Хроники Арли. Книга вторая. Кто Я?

Нужно получить по голове как следует, чтобы понять, что жизнь без вашего участия идет своим чередом. Пока я пребывал в беспамятстве, к месту сражения вышла вторая часть отряда, о которой упоминал Гюго. Встреча вышла бурной и едва не закончилась новой стычкой, потому что дозорные поначалу приняли нас за врагов, пирующих на костях их друзей. Недоразумение удалось разрешить, но радости никому не добавило — слишком много жертв оказалось тому виной. Ничего этого я, естественно, не застал, поэтому вовсю вертел головой, впитывая новую информацию. Отца Поля, главного инквизитора Архана, города, ближайшего к западной границе королевства Гальд, как и обещал Оррик, оказалось совсем нетрудно найти и узнать. Ещё раньше его можно было услышать, и я подумал, что, возможно, в семинарии, если я вообще туда поступлю, мне придётся разучивать не только молитвы, но и изо всех сил тренировать глотку. Как ещё объяснить тот факт, что более-менее серьёзные люди из этого ведомства, которых я повстречал, с успехом могли громить голосом стеклотару, не особенно при этом и напрягаясь? Отец Поль не стал в этом ряду исключением, демонстрируя силу легких на весь лагерь. — Густав! — колонноподобный, похожий на титана, главный инквизитор Архана расхаживал у шатра, с которым мог посоперничать ростом. На широком лопатообразном лице, изрядно заросшем со всех сторон, орлиным клювом выделялся нос, сейчас воинственно вздернутый кверху, глаза сердито сверкали из-под кустистых бровей, на которых лежал налет седины. При этом шевелюра этого большого человека волнами спадала на плечи, и сзади его можно было принять за женщину, правда, таких героических размеров и роста, что внушила бы уважение даже мужчине такой же комплекции. Инквизитор оказался немолод, но смотрелся несокрушимым утесом. И вот к этому утесу должна была подгрести моя утлая лодка. Я почувствовал, что вот-вот разобьюсь о скалы. Может, подождать, пока человек-гора расправится с Густавом и выплеснет на него весь свой гнев? Вот ведь чудо, я понятия не имел, кто такой этот пройдоха Густав, но уже изрядно его ненавидел: где пропадает эта свинья, когда он так нужен?! Поглядев по сторонам, я, честно говоря, немного впал в ступор. Лагерь! На поляне, где нас так коварно поджидал враг, вырос лагерь! Пять широких палаток из серой ткани окружили большой шатер. Кое-где у разожженных костров группами по несколько человек расположились люди. Я пригляделся: безоружных не было. Даже те, кто таскал дрова и стряпал у костров, и то не расставались с мечами. Мне, не так давно и слыхом не слыхивавшем о холодном оружии и людях, которые умеют с ним обращаться, — тот эпизод с фехтовальщиками не в счет, — их вид говорил о многом: если бы напали на этих, участие эльфа могло бы и не понадобиться. Впрочем, кое-что, даже на мой неискушенный взгляд, отличало эту стоянку от того, что я видел в фильмах. Над всем лагерем повисла неестественная тишина, изредка прерываемая отрывистыми фразами командиров. Веселье, шутки, грубый матерок — все это заменяли проклятия главного инквизитора. — Эй, парень, — меня наконец заметили, — ты чего здесь ошиваешься? Ты откуда взялся?! От одного из костров поднялся молодой воин, стеганый доспех которого постукивал бляхами, аккуратно нашитыми на груди. Был он высок, строен и мог похвастаться мужественным лицом с упрямым взглядом героя. — Я тебя спрашиваю, — тут он обратил внимание, что я слегка отличаюсь от обычного человека. — Эй, уродец! Я с тобой разговариваю! Не успел я ответить, как меня вздернули над землей, схватив за грудки. Я бестолково болтал ногами, постепенно наливаясь злостью: да что ж такое! Ни минуты без приключений! Я всего лишь пошел за хлебом; что будет, когда я отправлюсь на этот проклятый экзамен? Революция? Конец света? — Поставь парня на место, — с облегчением услышал я голос Оррика у себя за спиной. Сам я видел только мельтешение палаток перед глазами и макушку своего обидчика. — А ты кто такой, старикан? — услышал я снизу. Полагаю, Оррик сворачивал шеи и за меньшие оскорбления. Меня выпустили из рук, и я мешком рухнул на землю. Это оказалось настолько неожиданно, что приземлиться удачно не получилось, зато изваляться в пыли — отнюдь! Я на карачках, наплевав на достоинство и внешний вид, отполз в сторону, чтобы стать свидетелем зарождающейся дуэли. Оррик в непринуждённой позе поглаживал бороду, и лишь мне было ясно, что буря не за горами: я редко наблюдал у инквизитора ауру, столь сильно насыщенную злобой. Чего это он так разъярился? Свой же, хотя хам и невежа. Напротив него криво ухмылялся мой обидчик, в его руках уже дрожал меч, но аура говорила, что парень далеко не так уверен в победе, как хотел показать. — Эй, Грид, а ну-ка охолони, — на сцену выступило новое действующее лицо. Отец Поль собственной громоподобной персоной встал между готовыми к бою, рассыпая вокруг свирепые взгляды. — Я тебя сколько предупреждал, чтобы с гостями ты вел себя уважительно. А ты, словно баран, бьешься в одни и те же ворота! Последнее тебе мое слово: ещё один случай — пойдешь простым стражником патрулировать улицы. — Но я… — попятился тот, угроза была явно нешуточной. — Поговори мне ещё, — буркнул главный инквизитор. — Я сказал — ты слышал, больше повторять не буду. Он отвернулся от задиры по имени Грид, и теперь перед ним замер ещё один — Оррик. Они смотрели друг на друга, как два старых вулкана, словно раздумывая, пыхнуть ещё разок или все-таки не стоит зря разбрасываться лавой вокруг. Оррик был на голову меньше, но заметно шире седого Поля. В кои-то веки он скинул свою извечную кожаную скорлупу, оставшись в одной свободной рубахе. Отец Поль, напротив, весь при параде: до блеска начищенная кольчуга, оглобля, прикидывающаяся мечом на поясе, пара ножей на голени, не хватало лишь шлема и белого плащика с красным крестом за спиной. — Вечно ты, Оррик, баламутишь людей, — отступил в конце концов великан. — И чего тебе не сидится на месте? Давно бы уже обзавёлся приходом, коротал вечера с бочонком холодного пива и тискал прихожанок по ночам — все как ты любишь, — он неодобрительно покачал головой. — Опять, поди, куда-то спешишь? Оррик пропустил его длинную речь между ушей, остановившись на главном, а я для себя отметил, что легенда, из-за которой весь сыр-бор, так и не пригодилась. Впрочем, мне-то она помогла сделать главное открытие: тащимся от города к городу мы явно не из-за необходимости куда-то добраться. — Да, есть кое-какие дела, Поль. А ты все так же ворчишь на погоду по вечерам? — хмыкнул он. Отец Поль вздохнул, все колечки в его кольчуге словно повторили настроение хозяина, печально зашелестев. Наконец он махнул рукой Гриду, чем вызвал его облегченный вздох. Воин бросил в мою сторону быстрый взгляд и поспешил испариться. — Не говори, — отец Поль покачал головой. — Зачем пускаешь слуг гулять по лагерю? Да ещё… таких. Знаешь же, что люди напряжены. Столько наших убито… Оба инквизитора оглядели меня с головы до ног, как будто выискивая, один — достоинства, а другой — недостатки. — Каких таких? — спросил Оррик. — С каких это пор ты стал делить людей на «этих и тех»? Отец Поль в ответ промолчал, но было видно, что он изрядно смущен, что подтверждала и тучка над его головой. — Иан — не слуга, — продолжал Оррик. — Он такой же член отряда, как и все остальные. Отец Поль скептически на меня посмотрел. — Больно молод, — заметил он. — Да и вообще. Под «вообще» инквизитор, видимо, решил подвести все прочие несоответствия, чтобы не заострять внимание по отдельности. Впрочем, я уже догадался, что последует дальше: Оррик не преминет воспользоваться возможностью окунуть приятеля мордой в… факты. И тот оправдал мои ожидания. — Вчера он один на один прирезал людоеда, — усмехнулся Оррик, глядя ему в лицо. — Ножом, как свинью. — Э… — начал было я, но заработал лишь подзатыльник и снова умолк. — Когда разговаривают старшие, мелюзга помалкивает, — рявкнул на меня Оррик. Главный инквизитор Архана посмотрел на него с ехидцей. — Что-то ты не слишком последователен, мой друг. То член отряда, то орешь на него, как… как я. — Молодняк надо учить, — в тон ему заметил Оррик. — А то вечно какие-то приключения. Веришь, нет, но я отпустил его к тебе всего лишь за хлебом. Оба опять посмотрели на меня с прищуром. Мне такие взгляды совсем не нравятся: можно заметно огрести и нарваться на неприятности. Теперь уже от обоих. — А что, он действительно завалил людоеда? Не верится. Хотя тот десятник, что лежит весь истыканный… — отец Поль продолжал меня изучать, они вдвоём говорили обо мне так, будто меня нет дома. — Я ж говорю, прирезал, как борова, — будничным тоном, так, будто на этой неделе мне не повезло повстречать всего одного, ответил Оррик. — Я и глазом моргнуть не успел, а он, как… э-э… лев бросился на него с ножом! — Видимо, людоед опешил от наглости, — предположил отец Поль. — Страх сковал его члены, — подтвердил Оррик. — Я своими глазами видел, как сей бравый отрок умело поднырнул под клинок врага и… — …зарезал его, как свинью, — продолжил за него отец Поль. — Ммм… Он цокнул языком, показывая, что впечатлен. — Моя школа, — гордо заявил Оррик. Я смотрел на этот разговор двух великовозрастных петухов и только диву давался. Это они друг перед другом продолжают выделываться? У меня из драного пылесосного мешка не вылетало такого количества пыли, которым обменялись сейчас приятели. Они постояли ещё минуту, глядя на меня, но думая о чем-то своем, а затем синхронно двинулись рядом. Я же, видя, что больше не представляю никакой ценности, уныло поплелся сзади. У меня не было возможности отрепетировать вид, но ведь в каждом из нас пропадает актер. Новости радостными назвать было нельзя, так что мне не пришлось особенно напрягаться. Я шел в трёх шагах позади, едва не упираясь в обоих инквизиторов носом, меня никто не гнал, а любопытство съедало живьем. Мой слух с жадностью ловил каждое слово. Ну как же? Судя по действиям Оррика, мы должны были оставаться инкогнито, а теперь ни о какой маскировке не шло и речи. Интересно, а отец Поль в курсе дела, что мы хотели оставаться неузнанными. — А почему вы наплели моему помощнику, что вы какие-то там посланники? А тебя, вот диво, он представил наемником, — простодушно произнёс главный инквизитор Архана, и от этих слов на меня повеяло Крысой. Я помотал головой: в подвалы мне больше не хочется ни в каком виде. Аура отца Поля не выдавала чувств: обычная смесь человека, который думает обо всем сразу. Плохо. Значит, по поводу нас у него никаких мыслей, может повернуться по-разному. — А разве бедный Гюго не помер? — удивился Оррик. — Помер, пусть Аид даст ему место потише, сегодня его душа отлетела к богам, но он успел кое-что рассказать. — Жалко. — Да, прискорбно. Некоторое время они обходили лагерь молча. Нас провожали разными взглядами, особенно доставалось мне, но я старался не придавать им значения. Пока мы кружили между палатками, я успел заметить, что отец Поль привёл за собой не меньше пятидесяти человек. И каких человек! Все сплошь бывалые воины: мечи, топоры, я даже пару раз видел булаву на длинной цепочке, которой, под одобрительные возгласы собравшихся, воин пополам разломал щит, видимо, оставшийся от побежденных. Лагерь постепенно все-таки оживал, а мы остановились на самом его краю. — А что вообще происходит, старина? — Оррик произнес несколько отрешенно. — С какой стати главный инквизитор провинции срывается куда-то на ночь глядя, да не один, а уводит почти всех своих людей, чтобы прогуляться по лесным тропкам. Потом какой-то сброд нападает на десять вооруженных воинов церкви и, что удивительно, едва не вырезает их поголовно. При этом первым гибнет маг, которых у нас и так можно пересчитать по пальцам, потому что эти ублюдки не спешат к нам на службу. И уж совсем удивительно то, что никто в Конгрегации по делам веры, начиная от кардинала Эмилио и заканчивая последним инквизитором, ни сном ни духом, что на дорогах Гальда можно лишиться не только кошелька, но и головы даже хорошо вооруженным всадникам. Отец Поль закашлялся, и Оррик правильно его понял. — Отец Тук сказал, что перед этим парнишкой можно рассказать даже то, как ты писался в детстве, — заверил в моей лояльности Оррик. — Он ему доверяет. Я услышал смущенный смешок, отчего мне стало ещё любопытнее: в инквизиции выживают только те, кто все про всех знает? — Где-то с полгода назад в королевстве стали происходить странные вещи.