Нарушитель

- Меня зовут Дэмиен. Я турист, естественно. В настоящее время направляюсь в Париж, - он помахал путеводителем в руке, - В этой книжке сказано, что ваш город стоит посмотреть, так что я свернул сюда, чтобы оценить своими глазами. И не пожалел. Тут и правда очень красиво. Лизе приподняла одну изящную бровь, ожидая дальнейших пояснений. - Разумеется, - продолжил мужчина, - Я не смог удержаться от внесения небольших улучшений. - Улучшений? Что вы имеете в виду? - Возьмем для примера вон тех гаргулий. Симпатичные, да? Гаргульи выступали из свода крыши каменной церкви двенадцатого века. Лизе они были хорошо знакомы. Однако, поглядев сейчас, она заметила, что статуи изменились. Сильно изменились. Крылатые драконы, которых она помнила, или думала, что помнила, сменились обнаженными торсами миловидных нимф. Их длинные волосы и пышные груди были мастерски запечатлены в камне древним скульптором. Их рты были широко открыты, что естественно, так как там были скрыты отверстия, отводившие дождевую воду с крыши. Каменные губы выглядели пышными и набухшими. Все каменные женщины держали обе руки согнутыми перед своими лицами, словно каждая трубила в какую-то невидимую божественную трубу. Или сосала невидимый член. У Лизе челюсть отвисла. Как такое возможно? Скульптуры были порнографично-непристойными, даже по стандартам искушенной француженки. Они давно должны были вызвать скандал. Однако местные жители спокойно гуляли под ними, словно эти изображения были там всегда (а они ведь и правда были там всегда… или нет?). Туристы останавливались сфотографироваться, как туристам и полагается. Все нимфы выражали своим видом абсолютное блаженство, с полуприкрытыми большими глазами. Пока Лизе смотрела, какой-то молодой зевака указал рукой на ближайшую нимфу в явном восхищении. Он наклонился прошептать что-то своей симпатичной жене или подружке рядом. Та была в прогулочных шортах и шлепанцах. Девушка застенчиво кивнула, после чего тоже принялась разглядывать провокационные скульптуры. Она периодически потирала одним коленом об другое. И кстати… Кстати, теперь она была одета в обтягивающие, очень короткие шортики и ботильоны на шпильках, выгодно подчеркивавшие ее загорелые ноги. Мужчина подергал ее за руку. Она продолжала пялиться на нимф. Он дернул сильнее. Наконец, он сумел с трудом привлечь ее внимание, после чего повел в близлежащий тихий переулок, в тень. Лизе моментально поняла, что пара будет там делать. Она за свою службу на этой площади уже успела прервать достаточно много спонтанных оральных ласк в подворотнях (или тайком понаблюдать за некоторыми), чтобы иметь представление о мощном эротическом заряде этой скульптурной композиции на молодые парочки. Но это было абсурдно и возмутительно. Ведь ничего такого никогда не было! Как она могла столь ярко помнить события, и одновременно четко осознавать, что они выдуманы? Нагловатый голос Дэмиена вернул ее из растерянных раздумий. - Фонтан тоже впечатляет, скажу я вам. Он говорил о фонтане шестнадцатого века посреди площади. В центре его находилась статуя французского философа, имя которого Лизе забыла, с раскрытой книгой в одной руке и с троицей учеников, собравшихся у его ног. Когда полицейская перевела взгляд в ту сторону, фонтан тоже изменился. Теперь философ щеголял самодовольной ухмылкой, в руке его находилась опрокинутая бутылка вина вместо книги, а через панталоны выпирал колоссальный стояк. Трое учеников у его ног, которых так отчетливо помнила Лизе (или думала, что помнила – они же были другими… или что-то такое?) превратились в трех роскошных юных дев, в значительной степени раздетых. Одна из них стояла на коленях, запрокинув голову, чтобы глотать открытым ртом льющееся из бутылки вино. Две другие обнимали штанины философа, страстно глядя снизу-вверх на его пах. Струи воды фонтана ниспадали на них всех. Лизе обернулась кругом. Повсюду, куда бы они ни посмотрела, каждая статуя и скульптура, каждый барельеф и гравировка преобразились из того, что она помнила, в откровенные изображения женских фигур, зачастую запечатленных в процессе сексуального услужения. Среди прохожих повсюду, куда доходил ее взгляд, можно было видеть, как женщины любуются статуями, кусают губы, прижимаются теснее к своим спутникам. Возбуждаются. Это было абсолютно немыслимо. Вопреки всей своей уверенности, что площадь полностью преобразилась за последние пять минут, она одновременно помнила, что эта мощная порнографическая составляющая художественного оформления была здесь всегда. Не просто же так площадь называется Кольцом Желания? Ее будоражащая кровь атмосфера пользовалась широкой славой. Даже сама Лизе после нескольких лет знакомства с этим местом так и не смогла выработать иммунитет к его чарам. Она повернулась к самодовольному молодому человеку, что продолжал стоять с ней рядом. - Вы… Вы что-то делаете тут, да? Вы виновны в появлении этой дурацкой иллюзии! – она изящным жестом откинула от лица длинные волосы, чтобы гневно посмотреть на него. - О, нет никакой иллюзии. Я реально могу менять вещи. Могу менять практически что угодно, в сущности. Со мной произошел несчастный случай – или счастливый, если угодно – некоторое время тому назад. Я выполнял определенную практическую работу в области антропологии. Тогда я был аспирантом и работал над диссертацией. Исследование включало в себя реконструкцию древнего ритуала в центре мегалитической конструкции. Каким-то образом, я изменил законы мироздания и стал пупом вселенной, если можно так выразиться. Векторы силы, энергетические потоки, которые формируют ткань вселенной и диктуют то, что мы называем законами физики – теперь протекают через меня. С ума можно сойти, да? - Чушь какая-то. Хватит этих фокусов. Я вас вижу насквозь. По какой-то причине фраза “вижу насквозь” напомнила девушке, что под короткой форменной юбкой она носила насквозь прозрачные кружевные трусики. Подобранные в комплект к такому же бюстгальтеру, с такой же рельефной вышивкой в цветочек. Ей нравилось, как тонкая ткань слегка щекотала ее между ног при ходьбе, и… Стоп, зачем ее мысли опять убежали в эту сторону? - Фокусов? Ох, ничего такого. Хотя, полагаю, вам можно простить скептическое отношение. Позвольте, я продемонстрирую, как могу кое-что улучшить. Возьмем вон ту пару, для примера. – он кивнул в сторону четы туристов средних лет, что проходили мимо. - Что с ними? - Опишите их мне. Профессионально. Напрягите свою прелестную головку, вспомните, чему вас учили. - Обоим на вид около сорока лет. Мужчина – среднего роста, грузного телосложения, с длинными усами и залысинами. Одет в синюю ветровку, джинсы и светлые кроссовки. Женщина – вероятно, его жена, на пол-головы ниже, полная, с коричневыми волосами чуть ниже ушей, одета в розовый с белым спортивный костюм и белые кроссовки. У нее в руках красная матерчатая сумка, такая же уродливая, как и все, во что она одета. – последняя фраза вырвалась у нее с неожиданным пылом. - Да, - согласился ее собеседник, - Она довольно безвкусна, не так ли? Давайте попробуем это исправить. - Что вы… ох! Mon Dieu! Пара каким-то образом стала иной буквально не прерывая шага. Мужчина, все еще лысоватый и усатый, приобрел более статную осанку и как будто стал чуть выше, чем раньше. Его жена же – полностью преобразилась. Ее лицо без единой морщинки сверкало яркими большими глазами и розовыми губами. Волосы намного удлинились и стали заплетены в небрежную на первый взгляд, но сложную кучу завитков и колечек. Фигура ее была узкой в талии как у юной девушки, но ниже расширялась в пышные женственные бедра, а выше – в массивную упругую грудь идеальной формы. Длинные ноги продолжали внизу этот парад манящих изгибов, заканчиваясь изящными миниатюрными ступнями. Лизе смогла увидеть это все моментально, потому что вместо бесформенного спортивного костюма женщина была облачена в ярко-розовое кружевное трико, невероятно облегающее. Она дополняла наряд стильными аксессуарами в виде белых сережек, белого пояса и белых же вязаных гетр, которые нахлестывали на розовые босоножки с гигантскими каблуками и платформами. Лицо женщины носило мечтательное выражение. Она семенила короткими шажками рядом со своим мужем, держась за его локоть обеими руками для равновесия. - Это Оскар и его жена Стефани, - пояснил Дэмиен, - Они счастливо женаты двадцать три года. Оскар очень любит выводить Стеф на люди примерно вот в таком виде. «Выгуливать ее», как он это называет. Стеф прекрасно знает, что ее главная задача в жизни – выглядеть максимально привлекательно, чтобы другие мужчины любовались ею и завидовали ее мужу. Сейчас они используют свои европейские каникулы, чтобы прикупить для Стеф еще немного роскошных новых нарядов. Лизе судорожно пыталась выдавить из себя хоть что-то, но слова подбирались с трудом. - Да, но… но… секунду назад она была… другой. - Была скучной, вы хотите сказать. Скучной и скучающей. Она работала продавцом-консультантом в магазине и играла в бридж по выходным с такими же унылыми друзьями. Видите, какая она радостная, какая возбужденная? Когда ее вот так выставляют напоказ, она моментально намокает. И это относилось не только к Стефани. Полицейская продолжала ее разглядывать, ощущая, как ее трусики увлажняются. Когда пара проходила мимо, она успела заметить, что рука Оскара легла на пышный зад жены, обтянутый тонким розовым кружевом. Он водил одним пальцем вверх-вниз по впадине между ягодиц. Спереди ее трико обладало глубоким декольте, открывая роскошную грудь в кружевном бюстгальтере. Лизе практически не сомневалась, что у этой Стефани бесстыдно торчат соски. Прямо как у нее самой сейчас. Она отвела взгляд, когда осознала, что совсем уж нагло пялится. Ее голова шла кругом. Захлестывающий поток неотфильтрованной невозможной информации со всех сторон подавлял ее способность логически рассуждать. - Вы… ты не можешь просто… менять людей! – почти закричала она на дьявола в человеческом обличье рядом, - Смотри, что ты сделал с этой женщиной. Она уже не его жена, она… она какая-то секс-рабыня! - Ну, так далеко я бы не стал заходить, - ответил Дэмиен, столь же невозмутимым тоном, - Хотя она безусловно любит секс. Стеф решила последовать древнему принципу, диктующему повиновение жены мужу. Она предпочла отказаться от тщетных попыток сопротивления своей природе и нашла умиротворяющее счастье в беспрекословном подчинении. Полагаю, что вам это может быть отчасти знакомо. Реальность замерцала вокруг. - Вы хотели меня видеть, офицер ЛаБелль? – спросил капитан. Он сидел за большим столом в своем личном кабинете. Позади себя Лизе слышала за дверью многоголосие и какофонию обычного будничного шума в полицейском участке. - Д-да, господин капитан, - ответила Лизе, - И я также говорю от лица всех девочек… то есть, всех сотрудниц данного отделения. - Ясно. И что же на уме у нашей прекрасной половины? – в его голосе не звучало никакой особой тревоги. Лизе знала, что она проецирует не слишком уверенный в себе образ. Она была облачена в свою парадную форму, включая последние назначенные капитаном поправки касаемо высоты каблуков, длины подола и обязательных элементов декора. Сегодня ее бюстгальтер был окрашен в красно-белую полоску, под цвет ее трусиков-бикини. Красно-белые полосатые гольфы торчали из голенищ ее сапог. Все девочки… черт возьми, все женщины в участке сейчас одевались так же. Разумеется, ни одна из них не могла конкурировать с ее фигурой. Девушка начала свою заученную речь: - Господин капитан, я возражаю… мы возражаем… против этой новой униформы. Вы не имеете права требовать от нас так одеваться на рабочем месте. И мы считаем, что нам следует поручать более ответственные задания, чем заполнение рапортов и дежурство на телефоне. Мы являемся полноправными сотрудниками полиции с полноценной подготовкой. - Ах вот как! Правда? Полагаю, вы также считаете, и что вас следует назначать в патрулирование, с другими офицерами. - Ну… эмм, ну да. Да, господин капитан. Мы так считаем. - Расследовать обращения граждан? Общаться с публикой? Задерживать подозреваемых? – он поднялся из-за стола, продолжая говорить, и подошел к ней поближе. И вновь Лизе ощутила, как ее решимость трещит по швам перед лицом подавляющей доминантной личности капитана. Он был ее вышестоящим начальником. Стоящим выше. Он давал ей команды. Ее роль – подчиняться командам. Но он не мог просто приказать ей откровенно одеваться как какой-то игрушке для собственного увеселения… не мог ведь? Почему вообще именно ее отправили сюда с этой жалобой вместо кого-то еще из девочек… тьфу, из сотрудниц отделения? - Он без ума от твоих больших сисек, - пояснила ей Манон. Остальные девочки согласно закивали. Капитан Мейнар стоял совсем близко перед ней. Даже на 10-сантиметровых каблуках она все равно была ниже. - Лизе, милая моя, - терпеливо пояснил он, - Я должен принимать во внимание безопасность и благополучие моих подчиненных. Офицер вроде тебя имеет определенные… уязвимости при потенциальном конфликте. Как ты ответишь, например, если при задержании подозреваемого он сделает это? Без предупреждения он потянулся вперед и схватил в каждую руку по одной из ее грудей. Лизе ахнула. Капитан быстро и ловко высвободил ее бюст из ненадежного плена полурасстегнутой рубашки и полосатого лифчика. Он начал мягко мять их, одновременно теребя соски большими пальцами. Лизе вскрикнула, беспомощно замахала руками. Ошарашенная резкой волной сексуального жара, захлестнувшей ее, молодая полицейская не могла придумать, как остановить мужчину. - Ах! Ах, ох, охххх! – все, что она смогла вымолвить. - Видишь ли, - пояснил капитан, словно общаясь с умственно-заторможенным ребенком, - Такая гипер-сексуальная девушка, как ты, которая разгуливает повсюду в таком наряде, столь откровенно красуясь своими прелестями – это практически приглашение для злоумышленника тобой воспользоваться. И он своего не упустит. Он использует твои собственные сексуальные импульсы против тебя же. Возможно, даже вот так. – он нагнулся вперед и начал целовать ее грудь, прикусывая зубами соски. Его руки тоже продолжали неутомимо трудиться. Лизе громко простонала. Она запрокинула голову. Белокурые пряди рассыпались по ее спине. - П-прошу вас, - наконец сумела выдавить она, - Прошу вас, г-господин кап-питан, не… ох, неееет! – наступление широким фронтом на ее самоконтроль продолжалось. Лизе совершила попытку оттолкнуть его. Каким-то образом, она лишь смогла погладить его волосы, пока начальник ласкал ее грудь ртом и руками. - Видишь, насколько ты уязвима? – поинтересовался капитан, ненадолго приподняв голову, - Насколько ты неподготовлена ко встрече с агрессивным преступником, который может попробовать и вот это! – резко развернув ее кругом, он толкнул девушку к своему столу, пока она не повалилась лицом вперед, споткнувшись на своих каблуках. Затем он ловко отпихнул ногой одну ее ногу вбок, лишив последней точки опоры. Фигуристая полицейская оказалась лежащей лицом на столе с широко расставленными ногами, в абсолютно беспомощной позе. Ее узкая мини-юбка задралась, открыв ягодицы. Капитан опустил руку и начал массировать ее промежность сквозь кружевные трусики. Лизе могла лишь сотрясаться и охать в сладкой лихорадке. - К-капитан! Прош-шу вас! Нет, только не там, нет, ооооох! - Ты уже мокрая, - поделился наблюдением начальник, - Извращенец моментально это заметит. И это заставит его осмелеть, пользуясь твоим беззащитным положением активнее. – для наглядной иллюстрации он просунул пальцы под ее нижнее белье и медленно ввел во влажную расщелину. Затем начал ритмичные, уверенные движения. Лизе стонала и извивалась. - Ох, господи боже, умоляю вас! – вскрикнула она. Но уже не зная точно, о чем именно умоляет. Пальцы в ее вагине двигались вперед и назад с хлюпающими звуками, размазывая обильную влагу, а один периодически доставал повыше, воспламеняя мимолетными прикосновениями ее клитор. Капитан прижался к ней своим телом, чтобы дотянуться вперед свободной рукой и еще немного помять ее сиськи. Девушка дрожала и сотрясалась, бессильная против магии его пальцев. Когда мужские руки вдруг исчезли с ее интимных мест, она смогла лишь растерянно всхлипнуть. Позади послышался какой-то звук. Капитан мягко поднял и развернул ее за плечи. - Ты хотя бы представляешь, каково это, - поинтересовался он вслух, - когда подозреваемый достает оружие? Он приспустил свои форменные брюки вместе с бельем. Лизе оказалась лицом прямо напротив его эрекции. Она судорожно сглотнула. Капитан поставил ее на колени. Она не пыталась сопротивляться. Ее дыхание вырывалось тяжелыми всхлипами, взгляд сфокусировался в одной точке. Прежние вольности капитана и ее дурацкая жалоба на дресс-код перестали иметь какое-либо значение. В считанные мгновения весь мир для нее сузился до этого манящего твердого органа, что покачивался перед глазами. Она знала, что должна делать. Несколько секунд спустя ее полуметровые белокурые волосы уже мотались в воздухе, а губы с причмокиванием скользили по подчинившему ее волю командирскому члену. Она с необычной радостью подумала про себя: «Я его (всслурп, всслурп) подчиненная. Он мой (мммм, мнннямм) вышестоящий начальник, стоящий выше меня, мой командир, который (о даа!) мной командует, который дает мне команды, которые я должна (вверх, вниз, чмок-чмок, всслурп) исполнять и подчиняться!» Подчинение было ее новообретенным смыслом существования. Минет превратился для нее в счастливое празднование своего только что осознанного места в порядке вселенной. Она лизала, целовала, сосала. Время от времени щекотала языком его яйца и дразняще полизывала головку. Потом обеими руками она обняла его за бедра, начав работать с удвоенной силой, заглатывая фаллос максимально глубоко, издавая полный желания и похоти горловой стон при каждом нисходящем движении головой. Она почувствовала, как все тело мужчины напрягается. Ее губы пробежали по всей длине члена и снова начали втягивать его внутрь. Капитан отпрянул назад, охнул и начал извергать горячие фонтанчики влаги, забрызгивая ее обнаженную грудь. Лизе приподняла свои сиськи руками словно священную чашу для получения драгоценного дара. Наконец полностью разрядившись, мужчина поднес свой все еще напряженный орган к губам подчиненной, чтобы та дочиста облизала его. Затем он на негнущихся ногах попятился назад, начав подтягивать штаны и поправлять униформу. Лизе осталась на своем месте, тяжело дыша. У нее не было уверенности, что встать вообще получится. Капля спермы упала с одного из ее сосков, оставив пятно на ее мини-юбке. - Теперь вы понимаете, я надеюсь, - сказал капитан, все еще не отдышавшись, - почему я не могу выполнить вашу просьбу. Для вашего же блага я назначаю вам наименее опасные и требовательные задания. – он замешкался, застегивая ремень, - Передайте девочкам, что я рассмотрел их запрос. И поясните, почему я принял такое решение. И кроме того, доведите до них, что с завтрашнего дня все без исключения сотрудницы обязаны после каждой смены являться в служебный спортзал и уделять не менее часа кардио-тренировкам и общефизическим упражнениям. Я хочу, чтобы мои девочки всегда были в топовой форме. Вопросы есть? Лизе все еще не поднялась с пола. - Я в вашем полном распоряжении, - произнесла она. - А, и офицер ЛаБелль, еще кое-что. - Капитан? Он протянул кружку. - Чашечку кофе мне принесите. Лизе вновь оказалась на улице. У нее ушло несколько секунд чтобы вновь найти ориентацию в пространстве, настолько ярким было это воспоминание. - Черт возьми, ничего этого не было! – почти заорала она на мужчину рядом, - Ты это все выдумал… ты внедрил мне какие-то фальшивые воспоминания, или что-то такое. Капитан никогда бы… я бы не стала… Она помотала головой в изумлении. Даже произнося эти слова, ей приходилось бороться со стремительно растущей уверенностью, что да, это все с ней реально было. От воспоминания о том случае она вся млела. Более того, тот инцидент был отнюдь не последним и не единственным разом, когда капитан Мейнар подвергал своей “особой дисциплинарной работе” ее, или других девочек. Кажется, тем же утром он отшлепал по попе Барбару, оставив дверь кабинета открытой, чтобы весь участок слышал? И Лизе, кажется, так возбудилась, слушая эти звуки, что начала тайком тереться промежностью об угол своего стола? Нет! Это было невозможно! Она отказывалась принимать реальность этого бреда. - Что бы ты ни делал, ничего не выйдет, - оскалилась она мужчине, - Я все равно буду знать, что это не настоящее. А ты – ты даже не представляешь, какие у тебя возникнут проблемы, если не прекратишь немедленно свои фокусы! – вопреки своему гневу, она остро осознавала, насколько эротично звучит ее французский акцент при разговоре по-английски. Дэмиен сказал: - Я думаю, это лишь потому, что вы со мной напрямую взаимодействуете. Я еще не до конца разобрался, как это работает, - он задумчиво погладил свою бородку, - Возможно, вы находитесь настолько близко ко мне, физически или как-то еще, что не распознаетесь как отдельная часть вселенной, подверженная моему влиянию. Не уверен точно. Смотрите - я могу, скажем, моментально добавить какие-то улучшения ей, например… - он кивнул в сторону туристки средних лет, шедшей по тротуару со своим мужем, - И она даже не заметит изменений. Упомянутая женщина теперь имела фигуру очень хорошо сложенной двадцатилетней модели из мужского журнала. Что никак не мог скрыть, а лишь подчеркивал легкий цветочный сарафан, в сочетании с короткими чулками в бело-розовую полосочку и лакированными туфлями мэри джейн на высоченной танкетке. Она посасывала огромный розовый леденец, энергично виляя бедрами рядом со своим супругом. «Ой, как мило!» - подумала Лизе, прежде чем вспомнила, что это должно ее шокировать. Дэмиен продолжал говорить: - Она на достаточном удалении от меня, понимаете? Но по какой-то причине, если я начинаю улучшать тех, с кем лично общаюсь, они это замечают, рано или поздно. – он указал на Лизе ладонью, говоря это. «Теперь еще что?» - девушка поглядела на себя. И ахнула. Как она могла не заметить изменений в собственной внешности? Ее униформа вновь поменялась. Теперь это было синее мини-платье, зафиксированное крепко затянутым ремнем на талии, но полурасстегнутое сверху, и настолько короткое, что открывало ее безупречные ноги почти до самых ягодиц. Блестящие золотые погоны на плечах выглядели скорее комично, чем официально, как и полицейский герб, вышитый спереди, поверх девиза «Служить и повиноваться». На ее ногах по-прежнему оставались сапоги (только, кажется, каблуки стали еще выше?), но колготки сменились девчачьими темно-синими чулками до середины бедра. Лизе знала без зеркала, что ее лицо было милым и кротким, лишенным какой-либо суровости, которой можно ожидать от полицейских. Светло-золотистые волосы, густые и пышные как пшеничное поле в июле, спадали на спину волнами, доходя почти до подола ее непристойной униформы, будто позаимствованной со съемок фильма для взрослых. Молодая полицейская опасно балансировала на грани полного нервного срыва. - Прекрати! – почти заорала она на Дэмиена, - Revenez-moi! Верни все как было! Я не так выгляжу! Он лишь ухмыльнулся своей бесящей улыбкой. - А зачем? Вы же сейчас такая горячая штучка. Супер-шикарная чикуля, можете кого угодно спросить. Ну ладно вам, вы же были такая… обычная. Почему вы теперь не хотите принять, что стали выглядеть красиво? - Красиво? Это не красиво, это… карикатурно! Ни у кого реально не бывает таких сисек! – для иллюстрации она подняла руки, чтобы приподнять в них два великолепных, гигантских полушария, словно в любой момент готовых разорвать ее снабженный проволочным каркасом бюстгальтер. Она осуждающе держала свои груди приподнятыми, как неопровержимое доказательство вины перед судом. Ей никак не получалось не замечать, насколько теплыми, натуральными и чудесными были ее сисечки в руках. - Возможно, я переборщил на пару размеров, - признал Дэмиен, - Но вы гляньте, у каждого мужика на площади на вас привстал. Быстрый взгляд по сторонам подтвердил справедливость его слов. Каждый мужчина в пределах прямой видимости глазел на нее с нескрываемым вожделением. Даже у женщин в глазах плескалось беспомощное желание. Лизе издала протяжный горловой звук, в котором смешался стон страдания и похоти. Она чувствовала, что сходит с ума. Весь этот эпизод настолько отрицал законы бытия и физики, что ее сознание отказывалось это принимать. Она уставилась на ухмыляющегося демона перед собой. То, что она увидела в этих глазах, подтвердило, что сумасшедшая здесь – отнюдь не она. Она должна была что-то сделать. Вопреки всему произошедшему, а также своим все более четким воспоминаниям, как она в академии сосала и давала всем подряд, и лишь за счет этого получила звание, Лизе все еще знала, что она сотрудница полиции. Настало время вызывать подмогу. Она опустила руку и схватила рацию – и лишь после этого осознала, что это никакая не рация, а ее дежурная косметичка, розовый футляр с блестящей рожицей котенка спереди. По настоянию капитана все сотрудницы всегда должны были носить при себе минимальный набор базовой косметики. От вида этой вещи Лизе вспомнила, что пора бы проверить блеск на губах, и подкрасить, если необходимо. Вместо этого, она с силой швырнула косметичку на газон. - Allors, дьявольское отродье! – оскалилась она на Дэмиена, - А ну руки свои давай сюда! Ты идешь со мной в участок. – она сдернула с пояса наручники. По какой-то причине они были позолочены и инкрустированы стразами. Прежде, чем Дэмиен успел среагировать, она схватила его правое запястье, одновременно защелкивая браслет на своем левом, а затем, не теряя времени, зафиксировала вторым браслетом свою правую руку. Она замерла. Дэмиен приподнял бровь. - Проблемы? – поинтересовался он. Лизе смотрела на свои запястья, аккуратно и надежно скованные ее же собственными наручниками. - Зачем… зачем я это сделала? – тоненьким голоском спросила девушка. Она уже знала, что ключа у нее нет. - По привычке, быть может? Мир опять замерцал вокруг. Лизе осторожно зашла в кабинет капитана Мейнара. - Еще кофе, господин капитан? – спросила она, показывая серебряный кофейник в своих руках. Он без слов протянул чашку. Лизе аккуратно наполнила ее свежим кофе. Ей нужны были обе руки, чтобы маневрировать кофейником, что и к лучшему, поскольку ее запястья были скованы. Сегодня наручники были розовыми, под цвет ее блестящих розовых чулок. Но ничуть не менее эффективными, чем обычные. Капитан любил держать “своих девочек” в наручниках большую часть рабочего времени в участке. Говорил, что это полезно для их дисциплины. Капитан беззастенчиво глазел на пышную грудь подчиненной, пока она наливала кофе. Он все время опускал чашку ниже, чтобы ей приходилось все глубже нагибаться. Лизе чувствовала, как горят ее щеки. Она была одета в последнюю придуманную капитаном интерпретацию женской полицейской формы. Требуемый цвет чулок менялся ежедневно. Наряд мог считаться униформой только лишь потому, что все женщины в участке одевались одинаково. Фронтальную молнию на крохотном платье Лизе можно было застегнуть, хоть и с некоторым усилием, чтобы ткань максимально плотно облегала ее бюст, или же носить полу-расстегнутой, создавая глубокое декольте. Капитан предпочитал расстегнутую молнию. - Всех обслужила? – спросил он. - Д-да, господин капитан. Всем разнесла кофе, - она повесила голову, сгорая от стыда. Капитан заставлял ее подавать кофе всем мужчинам в участке, ежедневно - “для поддержания гладкой работы всего коллектива”. В ее супер-короткой “униформе” было практически невозможно наклониться с кофейником, не сверкнув своей задницей перед любым, кто находился позади нее, и одновременно сиськами перед тем, кто впереди. Что еще хуже, со скованными запястьями было совершенно невозможно защищаться от неизбежных вольностей, которые позволяли себе мужские руки, норовившие ее погладить, полапать, пощупать в разных местах. Лизе была очень популярной сотрудницей среди мужской части коллектива. То, как ее превратили из серьезной профессиональной полицейской в какую-то порнографичную фетиш-официантку в наручниках, заставляло ее каждый день мучительно умирать от позора. Она ненавидела каждую минуту этого унижения. Но не могла заставить себя нарушить приказы капитана. Он был ее вышестоящим начальником. Отдающим команды. Ее ролью было подчиняться. И это безумно ее возбуждало - вот что самое унизительное. К моменту, когда она заканчивала свой утренний обход с кофейником, отчаянно стараясь вспомнить, кто любит сливки, а кто сахар, и пытаясь игнорировать нескромные мужские руки, норовящие залезть ей в трусы, а также непристойные ремарки и двусмысленные предложения офицеров, Лизе уже чуть не задыхалась от разожженной в ней похоти. Она была уверена, что все это замечают. В какие-то дни ей приходилось возвращаться в раздевалку спортзала, чтобы уединиться там и снять напряжение пальцами, прежде чем продолжать смену. Скорее даже в большинство дней. Как-то раз она обнаружила там Манон, занятую ровно тем же самым. От вида своей прелестной коллеги, лежащей ничком на мягкой скамейке, с широко разведенными ногами в черных сапогах и ослепительно-желтых чулках (как положено по вторникам), с тяжело вздымающейся грудью и сбитым дыханием, ритмично, сильно вгоняющей сразу три пальца в свою мокрую щелочку… Этого вида стало достаточно для Лизе, чтобы не выдержать. Пошатнувшись вперед, она схватила с вешалки пару чистых полотенец, встала на них коленями между ног у Манон, и быстро сменила ее пальцы своим языком. Манон до того момента ее не замечала, увлеченно самоудовлетворяясь с закрытыми глазами. Она вскрикнула от испуга, когда ощутила первые жадные касания женского языка. Но было уже слишком поздно. Она бы не нашла в себе сил воспротивиться ласкам Лизе, даже если бы захотела – а через пять секунд уже и не хотела. Лизе заставила ее так кричать при оргазме, что это и на верхнем этаже наверняка могли услышать. Потом Манон вернула ей любезность, засунув пальцы в трусики коллеги и присосавшись ртом к ее огромным буферам. Почему-то обе девушки только сильнее распалились от того факта, что все это время были в наручниках. Тем временем, капитан в своем кабинете вырвал ее из сладких воспоминаний, сказав: - Что-то я проголодался с утра. Наверное, круассан сейчас не помешал бы. Голос Лизе дрогнул. - П-пожалуйста, господин капитан, только не сегодня. Не… не когда я… такая. – она слегка потрясла кофейником в неопределенном жесте, пытаясь указать на свою униформу. - Булочная всего в паре улиц отсюда. Вы и глазом не моргнете, как будете уже снова здесь. - Да, но, господин капитан… пожалуйста, умоляю! - Отправляйтесь немедленно. Два сливочных круассана. Проверьте, чтобы были свежие. Всё, не заставляйте меня ждать. – он не делал даже никаких намеков на возможность расстегнуть ее наручники. Девушка повесила голову. - Да… слушаюсь, господин капитан. – она развернулась и продефилировала к выходу из кабинета, цокая каблуками своих сапожек. Приносить мужчинам в участке выпечку из пекарни было самой унизительной и страшной из обязанностей: все эти шокированные взгляды, внезапно обрывавшиеся разговоры, непристойные предложения от прохожих. Ей нужно было пройти по оживленной городской улице три целых квартала до ближайшей пекарни, будучи одета как ожившая фантазия униформенного фетишиста. Она всеми силами старалась вести себя непринужденно, словно ничего необычного не происходит, пока делала заказ и стойко выдерживала жадный взгляд продавца, пожиравшего ее глазами. В этих походах за едой еще ни разу ей не приходилось платить. К моменту возвращения в участок ее трусики всегда были абсолютно промокшими. Выходя за дверь, она поравнялась с Манон, которая пыталась разносить сотрудникам почту со скованными руками, одетая в точно такую же абсурдно-сексуализированнную униформу. Она выглядела сгорающей от стыда, растерянной и беспомощно возбужденной. Лизе мысленно напомнила себе, что было бы неплохо снова пообщаться с коллегой в раздевалке после возвращения. Стоя сейчас на улице, Лизе пошатнулась от потока новых воспоминаний, что обрушились на ее мозг. - Ох! Mon Dieu, да! Да, ДА! – воскликнула она, - Теперь я все вспомнила! Она облокотилась для равновесия своими скованными руками на дерево, которого не помнила на этом месте секундой раньше. Ее руки были облачены в синие трикотажные перчатки под цвет униформы. Она задыхалась от жгучего желания, настолько перевозбужденная, что могла, казалось, кончить от одного прикосновения. - Почему бы вам не присесть, - предложил Дэмиен, - И сбросить пар немного. – он указал жестом на мягкую скамейку, которой она никогда не видела раньше. Скамейка была укрыта от улицы цветущими рододендронами (в сентябре?), но открывала идеальный вид на одну из порнографических скульптур. Фигуристая полицейская испустила протяжный всхлип, полный неутоленной сексуальной потребности. Не в силах сопротивляться, она беспомощно рухнула на скамейку, закинув одну ногу в сапоге на подлокотник, рассыпав почти до земли свои роскошные белокурые пряди. Ее скованные руки нырнули под подол форменного мини-платья, пальцы в синих перчатках ловко залезли в голубые атласные трусики и принялись за дело. Лишь один ряд живой изгороди мешал превращению ее действий в абсолютно публичный спектакль на глазах у толпы народа. Она вскидывала бедра навстречу своим рукам, издавала негромкие звуки «унф!» с каждым выпадом. - Теперь вы вспоминаете все четче, да? – спросил Дэмиен, примостившись рядом с ней. Пальцы девушки ни на мгновение не прекращали движений. Она жалела, что не может одной рукой помять свои сиськи. - Ох, да, да, я… я помню, о боже, как хорошо, как хорошо, как ужасно, - бормотала она, - Капитан…. капитан п-приказал… ох, господи боже, как я обожаю приказы! Капитан приказал мне… ммммнеее, мммм, провести утро на улице… к-контроль ппппарковки. За то что на п-пять минут опоздала с его… нннгх!... его кофе. Я не виновата даже. Пр-ришлось дежурить в приемной, потому ч-что… ах!... потому что Барбара сосала дежурному в это время. Она уже никого и ничего не стесняясь мастурбировала в полную силу, взбрыкивая ногой, с раскрасневшимся и вспотевшим лицом, с хаотично растрепанными волосами. Ее огромные груди с твердыми сосками грозили вывалиться из декольте при каждом резком движении бедрами. - Капитан зна… ах! знает, что он со мной делает. Когда заставляет появляться на публике в таком виде. Это… ааххх! В этой смехотворной униформе. Все глазеют. Туристы меня фоткают. Н-никакого д-достоинства. Это… ммм, ужасно! И потом, когда… ох, блять да!... когда я вернусь в участок, то буду уже настолько возбужденная и мокрая и ошалевшая, что сделаю всё ч-ччто угодноооо… лишь бы он меня трахнул! Выебал! И ебал ебал ебал!!! Пока я не перестану думать обо всем, кроме его члена в моей киске, и его рук на моих сисечках и я буду кончать, кончать, кончать пока мои мозги не расплавятся и я не превращусь окончательно в его послушную безмозглую сисястую бимбо-шлюшку в форме! Озвучив вслух этот сладчайший сценарий, Лизе уже не выдержала. Она кончила, закричав во весь голос от накатившего наслаждения, извиваясь в конвульсиях на парковой скамейке посреди полной народу площади. До ее слуха донеслись другие крики экстаза, эхом ответившие на ее собственный. Случайные женщины здесь и там тоже одновременно оргазмировали. Две немолодые туристки, глазевшие на статую поодаль, рухнули на землю, сотрясаясь в синхронных внезапных оргазмах. Когда они наконец поднялись на ноги, обеим было чуть за двадцать, обе выглядели очень привлекательно, были соблазнительно одеты, и сразу же страстно поцеловались. - Вам стало получше, я думаю, - сказал Дэмиен, все так же спокойно. Лизе успела забыть, что он сидел совсем рядом. Девушка плыла по волнам посторгазменного блаженства. - Это было… я в жизни ни разу так… не кончала, - мечтательно произнесла она. Чуть отдышавшись, она вытащила свои скованные руки из-под подола и поднесла ко рту, чтобы облизать пальцы перчаток. Ее дыхание все еще было тяжелым, во всем теле ощущалась невероятная расслабленная умиротворенность. - Я даже в порядок себя привести не могу, - поделилась она наблюдением, посмотрев на свою растрепанную одежду и прическу, - Капитан будет пипец как зол. Порку мне устроит сто процентов. – эта перспектива ее ничуть не пугала. Даже вызвала легкое предвкушение. - Сейчас я вам помогу. – сказал Дэмиен. В ту же секунду Лизе ощутила себя вновь собранной и в полном порядке. Ее волосы сами собой оказались расчесанными и уложенными, пот исчез с ее кожи, даже промокшие трусики снова стали чистыми, хотя это, как она подозревала, ненадолго. Она склонилась в сторону и нежно поцеловала Дэмиена в губы. - Спасибо, - прошептала она, - Ты бесчеловечный монстр без совести, и тебя надо запереть в тюрьму, или что похуже. Но я никогда еще не чувствовала себя настолько живой и женственной, как сейчас. – она разгладила двумя руками свое платье спереди, чтобы подчеркнуть эту мысль всем многообразием своих выпуклостей и изгибов. Он ухмыльнулся. - Пожалуйста. Что теперь будете делать? - Надо в участок возвращаться. Сейчас было классно, но я ведь все равно скоро опять на стенку полезу от желания, а если я не доберусь вскоре до капитана, то его чудесный агрегат окажется не во мне, а в Барбаре или Манон! Блин, надеюсь, он меня сначала отшлепает все-таки. Полицейская поднялась на ноги. 15-сантиметровые каблуки сапог заставляли ее стоять на самых кончиках пальцев и максимально подчеркивали контуры стройных ног. Инкрустированные бриллиантами наручники блестели на ее запястьях. Светлые волосы развевались за спиной подобно парадному знамени. Ее сиськи были чудом природы. Она выглядела как ожившая сексуальная фантазия, и прекрасно это знала. Стоило ей выйти из-за кустов, как все взгляды на площади устремились к ней, невзирая на невероятное количество и разнообразие соблазнительных женщин вокруг. Она на мгновение обернулась. - Дэмиен, а вот эта смена погоды, внезапное солнце… это ведь ты сделал, да? Он пожал плечами. - Ненавижу смотреть достопримечательности под дождем. Лизе улыбнулась. - Постарайся все-таки вести себя прилично. Хотя бы попытайся. Au revoir. Она не могла помахать ему рукой, потому надула губы, посылая воздушный поцелуй. Затем двинулась в путь грациозной походкой. Ей не терпелось поскорее вернуться в участок и посвятить остаток дня подчинению и сексу – тому, в чем она столь отчаянно нуждалась. В конечном итоге, день у нее выдался все-таки замечательным.

***

END