Осколки с отражением солнца

— За меня не волнуйся, я... Точно буду в безопасности, — улыбка Хаиру вот-вот треснет по швам; Коори не понимает, зачем она вообще продолжает вырисовывать её на своём лице, — не понимаю, почему он доверил это дело именно тебе. Не мне, например. Известной информации мало — Такацуки Сен умела заметать следы. Она одновременно была популярной, но в то же время оставалась загадкой даже для прессы. Никто за множество лет даже мысли не допустил, что она гуль, и не допускал бы дальше, если бы не её общественное признание. А... Зачем? — Похоже на самоубийственную ловушку, — Коори не знает, о себе он говорит или о ней, а после, вспоминая о присутствии Ихей рядом, быстро поправляет, — всего лишь обычное дело, к которому бессмысленно привлекать двух следователей. Сколько подобных операций мы проводили по одиночке? — Ты меня пытаешься утешить? — Хаиру хмыкает, накручивая на палец прядь волос — высшая степень раздражения, — в день, когда я убила Хайсе, случился побег всех заключённых из Кокурии. Мы так и не нашли тело. Может, звучит, словно я пытаюсь оправдать себя, но мне кажется правдивой теория об её причастности и к этому тоже. Ему впервые кажется, что он требует от благосклонной судьбы слишком много, когда знания прошлого не дают ответ. Хаиру аккуратно приподнимает вторую стопку документов, направляясь ближе к выходу и разрывая тишину мерным стуком каблуков по паркетному полу. Уи сам не замечает, как расфокусированный взгляд сосредотачивается в одной точке. Ихей машет рукой, приводя его в себя, и ободряюще улыбается (ему совсем не хочется видеть в ней фальшивость) Он не мог назвать себя поклонником Такацуки Сен. Возможно, её произведения просто не подходили по вкусу, но пару романов Коори всё же помнил. Она умело скрывалась в противовес той массе гулей, опасающихся и безумно нападающих на людей. На минуту ему захотелось вновь оказаться наивным следователем, только приступившим к выполнению своего долга, чтобы не искать везде скрытых намёков. С таким заданием справиться мог любой отряд. Коори не чувствует столько волнения за собственную жизнь сколько за Хаиру — бояться оставлять её одну в сложившейся ситуации, конечно, как компетентного следователя, даже глупо и иррационально — пусть Фурута с елейной улыбкой обещал, что «следователю Ихей ничего не угрожает, она же мне всё равно что правая рука». От его слов, как и в прошлом, невольно пробегал холодок по коже.

***

Возвращаясь поздней ночью после напряжённого дня домой, рассчитываешь на своего рода мистику. Она стирается года через два или три, когда забивать голову подобной бессмыслицей просто некогда. Коори никогда не любил тёмные переулки, которых почти не касался свет фонарей — он не боялся их, просто они вызывали антипатию. Впрочем, зажатый чемодан с находящимся внутри куинке говорил за себя. Тень, мелькнувшая между домами, навязчиво проскользила перед глазами и так же незаметно рассеялась. Ему пришлось протереть глаза. Снова ничего не обнаружить. И зайти хотя бы из чистого любопытства, чтобы твёрдо убедиться в безопасности жителей четвёртого района. Всего лишь временная галлюцинация, возникшая из-за усталости, и ничего нового. Коори вздохнул с ноткой облегчения и повернул голову, резко сталкиваясь с чужим взглядом. Холодные зелёные глаза изучающе всматривались в лицо; тонкие руки спустили капюшон, обнажив короткие салатовые волосы. Присмотревшись, Коори увидел, как тело девушки покрывает обилие бинтов. Знакомый облик моментально всплыл перед глазами. А вкрадчивый полушепот окончательно развеял все прошлые сомнения: — Ну здравствуй, давний знакомый.

***

Хаиру с интересом оглядывалась перед собой, перемещала взгляд на стены и упорно старалась не замечать человека рядом. В этом кабинете она не была никогда. Казалось, со смерти прошлого директора прошло всего ничего, а атмосфера изменилась до неузнаваемости. — Здесь было слишком скучно, не думаешь? — ей определённо не нравится тон Фуруты. Между ними, кажется, давно стерлась любая грань взаимопонимания. Хаиру интуитивно чувствовала, что соскользнет, если скажет неправильное слово (и поплатится жизнью — возможно) — Никогда не заходила сюда, — предельно честный ответ. Снова нервное заламывание рук, — теперь тоже не особо весело. Мы же вроде не играть пришли. — Ты стала слишком серьёзной, — он подавляет вздох и приближается к стерильно-чистому столу. Взгляд цепляется за прозрачность, будто бы предмет сделан из хрусталя. Огромные стопки документов, лежащие на нём, внушали искреннее недоумение: неужели с ними и правда так приятно работать, что ради них не жалко устроить переворот в обыденной системе? — Ты помнишь Ризе? — в голосе Фуруты впервые за столько дней беспристрастной веселости скользят грустные ноты. Хаиру неопределенно качает головой — всё, что она помнит об этой девушке, так её красивые волосы и милый смех. Ризе Камиширо была первой, кто бросил вызов судьбе ребенка Солнечного Сада, — как думаешь, из одного её какухо будет возможно создать сто одного полугуля? — Надо же, как жестоко. Ты же вроде любил её, — Ихей не знает, почему усмехается и без прежнего страха-трепета подходит к столу, опираясь на него локтями, чтобы ближе рассматривать бумаги. — А ты хотела выйти замуж за Ариму-сана. И где мы сейчас? — на его лице вновь появилась усмешка. Хаиру оставалось безразлично наблюдать, как его пальцы в мозолящей глаза красной перчатке стучат по колбе, в которой, казалось, на пару секунд замерла жизнь. Нет, это неправильно. Слишком реально. — Вот здесь, — стул, неизвестно как оказавшийся в нужном месте в нужный момент, спасает положение. В душном кабинете нет окна, у неё нет куинке в руке. «Твоё оружие — это часть тебя» — твердили в Саду. Уроки оказались усвоены надолго — возвращались сейчас неуверенностью и безграничным чувством опасности. — Почему именно Коори? — тишина сама намекает ей задать вопрос. Хаиру не смущает ничего — ни обращение по имени, ни прямолинейность. Она настроена получить ответ, читается в непривычно настороженном взгляде, четко следящим за каждым движением, — как минимум, следовало задействовать один отряд. Этот гуль опасен. — Не настолько, чтобы один сильный следователь не расправился с ним в гордом одиночестве, — беспечность в голосе Фуруты не разбавляется даже для виду и нотой серьёзности, — не злись на меня, Хаиру-чан, я бы с удовольствием доверил дело вам обоим, но ты нужна мне для чего-то более безопасного. Её ногти сильнее впиваются в ладонь. — Для чего же? Фурута специально тянет с ответом (не иначе, чтобы её побесить). Хаиру готова забыться ненавистью — как жаль, что сейчас нужна голова на плечах — и расфокусировать наконец взгляд, разрушить атмосферу таинственного, воцарившуюся между ними. Их не должно здесь быть. — Исследования. Мне нужны исследования, ты же получеловек. Будет очень здорово, если тебе удастся рассчитать, сколько понадобится на одного полугуля. Ни один человек не справится лучше, чем ты. Она устало переводит взгляд на будто специально покоящиеся на гладкой поверхности стола бумаги — чистые, не исписанные листы. Помнится, ещё недавно ей претило занимать отчетной работой. Хаиру прекрасно понимает, что отрицательный ответ даже не предусматривается. * * * Тёмный подвал какого-то тёмного дома; Коори пропустил момент, когда они вывернули из такого же тёмного переулка в ночной полумрак и остановились около старой постройки. Они идут неспеша, Уи даже успевает сделать пару затяжек, не выпуская из рук зажигалку, небольшим огоньком освещая тёмный спуск на лестнице. Это смеётся: — Вишнёвые? Коори чувствует, как неестественно сильно впивается ногтями в крышку от зажигалки: — Не говорите так, как будто мы друзья. — Всего лишь старые знакомые, — усмехается она. — Как поживаешь? Как сам? Передашь от меня привет Нимуре или может, мне попросить... Кажется её фамилия Ихей? — Это угроза? Это задумчиво наклоняет голову, но отвечает быстро: — Может быть, — а потом добавляет. — только без глупостей. Это видит, как изменился взгляд следователя только об упоминания той розоволосой — какой был взгляд у него тогда? Усмехается своим мыслям: пустой. Как всегда. У него был пустой взгляд — с головой или без неё — он давно умер в душе. Или просто ему было наплевать на неё? — Я бы обратилась к другому знакомому, но тот, как видишь,он остался без головы, — она легко пожимает плечами и беззвучно смеётся, кажется, одними глазами. — я про Кишо Ариму. Иронично, не думаешь? Бог смерти, а умер. — Арима? — Коори не скрывает удивление в голосе, — зачем тебе Арима? — О, нет, нет, нет, нет. Мне он совсем не нужен. Только его маленькая часть: его голова.

***

Хаиру неприятно прищуривается, по привычке прикрывая глаза, когда тонкая игла входит под кожу. В детстве ей много раз приходилось их ставить. Она до сих пор не получила ответа на вопрос, были это лекарства, опыты или самые обыкновенные прививки. — Хаиру-чан, дорогая, если ты умрёшь от потери крови, я не смогу смотреть Уи-сану в глаза, — с обыденной беспечностью покачиваясь на стуле, Фурута так и не прекращал наблюдать за ней, — и, кстати, ты тогда тоже. — Ты точно сможешь достать образцы крови хотя бы некоторых подопытных? — со временем она научилась пропускать мимо ушей его слова. Хаиру надеется, что такого навыка хватит надолго. Однажды Коори спросил, как сложилась бы её жизнь, не будь в ней Сада, и Ихей не могла подобрать ничего стоящего, потому что их учили никогда не задумываться о таком. Она не знала, сильно ли отличалось образование обычных людей от того, которое давали в Саду, но ей всегда нравились уроки химии и биологии. «Я ужасно поступаю» — Хаиру сильнее закрутила крышку небольшой пробирки. Нужно сравнить кровь. Узнать количество RC-клеток и подробнее всё изучить. Фурута неоднократно признавался, что с превеликим удовольствием доверил такое дело более опытным людям, но эта операция, как и большая составляющая их плана должна быть засекречена. Ихей вновь тяжело выдыхает пропахший спиртом и медицинскими препаратами воздух, чтобы смириться окончательно. Таким, как они, не жить долго. Может, не так плохо сократить заранее урезанный срок, чтобы спокойно отпустить душу на перерождение в мире, где хотя бы будет право на жизнь? Она резко поворачивает голову на приоткрывшуюся дверь и ещё раз выдавливает из себя поблекшую улыбку. Наверняка зеркало чужих глаз видит лишь осколок былой весёлости. Взгляд Коори удивлённо мечется от разбросанных на столе бумаг до крови на её руке. — Ты в порядке? — он делает шаг ближе. Наверняка думает, как бы спросить насчёт крови и пробирок. Хаиру не осуждает, у неё самой едва ли получилось бы связать слова в одно целое. — К чему такое волнение, Уи-сан, неужели Вам никогда не брали кровь из пальца? Уверяю, она даже выживет после этого, — перебивает её Фурута. Растерянно кивнув, Коори опустил очередную стопку никому не нужных документов, и Хаиру, не прекращая наблюдать за ним, попыталась привести стол в более-менее приличный вид. Она почти прочитала по взгляду невысказанный вопрос и беспечно пожала плечами. Обещания нарушать нельзя, но не в их ситуации. Сомнительная безопасность предстаёт очередным болезненным уколом.

***

Из-под закрытых век чудится немое осуждение. Коори уверен: в той жизни Арима не простил бы его, в этой — уже не простит. Значит ли это, что бояться нечего? Эгоистично лишать Хаиру последнего смысла и пустой надежды. Он точно знает, что все ожидания не имеют ровно никакого смысла; ей говорить нельзя. Не хочется пошатывать её хрупкую веру. Колба с головой наставника ужасно холодная, как и вся лаборатория. Коори чувствует, как разрывается последняя нить доверия. Он знает абсолютно каждый запасной и укромный выход, а поэтому навсегда унести то, что осталось от Аримы, не составит большого труда.