил и поднялся в свою спальню. В каком-то ступоре он вышел на веранду и вдохнул свежий студёный воздух. Саске всё ещё был раздет по пояс, а на улице стояла не самая приятная погода, но он с каким-то мазохистским удовольствием впитывал в себя пробирающий до костей воздух и думал о ней.       Рэй попала под раздачу незаслуженно, хоть он и злился на неё до сих пор. Саске не был уверен в том, что она сказала правду: ни касательно их с Итачи интимной близости, ни касательно поцелуя. В первом варианте Рэй могла солгать, чтобы успокоить Саске, во втором, чтобы наоборот разозлить. Так или иначе, эта ситуация выбила его из колеи. Он сорвался и повёл себя импульсивно, а такого ни в коем случае нельзя допускать, иначе его брат сможет воспользоваться ситуацией.       Теперь он ненавидел Итачи ещё больше и никак не мог понять, как он смог окрутить Рэй. Природа их взаимоотношений оставалась для Саске загадкой, которую он совсем не желал разгадывать. Однако его одолело одержимое желание поквитаться. Если его брат действительно испытывает к девушке какие-то сильные чувства, то Саске непременно должен этим воспользоваться. Это решение пришло ему в голову внезапно: он должен отнять у Итачи то, что ему дорого, а на данный момент это Рэй.       Саске видел и чувствовал, как девушка ведёт себя рядом с ним. Она всё ещё оставалась для него загадкой, но то, что она испытывала влечение к младшему Учихе, неоспоримо. Да и сам Саске давно перестал убеждать себя в том, что ничего к ней не испытывает. Возможно, поэтому он сорвался. Если бы Рэй была ему безразлична, ему было бы плевать, что там у них с Итачи. Однако их необъяснимая связь вызывала в Саске такую злость, что хотелось порвать на куски обоих.       Саске окончательно продрог и поспешил вернуться в спальню. Теперь в его голове назойливо звучал голос Рэй и её насмешливый призыв поцеловать её. Учиха начал гадать, действительно ли она хотела этого? Или издевалась? Саске ведь, как дурак, чуть не поддался этой провокации. Как ни странно, её истерический хохот, её открытая насмешка ему прямо в лицо стали катализатором для его чувств. Эти насмешливые губы так и манили, и если бы проклятый Итачи не вошёл, то Саске взял бы своё.       Ещё хуже было сознавать, что делать ей больно было каким-то садистским удовольствием для Учихи. Рэй могла причинять не меньшую боль словами и поведением, а Саске мог лишь применять физическую силу. Он хотел воздать ей по заслугам, хотел проучить за то, что заставляет его всё это испытывать.       Его пыл то разгорался, то угасал, и причиной тому были мысли о её прошлом. Как и предполагал Саске, отчим Рэй настоящий подонок, и эта сквозившая от него опасность ему не почудилась. По-настоящему страшно и тяжело было сознавать, что Рэй сломлена низменной похотью и жестокостью человека, который был ей отцом. Это многое объясняло, и Саске становилось её поистине жаль, хоть Рэй и не нуждалась в жалости. Учиха ненавидел свои слабости, но эта девушка научилась бить по самому больному: по ненависти к брату, по физическому влечению к самой себе, по чувству сострадания, по гордости.       Саске ощущал какую-то схожесть с Рэй, чувствовал единение и проклинал всё это. После того, как он узнал о Рэй правду, то ощутил эту близость с ещё большей силой. Ему ли не знать, что такое предательство близких? Ему ли не знать, каково быть сломленным и униженным? В моральном отношении Рэй не была слабой, скрепя сердце Саске даже признал, что она куда сильнее и выносливее, чем он. Но физически она всё ещё не могла постоять за себя, и Учиху это беспокоило. Им осталось всего два месяца, и братья уйдут. Рэй должна научиться защищать себя, тогда и Саске будет спокойнее оставлять её. Но захочет ли теперь она тренироваться с ним после того, что случилось? Саске не умел извиняться и, в общем-то, не собирался, но попытаться вернуть её на «татами» стоило.       Учиха устало повалился на кровать. Его мысли блуждали в самых разных направлениях, и одна из них назойливо возвращалась в его голову: Тим и Рэй не могли с ходу отнестись к Итачи спокойно. Даже если предположить, что у них возникла к нему симпатия впоследствии, а его брат умел быть учтивым и даже приятным, это не значило, что изначально убийца не вызывал бы у них страх или хотя бы неприязнь. Была какая-то причина, по которой местные не осуждали Итачи. Тим и Рэй знали гораздо больше, чем Учихи, и у Саске начала закрадываться мысль о том, что им известно что-то, что оправдывает Итачи в их глазах. Возможно, у него разыгралось воображение, возможно, всё гораздо проще, чем ему могло показаться, но стоило убедиться в достоверности или недостоверности своих домыслов. Тим держал мангу в своей спальне, Саске знал это абсолютно точно, поэтому он принял твёрдое решение во что бы то ни стало проникнуть туда и выкрасть её. Неважно, что там Тим талдычит о планах бытия и прочих эфемерных вещах. Если они не хотят говорить правду, то Саске сам её выяснит.       До глубокой ночи Учиха лежал и плевал в потолок, обуреваемый самыми разными волнениями и внутренними противоречиями. Саске подумал, что душ немного встряхнет его, поэтому решительно двинулся в ванную комнату. Оказавшись в коридоре, Учиха не сразу заметил, что дверь в гостевую комнату слегка приоткрыта. Любопытство заставило его заглянуть внутрь, где среди коробок, старой мебели и какого-то хлама он увидел Рэй, которая сидела за роялем и в ступоре пялилась на черно-белые клавиши. Он разглядывал её профиль и заметил темные следы на подбородке. Чувство вины закололо в затылке с новой силой, и мысль о том, что он вовсе не хотел делать ей больно, заняла его воспалённый мозг.       Саске степенно прошёл через лабиринты ненужного хлама и остановился в паре шагов от Рэй. Она не шевелилась и почти не моргала, но Саске был уверен, что она знала о его присутствии. Учиха неуверенно потоптался на месте и решился присесть рядом на краешек широкой скамьи спиной к роялю. Он старался не касаться своим плечом к Рэй, выдерживая дистанцию. Этот страх нарушить чьё-то личное пространство было для него в новинку, нежелание тревожить девушку или пугать её заставляло Саске цепенеть рядом с ней.       Рэй сидела в неподвижном молчании и была похожа на бледную восковую куклу. Саске едва поборол желание прикоснуться к ней и попытаться утешить, но он понимал, что уже достаточно распустил руки за последние часы.       Тишина ещё никогда так не нервировала Саске, и он, наконец, прервал гнетущее молчание:       — Почему ты не играешь?       Рэй еле заметно вздрогнула от его голоса, но продолжала неотрывно смотреть на клавиши. Саске был уверен, что она не ответит, но девушка, кажется, собиралась с мыслями.       — Трудно обьяснить, — хриплым голосом ответила она. — В игре я всегда чувствовала себя... живой. А теперь боюсь этого.       Саске неопределённо хмыкнул и ощутил какую-то странную волну трепета и волнения, словно каждое её слово могло теперь взбудоражить его и без того нестабильное состояние.       — Что изменилось? — Вдруг спросил он, на что Рэй медленно, как во сне, повернула к нему голову.       — Я, — просто ответила она. — Вряд ли я заслуживаю...       Она осеклась и опустила свои воспалённые глаза, полные растерянности.       — За что ты себя наказываешь? — Продолжал Саске.       Он хотел слышать её голос, хотел, чтобы она продолжала говорить, потому что так она по крайней мере выглядела живым человеком, а не куклой.       — За слабость, — уверенно ответила она и вновь подняла на него глаза.       Саске было это знакомо, ведь он тоже всегда наказывал себя за слабость. Очередная сходная черта вновь поразила его, но теперь Саске не чувствовал раздражение от этого. Он осторожно поднял руку и легонько прикоснулся пальцами к её подбородку, к тем местам, на которых остались следы его сегодняшней грубости.       — Я хотел... мне... — слова извинения не желали сходить с непослушного языка, как бы он ни хотел. Саске чувствовал себя идиотом в этот момент.       Рэй слегка дёрнулась, скидывая его пальцы со своего лица, и отвернулась, вновь упершись взглядом в инструмент.       — Забей, — равнодушно бросила она. — Мне не привыкать.       Эти слова отозвались в Саске новой волной тяжести и вины, стало больно. Эта девушка настолько привыкла к скотскому к себе отношению, что не видела в этом ничего предосудительного. Возможно, она искренне считала, что заслуживает всего этого, поэтому Саске решил попытаться убедить её в обратном.       — Я не хотел делать тебе больно, — эти слова дались ему с большим трудом. — Ты... не заслужила.       Рэй снова повернулась к нему, и в её глазах отразилось искреннее недоумение, словно Саске произнёс что-то ненормальное. Она ничего не ответила, но уголки её губ приподнялись в вежливой улыбке.       — Мы можем вернуться к тренировке, когда ты будешь готова, — добавил Саске после недолгой паузы и усмехнулся. — Обещаю, что больше не стану тебя пытать.       Рэй устало хохотнула и тяжело вздохнула.       — Ладно, — тихо ответила она и снова вымученно улыбнулась. — Если станешь, то пеняй на себя. Я стану гением тайдзюцу и поквитаюсь с тобой.       Саске саркастично хмыкнул и нарочно придвинулся ближе. Его обнаженное предплечье невесомо коснулось плеча Рэй, ткань её спортивной футболки приятно щекотала кожу. Девушка не отстранялась, а словно оцепенела. Саске же предпочёл просто раствориться в ощущениях близости с ней, хрупкость её тела будоражила воображение, и тепло, исходившее от неё, волновало не меньше. Саске решился повернуть голову и вдохнуть уже знакомый запах бронзовых волос. Он осознавал, что в нем играло не только влечение к Рэй, но и чувство уязвлённой гордости. Саске знал, ради чего делал всё это, но боялся, что девушка с лёгкостью способна его одурачить. Учиха стремился постепенно подступаться ближе и соблазнять её, но Рэй была отнюдь не проста, и Саске прекрасно осознавал это. Всё могло выйти из-под его контроля в любую секунду. Он не собирался пользоваться её уязвимостью, поддаваться своему собственному искушению тоже. Так он думал, пока Рэй не повернулась к нему. Её лицо оказалось в каких-то сантиметрах от его лица, сухие губы чуть приоткрыты, в глазах пустота.       — Скажи, — бархатный голос Саске разрезал тишину, — ты правда хотела этого?       Учиха был уверен, что Рэй догадается, о чем идёт речь. Девушка пристально смотрела на него, лишь изредка довольно красноречиво опуская глаза на его губы. Она ответила не сразу, но её ответ заставил сердце Саске биться чаще.       — Да, — безжизненным голосом ответила она.       Это стало для Учихи каким-то неосознанным сигналом, и он отчего-то был уверен, что она сказала правду. Саске нагнулся к её губам, и сладостный миг соприкосновения вышиб дух из легких. Он почти не дышал, когда его губы коснулись её, и казалось, будто Рэй готова ответить. Но она сидела неподвижно и продолжала безразлично смотреть на него. Саске отстранился и ощутил, как твёрдый и тяжёлый ком разочарования сдавил грудную клетку. Он не показал этого Рэй, но стало как-то горько от её холода.       Саске отвернулся, и они просидели в молчаливом оцепенении ещё пару минут. А после он медленно встал и ушёл к себе с чувством пустоты и чего-то ускользнувшего от его очерствевшего сердца.

***

      Неделя прошла в каком-то тихом и цепенящем вакууме. Каждый старался всеми силами избегать других, а случайное столкновение сулило неловкое молчание. Саске практически не выходил из спальни, не желая видеть кого-то из домашних и, тем более, разговаривать. Случая выкрасть мангу так и не подвернулось: Тим ни разу не покинул квартиру за эти дни и тоже торчал в своей комнате. Поэтому Саске терпеливо выжидал, когда ботаник, наконец, куда-нибудь свалит.       С Итачи за эту неделю Саске столкнулся всего один раз, когда младший Учиха наводил себе чай с закусками на кухне, а Итачи вышел попить воды. В полном молчании Учихи вытерпели друг друга всего минуту, но за это короткое время кухня и гостиная буквально наэлектризовались. Итачи выглядел по обыкновению безмятежным и хладнокровным, но Саске не мог не заметить коротких укоризненных взглядов в свою сторону, и это вызывало в нем очередные волны удовлетворения. Ревность опасна и способна раздраконить даже таких невозмутимых каменных людей, как Итачи. Вряд ли он стал бы ввязываться в драку, если бы дело не касалось Рэй.       Сама девушка совсем не попадалась на глаза Саске, и пока его это устраивало. Всем следовало немного остыть и придти в себя. Тем не менее, её исчезновение из его поля зрения немного коробило его, кроме этого, она, как видно, раздумала тренироваться с Саске. Учиха решил дать ей ещё немного времени и не беспокоить в ближайшее время.       Очередное заточение в четырёх стенах сводило с ума. Саске не выходил на улицу уже больше недели, поэтому всё, что он мог делать, это тренироваться. Тим давным-давно изъял клинок Кусанаги и тщательно припрятал куда-то, и Саске уже заскучал по ощущению катаны в руке. Если она в его комнате, то стоило забрать и её. В конце концов, Тим не имел права забирать чужую вещь и прятать её у себя.       Саске соорудил для себя мишень из деревянной круглой столешницы, найденной в захламлённой гостевой, и установил её на стене возле входной двери. Кунаями ему служили кухонные ножи самых разных размеров. Такая импровизированная тренировка ему даже нравилась, поэтому он раз за разом швырял ножи в самодельную мишень и радовался этой маленькой возможности вспомнить, что он шиноби, а не сопливый дурак. Очередной нож влетел в самый центр мишени в ту секунду, когда на пороге возникла Рэй. Она в ступоре уставилась на Саске, а потом медленно перевела ошарашенный взгляд на мишень рядом с дверью, в которой уже торчали четыре ножа.       — Тим тебя убьёт, — спокойно произнесла Рэй, бесцеремонно проходя в комнату. — Это очень дорогие ножи.       — Я не слышал стука, — холодно проговорил Саске и прошёл мимо Рэй к мишени, забирая своё импровизированное оружие.       — Я и не стучалась, — пренебрежительно бросила Рэй и уселась в плетёное кресло возле окна.       — О том и речь, — безразлично ответил Саске и вернулся к броскам.       — Я у себя дома, детка, — дерзко отозвалась Рэй, и Саске глянул на неё через плечо, саркастично приподняв бровь.       На это ему нечего было ответить, поэтому он продолжил своё дело, а в голове у него крутился один назойливый вопрос: что ей нужно?       Рэй молчала, и Саске чувствовал её пристальной взгляд на себе. Она, очевидно, не собиралась пояснять причину своего визита, и это ужасно раздражало. Рэй имела удивительную способность заставлять людей говорить первыми, но последнее слово она всегда оставляет за собой.       Упрямства Саске хватило минут на пять, и он с раздражением повернулся к ней.       — Чего тебе? — Небрежно бросил он.       Рэй усмехнулась и, наконец, опустила глаза. Как всегда, добилась своего.       — Ты сказал, что мы можем вернуться к тренировкам, когда я буду готова, — равнодушно ответила она. — Я готова.       Сказать, что Саске был удивлён, это ничего не сказать. Он в очередной раз поразился тому, как быстро меняется её настроение и она сама по щелчку пальцев. Он не смог бы объяснить столь резкую перемену, а их неловкий момент, произошедший неделю назад, кажется, совершенно стерся из её жизни. Она с такой лёгкостью относилась к таким вещам? Или, напротив, впитывала в себя, как губка, и продолжала жить дальше? Сколько же тогда в неё впиталось?       — Хорошо, — ответил Саске, ловко прокручивая нож в левой руке. — Переодевайся и приходи.       Он был бы готов играть по её правилам, если бы понимал их. Поэтому решил устанавливать свои. Но когда Рэй очень быстро обернулась, Саске тотчас позабыл все свои правила и мысленно чертыхнулся. Паршивка снова нацепила свои обтягивающие шорты и проклятую майку, и от Саске не ускользнули её ядовитая ухмылочка и самодовольство в глазах. Что она делала?       Так или иначе, он дал слово, что не станет издеваться над ней, хотя от жёсткости тренера не отказался. Саске держался на безопасном расстоянии, пока дело не дошло до перекладины, протянутой в дверном проёме с выходом на веранду.       — Я не достану, — страдальчески протянула Рэй, стоя прямо под перекладиной и задумчиво глядя на неё.       — Для кого вообще её тогда здесь повесили? — Справедливо осведомился Саске, отмечая, что потолки и двери в этой квартире и правда были очень высокими.       Сам он преспокойно допрыгивал до перекладины, а вот Рэй не хватало ни роста, ни физической силы как следует оттолкнуться от земли и подпрыгнуть на достаточную высоту.       — Откуда я знаю? — Огрызнулась девушка. — Дизайнерское решение.       Дабы прекратить её дальнейшее нытьё, Саске решительно схватил её за талию и резко поднял. Рэй не растерялась и схватилась за перекладину двумя руками.       Подтягиваться стало для неё худшим испытанием. Мало того, что она всё ещё была слишком слаба, так ещё и ладошки неумолимо соскальзывали с металической поверхности. Саске постоянно страховал её, но за три минуты она смогла подтянуться восемь раз, а на девятый её руки соскользнули, и девушка с коротким визгом рухнула прямо в его объятия.       Секундное замешательство, и Саске обнаружил себя крепко обнимающим тонкую упругую талию. Он все ещё держал Рэй на весу, и её лицо было на одном уровне с его. Саске ощущал её горячее дыхание на своих губах, различал тонкий аромат, исходивший от волос, и запах мятной жвачки, которую он велел ей выплюнуть перед тренировкой. Но больше всего его поразил её взгляд, немного замутнённый, но полный нескрываемого желания. Руки девушки покоились на его плечах, и Саске ощутил, как она легонько напрягла пальцы и смяла его футболку.       Теперь Рэй проявила инициативу сама и нагнулась к его губам. Её рот был приоткрыт, глаза закрыты, а лицо расслабленно, Саске наблюдал за каждым её движением. Но внезапно она крепко зажмурила глаза, и её лицо приобрело какое-то страдальческое выражение.       — Не могу, — надрывно прошептала она.       — Почему? — Голос Саске был удивительно спокойным и ровным.       Он опустил девушку, но не торопился выпускать её из кольца своих рук. Рэй опустила голову и уткнулась лбом в его плечо. Она не отвечала, и Саске не стал настаивать на ответе. Он аккуратно отстранился и отошёл к стеклянным перилам.       Погода была чудесная, март радовал приятным согревающим солнцем, воздух был пропитан весенним цветением. Саске глубоко вдохнул тёплой мартовской свежести и устало прикрыл глаза. Рэй так и стояла за его спиной и ничего не предпринимала, а Учиха испытывал какую-то необъяснимую тяжесть, терзавшую сердце. Неужели дело в нем? В Итачи? Её чувства стали настолько глубокими? Тогда зачем она здесь? Почему так себя ведёт? Для чего так призывно смотрит?       Все эти вопросы мучили его усталый воспалённый мозг, но он бы не решился их задать. Саске хорошо понимал Рэй во многих вещах, но большинство её поступков и импульсов объяснить не мог. Да и она сама вряд ли могла бы. Она явно чего-то хотела, но, вероятно, ей не хватало смелости. Или же Рэй боится чувств, а чувства — это слабость. Здесь Саске был с ней абсолютно солидарен, но он впервые в жизни готов был поддаться слабости, а Рэй, как видно, не хватило отваги.       — Тренировка окончена, — сухо заключил Саске, не оборачиваясь. — До следующего раза.       Он услышал тяжкий вздох за своей спиной и лёгкий стук кроссовок по паркету, а после беспощадный хлопок закрывающейся двери.