nct's menu

— Сончана, пайтин! — Чон оборачивается на до боли знакомый родной голос Чону и улыбается. — Хён, ты чего здесь? Тебе же к дебюту готовится надо, — тянет Сончан, наблюдая за тем, как Чону скидывает свои вещи в углу репетиционной и стаскивает толстовку через голову. — Ааа, это, меня отпустили, мы закончили всего за пару часов, — Ким подходит ближе и наваливается со спины на Сончана, — теперь у нас есть немного свободного времени и я решил попрактиковаться с тобой. — Хён… Ким Чону дебютирует как мембер NCT U, а Чон Сончан всего лишь рукис, которому до дебюта, как до луны на самокате. Сейчас они стажёры, оба могут тренироваться, общаться, вместе кушать в столовой агенства или заказывать доставку, вместе падать, улыбаться и смеяться, проваливаться в сон, лежа друг на друге, после очередного часа изнурительных танцевальных движений, с другими трейни, в любом количестве, но почему-то всё равно как будто только вдвоём. Чону заботился о Сончане, как о младшем, а Сончан смотрел на него глазами полными детского восторга. Сону так много нравилось в изысканном Ким Чону, который при его таком высоком росте мог двигаться так плавно и изящно. Сончан часто засматривался на лицо своего хёна. Многие говорили, что они похожи, но Сончану так не казалось. Он не считал себя красивым, а вот черты лица Кима были потрясающими. Смолисто чёрные глаза, обрамлённые пушистыми ресницами и плавными изгибами складочек век, аккуратный нос и губы, которые всегда были ярко малиновыми. Порой, когда Сончан касался их взглядом, он думал, что они мягкие и упругие одновременно. Чем ближе был дебют, тем Чону казался всё более красивым. Чем ближе дебют, тем дальше Ким Чону. Сончан будет сильно скучать, когда они перестанут видеться совсем. Сончан будет тихо ронять слёзы в подушку, иногда, по вечерам, когда напрочь забудет запах Чону и блеск его глаз. И поэтому сейчас ему тяжело. Видеть такого обычного Чону, такого повседневного трейни Чону — очень тяжело, потому что Сончан знает, что это их последняя практика. У Сончана проступают слёзы и он тут же их смаргивает. — Хён, научи меня танцевать твою дебютную песню. — Ты о Boss? — задумывается Чону, как будто у него много дебютных песен, как будто у него ещё остались те танцы, которые он знает, которые они вдвоём не танцевали. — Да, — Сончан думает, что Чону как-то слишком близко сейчас к нему, всего сантиметров десять от его лица. Зарыться бы носом в его волосы, медленно вдыхать его запах и никогда не отпускать ни к каким нст, ни к каким фанатам, ни к какому миру. — Окей, будет тяжело, Сончанааа, — тянет старший и обнимает за шею, — помоги мне чуть-чуть размяться. У Чона спирает дыхание от каждого касания. Он мягко давит на спину Чону, когда тот наклоняется и чувствует пальцами через ткань футболки выпирающие позвонки. — Хён, ты как-то сильно похудел, может стоит больше кушать? — Мне?! — удивлённо выкрикивает Ким и резко разворачивает голову к Сончану, а тот резко садится на колени, чтобы увеличить дистанцию между ними, потому что Чону сейчас непозволительно близко, — мне кажется, что я ем один за всех нст, включая дримов! — Чону всё ближе, его экспрессия не даёт ему задуматься над происходящим, — Сончанааа, мне кажется я потолстел. Я так устал, столько стресса перед дебютом. Я так боюсь выглядеть хуже Лукаса, — продолжает наклонятся к отступающему назад младшему, который выставляет руки за спиной, чтобы опереться на них и не упасть. Чону совершенно не замечает, как почти ложится на Сона, смотря тому в глаза и дуя свои малиновые губы, которые блестят от слюны. — Обещай мне, что скажешь мне правду, если я потолстею, обещай, — грозно смотрит Ким, если на его лице может проявляться эта эмоция. — Да, хён! — выкрикивает Сончан и зажмуривается на несколько секунд, потому что осознавать ситуацию как-то слишком. Чону лежит на нём и смотрит снизу вверх щенячьим глазами, где-то всего в пятнадцати сантиметрах. Второй раз за день так близко, третьего раза сердце донсена просто не выдержит. — Хён, Чону-хён, — Сончан опускает голову, смотря прямо в глаза, его губы надо лбом Чону, — ты такой красивый, самый красивый, самый добрый и смешной, вот увидишь, как только ты выйдешь на сцену и тебя увидят нситизены, они сразу тебя полюбят, потому что не любить тебя невозможно, потому что ты лучик лаского тёплого солнца, хён, — Сончан закрывает глаза и мягко касается губами лба Чону, — они будут любить тебя, как люблю я. В следующий момент, когда Сончан приходит в себя, он чувствует как пленительные малиновые губы настойчиво сминают его. Не пошло, не влажно, так же невинно и нежно, но так честно и искренне. Чону переворачивается, разрывая поцелуй, но не увеличивая дистанции, нависает над ошарашенным донсеном и снова втягивает в их маленькую игру. — Хён… — Сончан окаменел, не двигается, слабо реагирует на происходящее и дышит очень рвано, — хён, мой Чону-хён, я так буду скучать по тебе. Сончан выпрямляется, притягивает к себе старшего, обвивая его тело своими конечностями и вновь вливается в неспешный поцелуй, впервые проявляя хоть какую-то инициативу. Он водит руками по спине, крепко хватается за бока и несдержанно сжимает талию, оглаживает ягодицы, но не решается на большее, боится неодобрения со стороны своего обожаемого хёна. Когда старший начинает поскуливать в поцелуй, Сончан думает, что дороги назад нет. Хён у него в руках, и хёна хочется всего себе и не делить ни с кем. — Сончан, — старший смотрит в глаза, — я хочу, очень хочу. Пожалуйста, давай сделаем это. Пожалуйста. Чону примыкает губами к губам Сончана и вплетает его в уже совсем не детский поцелуй. Он развязный, где-то грязный, очень громкий и очень возбуждающий. У Сона сносит крышу. Малиновые губы, о которых он так часто думал, пытаясь лишь с помощью глаз докопаться до истинны — какие они на ощупь: мягкие или упругие. Тактильно — они нереальные, как и сам Чону. Недосягаемая звёздочка на небе Сончана. Только теперь это неправда, потому что Чону не просто звёздочка, а целая вселенная, и он больше не недосягаем, а вот он, в руках большого ребёнка-оленёнка, который уже и не ребёнок вовсе. Сончан отвечает на поцелуй. Также влажно, также мокро. Он укладывает парня в своих руках с колен на пол, на спину и думает, что это самая неудобная поза на свете, потому что сам упирается коленями и локтями в твёрдый холодный пол, нависая над парнем, и думает, какого будет шее, лопаткам, пояснице и попе старшего, когда Сончан избавит его от такой мешающей одежды. Полностью погружённый в похоть, возбуждение и желание обладать хёном Сончан, в отличии от самого Кима, имеет ещё несколько капель рассудка и с коротким: «Секунду» убегает, чтобы заблокировать ключ-картой комнату для практики, чтобы сюда случайно никто не мог войти, и возвращается к своему обожаемому хёну, что пытается уследить глазами за передвижениями младшего, но у него это получается слабо в виду сильно затуманенного разума и сильного возбуждения, которое определённо полностью отключило его мозг. Вернувшись, Сончан снова нависает над телом и задирает футболку вверх, под самое горло, выцеловывая и покусывая нежную кожу, иногда слегка оттягивая её зубами, на что старший лишь скулит и извивается раз за разом прерывая Сончана, оттягивая его от своей груди и даря новый поцелуй. Сон выцеловывает низ живота Чону и начинает стаскивать спортивные штаны вместе с бельём. Чону чувствует холод пола под собой и это отрезвляет его полностью поддавшееся искушению и возбуждению сознание, он смущается своей наготы, в то время как Сончан сидит полностью одетый, не показывая и миллиметра кожи. — Сончана, ты тоже. Разденься. — тянет Чону и то смотрит в глаза, то отводит взгляд в сторону, — пожалуйста, и вот, — протягивает тюбик с ванильной смазкой, вывалившийся из кармана спортивных штанов. — Так вот значит как, — Сончан наклоняется над привставшим на локти Чону и смотрит прямо в глаза, не давая возможности отвести взгляд, мягко держа лицо за подбородок, — хёёён всё спланировал. Ким взрывается краской, а Сончан медленно раздевается, в отличие от своего хёна, совершенно не стесняясь, оголяет подкаченный для его ещё юного тела торс и с нетерпением наблюдает за восторженным взглядом Чону, который лижет очертания его тела глазами. — У тебя такое хорошее тело, Сончанааа. В комнате, тишину которой нарушает только тяжёлые, прерывистые вздохи двух разгорячённых тел, раздаётся, почему-то так оглушительно, звук открывающегося тюбика и Чону взволновано вздыхает, останавливая руку Сончана, — Я. у меня никогда не было. я, Сончана. — взгляд бегает по репетиционному залу, а лицо до кончиков ушей залито краской. — Хён, у меня тоже, — Сон смотрит в глаза уверенно, но так по-доброму и с такой вселенской заботой. Он тут младший, но он сейчас берёт на себя всю ответственность за происходящее, он отдаёт отчёт себе, что тело под ним полностью ему доверяет и он знает, что не позволит этому человеку чувствовать себя неправильно сейчас, потому что, когда ты любишь не бывает неправильно. Сончан вновь целует впалый живот и оглаживает подушечкой пальца нервно сжимающееся колечко мышц. Играется языком с чувствительными сосками, вылизывает острые ключицы и целует до упоения, желая никогда не отрываться от этих губ, пока безумно медленно растягивает тугие мышцы. На это уходит много времени, но каждая секунда становится зависимостью и они готовы принять её в полной мере. Донсен решает сменить позу и позволить контролировать свои действия Чону, он пересаживает старшего себе на колени и входит в растянутое колечко мышц только головкой. Чону прижимается грудью к грудной клетке Сончана и чувствует его сердцебиение. Он сам начинает двигаться на члене, медленно раскачиваясь и переходя на такое же медленное скольжение, поглощая и пропуская в себя орган понемногу, тихо постанывая прямо в губы напротив. Сончан думает о том, что Чону хочется насадить на член до упора и втрахивать того в пол, пока не потемнеет в глазах, но это случится не сегодня. Сегодня хёну дана возможность делать так, как хочет он, так, как ему будет комфортнее. И когда Чону начинает стремительно ускорятся и громко стонать, прося о большем, Сончан срывается и подхватывая старшего под ягодицы встаёт и прижимает спиной к стене, начиная двигаться самостоятельно, задавая новый ритм, с более глубокими толчками, которые чаще задевают простату, от чего Чону срывается с высоких мелодичных стонов на лёгкий хрип. — Когда же ты стал таким сильным? — спрашивает Чону и откидывает голову назад, больно ударяясь о стену, но это лишь отрезвляет на несколько секунд, не давая потерять сознание от происходящего. — Когда так сильно полюбил тебя, хён. Сончан на пределе и видит, как улетает сознание от Чону, поэтому он делает несколько особо размашистых толчков проходясь точно по простате, и выйдя обхватывает рукой два члена и быстро надрачивает, доводя обоих до разрядки. Чону почти теряет сознание. Он оказался слишком чувствительным к такому роду активности. Последнее, что помнит Ким Чону перед тем, как провалиться в неглубокий сон — обещание донсена поскорее дебютировать в нст и мягкие губы на своём лбу.