Хроники Арли. Книга вторая. Кто Я?

Крики, звон оружия, топот ног — все вмиг остановилось, замерло, так что, если закрыть глаза, могло показаться, что на мир опустилась ночь. В картинку не вписывались стоны раненых, но на них сейчас никто не обращал внимания. Все взгляды были прикованы к медленно съезжающему с лезвия меча телу атамана, который до последнего удерживал мутнеющими глазами своего убийцу. Технически, конечно, это был Оррик. Фактически даже такой плюгавый пацан, как я, мог вставить палку в колесо такого мастера, как Андес. Чем я, собственно, и воспользовался. Когда труп замер в той форме, в которой ему полагается, я сел на корточки и отряхнул колени. — Как ты мог?! — выдохнула громадина главного инквизитора. — Это было несложно, — я отмахнулся. — Ты как? Мои слова, конечно же, были обращены к тому, чье появление стало самым значимым событием в моей жизни со времени обретения нового тела. Неужели и у меня бывают хорошие совпадения? Оррик застыл столбом с окровавленным мечом. Он казался потрясенным до глубины души и не отводил взгляда от лица поверженного врага. Свой план я, в общем, исполнил, инквизитору больше ничего не грозило. И хоть его противник получил по заслугам, по традиции я, похоже, снова встал на пути чьих-то планов. Кто же знал, что Оррик не сумеет сдержать удар? Вера в навыки инквизитора сыграла со мной злую шутку: один удивился настолько, что позабыл про защиту, второй не рассчитывал на подарок. Тяжелое лезвие поспешило исполнить начертанное, металл со смаком разрезал шею. Андес, словно хамелеон, теперь мог вертеть головой во все стороны. Даже лежа на животе, он пялился в небо, что с точки зрения анатомии попирало закон природы. Будь я повпечатлительнее, не смог бы избавиться от ощущения, что атаман хочет мне что-то сказать. Впрочем, может, он и впрямь пытался: человеку, за которым всегда остаётся последнее слово, сложно бороться с привычкой. Над телом замерли четверо. Как на картинке из дешёвого вестерна, мрачные взгляды говорили красноречивее слов. Трое — Оррик, отец Поль и Аридил, который подошёл после того, как уже все свершилось, — молча смотрели вниз, четвертый, собственно, я, вглядывался в покойного по инерции, не забывая поглядывать на живых. То, что происходящее не вписывается в обычные рамки, я уже догадался по гробовому молчанию зрителей. Мы стояли так уже пару минут. Меня подмывало пихнуть Оррика в бок и сказать «отомри», но я помалкивал, понимая, что и так нарушил все заповеди, что только можно. Мне, кстати, было не стыдно. Оррик жив, хоть и слегка не в своей тарелке. Он сильно нервничал, то и дело закусывая губу, видно, переживал из-за исхода боя. Думаю, он и сам понимал, что просчитался с противником. Андес оказался если и не сильнее, то выносливее: возраст — штука, с которой приходится считаться, а тут разница минимум лет в пятнадцать и практики хоть отбавляй. Ничего, переживет, и хоть слова благодарности я от него вряд ли услышу, мой план сработал, правда, и как обычно, слегка не так, как планировалось. В конце концов, Враг я или погулять вышел? Хрен с ними, с традициями, зло должно быть наказано. Зло по отношению ко мне — тем более. — Ну и чем исход схватки отличается от того, что предлагал я? — наконец «отмер» эльф, видимо, имея в виду итоговый результат. Коллеги-инквизиторы закряхтели, я практически услышал, как в их головах щелкают шестерёнки. Что-то они слишком туго соображают. — Ничем, — буркнул отец Поль. — Он был мне нужен живым! — Дали бы возможность участвовать мне, жертв оказалось на порядок меньше. — Вы, принц, со своей косой от него оставили бы еще меньше, чем сейчас, — с ещё большим раздражением в голосе заметил человек-гора. — Кто ж знал, — выдавил из себя Оррик. Отец Поль оторвал взгляд от эльфа и упер негодующий взгляд в меня. — Вот он знал. — Я?! — меня пробрало. — Да я вообще тут каким боком? Аридил хмыкнул. — Отец Поль, — улыбнулся он, — и мы бы об этом с удовольствием послушали. Ну вот и первая ласточка. От меня требовали пояснений, и помощь пришла с неожиданной, но столь желанной стороны. Эльф обычно всегда помалкивал, а тут вступился открыто. Кстати, зря, я сам могу за себя постоять. — Давайте позже. Что у вас, дел больше никаких нет? Ого! Из меня полезли колючки! С чего бы? «Не люблю, когда на меня давят», — подумал я с раздражением. Глаза главного инквизитора поползли на лоб: его только что отчитал слуга! Великан заглотил побольше воздуха, видимо, чтобы выдать достойный ответ, но, бросив короткий взгляд на моих спутников, передумал, хотя и не без последствий. Мою отповедь проглотили, но затаили нехорошие мысли — вон над главным инквизитором распухла какая штуковина! Впрочем, люди, считающие его глупцом, вряд ли могут рассказать о своей ошибке; отец Поль не дурак, понимает, что обычного человека ждать и искать не будут. Он уже догадался, что я только прикидываюсь птичкой без крыльев, но могу дать фору любому орлу. Мы помолчали ещё минуту, не спуская глаз с бывшего атамана. Тот по вполне понятным причинам тоже помалкивал. — Он был мне нужен живым! — рявкнул отец Поль, развернулся по-солдатски резко, так что длинный плащ хлопнул его по ногам, и зашагал прочь. Меня контузило. Что за идиотская привычка — чуть что, повышать голос?! Вокруг не глухие, а если ни черта не слышишь, есть соответствующие врачи. Продуют тебя со свистом! Я посмотрел на отца Поля, затянутого в кольчугу из толстых колец, что делало его похожим на здоровенного карася, который что-то выговаривал подскочившему к нему воину: если его поставить против епископа, то в соревнованиях по громогласности судить их поединок никому не придётся. Оба товарища разделаются с судебной бригадой в первом же раунде. Медаль «Иерихонская труба» им придётся делить на двоих. Тут я вспомнил: — Валена! Волшебница! Мысли забегали, как муравьи, и я бросился к лесу. Ну, попытался броситься… — Стой тут, — громыхнул Оррик, крепко сжимая мое плечо. — Ты сегодня все, что можно, уже сотворил. Я подчинился. А что было делать? Поляна гудела, как улей, пчелы в кожанках и с мечами деловито сновали туда-обратно. На моих глазах возвели шатер. Ткань хлопала крыльями на ветру, пока люди деловито натягивали веревки. Разгорались костры, в центр стаскивались припасы, кто-то с луком, прихрамывая, топал в лес то ли за дичью, то ли нести дозор. Не далее чем полчаса назад разбойники проделывали то же самое, но в обратном порядке. На самом краю работала похоронная команда. Таскали всех, сортировка шла в самом конце, и свои особых почестей не имели — их всех просто раскладывали на две кучки. Распоряжался хозяйством рыжий тощий парнишка, его противный голос служил надгробием и тем, и другим. Разбойники полегли все. Их бездыханные тела клали по правую руку. Судя по ранам, они понимали, что пощады не будет, и старались подороже расстаться с жизнями. В итоге на траве оказались девять тел. Андес и тут встал во главе. Его перенесли из центра поляны, где бойкий атаман принял смерть, и уложили на землю, с укором поглядывая на меня. По барабану. Наплевать мне на кодексы чести. Оррик жив, все остальное неважно! Потери у инквизиторов тоже были, правда, гораздо меньше. Летальных. Невозвратных оказалось двое, остальные имели ранения различной степени тяжести. Проклятья переполняли поляну, напоминая, какой ценой досталась победа. Семнадцать. Что-то слишком много для соотношения пять к одному. Да они должны были перебить несчастных за пару минут! С какой стати такой урон? Треть отряда будет хвастать отметинами перед теми, кто ждёт их в городе. Опять же, если сумеют до него дотянуть, а в этом были сомнения. Люди и не думали ныть над своей судьбой. Они молча садились на землю, но почему-то ничего не предпринимали. Я видел раны: половина едва ли могла ходить. Если брать во внимание время, в могилу могут отправиться все — из истории я помнил, что основные потери приходились на отсутствие своевременной помощи, а не на умелые действия врагов, у которых статистика не отличалась в лучшую сторону. — Оррик, почему им никто не оказывает помощь? — я тенью покачивался посреди лагеря. — Они же все умрут. Инквизитор стоял за мной, как побитая собака. Он так и не пришёл в себя после боя. — Им помогут, когда мы вернёмся в город. — Какой город? Очнись! Они не дотянут даже до деревни, если как следует не обработать раны. — Поль позаботится о своих людях без наших мудрых советов. — Если как сейчас, забот скоро у него поубавится, — возразил я. — Какая честь подыхать вот так? — На то воля богов, — угрюмо закончил наш спор инквизитор. — Мага все равно больше нет. Говорить Оррик был точно не расположен, чужое здоровье его особо не волновало. Взгляд инквизитора блуждал в неведомых далях, из-за чего он ничего не видел у себя под ногами и отвечал невпопад. Наверное, он мысленно снова и снова возвращался обратно к схватке, прокручивая ее от начала и до конца. Его потерянный вид лучше всяких слов описывал чувства, когда рушится мир вокруг. Как же, непобедимый инквизитор проиграл бой на глазах у кучи людей, которых и близко не считал ровней. Как дальше жить? Когда песочный замок накрывает волной, люди расстаются с мечтой, а это частенько больно. Ладно, сейчас мне недосуг, нужно заняться волшебницей, а мозги воину вправлять будем позже. Алекс, тьфу, Иан добро не забывает! Я оглянулся и оторопел: двое воинов под руки вели Валену. Девушка была бледна, ступала нетвердо, как будто боялась каждого шага. Она не сводила глаз с растущей толпы раненых, сидящих или лежавших на траве. Похоже, ее больше занимала судьба этих несчастных, чем ее собственная. Ну да, она же целитель, и здоровье людей — ее непосредственное призвание. Или просто не видела такое количество увечных сразу. Широко распахнутые глаза волшебницы перебегали от человека к человеку, всякий раз она вздрагивала, словно примеривала на себя ранение каждого, на кого падал взгляд. В какой-то момент Валена разглядела меня, и ее лицо осветилось радостью, но в ту же секунду облако над ее головой стало темнеть, слабая улыбка увяла, лицо приобретало оттенок болезненности. Меня коснулась тень страха и недоверия. Вот и настал тот самый час «Х». Она-то думала, что инквизиция преследует меня, чтобы прикончить, и явно не ожидала увидеть меня в добром здравии посреди такого количества людей, в принципе ей ненавистных. Короче, очередная проблема, размер которой я пока себе представить не мог, но и отказываться от присутствия мага в моем будущем отряде не собирался. А трудности? Да бог с ними, сколько их уже было, сколько еще будет. «Бить, а не считать», — как говаривал один известный всем полководец. Вот и подтверждение моим невеселым мыслям: в меня словно уперся грозовой фронт, а глаза девушки засверкали молниями. Я скрипнул зубами — вот она, расплата за откровенность. «Сама увидела, сама придумала, сама обиделась», — вспомнил я анекдот из прошлого. Ну да, умной повода для обиды не нужно, она найдет его сама. Впрочем, мне было все равно. Не скрывая радости, я бросился вперед. Порыв души оборвался так же внезапно, словно на голову вылили ушат холодной воды. Ее чувства сработали не хуже заряда картечи. Я запнулся, будто врезался в стену. Расплата пришла мгновенно: Оррик, погруженный в свои чувства, как муха в кисель, действовал на автопилоте. Помните про носорога, у которого не все в порядке со зрением? Инквизитор прекрасно справился с ролью: он не раздумывая махнул всем телом за мной, и на пассаж с остановкой отреагировать не успел. Неладное я ощутил, когда лежал в траве, отходя от столкновения с паровозом. Говорят, люди могут демонстрировать чудеса, если им угрожает опасность. Мне не было дела до всенародной молвы, я даже позабыл о своих ушибах, когда догадался, что волшебницу не поддерживают, а скорее, сопровождают, если не сказать жестче. У меня перехватило дыхание: рано расслабился, стонать будем после, ничего ещё не закончилось. Пока я разлеживался, солдаты ожидаемо протопали мимо. Не помощь, конвой — вот что это такое! Куда они направляются?! Что, нафиг, происходит? Я оглянулся на Оррика, который, похоже, и не заметил, что только что чуть не размазал меня по земле — так, значит, надежды на этого товарища мало! — Эй, вы! — заорал я, удивляясь самому себе, с какой прытью бросился им вослед. — А ну стойте! Сопровождение Валены по инерции сделало ещё пару шагов, воины с недоумением переглянулись и хотели уж было продолжить путь, как я преградил им дорогу. Меня обдало двойной порцией недовольства, недоумения и досады, сквозь которые пробивался слабый аромат надежды, последнее чувство исходило от девушки, которая наблюдала за происходящим с обреченной усталостью. Ее сил ещё хватило на атамана, но с новой угрозой она, похоже, смирилась, как мы принимаем неукротимую мощь урагана. Если раньше мне приходилось тушить конфликты, здесь пригодился бы кувшин с маслом. Эх, не мое это, не мое… — Куда это вы ее? Воины опять переглянулись. — Уйди с дороги, убогий. — По-хорошему, говорим, — добавил второй. Меня никогда не трогало упоминание моей ненормальности, но только не в этот раз. Я почуял, как в глубине нарастает гнев. Точнее, уже нарос. Главное, удержать крышу на месте, вряд ли этим двум понравится, если я кинусь на них с ножом. Могут не так понять. — Отпустите ее. — Я не узнал свой голос, настолько он стал хриплым и низким. — Заморыш, шел бы ты… — …зашибем же, — закончил за первого воина его напарник несколько невпопад. У них один разговор на двоих? Что же делать? Мой ножик вряд ли произведёт на них впечатление. Хм… А вот что — я вздохнул и полез за пазуху. Да, никто не видел, что именно я достал из поясной сумки неудачливого бандита, пока выясняли, кто виноват. Оррик сказал, что амулет нужно использовать в крайнем случае. Там, в деревне, я свалял дурака, совсем позабыв о подарке инквизитора. Но дважды я подобной ошибки не совершу. Жаль, я так и не выяснил, какими правами обладает его носитель, но чего уж теперь, как обычно, ввяжемся в бой, а после оценим потери. Знакомые кольца выползли из-под одежды вслед за цепочкой, как будто я выуживал рыбку. Матово-серый металл грел ладонь. Опасное и завораживающее тепло, как если бы ты сунул руку в аквариум с золотыми рыбками, а обнаружил, что у них вот такие зубищи! Амулет был с подвохом. Если не хочешь остаться без пальцев, клинки внутри колец лучше не трогать: по остроте они не отличались от лезвий бритвы. Кому пришло в голову их так заострить? Если уколешься, кожа протыкалась в два счета — собственный опыт подсказывал, что без петельки на внешней части кольца пользоваться им опасно для жизни. Поправив знак на груди, чтобы не съезжал под мышку, я прижал правую руку к воображаемой пуговице на животе, а левую заложил за спину. Поза в стиле французского императора: как-то видел его в кино. Как ещё подростку метр с кепкой сопротивляться взрослому каланче? Рецепт один: добавим побольше наглости, заправим вальяжностью и посыплем высокомерием — вот то, что мне нужно. — Отпустите ее немедленно! Подействовало! Оба уставились на медальон, разинув рты. На мою горделивую позу — ноль внимания, впрочем, плевать, главное — результат! — Сколько мне повторять?! — теперь скопируем по памяти интонации отца. — Ну, поживее! Солдаты, к моему облегчению, разжали руки, и Валена смогла стоять без поддержки. Сама, хоть у меня и были в этом сомнения. — Что здесь происходит?! — прогудело откуда-то сверху, и мне пришлось призвать на помощь все самообладание, чтобы не присесть от испуга: противник ожидаемо подтянул тяжелую артиллерию. Я развернулся и увидел именно то, что рисовало воображение. Отец Поль собственной громадной персоной, да к тому же ещё кипевший, как паровозный котел. Вот уж кто плевать хотел и на меня, и на мою позу, и на мой амулет. Плохо ещё и то, что его ладонь ерзала на рукояти меча, а я до сих пор был не уверен, что возможностей этой вещицы хватит, чтобы обуздать боевой настрой громогласного инквизитора. Если он возьмётся за меч, ему не придётся особенно напрягаться, достаточно будет стукнуть меня по темечку. Какие там басни-то написаны по этому поводу? — Он требует, чтобы мы ее отпустили, — наябедничал один из солдат. Правильно, вот главный навык солдата: вовремя свалить ответственность на другого. — Ведите ее в карцер, ведьму ожидает костер! — главный инквизитор пошел разводить пары. Я мгновенно переварил новую вводную. Опять костёр?! Нет уж, дудки! Это ты зря, дедуля. Щепка в ботинке тоже может попортить кровь. Да и карцер в мои планы не вписывался. — Никто никуда не идет! — я не выдержал. — Вы ее отпустите… — Она ведьма! — меня перебили. — И будет сожжена! — Она — волшебница! — Ведьма и… — …волшебница, и она мне нужна! — ответил я той же монетой. Чтобы лилипуту обратить на себя внимание Гулливера, приходилось напрягать связки. Перекричать его, конечно, мне не светило, но и закрыть глаза на мои укусы означало подставить открытое горло: что-то свыше нашего разуменья заставляет нас включать в комнате свет и бегать с журналом за зловредным москитом. Заглянув в глаза главному инквизитору, я испугался, что из него вот-вот вырвется пар. Великан довольно успешно изображал из себя начищенный до блеска паровозный гудок. Тут-то у меня и забрезжила надежда, что кровопролитья получится избежать — если собака лает, может, и не будет кусаться. А может, и нет. — Схватить его… — заорал отец Поль так, что у меня заложило уши, затем он топнул ногой, и я почувствовал, что подпрыгнул вместе с Валеной и солдатами. Девушка едва не упала, и они были вынуждены ее опять подхватить. На нас потихоньку стали обращать внимание, народ удивлённо наблюдал за сварой. Самые любопытные подползали поближе к центру. К сожалению, Оррик среди любопытствующих отсутствовал. Когда ко мне попытались сунуться, я повернулся к желающим лицом и постарался, чтобы самые инициативные тоже разглядели знак на груди. Это поубавило пыл, вызвав недоумение у начальства. — Чего встали? Живо и этого гаденыша в карцер! — Э… — Вы язык проглотили? Плетей захотели… — впрочем, договорить отцу Полю не дали, ткнув меня в грудь сразу с нескольких сторон. К счастью для меня, глазастых оказалось с избытком. — Святой отец, у него знак курьера. Сверкающая скала обернулась, впиваясь взглядом в амулет на моей груди. Можно подумать, он его не заметил раньше… — Какой ещё знак?! — рыкнул он, и меня окатило волной растерянности. — Этот. — Я сдернул с шеи круг, рискуя остаться без пальцев, и сунул его гиганту под нос. Ну, сейчас или меня размажут, или я утру кое-кому его сломанный нос. К сожалению, оба варианта ставили крест на хороших, доверительных отношениях с местной властью и сулили проблемы в будущем. Впрочем, на них и раньше не приходилось рассчитывать, так что конфликт даже к лучшему: пусть поработает на авторитет, лишние баллы репутации никому ещё не вредили. Глаза главного инквизитора собрались в кучку, гигант согнулся, как будто к пешеходу наклонился фонарный столб. Подсознательно я даже ждал скрипа сминающегося металла. Внутри него клокотал пар, дыхание вырывалось со свистом. Паровоз загрузил новые данные и обдумывал, что с ними делать. Ладно, пусть сам выкручивается. Я просто ждал. Тем более я понятия не имел, дает ли мне право амулет распоряжаться чужими подчиненными, или его действие распространяется только на мою скромную особу. — Она ведьма! — наконец с ненавистью выплюнул он. — Она сожгла священника. — А я слышал, святой отец отделался одним испугом, — возразил я с уверенностью, которой не чувствовал. Вдруг Валена ошиблась, и этого сморчка все-таки зацепило? Плакать я по нему не стану, но вот защищаться будет гораздо сложнее. — Она пыталась! Пыталась? Что за детский сад?! Земля под ногами затвердела, и я почувствовал, как мои губы пытаются расползтись в победной усмешке. Если начались «прения», то скала оказалась с песочным нутром. — Эта волшебница, — я особо подчеркнул слово «волшебница», — спасала меня от костра, на который я угодил как раз по милости вашего милейшего священника-самодура. Если бы у него были мозги, он бы понял, что такими вещами не шутят. Он же предпочел не расслышать моих слов. Ещё вопросы? Чувства в который раз пришлось отключить. Иначе мой рассудок не выдержал бы той волны ненависти, обрушившейся на меня, давившей на плечи, словно лямки спортивного утяжелителя, в который добавили чересчур много лишнего веса. Полегчало. Но изображение черной тучи, отплясывающей на макушке разъяренного инквизитора, нервировало похлеще его ладони на рукояти меча. Его я отключить не мог. Облако подрагивало, словно вот-вот готово было наброситься на меня вместе со своим хозяином. Хотелось закрыть глаза руками и убежать, я почти физически чувствовал, как тот, второй, отчаянно боролся за контроль над телом — весь его прошлый опыт твердил, что конфликтов следует избегать. Приходилось силой заставлять себя отстаивать каждую пядь не только перед инквизитором, но и перед собой. Ну какие козыри у тебя в рукаве? Вижу же, что просто не хочется уступать доходяге. — Какой идиот дал этому ублюдку знак «голоса»?! — выплюнул, наконец, главный инквизитор. Значит, все-таки сработало! Мое сердце сжалось в радостном предвкушении: вот оно! В ход пошли стремные аргументы — ещё скажи, что ты прав, потому что ты больше. Поднажмем, и победа будет за нами! Только бы не дать слабину, возможно, сегодня я выиграю свою главную битву. Или отец Поль вытащит, наконец, свою оглоблю и порубит меня на стейки — вон с каким ожесточением пальцы тискают рукоять. — Епископ Тук, — ответили за спиной голосом Аридила.