Хроники Арли. Книга вторая. Кто Я?

Так мы и отправились в путь, урезанные в правах, с тремя золотыми в моем кармане и «изумительным» настроем на победу. На этом злоключения не закончились. Стыдно признаться, но мне удалось отличиться в первый же день пути. Из моей памяти выпал момент, когда тело поставило в путешествии точку. Я вообще мало что помнил. С превеликим трудом приоткрыв единственный глаз, я разглядел кусок неба и Оррика, склонившегося надо мной. На его лице застыл отпечаток серьезной тревоги, встопорщенная борода лишь подчеркивала озабоченность воина. — Живой! — проревел он, едва заметив, что я пытаюсь вертеть головой. «Конечно, живой, что за странный вопрос», — подумал я и был неприятно удивлен, что мысли постоянно путаются, цепляясь одна за другую. Что случилось? Почему я лежу? Когда это мы успели встать на привал? — Голова раскалывается, — пожаловался я: затылок и впрямь трескался пополам, немного подташнивало, во всем теле чувствовалась такая слабость, что, казалось, будто оно вообще не мое. — Слышь, длинноухий! — заорал куда-то в сторону Оррик. — Да живой он, вон, голова, говорит, болит. Если б не болела, другое дело. Так что скидывай долой с лошади поклажу и топай сюда помогать! Я с усилием повернул голову набок и увидел Аридила, с изумлением взирающего на мои слабые трепыхания. Он нахмурился, яростно мотнул головой, сбросил с седла уже притороченный мешок, рывком запрыгнул в седло и, гикнув, скрылся за поворотом дороги. — Паучье семя! — буркнул Оррик, поднимаясь с земли. Похоже, его выходка эльфа нисколько не беспокоила. — Что это было? — промямлил я, ещё не вполне доверяя своему зрению. — Куда он?! — Не соврал, длинноухий действительно из этих, — объяснил Оррик, как будто после его слов мне все вдруг станет понятно, особенно если речь идёт о каких-то определённых «этих». Он дошел до лежавшего на земле мешка и отнес его обратно к костру. — Что я один со всеми вами делать буду? — Вопрос был риторический, поэтому я не стал бы на него отвечать, даже если бы мог. — Навязались на мою голову. Один падает с лошади, другой псих. Что значит «навязались»? Как будто был выбор. Справившись с очередным приступом тошноты, мне наконец удалось рассмотреть место, где я оказался. Я лежал, прислонившись спиной к стволу дерева, которое, похоже, росло на самой опушке леса. Стараясь не слишком резко вертеть головой, потому что сознание относилось к подобным проявлениям любопытства не очень-то благосклонно, я убедился, что мы добрались до опушки леса, во всяком случае, деревья шумели над головой, создавая такое ощущение. Дорога, слегка касаясь опушки, пробегала мимо. Ее след едва угадывался среди высоких кустов, за которыми пряталась наша стоянка. Мир ощутимо потемнел, небо потяжелело, налившись темно-серыми оттенками, и обвисло над головой распухшими складками. Очевидно, время подошло к позднему вечеру, но ничего из этого я не помнил: ни рощи, ни сгустившихся сумерек, ни последней части пути, как будто заснул посередине фильма и меня растолкали, когда по экрану побежали ниточки титров. Больше всего поразило, что лагерь перед глазами разбит основательно: шагах в пяти бодро бурлил над огнем котелок, поодаль высилась свежая куча хвороста для костра, и лошади паслись у импровизированной коновязи. — Долго я был в отключке? — Два дня, — невозмутимо заметил Оррик, помешивая оструганной палкой в котелке. — Ты свалился с лошади метров за сто отсюда. Я предупреждал, что хождение по жаре до добра не доведет. Если бы мне не было так хреново, я бы присвистнул от удивления: два дня?! Заработать солнечный удар в первый день путешествия — это, я вам скажу, даже по моим нынешним меркам рекорд. Если я и планировал поднимать авторитет командира, то сейчас это сделать не так уж сложно — падать ниже, чем сейчас, просто некуда. — Куда он уехал? — спросил я, имея в виду эльфа. — Молодой, горячий — вернется, никуда не денется. — Инквизитор достал палку, обстучал ее о край котла, затем вытащил из-за голенища ложку и принялся снимать пробу. — По их традиции, если эльф не сможет сберечь жизнь, которую ему вручили, на его род ложится несмываемое пятно. Умер, значит, исполнил долг до конца, и тогда все в порядке. Выжил — тебя ждет изгнание или героическая смерть в лапах какой-нибудь твари, что, в общем, одно и то же. — Оррик принялся быстро-быстро глотать воздух, изо всех сил пытаясь остудить похлебку во рту. — Я раньше с ними так близко не сталкивался, но слышал, что Темные обычно забираются в самую глубь Отрогов Мудрости, а Светлые выбирают Долину Тишины. Так они, видимо, лишний раз подчеркивают, что между ними не может быть ничего общего. — А что, есть ещё и темные? — я застонал. — Разные бывают, — ответил Оррик, отодвигая ложку в сторону и отхлебывая еще. — Так он действительно собрался уезжать?! — Таков обычай, — глубокомысленно заключил Оррик, отчаянно хлюпая. — А с чего он решил, что я… хм… ну, умер? — Когда у человека перестаёт биться сердце, обычно он умирает, — пожал плечами воин. Это он серьезно про сердце?! Я попробовал порыться в воспоминаниях, но ничего определённого не нашел. Никаких особенных ощущений, как после первой смерти, в памяти не отложилось. Может, они напутали? Сердце билось, но очень слабо — они ведь не врачи скорой. Оррик присел рядом со мной. — Ты мне вот что скажи, за каким демоном мы так ломимся в Аллию? Чуть вон мальца не убили. Что-то я вообще перестал понимать, что происходит. Это кого только что Оррик назвал мальчиком? До меня дошло, что он имеет в виду Аридила. — Это он-то малец?! Да ему больше, чем нам обоим в несколько раз. — Он-он, — хмыкнул Оррик. — Ты не смотри, что ему демон знает сколько лет… — Пятьсот! — напомнил я. — …да хоть бы и пятьсот, — Оррик хмыкнул. — Если все пятьсот лет сидеть за ученическим столом, это не значит, что ты повзрослел и набрался опыта. Вона как его хватило, когда решил, что ты отправился к Аиду. — Да откуда ты знаешь?! — взорвался я, но сил особо не было, поэтому эмоций хватило на целый хлопок от мыльного пузыря — мне почудилось, что сознание начинает съеживаться. — Отец Тук поведал, — признался Оррик. — Просил быть поаккуратнее, потому что принц первый раз выбрался из своего медвежьего уголка. Князя вконец извел своим нытьем, вот и получил разрешение. — А он точно принц? Оррик вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза. — Самый настоящий. Одно плохо: все, что он знает о жизни, — из этих его книжек. А разве там что-то путное напишут? Задурили ему каракулями голову, он за то время, пока ты мертвый лежал, столько приключений себе навыдумывал, что я только диву давался. Уж так он сокрушался, так переживал, бедняга. И то ведь верно: отдавать жизнь за того, о ком ничегошеньки не знаешь, — удовольствия немного, не находишь? Это даже не камушек, это скала в мой огород. — Оррик, я не знаю, что сказать, — речь по-прежнему давалась мне с трудом. — Но, даю слово, ты первый узнаешь об этом. Воин криво усмехнулся. — Звучит слишком громко для семнадцатилетнего паренька, но большего мне не услышать? — Он пожевал губами. — В принципе, конечно, хотелось бы выяснить, ради кого мне, не дай боги, отдавать жизнь, но для начала сойдёт и так. Он встал, собираясь уходить. — А почему ты не выполнил приказ епископа и полез с эльфом в драку? — спросил я ему вослед. Оррик остановился и бросил взгляд на лежавшего без сознания Аридила, нагнулся, проверил у него пульс. — Я как раз его выполнил — я был аккуратен. До меня дошел смысл его слов. — Так ты специально… Оррик ухмыльнулся в усы. — Зачем мне в отряде темная лошадка? Что ждать от тебя, я знаю, а его — нет. Я в очередной раз подивился прозорливости епископа. — И как он? Оррик пожал плечами. — Молодой ещё, но слово держит. — Подумав, он добавил: — С этой своей штуковиной обращаться умеет. — Он хороший боец?! — удивился я, выделив для себя главное. — Ты же сказал, что он сидел за книгами. — Глаза иногда должны отдыхать от каракулей, — воин усмехнулся. — И что, хорошо дерется? Вы же едва только начали. Как ты понял это за пару секунд? Оррик на секунду задумался. — Как понял? А как за один миг понимают, стоит связываться с человеком или, наоборот, держаться от него подальше? С опытом приходит чутье на такие вещи: смотришь, как двигается, как стоит, как дышит — раз, и уже понимаешь: этого лучше обходить стороной. Я и сам мечник не из последних, но меня бы он разделал на раз. К тому же помахать мечами нам бы точно не дали, что я, не понимаю, что ли. — Оррик! — я все никак не мог отпустить воина, мне казалось, что упущена какая-то очень важная для меня деталь. — Мне не нужна его жертва и его клятва! И твоя не нужна. Мне не по карману такие долги. И нести ответственность за отряд я не могу — у меня совсем нет опыта в подобных вопросах, а быть виновником вашей гибели из-за неправильных решений я не хочу. Оррик повернулся на каблуках и очень быстро оказался рядом со мной. Он приблизился настолько, что я ощутил его ровное дыхание на лице. Мне стало не по себе от внимательных глаз, пронзающих душу насквозь. — Отвечать за кого-то не самое простое занятие. Но теперь у тебя есть лишь одна возможность снять с себя этот груз. Он точно хотел, чтобы я задал этот вопрос, и я его не подвёл. — Какая? — Выполнить то, ради чего мы с тобой.