nct's menu

Ренджун ходил в это кафе уже две недели. Каждый день после пар в университете или дополнительных по корейскому. Каждый день заказывал один и тот же американо с мятой, и, какая бы жара не стояла на улице, каждый раз как можно более горячий. Ренджун выпивал его очень быстро, чтобы не остыл, затем выпивал таблетку от аллергии и шёл играть с маленькими пушистыми комочками в этом кафе. Собачье кафе. Около двадцати милейших щеночков и взрослых пёселей, треть из которых шпицы и ши-тцу. Ренджун до безумия любит животных. Он до безумия любит котов и собак, и он всегда был тем человеком, который не мог ответить на вопрос: "Кого ты больше любишь: котов или собак?" Всех. Хуан упрашивал родителей на протяжении девяти лет. Просил подарить на день рождения, на Новый год, учился лучше всех в школе, побеждал на олимпиадах и в конкурсах. А когда притащил выброшенного на помойку, голодного, вымученного не одним днём на холоде щенка бойцовской породы, который искусал все его руки, но всё равно прижимался к груди и прятался в руках, — узнал, что у него аллергия. Чтобы родители не выбросили щенка, чтобы он всё равно оставался его питомцем, Ренджун поступил в Корею. Лучший ученик школы, с золотой медалью и наивысшими баллами был с распростёртыми объятиями взят в корейский медицинский университет. Пять лет обучения в университете равно пять лет колоть прививку от аллергии, хороший расклад. Поездка домой раз в полгода, родные по тому же расписанию, и самое долгожданное — свидание с Доберманом. Назвать собаку породой, к которой она относится — не лучшая идея. Об этом Ренджун догадался потом, когда объяснял каждому, что это и есть имя. Доберман провёл с Ренджуном не много времени, но Джун точно знал, кого пёс считает своим хозяином и лучшим другом. Первое, что животное делает при возвращении Хуана — вылизывает маленький шрамик на запястье, который от времени стал почти прозрачным, но который был оставлен им, тем самым пытаясь извиниться за то, что сделал, когда пытался оттолкнуть всех и просто умереть. Но именно этот малыш, который теперь его хозяин, боролся до последнего, чтобы оставить Добермана у себя, хоть и по сути бросал его на годы. Ренджун очень любил животных, маленьких и больших, любил своего Добермана, и в собачье кафе ходил, чтобы насладиться временем с четвероногими друзьями, чтобы забыть о проблемах, чтобы отвлечься и отдохнуть. Ну или потому что тут работает Ли Джено. Красивый кореец с глазами-полумесяцами с его факультета на год младше, работает здесь баристой и варит отменный американо с мятой. Ренджун наблюдает за ним пристально, и уже много чего знает. Знает, что Джено закусывает губу, когда варит кофе; с радостью кормит животных и разговаривает с ними, просит подождать, если те уже съели свою норму; улыбается им, точно также, как и девушкам, что просят сфотографироваться с ним и каким-нибудь пёсиком; никогда не отказывает в помощи официантам, и сам убирает своё рабочее место, если что-то пачкает. Это всё Ренджун считает милым и это всё ему очень нравится. Нравится спокойствие и сосредоточенность на работе, которую он выполняет превосходно, в меню есть его авторский клюквенный чай. Джун думает, что попробует его в ноябре, когда будет достаточно холодно, чтобы согреться любовью, которую Ли Джено вкладывает в напиток. По словам официантки, это усовершенствованный рецепт его прабабушки. А ещё, Ренджуну до мурашек нравится голос Джено. Весть такой тихий и спокойный, хриплый и глубокий. Низкий, никак не вяжется с его светящимися глазами-полумесяцами. И если бы в Хуан Ренджуне было больше смелости хотя бы на один грамм, он бы точно уже познакомился с Джено, но единственное, что он делает — это наблюдает. Улыбается, когда парень выглядит по-домашнему растрепанным в утреннею смену в воскресенье или чертовски уставшим к вечеру пятницы, но каждый раз этот парень светится добром и уютом, и Джун тянется к этому теплу. День, когда Джено заговорил с Ренджуном наступил как раз таки в одну из утренних смен Ли в субботу. Хуан пришёл к самому открытию, и сразу направился к животным, которые за три недели запомнили запах Ренджуна, а он каждое из имён малышей. Он приходил сюда уже как домой, ставил обувь в одно и то же место, а Джено наперёд знал, что закажет миниатюрный китаец. Они разговаривали несколько раз. О кофе. Говорили "спасибо", "здравствуйте" и "до свидания", но в этот раз Джено решил поговорить, так как никого не было, а мальчишка его интересовал. — Почему вы приходите каждый день? — Ренджун вздрогнул, когда Джено присел напротив него, придвигая к нему мятный американо. — Я..я скучаю по Доберману, — Ренджун гладил белого, цвета только что выпавшего снега, шпица по спинке, почёсывая мягкую шерсть возле хвостика, — это мой пёс, он остался в Китае. — Вы китаец? — Джено пил чай и говорил своим голосом так же спокойно как и всегда, но для Ренджуна каждый звук отдавал электричеством по венам. — У вас почти нет акцента. — Да, я учусь в медицинском на втором курсе и хочу стать хирургом, а акцента нет, потому что я занимаюсь корейским почти каждый день. — О, — глаза Джено расширились, они такие чёрные у него, — я тоже учусь в этом университете. — Я знаю, — вырвалось у Ренджуна, и в комнате повисла тишина прерываемая лишь поскуливанием и шевелениями животных вокруг этих двоих. Спустя минуты две Джено издал смешок, совершенно не злой, на что Ренджун наконец поднял взгляд и посмотрел на Ли. Тот улыбался ему самой искренней улыбкой, которую Джун только мог увидеть на лице младшего. Джено улыбался ему и только ему. — У тебя есть планы на сегодня? Может выпьем по чашечке мятного американо вечером? *** После рабочего дня Джено пахнет карамелью, а его губы на вкус как кофейный ликёр — такие же опьяняющие. Ли целует глубоко, настойчиво, но нежно, отрываясь, наблюдает за румянцем на щеках Джуна, за его подрагивающими ресницами и отведённым от смущения взглядом. Наблюдает точно так же, как китаец присматривался к нему почти три недели. Джено замечал, но не придавал значения, пока до него не дошло, что он ищет взглядом хрупкую фигуру, с нетерпением ждёт звук смеха от игры с животными, звук ласковых имён и слов с ноткой китайского акцента, и с такой заботой готовит американо с мятой именно для него. — Ты хочешь этого? — шепчет Джено, укладывая дрожащее тело на кровать, а у Хуана звёздочки перед глазами от этого голоса, что щекочет его слух. — Обычно я не занимаюсь сексом на первом свидании, — Ренджун упирает свой взгляд в глаза напротив, и ясно и отчётливо говорит в губы, — но для тебя я хочу сделать исключение. Джено примыкает к губам китайца и терзает их с упоением, чувствуя как те распухают под его настойчивыми ласками, чувствует как дрожит тело от каждого касания, чувствует как твёрдая плоть упирается в его живот через джинсы, пока он целует подбородок и кусает шею, грубо мажет по ключицам и расстёгивает рубашку, хотя её хочется сорвать вместе со штанами и тем, что под ними, но Джено аккуратен. Он мягче, чем кажется на внешний вид. Ли целует без остановки и всё подряд, и Ренджун может только предполагать, как будет выглядеть его кожа завтра утром. Когда Джено тянется к своему худи, желая его снять, Хуан останавливает его и переворачивает на спину, усаживаясь сверху. — Ты не против, если я сам тебя раздену? — Джено ухмыляется. — Ты можешь делать всё, что захочешь. Ренджун хочет кусаться. Китаец одной рукой пересчитывает рельефы на животе, а второй оттягивает ворот худи, открывая для себя ключицы и шею, и тут же кусает одну из косточек, жадно присасываясь к коже — и первый стон, протяжный и надрывный, слышится от Джено. Он дёргается, и Ренджун ощущает своей голой кожей желание Ли, все желания. — Малыш, ускорься пожалуйста, — тянет Джено, но это звучит никак не умоляюще, это звучит как открытая угроза для задницы Ренджуна. — Ммм, видимо ты не такой безобидный, — китаец смотрит в покрытые желанием глаза напротив и кусает нижнюю губу, показывая, что он совсем не против, чтобы Джено стал чуть настойчивее и грубее. — Бойцовской породы. Ренджун смеётся громко и счастливо, Джено тоже смеётся, растворяя в атмосфере немного карамели. У них нет неловкости, нет стеснения, смущающие чувства ушли на задний план. Ренджун с упоением кусает мышцы Ли Джено, а второй оглаживает торчащие косточки хрупкого китайца. Они как будто знакомы целую вечность. Ренджун находит тюбик со смазкой, который заблаговременно был брошен на кровать, выдавливает жидкость на пальцы Джено и продолжает медленно раздевать младшего, пока тот начинает растягивать своими жилистыми длинными пальцами. — Ты хочешь продолжить в этой позе? — спрашивает Джено, чтобы удостовериться, что с Хуаном всё в порядке, потому что он совсем раскраснелся и его руки становятся куда слабее и хаотичнее. — Боюсь, что у меня не хватит сил, — фраза тонет в стоне, потому что Джено только и ждал, когда китаец откроет рот, чтобы задеть комок нервов внутри. Стон очень громкий, и соседи точно его слышали, все скорее всего его слышали, но Ренджуну в этой ситуации больше всего всё равно на соседей. Джено меняет их местами, закидывая ноги Ренджуна себе на талию, а тот с нетерпением давит пятками на поясницу. Ли Джено снова становится мягче и аккуратно входит в расслабленное тело, медленно, миллиметр за миллиметром. — Джено, не сдерживайся, я не такой хрупкий, каким кажусь, да и ты не настолько тихоня, — снова заканчивает слова стоном, потому что Джено проходится по простате головкой члена и входит до конца, замирая. — Малыш, я стараюсь быть нежным, — улыбается Ли и делает первые толчки на пробу, скользит внутри с лёгкостью и переходит в расслабленный темп с глубокими толчками на всю длину. — К чёрту твою нежность, — вырывается у Ренджуна немного злостно, — делай всё, что тебе хочется. Джено подхватывает Ренджуна за плечи и прижимает полностью к себе, оказываясь в миллиметрах от губ, но не целует, а лишь ловит чужие стоны губами. Он полностью держит в руках Ренджуна и входит куда быстрее, куда жёстче, вбивается в тело, которое предоставлено ему. — Я... мнее..нравится... — стонет Хуан, цепляясь руками за плечи и шею, и иногда целуя губы Джено, а он не разрывает зрительного контакта ни на секунду, продолжая размашисто трахать бедного, уже замученного в ощущениях, китайца. — Да.. малыш, смотри на меня, держись, тебе ещё нельзя кончать. От этого запрета хочется кончить ещё больше, но Ренджун лишь кивает, продолжая стонать в чужой рот и теряться в ощущениях куда сильнее. Джено не позволяет себя целовать и с садистским наслаждением смотрит на мольбу в глазах Ренджуна, затем, примыкая к губам, целуя так же нежно как и в первый раз он коснулся губ китайца на улице возле его дома, когда провожал после прогулки, и шепчет этим хриплым от похоти голосом прямо в ушко: — Можешь кончить для меня, малыш. И у Ренджуна сносит крышу. Вселенная разбрызгивается цветами от контраста нежности и подчинения этому голосу. Он сжимает в себе Джено, и тот с тихим рыком успевает выскользнуть из упругой тесноты, чтобы не кончить внутрь, смешивая свою сперму с чужой, пачкая животы обоих. Ренджун обмякает в объятиях Джено, жмётся как котёнок как можно ближе. Утыкается носом в искусанную ключицу и тяжело дышит. Они долго приходят в себя в объятиях друг друга, наслаждаясь уютом. — Пойдём в душ, — шепчет Джено и целует в лоб, раздвигая кончиком носа взмокшую чёлку. — Да... — тянет Ренджун, но ни на секунду не отлипает от Джено. Он похож сейчас на Добермана, который так же жался к нему тогда. Кусался, но так боялся потерять это тепло. Он нашёл свой уют и так боится его потерять. А Джено — он не собирается никуда уходить, потому что уже слишком привязался к своему малышу. — А завтра я познакомлю тебя с Лэлэ, — радостно говорит Ли, улыбаясь, пока вместе с Ренджуном на руках пытается найти ванную в чужой квартире. — Мм? — Это мой пёс. Только выпей таблетку, я знаю, что у тебя аллергия.