***
Час спустя, заправившись кофеином и перерыв бесконечные запасы причудливых, несочетаемых обломков и приборов Доктора в поисках необходимого оборудования, они прибыли в Эхо-камеру. Яз не думала, что она когда-либо отваживалась заходить так глубоко в лабиринт туннелей ТАРДИС, и только была благодарна за то, что была с Доктором. Без сомнения, в противном случае для того, чтобы вернуться на знакомую территорию, потребовалась бы целая жизнь. Доктор остановилась у тяжелой деревянной двери; на каждом её дюйме было написано множество тех концентрических глифов, которые Яз ранее видела на мониторе. — Галлифрейн, — предположила она. Доктор однажды ей сказала, что это единственный язык, который ТАРДИС не может перевести. Пару раз Яз подслушивала, как Доктор бормочет себе под нос на языке, настолько чужом, что Яз не знала, как это описать, кроме как сказать, что он её совершенно очаровал. Он был мягким, музыкальным, отчётливым — и совершенно неповторимым. В мечтах Яз представляла, как Доктор шепчет ей сладкую чепуху на своём родном языке, и от одной этой мысли у неё по спине пробегали мурашки. Надписи были вытеснены золотом; они сверкали в отражении прозрачных линз Доктора. И на ней, и на Яз было одето по паре очков, которые на взгляд Яз выглядели как обычные очки для чтения (если только немного в стиле ретро). Доктор объяснила, что очки будут защищать их глаза от концентрированной артронной энергии в камере, которой было так много, что её можно было увидеть невооруженным взглядом. — Ты в порядке? — спросила Яз, заметив, что Доктор сжимает руку в кулак. В другой она держала устройство, которое выглядело так, как будто его мог бы нарисовать ребенок после того, как его попросили разработать типовой научно-фантастический гаджет. У него даже была небольшая спутниковая тарелка наверху, и несколько точек на радаре пищали при вращении. — Я? Отлично! Как я уже сказала, я давно здесь не была, — извинилась Доктор. — Просто… просто сделай всё возможное, чтобы держаться рядом со мной, когда мы там окажемся. И ничего не трогай. Только если я тебе не скажу. Поняла? — Поняла. — Прекрасно. — Доктор перевела дух. — Хорошо. Тогда давай поработаем. После того, как она прижала ладонь к желатиновой янтарной подушечке в стене, дверь со стоном распахнулась, волочась назад по полу мучительно медленным движением. Золотые петли завизжали так, что Яз задумалась, сколько времени прошло с тех пор, как Доктор совершила свое последнее путешествие сюда. И почему теперь она так этому противилась? Застигнув её врасплох, Доктор взяла Яз за руку. У неё не было достаточно времени, чтобы слишком детально ощутить мозолистые пальцы, идеально проходящие между гребнями её суставов, прежде чем Доктор сделала шаг впёред. Вместе они переступили порог. Почти сразу после этого Яз запрокинула голову и широко раскрыла глаза от удивления. К чему бы она себя ни готовила, всё было иначе. Вкратце это напомнило Яз о гигантских пауках-мутантах и их контрольных сетях, которые они оставили после себя. Это было немного похоже — и ничего подобного. Из каждого угла невероятно огромного зала свисали пульсирующие тонкие нити, которые тянулись иногда на сотни футов или исчезали в дальних пределах, слишком далеко, чтобы человеческий глаз мог их различить. Каждая нить светилась белым, но белый был несовершенным. Яз заметила рябь цвета, бегущую по ним со скоростью света; она взглядом проследовала за одним таким потоком вверх и вверх, пока он не исчез в огромной тревожной тьме над головой, где паутина стала более разрежённой и разветвлённой. Комната выглядела бесконечной во всех направлениях. Ближе к земле прозрачные решетки были гораздо более концентрированными. Яз могла различить тропы в виде туннелей, вьющиеся через них, освещённые их сиянием. Эхо-камера была названа удачно. Наклонив голову, Яз прислушалась и услышала поток слабого, неразборчивого шёпота, похожего на какую-то древнюю песню, которую она никогда и не должна была понимать. Если судить по тому, как закрылись веки Доктора, то для неё это было не так. Яз задалась вопросом, что она слышит. Тысячи голосов — и все они ей известны. Зовут её. Тащат её, не желая этого, обратно через неумолимую бездну её собственного болезненного, радостного, яркого прошлого. В каком-то смысле это место было кладбищем — могилой бестелесных голосов (воспоминаний? умов?) тех, кто давно потерян для Доктора. Яз вздрогнула. — Добро пожаловать в кору ТАРДИС, Яз. Во всяком случае, в её часть, — натянуто сказала Доктор, пожимая руку Яз, что, возможно, было больше для неё самой. — Это невероятно, — выдохнула Яз, решив не обращать внимания на мурашки на коже, пробегающие вверх и вниз по её рукам, или на то, как она себя чувствовала внутри. — Итак, если это часть мозга, тогда эти сети — они должны быть похожи на нейроны ТАРДИС, да? — Десять баллов Ясмин Хан, — без энтузиазма присудила Доктор. — Это артронная энергия, которая придает им сияние. Намного ярче без этих удобных очков, так что постарайся не дать им соскользнуть с твоего носа, ладно? Яз подвинула очки ещё выше на нос; бездумная реакция на предупреждение Доктора. — Это место чертовски огромно, как мы узнаем, где неисправность? — Неисправности. Множественное число, — мрачно поправила Доктор, взглянув на гаджет в руке. — Не волнуйся, Яз. Мой детектор церебральных аномалий сделает за нас большую часть работы. Надеюсь. Почти уверена, что теперь правильные настройки. В прошлый раз, когда я использовала эту вещь, я изменила её, чтобы найти все свои странные носки. Непонятно, почему мои странные носки постоянно кончаются, но у них действительно есть забавная привычка, не так ли? Пойдём. Со мной. Доктор потянула Яз за руку и повела к импровизированным туннелям, проложенным через сеть нейронов. Они были осторожны, стараясь не прикасаться ни к одному из них, иногда им приходилось наклонять голову или искусно обходить определенные ответвления. Чем глубже они углублялись в комнату, тем громче становился шёпот, при этом не становясь более ясным по смыслу или значению. Всё место пульсировало жизнью, смертью, и было неопровержимым доказательством того, что Доктор на самом деле не переходила границы здравомыслия, когда разговаривала или спорила со своей ТАРДИС. Эхо-камера была ничем иным, как памятником разумности. Спустя целых пять минут ходьбы они обнаружили первые повреждения. Один из нейронов лежал на земле, обмякший и лишенный цвета. Доктор подняла его пальцем и проследила до оторванного конца. Найдя его, она обернула нейрон вокруг пальца Яз. — Что мне с этим делать? — спросила Яз, шевеля мизинцем. — Тебе? Ничего. Просто держи его в безопасности. Он оторвался от передатчика, — объяснила Доктор, ведя их обеих по особенно узкой извилистой тропе. Нейрон тянулся за Яз. — Который, если мне не изменяет память, должен быть где-то рядом… здесь. Где-то. Они остановились. Яз огляделась, не в силах различить в их непосредственном окружении что-либо, что отличалось бы от остальной части комнаты, которую они видели до сих пор. Она только собиралась это сказать, когда Доктор отпустила её руку, чтобы вытащить отвёртку из внутреннего кармана. Жестом останавливая Яз, она направила отвёртку вверх. Когда она зажужжала, над их головами раздался ещё один звук, похожий на скрежет ржавого металла, и через несколько секунд металлическая лестница опасно врезалась в землю в нескольких дюймах от их ног. Вытянув шею, Яз посмотрела вверх, пытаясь разглядеть верхнюю часть лестницы. Она исчезала где-то в пустоте за паутиной. — Надеюсь, ты надела свои альпинистские ботинки, Яз, — пошутила Доктор. — Насколько высока эта штука? — спросила Яз, в качестве эксперимента ткнув нижнюю ступеньку носком ботинка. Вся лестница закачалась. Менее чем обнадеживающе. — Уф, не знаю точной длины. Я имею в виду, я знаю, но я думаю, что, наверное, лучше, если ты не будешь, — сказала Доктор, сунув детектор церебральных аномалий в карман пальто. — Думаю, нам повезло, что ты в такой хорошей форме. Яз приподняла бровь и подумала, как много времени потратила Доктор, подмечая, насколько Яз в хорошей форме. Если она что-то и имела в виду под своим комментарием, то не сказала. Вместо этого она взмахом руки указала на лестницу. Надув щёки и бросив последний скептический взгляд на потолок — точнее, туда, где она представляла потолок, — Яз отбросила свои сомнения и принялась подниматься по лестнице. Она ужасно дрожала под их весом. Чем дальше Яз поднималась, тем сильнее становились её опасения упасть. Обычно она не боялась высоты, но это это было долгое восхождение. Она всё время говорила себе не смотреть вниз, но это было всё равно, что положить кость перед собакой и запретить ей её есть. В конце концов, инстинкты всегда побеждали. Но как только она смело взглянула через плечо, её взгляд упал не на землю, а на Доктора. Казалось, взгляд Доктора нашёл свою собственную кость, за которую можно было зацепиться. Она заметила, что Яз наблюдает за ней, и резко оторвала от неё взгляд, вместо этого сосредоточив внимание на ближайших перекладинах. — Наслаждаешься видом, а? — поддразнила Яз. — Я… что? Нет, я… Я просто проверяла, что у тебя всё в порядке. Не хочу, чтобы ты уронила этот нейрон, вот и всё. — Кончики ушей Доктора горели ярко-красным. Яз просто пошутила, но быстрый переход Доктора к обороне заставил её задуматься. Неужели Доктор действительно её рассматривала? Отвернувшись, Яз провела остаток подъема, беспокоясь не о высоте или шаткой лестнице, а о другом вопросе (вопросе, который, по-видимому, имел приоритет над вполне реальной возможностью того, что одно неверное движение могло привести её к падению и смерти). К тому времени, как Яз поднялась по лестнице, её руки уже болели. Она провела их через люк на круглую платформу, подвешенную над землей, не более десяти метров в диаметре. Платформа была покрыта зарослями нейронов; в центре выгнутой камеры был передатчик. Во всяком случае, Яз предположила, что это был передатчик. Для неё это было больше похоже на какую-то огромную прялку, выкованную из хрусталя. То, что должно было быть тысячами нейронов, было намотано вокруг веретена, а колесо находилось в постоянном состоянии вращения, нейроны двигались, как пряжа, сквозь микроскопические щели в перепончатых стенках. Здесь, по крайней мере, шёпот замолк. Яз протянула руку, чтобы помочь Доктору преодолеть остаток пути. Как только обе женщины встали на ноги, они сразу же начали осторожно пробираться через ответвления — как шпионы, избегающие лазеров в каком-нибудь дрянном боевике, только без акробатических трюков — пока не достигли передатчика. — Хорошо, садись на этот стул, Яз, и передай мне нейрон, — сказала Доктор, кивнув головой в сторону небольшого стула перед рулём, который очень напоминал велосипедное сиденье. Размотав нейрон и передав его Доктору, Яз села. Доктор внимательно осмотрела веретено. — Хорошо, видишь эту педаль у ног? Когда я говорю «сейчас», дави на неё ногой. Но всего две секунды. Если ты будешь делать это дольше, то можешь вызвать частичный психический срыв. И тогда мы действительно останемся здесь навсегда. — Да, никакого давления. — Ах, я абсолютно верю в тебя, Яз! — Доктор похлопала Яз по колену. — Готова? Яз подняла ногу над педалью. — Готова. Доктор смотрела, как вращается колесо, зрачки следили за ним по кругу, снова и снова, и снова, в её руке колебался нейрон. Некоторое время она оставалась такой. Яз начала думать, не потерялась ли она в каком-то трансе, но затем, — Сейчас! Яз нажала на педаль. Круг остановился, и Доктор быстро отреагировала; она обвила нейрон по окружности и сплела конец вокруг веретена, и когда Яз подняла ногу, нейрон начал светиться. Колесо снова набрало скорость; через мгновенье он вращался так же быстро, как и раньше. Остальная часть нейрона, тянувшаяся за ними, вылетела из лестницы, обернулась вокруг колеса и затем вылетела обратно через купол. Яз собиралась ликующе воскликнуть, когда это случилось. Нейрон, который они прикрепили, начал светиться синим светом, а затем остальные нейроны, окружающие их, последовали его примеру. Яз посмотрела на Доктора, и у неё возник вопрос, но она не успела его озвучить, так как увидела откровенно испуганный взгляд Доктора, направленный уже на неё. — Наверное, следовало бы предупредить тебя, что это может случиться, — вздохнула она, вставая на ноги. Через её плечо Яз наблюдала, как группа отделившихся синих огней мерцала и сходилась, пока в конечном итоге не начала складываться в более твёрдую форму. Странно, это начинало немного походить на… — Это я? Конечно, луч света сформировал сначала очертания, а только затем черты лица и тела Яз. Это была она. Совершенная копия; если только немного полупрозрачная. Сбоку от неё, куда более не в фокусе, появились Грэм и Райан. Они выглядели ещё более призрачными, чем она. Что-то в этом изображении было поразительно знакомым, и она изо всех сил пыталась понять, что именно. Затем голос сзади заставил её подпрыгнуть на месте. — Правильное прощание? — сказал он. Яз развернулась на каблуках и лицом к лицу столкнулась с Доктором. Что было смешно, потому что рядом с ней тоже стояла Доктор. Только эта последняя была соткана из того же синего света, что и её собственная имитация, и её голос звучал монотонно и тихо. — Дело в том, — начал двойник Грэма. Когда он начал говорить о горе, о том, что ему нужно время, Яз поняла, на что она смотрит. — Подожди, это… — Воспоминание, — закончила Доктор. — Судя по всему, это день, когда вы решили путешествовать со мной. Должным образом. Извини, Яз, я думала, что это может случиться. В конце концов, мы находимся во временном указателе. Ядро памяти. Она проводит тест-драйв этого нейрона. Хочет убедиться, что всё идет гладко. — Яз? — Голограмма Доктора сказала её имя, и она повернулась. — Ты хотела вернуться домой? — Знаешь, я люблю свою семью, но также они сводят меня с ума, — призналась Яз, и она знала слова, которые собиралась сказать, наизусть, из-за того, насколько часто она их произносила внутри себя. — Я хочу больше. Больше вселенной; больше времени с тобой. Ты лучший человек, которого я когда-либо встречала. Было странно наблюдать за собой вот так. Она могла разглядеть увлечение, написанное на своём собственном лице, и почти пожалела себя. Этому увлечению было суждено раздуться и разрастить и превратиться в самый мучительный ком в её горле; в содержание каждой её мечты и в проклятие её разбитого сердца. Часть её хотела встряхнуть свой призрак за плечи и крикнуть ей, чтобы она убрала эти щенячьи глаза и погасила искру надежды, которую по глупости лелеяла, взяла себя в руки. Она ведь смотрела на Доктора. Разве ты не знаешь, что она никогда не сможет тебя полюбить? И когда Доктор попросила их убедиться, что они уверены, первой ответила Яз. — Конечно, — сказала она с полной уверенностью и самой широкой улыбкой. И когда Доктор попросила их потянуть за рычаг, конечно, Яз подошла первой. Её собственная голограмма прошла сквозь всё её тело на пути к Доктору, и она наблюдала, как они вчетвером кладут руки на рычаг. Ну или как будто бы это действительно происходило. Доктор посмотрела на Яз с таким облегчением и такой надеждой в глазах, и Яз вспомнила, как таяла под этим взглядом. Вместе они потянули за рычаг. Голограмма дал сбой, а затем полностью исчезла. Синий снова стал белым. — Ладно. Один готов. — Доктор сдержанно улыбнулась Яз. — Думаю, нам лучше поторопиться. Стоит ли нам скатиться вниз? Люблю хорошие горки. — Доктор пересекла комнату и присела к круглой панели в куполе — единственной вещи, которая на самом деле выглядела сделанной из твёрдого материала, а не из нейронов. После звукового сигнала панель сдвинулась, открыв скрытый спуск в стене, который развернулся на их глазах. Яз, стоявшая сбоку от неё, пока Доктор, казалось, проверяла его на прочность, засунула руки в карманы. — Такое чувство, что тот день был несколько жизней назад, — размышляла она. — Ещё до того, как я напугала Грэма и Райана, — сказала Доктор, вынимая камешек из кармана и бросая его на горку. Она посмотрела на Яз. — Но так и не удалось напугать тебя, а? Непоколебимая Ясмин Хан. Иди сюда. — Дело не в том, что я не боюсь, Доктор, — сказала Яз, принимая руку Доктора и позволяя ей подвести себя к вершине горки. Она почувствовала руки Доктора на своих бедрах, и её сердцебиение усилилось в четыре раза. — Просто то, что я сказала в тот день, до сих пор звучит правдоподобно. Даже после всего, что мы видели, всего, что мы сделали — ты по-прежнему лучший человек, которого я когда-либо встречала. Я никогда не брошу тебя. Стоя спиной к Доктору, Яз не могла видеть её лица, но руки Доктора на секунду сжались на её талии, когда она наклонилась и прошептала, — Тогда мне лучше не давать тебе повод. — Прежде чем Яз успела даже подумать о том, чтобы повернуться и спросить, что она имела в виду, Доктор легонько толкнула её, и она поехала к земле.***
Им потребовалось ещё двадцать минут, чтобы найти следующий свободный нейрон и соответствующий передатчик. И снова Яз было поручено работать с педалью, в то время как Доктор снова прикрепила нейрон к колесу. На этот раз Яз была готова, когда вокруг них ожила голографическая память. Вроде того. Над их головами появилось ещё одно эхо её и Доктора. Их ноги свешивались за борт ТАРДИС, а лица были залиты светом костра. Нет, не костра. Яз вспомнила этот момент. — Ты не собираешься сказать мне, что ты же говорила? — спросила Яз. Это было сразу после того, как они вернулись со свадьбы Умбрин; после того, как они отвернулись от Према и оставили его на произвол судьбы. Высадив Грэма и Райана, Яз попросила Доктора отвезти её куда-нибудь — куда угодно — до того, как она должна была вернуться домой и посмотреть в глаза своей бабушке. И тогда она отвезла её посмотреть солнечную бурю. — Это не твоя вина, Яз. Я знала, что лучше не возвращать тебя назад по твоей собственной временной шкале, — сетовала Доктор. — Мне жаль. Ты никогда не должна была этого увидеть. Настоящая Доктор не смотрела на изображение; вместо этого она присела перед передатчиком и сейчас сканировала его своей отвёрткой. Судя по хмурому лицу, она была совсем не впечатлена. Яз продолжала смотреть. — Так почему? Взяла меня, я имею в виду? — Потому что ты меня об этом попросила. В последовавшей за этим паузе Яз так же ощутила серьезность этого признания, как и когда впервые его услышала. Да, Доктор рискнула тканью времени и пространства. Да, она нарушила свои собственные правила и пошла против своего непоколебимого кодекса — но Яз попросила её об этом. Как она могла отказать? В то время она и не думала подозревать второе признание, скрытое между строк этих пяти сухих слов. Теперь, зная Доктора лучше, ей пришлось задуматься. Обычно было очень сложно заставить Доктора передумать, и ещё сложнее — бросить вызов собственным принципам. Почему Яз была исключением? — Ты видела много смертей, не так ли? — Видела. — Как ты не допускаешь того, чтобы тебя это затронуло? Как ты всегда такая… счастливая? Надеющаяся. При этом по лицу Доктора пробежала тень, которую Яз не увидела в первый раз. Что-то, что предполагало, что, возможно, Яз была далека от истины, или, возможно, намекало на долгую историю, которая была полной противоположностью такого суждения о характере. Несомненно, Яз видела доказательства этого в более недавнем прошлом. Трещины в беспечном фасаде. Приступы ярости. Отчаяние. — Хитрость в том, чтобы просто продолжать двигаться. — Но что произойдет, когда ты остановишься? — Зачем мне это делать? Всегда есть на что посмотреть, Яз. Исследовать целые галактики, спасать планеты, заводить друзей. — Она толкнула плечо Яз своим. — Я продолжаю двигаться дальше ради таких людей, как ты. Яз не выглядела убеждённой. — Конечно, мы просто как отметка на твоей временной шкале. Сколько тебе лет, ты говорила? — Эй, на что ты намекаешь? Лично я не думаю, что выгляжу хоть на день старше, чем на восемьсот пятьдесят шесть, — подсчитала Доктор. Она искоса посмотрела на Яз, достаточно тонко, чтобы этого не было заметно. Стоя сейчас там и наблюдая, Яз увидела в этом тайном взгляде на неё нечто, что было невозможно назвать. Или, по крайней мере, в это невозможно было поверить. — Продолжительность жизни людей для Повелителя Времени подобна бабочкам-однодневкам; это почти ничего, ты права. Но в то же время это не так. Когда я с вами — я имею в виду, эээ, всех вас — время как будто немного замедляется. Какое-то время у меня есть семья. И я счастлива. И не кажется, что… Гранатовое сияние на лице Доктора подчеркивало её морщинки; заставляя её выглядеть грустной, усталой и именно такой древней, какой она была. Сердце Яз разбивал тот факт, что, когда она повернула голову, Доктор уже сморгнула ужасное выражение лица. Вместо него была пустая улыбка, и Яз отругала себя за то, что не увидела этого в прошлый раз. — Солнечные бури такие суровые, да? — восторженно воскликнула Доктор, искусно изменяя ход разговора самым прозрачным образом. Доктор указала на звезды (она всегда указывала на звезды) и начала пространные объяснения причин, процессов и последствий подобных космических событий. Голограмма исчезла, и эхо голоса Доктора разнеслось по комнате, прежде чем тоже полностью исчезло. Яз вспомнила, что после этого они почти не говорили о важном. Вскоре Доктор вернула её домой. Этот момент практически исчез из памяти. Во всяком случае, из её собственной. Очевидно, ТАРДИС не была так склонна к забыванию. Яз посмотрела на Доктора, которая рассеянно возилась со своей отвёрткой. — Это был тяжелый день, — прокомментировала она. — Ага, — согласилась Яз. — Э-э, послушай, Яз, я думаю, что, наверное, я пойму, если ты захочешь вернуться домой. В конце концов, не хочу тебя задерживать, а это довольно монотонная работа. Но ты была великолепна! — сказала Доктор, открывая панель. Осознав, о чём говорит Доктор, Яз покачала головой. — Я не против помочь. Кроме того, без обид, но твои руки недостаточно длинные, чтобы нажать на педаль и одновременно прикрепить нейрон. — Думаю, ты найдешь мои руки идеально пропорциональными моему телу, спасибо, — проворчала Доктор. — Всё в порядке, Яз. В самом деле. Я разберусь. А теперь давай отправим тебя вниз. Яз скрестила руки. — Ты пытаешься от меня избавиться? — Чт… нет! Конечно, нет, — отрицала Доктор. — Никогда. — Но это выглядит именно так, — возразила Яз. Доктор поджала губы. — Я просто волнуюсь, что ТАРДИС играет с нами в игры, вот и всё. В последнее время она была в довольно бунтарском настроении. Я уверена, что это всего лишь фаза — примерно как в тот раз, когда я пережила небольшой кризис среднего возраста и совершила прискорбную ошибку, взяв в руки электрогитару, — призналась она, передергиваясь. — Можно ли это назвать кризисом среднего возраста, если ты теоретически вечное существо? Наверное, стоит придумать новую фразу, да? С другой стороны, это кажется немного бессмысленным, поскольку я всегда оказываюсь посреди одного из череды бесконечных кризисов. Может быть — — Доктор, — прервала её Яз. — Что значит «она играет в игры»? Прочистив горло, Доктор посмотрела на предполагаемую крышу камеры. Когда её взгляд снова упал на Яз, в нём появилось внезапное спокойствие. — Два воспоминания. Оба относятся к тебе и ко мне. Ты хоть представляешь, сколько лет этой ТАРДИС? Сколько вещей она видела? Не просто то, что было, но то, что будет или даже может быть. Бесконечное возможное будущее. Вероятность того, что она выбирает эти воспоминания наугад, довольно мала, это всё, что я говорю. Яз нервно оглядела комнату. — Думаешь, она пытается показать свою точку зрения? У неё пересохло во рту от этой перспективы, потому что зачем бы ей придавать особое значение им двоим? Яз говорит Доктору, что она лучший человек, которого она когда-либо встречала. Доктор, признающая, что Яз — её семья и что она является частью причины, по которой она продолжает жить; что её присутствие помогает избавиться от горя и одиночества. Может быть, ТАРДИС была не согласна с их взаимозависимостью. Может быть, она ревновала к Яз так же, как Яз иногда к ней. Может, это было вообще что-то другое. Доктор посмотрела на Яз. Она моргнула, и её серьезное выражение лица исчезло, уступив место безразличию. Убедительно. Одна из её лучших работ. Доктор в этом хороша, — подумала Яз. Придавать лицу нужное выражение, чтобы оно соответствовало её словам и отклоняло дальнейшие вопросы. — Неа, не думаю. Бьюсь об заклад, она просто развлекается, — отклонила идею Доктор. — Хорошо, Хан, если ты настаиваешь на том, чтобы остаться. Давай попробуем закончить это к ужину, ладно?***
— Я уже сказала тебе, что это был последний раз, — раздраженно сказала Доктор. — Я не могу сделать это снова. Третье воспоминание отличалось от других тем, что Яз нигде не было. Вместо этого Доктор была одна, она лежала на ползуне под проводкой открытой панели консоли. На ней были смешные очки, рукава её свитера были закатаны до локтей, и она разговаривала с ТАРДИС. — У меня есть свои причины, большое спасибо, и... что? Они абсолютно верны! — Это звучало так, как будто Доктор участвовала в очередном из своих бесконечных споров со своим кораблем. — Ой, пфф, как будто ты из тех, кто разговаривает. Рядом с Яз напряглась неголографическая Доктор. Она нащупала отвёртку, открыла спуск и положила руку Яз на спину. — Яз, давай двигаться дальше. — Она попыталась увести Яз, и Яз ей почти позволила. Если это личное воспоминание, то меньше всего она хотела бы вторгаться. Но потом она услышала свое имя, и они обе замерли. — Яз, однако, не такая. Она не похожа на Ривер, — пробормотала Доктор. — Ривер понимала, как всё должно быть, как это должно закончиться. С самого первого дня она знала. — Яз… — Доктор посмотрела на Яз умоляющим взглядом. Яз осталась на месте. — Я не говорила этого — я просто имела в виду… — Вздохнув, Доктор выкатилась из-под консоли и села, стягивая очки на шею и вытирая лоб запястьем. — Я просто хочу, чтобы она была счастлива, старушка. Это всё, чего я хочу. Она… она — всё, что у меня осталось. Остались только я и Яз. — Пауза. — Да, да, и ты. Всегда ты. Яз посмотрела на настоящую Доктора и обнаружила, что она сердито смотрит в пол, сжав кулаки по бокам. Доктор не часто смущалась — её эго было слишком велико для этого — но в настоящее время она отказывалась смотреть Яз в глаза, и её щеки стали нежно-розовыми. С другой стороны, это также могло быть гневом. — Нет смысла всё портить, — вот что я говорю. У нас все хорошо. Мы… мы друзья. — Доктор запнулась на этом последнем слове, как будто оно оставило жжёный привкус на её языке. — Если я всё испорчу, что у меня будет? Снова будем только я и ты — и я знаю, что тебе тоже одиноко. Я знаю, ты любишь её так же сильно, как и я. Не давай ей повода сбежать, ладно? Она хорошая, Ясмин Хан. — Она теребила засаленную тряпку с пустыми и печальными глазами. — Действительно хорошая. Воспоминание на этом закончилось. Доктор с каменным лицом встала сбоку от горки. — Вниз. — Доктор… — Я сказала вниз, — повторила она, каждое её слово был острым и режущим. Такой тон не оставлял места для дискуссий. Яз спустилась первой. Когда Доктор появилась за ней, горка начала складываться, и Доктор взяла Яз за руку. Она начала маршировать по светящимся туннелям с Яз на буксире, которой пришлось ускорить темп, чтобы не отставать от длинных шагов Доктора. — Я знала, что она нас затягивает, — проворчала Доктор себе под нос. — Она сделала это специально, тупица… — Подожди, кто такая Ривер? — Осмелилась спросить Яз, хотя ей казалось, что это имя имеет большой вес, и что его произнесение может привести к таким же тяжелым последствиям, к которым она не была готова. — Неважно. Ты уходишь. — Доктор впилась взглядом в решётчатую крышу туннеля. — Эта шутка не была смешной ещё в первый раз, подруга. Давай, Яз. Не отставай. Яз не оставалось ничего другого, как, броситься за Доктором, крепко сжав её руку. Её разум всё ещё волновало то, что она видела, она снова и снова повторяла про себя разговор Доктора с ТАРДИС. То, как её голос запнулся на слове «друзья», её необоснованный страх, что Яз снова может оставить её одну; откровенное душераздирающее сползание маски, которую она явно надевала только ради других. ТАРДИС пыталась что-то сказать, а Яз была так близка к переводу. Они шли по туннелям больше десяти минут, и хотя для Яз в основном всё выглядело одинаково, даже она через некоторое время могла сказать, что они ходят по кругу. — Дверь должна быть прямо здесь! — В ярости воскликнула Доктор, указывая на ещё один перекресток дороги. Она огляделась. — Я вернусь закончить ремонт, хорошо? Обещаю. Я просто… мне нужно вернуть Яз. Честно, в чём твоя проблема сегодня? — Она отпустила руку Яз, чтобы ударить по детектору мозговых аномалий; верный человеческий вариант искусства починки вещей. Яз сунула руки в задние карманы, глядя на Доктора, которая опустила голову. Она почти не смотрела на неё с той последней комнаты. — Я думаю, может быть, я знаю, что пытается сказать ТАРДИС. — Без обид, Яз, но даже мне трудно понять её в лучшие времена, — парировала Доктор, возясь с миниатюрной спутниковой тарелкой. — Почему-то я сомневаюсь, что тебе повезет больше. — Ауч. Доктор подняла голову. Чувство вины было написано на складках её лба. — Извини, это было немного резковато, — пробормотала она. — Но она… она немного грубая. Она знает, что этого делать нельзя. Не знаю, сколько раз мне приходилось ей говорить об этом. — Не срывайся на меня. Я не имею к этому никакого отношения, — возразила Яз. — Я знаю, Яз. Мне жаль. Яз закатила глаза. — Почему бы нам просто не закончить ремонт, и, может быть, она позволит нам уйти. Сколько нам осталось? — спросила она, кивая на устройство. — Я думаю, только один. Но… — Доктор заколебалась, закусив нижнюю губу. Яз могла только предположить, что она мысленно перебирала множество воспоминаний, которые не хотела, чтобы Яз видела без её согласия. Хотя она это понимала, она также действительно хотела просто покончить с этим, чтобы они могли уйти. Настроение Доктора быстро ухудшалось, а Яз не любила находиться рядом с ней, когда она становилась такой. — Ох, хорошо. Думаю, у нас нет особого выбора, не так ли? На этот раз она не взяла Яз за руку. Скорее, Доктор повернулась и двинулась без предупреждения, просто поверив, что Яз идет прямо за ней. В конце концов, именно там её обычно можно было найти. Пять минут тишины — каждые шестьдесят секунд, как другая жизнь — бесконечно тянулись в туннелях. Их сопровождали только собственные шаги и шёпот призраков. Когда тишина стала невыносимой, Яз попыталась от неё избавиться. — Я счастлива, понимаешь? — Сказала она. Доктор, находившаяся прямо впереди, остановилась на развилке дороги. Бормоча себе под нос, она сверилась с устройством, а затем двинулась влево, не удостаивая Яз даже подтверждением того, что услышала её. — Ты слушаешь, Доктор? Я счастлива, — повторила Яз, на этот раз более решительно. — Я чувствую себя счастливее, чем когда-либо была, когда я с тобой. Тебе не нужно беспокоиться об этом — или обо мне. Оглянувшись через плечо, Доктор одарила Яз короткой улыбкой, которая не коснулась глаз. Тем не менее, она ничего не сказала. Яз попробовала другой подход. — Ривер — это кто-то, кого ты потеряла? — Ты задаешь много вопросов. — Ты избегаешь многих вопросов. — Может, у меня есть для этого веская причина. — Может, ты просто так думаешь. — О, для… — Доктор так резко обернулась, что Яз вздрогнула. Её непроизвольная реакция остановила Доктора, ярость, отразившаяся на её лице, сменилась раздражением, а затем усталостью, вызванной явно не недосыпом. Она провела рукой по лицу. — Ривер Сонг была моей женой. Я любила её. Я потеряла её. Это было сложно, замечательно и беспорядочно, и в первый день, когда я её встретила, она умерла. Яз моргнула. — Вы были женаты? — Вроде того, — уклончиво ответила Доктор. — Как я уже сказала, это сложно. — Итак… — Яз изо всех сил пыталась осознать это; это была более личная информация, чем ей обычно удавалось вытягивать из Доктора за несколько месяцев. — Итак, почему… что мне делать с твоей женой? Доктор безрадостно рассмеялась. — Ничего, Яз. У тебя нет ничего общего с Ривер, кроме несчастья знать меня. — Если она и пыталась пошутить, ничего не вышло. В любом случае, это показалось слишком искренним, чтобы считаться хоть немного смешным. — Но ТАРДИС… — Не знает, о чём говорит. Она устраивает истерику; ищет внимания. Это просто что-то, что она делает каждое столетие или около того. Поверь, лучше её игнорировать, когда она становится такой. Шёпот в туннелях усиливался, как мягкий бриз, уступающий первым ветрам надвигающейся бури. Впервые Яз подумала, что сможет разобрать самый слабый голос в потоке. Она повернула голову в сторону, прислушиваясь. Как бы то ни было, это звучало почти как насмешка. Как вызов. Доктор нахмурилась. — Яз, что такое? — Думаю, я слышу… что-то. — Это было на волосок от связности. Если бы только она сосредоточилась, если бы только она прислушалась, возможно, это проявилось бы из тумана неопределённости. Доктор побледнела. Она смотрела прямо на пятно через плечо Яз — как будто она что-то видела. ТНо когда Яз повернулась, там не было ничего, кроме дороги, по которой они пришли. — Просто не снимай очков, ладно? — посоветовала Доктор. — Мои… какое отношение очки имеют к тому, что я слышу? — Просто не снимай их, Яз, — отрезала Доктор. Нахмурившись, Яз осторожно коснулась круглой оправы своих очков. От неё не ускользнуло то, как при этом движении напряглись мышцы Доктора. — Эта болтовня об артронной энергии была чушью, не так ли? Для чего на самом деле нужны очки? Глаза Доктора метались между Яз и этим пустым пространством над её плечом, как будто она не могла решить, куда смотреть. Яз не была уверена, было ли это из-за беспокойного выражения лица Доктора или из-за чего-то совершенно другого, но она почувствовала, как маленькие волоски сзади её шеи встали дыбом. Она ещё раз повернулась к туннелю, пальцы зависли над петлями очков. — Яз, подожди… Рискуя навсегда ослепнуть и — что гораздо страшнее — вызывать гнев Доктора, Яз сняла очки. В тот момент, когда она сняла линзы с глаз и отцепила дужки от ушей, она ахнула. Она отпрянула назад, только чтобы почувствовать руку Доктора на своём плече. В нескольких дюймах от них стоял призрак. Женщина. Яз заметила, что она была красива. Для призрака. Но её красота была пугающей; на её поднятых губах опасно плясал след умной улыбки. Густые пряди песочных волос падали ей на плечи, а в полупрозрачных глазах было больше жизни, чем должно быть у любого призрака. Жизнь и смех, и страх, и трепет. Любовь. Она посмотрела мимо Яз на Доктора, и Яз увидела любовь. — Привет, сладкий, — промурлыкала она. Рука Доктора упала с плеча Яз. — Всегда была слишком умна себе во вред, Хан, — пробормотала Доктор. — Нейронные ингибиторы. Вот что такое очки. Яз посмотрела на Доктора. Она до сих пор была в очках, и всё же Яз могла сказать, что она видела призрак перед ними ясно как день. — Почему твои не работают? — О, это просто обычные старые очки. К сожалению, был только один ингибитор, — призналась Доктор, снимая очки с лица и кладя их в карман. Больше не было смысла притворяться. Она не могла оторвать глаз от призрака. — Яз, познакомься с Ривер Сонг. Ривер дребезжала, как на картинке в старом фильме. — Привет, сладкий, — повторила она. — Поправка — воспоминание о Ривер Сонг. Её здесь нет, она нас не слышит. Это просто образ, как и всё остальное. — Она испуганно огляделась. Ожидала ли она большего количества посетителей? — Есть веская причина, по которой я не прихожу сюда слишком часто. И есть веская причина, по которой я дала тебе эти очки. Плотно сглотнув, Яз сделала шаг к Ривер. Когда взгляд Ривер скользнул от Доктора и остановился на ней, она вздрогнула. — Она может нас видеть? — Это всего лишь иллюзия. Если бы ты просто снова надела очки… — Когда ты любишь Доктора, — начала Ривер, не сводя глаз с Яз, — это как любить сами звезды. Яз застыла. Невозможно было не почувствовать себя увиденной, пойманной этими пронзительными голографическими глазами. Она не осмелилась узнать реакцию Доктора из-за страха, что её собственное лицо выдаст правду о заявлении Ривера. В конце концов, это была просто конструкция — проекция света, искаженные воспоминания и фрагменты разговора, извлеченные без контекста из разрозненных моментов её жизни. Откуда ей было знать? Конечно, это было невозможно. Глаза Ривер снова встретились с Доктором. — Быть счастливым какое-то время — не значит вечно… вечно… вечно, — повторялось слово; игла застряла в пластинке. Позади неё Доктор тяжело вздохнула. Яз посмотрела на неё. Её глаза блестели от слёз, и она яростно пыталась моргнуть, и Яз почувствовала, как её сердце сгибается и ломается, как ветка. Доктор никогда не плакала. Яз внезапно почувствовала себя невероятно, глупо эгоистичной. — Это просто означает время, — продолжила Ривер. — Надень очки снова, — прохрипела Доктор. — Немного времени. — Надень их! — Доктор выхватила очки из рук Яз и надела их ей на лицо. Ривер исчезла, и вернулся туманный шёпот. Тяжело дыша, Доктор отвернулась от Яз, ударив устройство по боку и бормоча себе под нос о помехах и неисправностях, и активно не обращала внимания на то, что только что произошло, или на одинокую слезу, скользящую по мягкой плоти её щеки. — Мне очень жаль, Доктор, — прошептала Яз. — Я не думала… — Нет, ты не думала, — отрезала Доктор, и острые грани реплики вонзились в грудь Яз, как зубы. Если её намерением было причинить боль, это сработало. Увидев Доктора в таком состоянии, Яз распалась на части. У неё был миллион вопросов о Ривер: что с ней случилось? Где она была? Как давно это было? Она закопала их все под языком, и поэтому её рот стал последним местом упокоения слов, которые лучше всего не произносить. Кроме того, Яз не думала, что всё это действительно касалось Ривер. Это был замысел ТАРДИС, и его чертежи быстро разворачивались на её глазах. Яз робко шагнула в поле зрения Доктора и сочувственно положила руку ей на рукав. — Это правда, то, что ты сказала? Что я — всё, что у тебя осталось? Не отрывая взгляда от детектора мозговых аномалий, Доктор стиснула челюсти. Тем не менее, она не отстранилась. Это было уже что-то. Яз свободно обхватила рукой запястье Доктора и слегка потянула, побуждая её отпустить устройство и позволить руке Яз скользнуть в её ладонь. Она провела большим пальцем по костяшкам пальцев Доктора. — Я бы хотела, чтобы это было не так, Доктор. Ты заслуживаешь… ну, ты заслуживаешь вселенную. Но более того, ты заслуживаешь любви. — Каждая уставилась на их сцепленные руки. Они действительно идеально подходили друг другу — разве это не самая печальная вещь во вселенной? — Только иногда я волнуюсь, что ты бежишь от этого. Губы Доктора приоткрылись, словно собираясь ответить, но вместо голоса Доктора Яз услышала только пронзительный писк, исходящий от детектора аномалий. Спутниковая тарелка быстро вращалась, а радар мигал красным. Доктор убрала свою руку, и сердце Яз упало, тяжёлое, как камень. — Вернёмся к делу, — объявила она. — Пора двигаться, да?***
Намотав последний нейрон на палец, Яз угрюмо проследовала за Доктором до последнего передатчика. Однако на этот раз не было ни лестницы, чтобы подняться, ни платформы, которую нужно было найти. Вместо этого они пошли по туннелям к большому отверстию — предполагаемому центру запутанного лабиринта. Связующим звеном временного указателя была другая куполообразная камера, только на этот раз она занимала сотни футов, а высокий сводчатый купол поддерживался толстой ветвью нейронов, которая чем-то напоминала ствол мозга. При ближайшем рассмотрении Яз увидела, что это был не ствол, а ещё один из веретенообразных выступов, плотно обернутых нейронными нитями, только в гораздо большем масштабе. — Как мы собираемся это сделать? — поинтересовалась Яз, не видя передатчика поблизости. Доктор взяла нейрон из пальца Яз. — Этот не вылетел — он сломался. Смотри, — сказала Доктор, поднимая потрепанный конец нейрона, чтобы Яз увидела. — Видишь здесь зазубренный конец? Нам просто нужно найти другой. Повторно скрепить их. Он сам исправится, как только части воссоединятся. Ищи другой потрёпанный нейрон, хорошо? Вместе они подошли к веретену в центре камеры и начали исследовать каждую отдельную нить, намотанную вокруг него, начиная с противоположных сторон и закругляясь по направлению друг к другу. Яз первой заметила, что он висит над их головами. Нейрон находился слишком высоко, чтобы любая из них могла дотянуться до него самостоятельно, поэтому Яз была вынуждена присесть и позволить Доктору взобраться ей на плечи. Её кожа потеплела, когда она почувствовала, как бедра Доктора коснулись её ушей. К счастью, женщина, казалось, была слишком занята ремонтом нейрона, чтобы это заметить. Доктор держала концы нейрона, как оголённый провод. После нескольких неудачных попыток вызвать трение и инициировать процесс заживления, части начали тянуться друг к другу по собственной воле. Они навивались друг на друга, как змеи, оторванные части сливались вместе, и когда все промежутки были закрыты, нейрон отскочил назад к веретену и засветился сначала горячим белым, а затем — точно по сигналу — синим. Когда купол залился ярким голубым предсмертным светом, и вокруг них ожила совершенно новая сцена, Доктор соскользнула со спины Яз. По-видимому, смирившись со своей судьбой, на этот раз она не стала пытаться утащить Яз от миража. Это конкретное воспоминание занимало намного больше места, чем предыдущие три. Яз наблюдала, как стены превращаются в высокие книжные полки из тёмного дерева; ещё больше их возникло в пустом пространстве вокруг них. Каждый дюйм полок был занят старыми томами в кожаных переплетах с потрескавшимися корешками и загнутыми уголками первых изданий. Либо Яз теряла рассудок, либо она действительно чувствовала пыльный аромат, который источали эти старые страницы. Яз узнала эту обстановку, узнала особую резьбу и украшения на дереве. Это была пятая библиотека ТАРДИС — безусловно, её любимая. Плавный свет камина, горящего в каком-то невидимом углу, отбрасывал на полки непостоянные тени. Последним материализовавшимся призраком была Яз. Она рассматривала полки, удобно одетая в серую толстовку с капюшоном и клетчатые шорты. Связь Доктора с ТАРДИС была наиболее сильной в консольной комнате, но Яз всегда чувствовала её присутствие в библиотеке. Её часто тянуло, будто направляло какой-то невидимой рукой, к книгам, которые она полюбила; когда она приходила, камин зажигался сам по себе, и температура всегда была идеальной для неё. Она никогда не обсуждала это с Доктором. Не по какой-либо уважительной причине — ей просто нравилось, что у нее была эта тайная связь с ТАРДИС, которая была только её. Поначалу Яз не могла вспомнить содержание разворачивающейся перед ними сцены. Только когда она увидела, как она подняла глаза и спросила, — Ты… как ты думаешь, сможешь показать мне одну из таких, как в прошлый раз? — Она застенчиво задала вопрос, дергая за шнурки толстовки. — Я имею в виду, что это не обязательно должен быть тот же жанр или что-то в этом роде, но, ну, то, что было написано на полях. Это было её, правда? Доктора? Яз вспомнила, как она радовалась, открыв явно очень любимую книгу и обнаружив маниакальный почерк, нацарапанный гелеобразными чернилами на каждом сантиметре бумаги. Аннотации (и исправления, и каракули, и даже шутки) были гораздо интереснее, чем сама книга. Острый голос Доктора в её голове звучал ясно, как колокольчик. Она прочитала книгу от корки до корки за один присест, а потом, чёрт возьми, ещё раз, запомнив бессистемные интерпретации Доктора. Какое-то время Яз могла смотреть на вещи через калейдоскопические линзы Доктора — и как же это было здорово. Она побрела по проходу, проводя кончиками пальцев по корешкам, мимо которых прошла. — Я знаю, что это, наверное, немного странный вопрос, но… я имею в виду, ты знаешь Доктора. Так или иначе, она не позволяет нам много увидеть. — Яз пожала плечами. — Понятия не имею. Было просто приятно видеть её мысли такими. Написанными прямо здесь, на страницах. Если ты телепат, в половине случаев ты лучше меня понимаешь, что с ней происходит, не так ли? Когда свет костра в комнате усилился и тени подпрыгнули немного выше, Яз подняла глаза. Она вылезла из-за полок, чтобы осмотреться, и в видении материализовался камин и два кожаных кресла. Яз остановилась перед небольшим столом, разделяющим их, на котором лежала книга, которую она раньше не замечала. Она осторожно взяла книгу и начала её пролистывать. Конечно же, книга была завалена большим количеством идей Доктора на страницах, и, что нравилась Яз больше всего, была даже пара наклеек с золотыми звёздами. Улыбаясь, она провела большим пальцем по одной из них, вспомнив, сколько раз она сама получала золотые звёзды и произвольные баллы, которые никто никогда не отслеживал. — Привет, Яз! Яз подпрыгнула и развернулась, чтобы обнаружить Доктора, приближающуюся из-за полок. Изменяя своему обычному образу, она вместо этого надела большой джемпер и пижамные штаны с маленькими изображениями планет. Яз купила их для неё, когда начала серьезно сомневаться, что она когда-либо действительно переодевалась в свои кюлоты и многослойные рубашки. Многократное использование одежды она могла извинить, но мысль о том, что Доктор спит в одной и той же одежде, которую носила изо дня в день, заставляла её кожу чесаться — несмотря на настойчивые заверения, что она самоочищается. — Думала, что найду тебя здесь. Мы ищем немного уединения? — Взгляд Доктора упал на книгу в руках Яз, и её улыбка дрогнула. — Хм. Думала, что оставила её в своей комнате. — О, хм, она просто лежала здесь, — сказала Яз, решив не упоминать о своей просьбе или соучастии ТАРДИС. — Вот как? — промурлыкала Доктор, и следы юмора смягчили уголки её глаз, когда они на мгновение поднялись вверх. — Это трагедия, знаешь? Никогда не считала тебя любительницей трагедий, Яз. — Что ж, — начала Яз, беря книгу под мышку, — позволь мне тебя удивить. — Ты всегда это делаешь. Поскольку их голограммы пережили то, что можно было бы описать только как напряженный момент непрерывного зрительного контакта и недосказанных чувств, настоящие Доктор и Яз совершили ошибку, одновременно взглянув друг на друга. Они обе быстро отвернулись. — Ты выплачешь все глаза на последних страницах, — предупредила Доктор. — История того стоит? — Хорошая история всегда стоит слёз. — Тогда я не против трагического финала. — Смелая девушка. — Ты меня знаешь. Доктор улыбнулась. — Да, знаю. Яз заправила волосы за ухо, что иногда делала, когда нервничала. — Так ты меня искала? — О, да, ммм — я просто подумала, что ты, может быть, не против компании, но я вижу, что ты занята, — сказала Доктор. Она зарылась руками в карманы брюк (Яз постаралась найти ей пижаму с карманами, иначе Доктор вряд ли когда-нибудь их надела). Яз подозревала, что это был способ Доктора признаться, что ей самой нужна была компания. — На самом деле, было бы неплохо. — Но… твоя книга? — Может, ты мне её почитаешь? — Возможно. — Доктор усмехнулась. — Могу ли читать глупыми голосами? — Думала, это должно быть грустно? — Конечно, должно быть. Но разве это значит, что ты не можешь найти способ улыбнуться, а? — Слова, которыми нужно жить, — засмеялась Яз, и глаза Доктора блеснули. — Хорошо, хорошо. Ты можешь читать глупыми голосами. — Великолепный выбор! — Доктор протянула руку, и Яз передала ей книгу. — Пойдём, Хан. Я знаю идеальное местечко. Доктор провела Яз через библиотеку к деревянной лестнице, по которой они поднялись к читальному уголку в стиле домика на дереве, парящему над полками. Там был мягкий пол, одеяла, подушки и тёплые оранжевые гирлянды, висящие вокруг оконных рам. Когда они устроились, Доктор начала читать душераздирающую трагедию разными глупыми голосами, и Яз не знала, смеяться ли, плакать или ничего из вышеперечисленного, когда Доктор обняла её и предложила прижаться к её плечу. На этом воспоминания Яз о том дне закончились, потому что вскоре она заснула в объятиях Доктора. Однако память ТАРДИС была неполной. Сцена дала сбой, и к тому времени, когда изображение снова материализовалось, было очевидно, что прошло некоторое время. Доктор читала другой отрывок, и её голос стал мрачным. Она продолжала до конца главы. … Из всех странных, красивых, разбивающих сердце людей в этом странном, прекрасном, разбивающем сердце мире я выбрала её, — прочитала она, глядя на Яз, когда она прошептала следующую часть. — Я всегда буду выбирать тебя, Ясмин Хан. Она поцеловала пальцы, а затем прижала их к небольшому шраму на лбу Яз. Сцена растаяла. Там, где была её голограмма, стояла Доктор. Она была необычно неподвижна, как будто боялась, что любое резкое движение может привлечь нежелательное внимание. Яз заметила, что она выглядела почти напуганной. Боялась правды или реакции Яз на неё. Независимо от того, какой гнев Доктор держала в себе, он был отпущен в пользу чистой уязвимости, и Яз преодолела желание обнять её и сказать, что всё в порядке. Более чем в порядке. Она этого не сделала. Отчасти потому, что она была так же шокирована тем, что им показали. Потому что это было доказательство, не так ли? Доказательство того, что она искала в каждом пристальном взгляде, безобидном прикосновении и нежной улыбке. Доказательство факта, о котором она давно подозревала, но в который ни разу не позволила себе поверить. Я всегда буду выбирать тебя, Ясмин Хан. Эти слова неслись по комнате, и сердце Яз разорвалось на части. Она сделала шаг вперед, и Доктор отступила, уронив глаза в пол. — Доктор, — мягко сказала Яз, — Посмотри на меня. — Говорила тебе, что ТАРДИС играла в свои глупые игры, — пробормотала она. — Я действительно должна что-то сделать… — Пожалуйста, Доктор. Неохотно, Доктор оторвала свой тяжёлый взгляд от пола и устремила его на Яз. — Почему ты мне не сказала? — спросила Яз. — Сказала тебе что? Вместо того, чтобы облегчать ей задачу, объясняя очевидное, Яз терпеливо ждала, пока Доктор сама решит перестать притворяться глупой. Она была слишком умна для этого — и слишком стара для игр. Через мгновение плечи Доктора опустились. Она осторожно вздохнула. — Я хотела, — тихо призналась она. — Было так много раз — это не… это нелегко для меня. Для меня всё это нелегко. — Я думаю, ты всё усложняешь сильнее, чем стоило бы. — На этот раз, когда Яз вошла в её личное пространство, Доктор не отступила. Яз поднесла дрожащую руку к щеке Доктора. Хотя она выглядела так, будто ей больно от внезапного контакта, Доктор прижалась к ладони Яз. — Ты всегда сдерживаешься. Ты всегда себе отказываешь. Почему? — Я не… я ни в чем себе не отказываю, — возразила Доктор. — Просто я могу с этим справиться, Яз. Я могу справиться самостоятельно. И вообще-то будет лучше, если я это сделаю. Она отстранилась, закладывая вираж почти так же, как она иногда огибала консоль, пытаясь скрыть свое лицо и создать дистанцию, и рука Яз упала вниз. Она сжала челюсти. Не в этот раз. На этот раз она несла к этим стенам разрушительный шар, иначе она вручную выбила бы каждый твёрдый камень. — Это, должно быть, большая одинокая вселенная, — предположила Яз, следуя за Доктором. — Ах, я никогда не остаюсь одна, когда я там, — сказала Доктор, заложив руки за спину и глядя на навес. Глаза смотрели куда угодно, только не на Яз. Яз вздохнула. Почему она должна была полюбить кого-то, кого это так пугало? — Я не говорю о том, кто находится за теми дверями, Доктор. Я говорю о том, кто стоит здесь, прямо передо мной. Тогда Доктор повернулась к Яз. Что-то проснулось в её глазах; свет лился сквозь трещины и щели, которые раскалывались тем больше, чем больше говорила Яз. Она продолжала настаивать, воодушевленная реакцией Доктора. — Разве не лучше разделить это с кем-нибудь? — Но я делюсь. — Ты? В самом деле? — потребовала Яз, не убеждённая. Некоторое время они смотрели друг на друга, вспыхнуло напряжение, и ударный ритм пульса Яз оглушил её. Всё, чего она когда-либо хотела, было в пределах досягаемости. Доктор была в пределах досягаемости — она была в этом уверена. Если бы только она могла придумать, какие слова сказать, чтобы сократить безграничный разрыв между ними. — Может, мы все для тебя как бабочки-однодневки, — признала Яз. — Может, я тебе не нужна… — Я не говорила… — Но ты мне нужна, — настаивала Яз, понимая, что ей трудно беспокоиться о том, насколько отчаянно это звучит. — Ты мне нужна, Доктор — и когда ты отгораживаешься от меня, я чувствую себя такой одинокой. Ненавижу так себя чувствовать. Я ненавижу это. Доктор изменилась в лице. Если бы разбитое сердце могло звучать, её сердца, несомненно, разорвались бы, как гром. — Это последнее, чего я хотела, Яз, ты должна это знать, — взмолилась она. — Так сделай что-нибудь с этим, — бросила вызов Яз. — Оглянись вокруг, Доктор. Посмотри, что нам потребовалось, чтобы завязать этот разговор. ТАРДИС не должна брать дело в свои руки, чтобы мы были честны друг с другом, и тебе не должно быть так тяжело говорить со мной. Я здесь. Я всегда здесь. Жду. Когда Доктор к ней подошла, Яз почувствовала, как её убежденность застряла у неё в горле, как паста, а мышцы шеи сжались в попытке подавить её обратно. — Есть только один вариант, как всё это может закончиться, — предупредила Доктор в сантиметрах от Яз. — Ты знаешь это, не так ли? — Хорошая история всегда стоит слёз, — возразила Яз, хотя и более слабым голосом. — Лучший человек, которого я знаю, сказал мне это. Да, возможно, их история была трагедией, но это была ещё и история любви. То, что последняя глава была грустной, не значило, что они не могли смеяться, улыбаться и любить весь свой путь до конца книги. Это не значило, что они не могли раскрашивать страницы друг друга своим восхитительным почерком; оставлять свои следы, как золотые наклейки и сверкающие чернила. Лицо Доктора смягчилось, но всё же было грустным. — Похоже на мудрую женщину. — Она может быть такой, — согласилась Яз. — Ещё она может быть невероятно глупой и невероятно упрямой. — Не знаю, почему ты её терпишь. — Ты терпишь многое от людей, которых любишь, — сказала Яз, голос был подавлен массивным признанием, которое он нёс. Она оглядела Доктора. На случай, если она его пропустила, Яз повторила признание. — Я люблю тебя, Доктор. Утоляя всепоглощающий страх, который Яз всегда испытывала при произнесении таких слов вслух, Доктор улыбнулась. Эти трещины в самодельных барьерах Доктора превратились в зияющие дыры, и теперь медовые лучи, текущие через радужную оболочку её глаз, ослепляли. — Ты не будешь возражать, если я немного придержу эти слова? — Они все твои, — выдохнула Яз. — Просто скажи их, когда будешь готова, хорошо? Не было нужды торопиться. Яз знала, что Доктор скажет это в своё время, когда, наконец, смирится с собственными чувствами. Доктор так долго убегала от этого, так что было правильным дать ей время отдышаться теперь, когда она, наконец, остановилась. Или, по крайней мере, притормозила. — Обещаю, — поклялась Доктор. Она свободно обняла Яз за шею, и её большой палец уперся в гладкую кожу щеки. Не может быть, — подумала Яз, — чтобы она не чувствовала, как её сердце бьется в быстром, яростном ритме. К счастью, она решила не заниматься этим. Доктор облизала нижнюю губу кончиком языка, и Яз потрясённо осознала, что она смотрит на её рот. — Ты, ммм, не возражаешь, если… если я… боже, посмотри на меня. Я заикаюсь. Яз натянуто рассмеялась, нервничая. — Я склонна испытывать то же самое. — О, я верю в это. — Доктор сглотнула, и Яз проследила за движением её горла. — Яз, могу я тебя поцеловать? Яз, конечно, ожидала этого, но это не уменьшило влияния застенчивой просьбы Доктора на её трясущиеся руки или горящие щёки. — Я умру, если ты этого не сделаешь, — сумела сказать она. Доктор медленно наклонилась, её губы остановились совсем рядом с Яз. — Закрой глаза, — прошептала она. Слова порхали по её коже, как теплый ветерок. Когда Яз повиновалась, она почувствовала, как Доктор подняла очки ей на голову. И затем Доктор поцеловала Яз. Яз почувствовала прохладные губы на своих собственных, мягче, чем они имели право быть. Поцелуй был, прежде всего, условным. Их рты неуверенно двигались друг против друга. Каждая из них исследовала неизведанную территорию с головой, полной сложной истории и беспорядочного будущего. Но затем Яз взяла Доктора за талию, и губы Доктора приоткрылись для языка Яз, и мысли в их головах затихли. После тихого стона, больше похожего на просьбу, поцелуй начался всерьёз. Стоя с закрытыми глазами, они не были причастны к яркой вспышке цвета, вспыхнувшей при встрече их языков. Она началась у основания веретена и, подобно электрическому току, потекла вверх по каждой нити, колеблясь по ветвям навеса и пропитывая кожу двух влюблённых, которых она скрывала, всеми цветами радуги. И так они целовались под кричащими вспышками цвета. Яз не нужно было открывать глаза, чтобы это понять; знать, что до этого она всю свою жизнь жила в мрачных тонах сепии. Ей только нужно было почувствовать пальцы Доктора на затылке, её язык, скользящий сквозь зубы, её почти неслышный вздох, когда Яз углубила поцелуй. Это были цвета, о существовании которых она даже не подозревала. Задыхаясь, они отстранились. Их носы оставались прижатыми друг к другу. — Кто знал, что из твоей ТАРДИС выйдет такая хорошая сводница? — пошутила Яз, обнимая Доктора за талию. — О, не говори ей этого, ты только покормишь её эго, — сказала Доктор, но её улыбка была шире, чем Яз имела счастье наблюдать за долгое время. — Тем не менее, я думаю, что я должна перед ней извиниться, потому что этот поцелуй был… — Она надула щёки. — Вау. Вокруг них ТАРДИС забормотала в манере, непонятной для всех, кроме Доктора, которая в ответ раздражённо, но нежно вскинул глаза. — Нахально, — сказала она. — Что она сказала? — спросила Яз. — Она сказала, — начала Доктор, её руки сползли с шеи Яз на лацканы её куртки, — зачем на этом останавливаться? — Она права. — Да? — Да. Когда их губы снова встретились друг с другом (как, казалось, им всегда было суждено сделать), любимый корабль Доктора вежливо отвернулся и позволил им уединиться. Она повернулась к вселенной; к огромной сверкающей туманности, в которой плыла. Хотя она была мгновенно поглощена глубоким вакуумом космоса, ТАРДИС пищала, довольная, и думала не о бабочках-однодневках или трагических концах, а о трёх сердцах, бьющихся в возвышенной гармонии, о двух нерегулярных импульсах, соединенных во рту. Любовь в одном мгновении. Эхо и бесконечность. Однажды — воспоминание, но сейчас? Сейчас Яз и Доктор заново изобретали цвет, небрежно рисовали друг у друга на полях и отрицали любую жертву, которую однажды могла потребовать вселенная. Это не была история любви. И это не была трагедия. Это был просто поцелуй, зажатый между страницами времени и пространства.