Gossip Witch

I dance around this empty house Tear us down, throw you out Screamin’ down the halls Spinnin’ all around and now we fall Pictures framing up the past Your taunting smirk behind the glass This museum full of ash Once a tickle, now a rash This use to be a funhouse But now it’s full of evil clowns It’s time to start the countdown I’m gonna burn it down, down, down I’m gonna burn it down 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1 Fun Echoes knockin’ on locked doors All the laughter from before I’d rather live out on the street Than in this haunted memory I’ve called the movers, called the maids We’ll try to exorcise this place Drag my mattress to the yard Crumble, tumble, house of cards Я танцую по всем комнатам этого пустого дома, Разрушаю все, что от нас осталось, Вышвыриваю тебя прочь, выкрикивая твое имя, Кружась в коридорах до упада. Фотографии обрамленные прошлым, Твоя ядовитая усмешка за стеклом. Все вокруг словно музей из пепла, Раньше манило, а теперь вызывает раздражение. Это дом раньше был полон веселья, Но теперь здесь остались лишь злые клоуны. Пора начинать отсчет! Я сожгу его, сожгу его, сожгу его, Сожгу его дотла! 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1 Начинаем веселье! Эхо стучит в заколоченные двери, За которыми когда-то звучал смех. Я лучше буду жить на улице, Чем здесь, среди кошмаров и воспоминаний. Я вызову грузчиков и уборщиков, Мы попробуем очистить от дьявола это место, Мой матрас уже во дворе, Карточный домик вот-вот рухнет! «Funhouse» Pink Полеты всегда помогали ему сосредоточиться. Казалось, сколько он себя помнил — всегда летал. Первая метла стала самым запоминающимся и ценным подарком от отца на шестой день рождения Скорпиуса Малфоя. Кроме того, тот день, который они провели вдвоем, пока Драко учил его летать, стал одним из самых счастливых и, к сожалению, редких совместных воспоминаний. Малфой-старший всегда был строг собран и холоден. Вечно пропадал на работе, будучи загруженным донельзя бизнесом, политикой, оправдательными и судебными процессами и благотворительностью. После трагической смерти Астории при родах, он долго не мог заставить себя даже взглянуть на сына и надолго оставил младенца на попечение матери и верных семье домовых эльфов, оставшихся жить и работать в поместье. Четырехлетний Скорпиус называл Нарциссу мамой до тех пор, пока не начал замечать, что всякий раз в голубых глазах этой прекрасной феи, которая растила его, появлялись слезы. Сам мальчик плакал, только когда ему было больно грустно или страшно, а потому пришел к выводу, что маме не нравится такое обращение, и принялся изо всех сил стараться выговаривать ее имя. Это был долгий и сложный путь. Многие часы занятий по постановке речи и уроков французского, которые начались с самого раннего детства. Периоды «Тысси», «Нарпысса» и «Цися» сменялись один за другим, пока ему, наконец, не удалось без запинки произнести полное имя миссис Малфой. По прошествию лет, узнав полную историю своего рождения и семьи, он снова, в моменты наибольшей уязвимости и на пике эмоций, время от времени звал Нарциссу мамой, уже не опасаясь слез, которые она, растрогавшись, украдкой смахивала с ресниц. Теперь Скорпиус слишком хорошо понимал, что это — далеко не самое страшное. Например, тот день рождения, проведенный с отцом, и его подарок уже не ассоциировались со столь безоблачным счастьем. Все чаще закрадывались подозрения, что Драко Малфой, в первую очередь, хотел продолжить нелепое и негласное соревнование из прошлого, из собственного детства, когда одержимость всего волшебного мира, а главное, его отца, Люциуса Малфоя, Гарри Поттером, сводила маленького слизеринца с ума, и важнее всего было доказать, что он сам, не хуже, а в чем-то сможет и обогнать Мальчика-Который-Выжил. Прошли годы, Гарри Поттер превратился в почитаемого и признанного во всем мире героя, а Драко Малфой так и остался в его тени, заняв место рядом, но навсегда чуть позади верных друзей и соратников знаменитого гриффиндорца. Теперь их сыновья росли в новом мире, где были свободны от предрассудков и равны, но невольно, так или иначе, вынуждены были продолжать дурацкое соперничество родителей. В год, когда Джеймс Поттер младший, ожидаемо начал демонстрировать феноменальный талант в полетах в столь юном возрасте, Драко тут же подарил Скорпиусу метлу и сам начал заниматься с ним, надеясь разглядеть в сыне сильного конкурента звездному отпрыску. Но вскоре, не заметив никаких из ряда вон достижений и выдающихся тенденций, потерял надежду, а вместе с ней и едва вспыхнувший интерес к сыну. Тем более, Джеймс Поттер отправился в Хогвартс раньше и уже на первом курсе установил слишком высокую планку рекордов, которой постфактум было почти невозможно достичь. Но Скорпиус влюбился в полеты несмотря ни на что, ведь, там в воздухе, он был свободен. От тяжести собственной фамилии и наследия, от холодности и отстраненности отца, от излишней и, порой, удушающей опеки Нарциссы, от фотографий, видео и воспоминаний близких из омута памяти о такой молодой и красивой Астории Малфой в девичестве Гринграсс, безвременно ушедшей, от вечно покрасневших глаз бабушки по материнской линии и упреков вечно пьяной или находящейся под кайфом тети Дафны, от визитов к заключенному под номером 12Б, в последние годы превратившихся в ежегодные собрания на фамильном кладбище в день рождения Люциуса Малфоя, во время которых пьян или под кайфом был его отец, и от мыслей об Альбусе и Розе, которые вечно пожирали друг друга глазами, стоило ему отвлечься или отвернуться, но все остальное время упорно делали вид, что ничего не происходит. Теперь, когда все случилось, он и сам не до конца понимал, как по-настоящему к этому относится. Не понимал за что злиться на названного брата больше: за секс со своей девушкой, за то, что он сбежал и так долго не выходил на связь или за то, что так внезапно вернулся, когда жизнь без него понемногу начала приходить в норму. Ревнует ли он Розу или больше бесится от вранья? Или, может, от того, что несмотря на все случившееся, он все равно вынужден будет продолжать числиться ее парнем? Ведь этого хочет отец? По крайней мере, так он думал, когда тот разбудил его звонком. Как назло, еженедельный пятничный звонок отца совпал со всей неразберихой первых школьных дней и не предвещал ничего хорошего. Драко явно только вернулся с пробежки, судя по влажным волосам и домашней одежде, очевидно, что идиотский блог «Ведьмочки-Сплетницы» застал его после душа за утренним кофе и чтением корреспонденции, чему он посвящал ровно 25 минут до того, как отправиться в офис или на деловые встречи. Лицо отца на проекции магфона, как обычно, было почти невозможно прочитать, но Скорпиус заметил легкую морщинку на лбу, хорошо заметную благодаря зачесанным назад влажным волосам. Отец в последнее время отказался от сушки шевелюры заклинанием, так как Джинни Поттер внушила ему, что это, по ее словам, «повышает и без того гигантские шансы на тихое озеро на его блондинистой малфоевской макушке». Удивительно, как легко он прислушивался к другим людям даже по пустякам, когда собственный сын годами не мог до него достучаться. Слава Мерлину, у Скорпиуса остался один из жутких антипохмельных и скрывающих следы любой интоксикации, отваров Лили и Хьюго, которые они собственноручно изобрели, опираясь на старые записи Снейпа по наводке от Джеймса, с чьей легкой руки, малявки начали эксперименты на третьем курсе и добились успеха. Теперь они приторговывали этими вонючими склянками в обмен на алкоголь и дурь. Надо сказать, что и Джеймс со своей бандой, и сам Скорпиус в компании Луи, Розы и Ала не один год пытались добиться успеха на этом поприще, но достичь стопроцентного результата никак не удавалось до тех пор, пока на третьем курсе Лили впервые не вызвали в кабинет директора, где ее впервые увидел портрет Снейпа. «Старина сальноголовый» как называл его Джеймс, был готов на все ради рыжей девчонки и скоро выдал все необходимые корректировки. Как известно, при первой встрече с дочкой Поттеров суровый зельевар прослезился второй раз за время своей жизни на холсте, при чем первый случился в том же году, несколькими месяцами раннее, стараниями самого Гарри, когда, в честь назначения мистера Лонгботтома директором Хогвартса, они вместе со всеми ключевыми и живыми членами ОД устроили вечеринку в школе перед началом учебного года, в ходе которой, помимо алкоголя, употребили и некие волшебные грибочки, тайком выращенные Невиллом в одной из теплиц. В результате, мистер Поттер старший сильно расчувствовался и на несколько часов забаррикадировался в главном кабинете замка, где вспоминал прошлое, изливал душу и просил прощения у величайшего волшебника, которого когда-либо знавал мир. Любопытно, что подробности стали известны благодаря главному свидетелю этого эмоционального общения — портрету Альбуса Дамблдора, который с удовольствием и умилением пересказывал самые подробные и интимные детали всем желающим, чем вызвал такой гнев Северуса, что тот несколько раз попытался перейти в рамку соседа и скормить ему его собственный «вшивый колпак». Так или иначе, благодаря всей этой драме, вот уже на протяжении трёх лет молодое поколение Поттеров и их ближайших круг достаточно легко избавлялся от похмелья и побочных эффектов других увеселительных препаратов. Благодаря чему, утренний звонок отца не застал Скорпиуса в помятом и непотребном виде, несмотря на количество выпитого накануне. Тем не менее, разговор не заладился сразу, тк Малфой старший начал с вопроса о показателях тестов перед стартом сезона по квиддичу. Результаты Скорпиуса, безусловно лучшего игрока Хогвартса этого года, капитана сильнейшей команды Слизерина, были невероятно хороши, но все еще уступали рекорду выпускника Джеймса Поттера младшего, и не гарантировали сто процентного начала игры на профессиональном уровне. — Неплохая попытка, сын, — Драко лишь слегка поджал губы, превращая приободряющую фразу в первый укол холодного разочарования для Скорпиуса, который тут же опустил глаза в пол, не замечая внимательного и слегка потеплевшего взгляда отца под непроницаемой маской. — Может, в следующий раз. Скорпиус так отвлекся на все эти дрязги с Розой и Алом, что забыл о главном. Драко Малфой ценил только показатели и цифры, и если они не были достаточно высоки, то не стоило рассчитывать на его благосклонность или внимание. Но возвращаясь к дрязгам, судя по хмурой складке на гладком лице, отец уже был наслышан о последних новостях. Конечно, не зря же они снабдили Сплетницу таким количеством сочного контента, вряд ли она стала бы дожидаться полудня для свежей публикации. Драко обеспокоенно наморщил лоб, заметив, как напряжен сын. Больше, чем обычно. — Ты выглядишь расстроенным этим утром. Это из-за того, что Альбус вернулся? Или у вас с Розой что-то случилось? Скорпиус знал, что не получит прямого вопроса. Ему предоставлялась иллюзия выбора — уйти от обсуждения и перевести тему или самому рассказать подробности. Пожалуй, отношения с Розой и Альбусом Поттером были единственным вопросом, который Малфой старший не контролировал так скрупулезно. До поры до времени. — Вообще-то, да. Мы все трое сильно разругались, — он слегка помедлил, прежде чем продолжить. — Если честно, думаю, я порвал с ними обоими. Сказать об этом отцу было гораздо весомее, чем принять подобное решение внутри. Точнее, это отчасти снимало ответственность и лишало путей отступления. Если озвучил что-то отцу — будь добр соответствовать, отбросив все сомнения и терзания, неподобающие для наследника Малфоев. Однако если Драко не одобрял решения, то легко мог развернуть его на 360 градусов и в этом случае споры тоже почти всегда были бесполезны. — Если хочешь услышать мой совет, то извинись первым. Даже если она не права. Цветы, изысканные деликатесы, шоколад. Добавь украшения, если ссора была по-настоящему крупная, а твои руки тоже не чисты. По опыту, это работает… — отец осекся, осознав, что затронул зыбкую почву. Но Скорпиус в любом случае не стал бы цепляться к фразе и развивать тему опыта личных отношений Малфоя старшего. Он спросил однажды, в неподходящий момент, пару лет назад и получил ответ, после которого Луи, лишь вызвав на помощь Ала и Джеймса с Тедом, сумел привести его в чувство и силой увести с самой высокой точки Эйфелевой башни, умудрившись вовремя и незаметно стереть память маггловской полиции и охранникам. Астория Гринграсс обожала Париж, а по словам Драко Малфоя у него могла быть личная жизнь, если бы он, Скорпиус, не убил свою мать. Так что теперь Малфой младший скорее бы сожрал живого соплохвоста, чем обратил внимание на оговорку отца или продолжил задавать вопросы. Однако летом Нарцисса успела по секрету рассказать о том, что сын резко изменился, и ей кажется, у него появилась постоянная женщина. Скорпиус тогда быстро перевел тему, но начал замечать некоторые вещи. И вот это вот «по опыту работает» стало очередной из них. Но в данный момент, его больше заинтересовал ход мыслей отца на счет собственной личной жизни. — С Альбусом точно сработает, — отшутился он, вызывая легкую усмешку отца. — Но, если серьезно, я правда сомневаюсь на счет Розы. Возможно, она — не та самая для меня, как и я для нее. Драко приподнял бровь, что свидетельствовало о крайней заинтересованности. — Постой-ка, вы действительно расстались? — Ну, похоже, что да, — Скорпиус снова ощутил противоречивые чувства, но ответил машинально, первое что пришло в голову и, по идее, самое честное. Он искренне хотел бы расстаться. Но позволят ли ему? — Роза — прекрасная девушка. Она умна, красива и амбициозна, ее семья сейчас играет одну из ключевых ролей в волшебном мире, — Драко лишь слегка поморщился, произнося это. — Трудно представить лучшую кандидатуру для тебя. С другой стороны, вы встречаетесь со времен киндергартена… Казалось, отец взвешивал все «за» и «против», скорее сам для себя, чем для него. И это начинало бесить. — Да, как говорят, Роза взяла меня в оборот, до того, как я смог сказать «нет», — он снова пошутил, в надежде перевести разговор в более легкое русло. Но отец внезапно стал еще серьезнее, чем в начале разговора. Так, словно они обсуждали, жизненно важную для всей семьи тему, а не его школьные ссоры. — Ты любишь ее или нет? Тон отца окончательно напугал и запутал парня. Он уже не понимал, к чему все идет, но подвох ощущался более чем явно. — Возможно, я не знаю… — Прекрати валять дурака Скорпиус! — рявкнул Драко, едва повышая тон, но заставив сына вздрогнуть. Он был уверен, хоть проекция и не позволяла увидеть полную картину, отец ударил рукой по столу в их гостиной. — Ты мямлишь так, словно не понимаешь, что мы здесь не только твои желания и предпочтения обсуждаем! От отношений с семьей Грейнджер и Уизли напрямую зависит будущее твоей семьи! Будущее рода Малфой! Тебе нельзя беззаботно порхать от юбки к юбке, гадая любишь ты Розу или нет, расстался с ней навсегда, на пять минут или через месяц приползешь обратно! Скорпиус уже стремительно терял нить обвинений, слишком ошарашенный и уязвленный такой бурной и жестокой реакцией. Судя по всему, отец был осведомлен о его жизни, гораздо лучше него самого и не только из подросткового блога. Будь он старше и проницательнее и не так сильно зависим от Драко, то, может, и догадался бы, что его ситуация была лишь триггером к собственным переживанием отца, скорее всего, лишь косвенно связаных с ним. Но чем больше нападал взрослый родитель, бросаясь упреками и обвинениями, тем больше подросток замыкался в себе и погружался в пучину отчаяния и обиды. — Ты, как молодой человек, почти мужчина, обязан принять одно решение раз и навсегда, осознавая все риски и последствия в обоих случаях. Расставание с Розой — это серьезный шаг для всех нас, как и решение остаться с ней до конца. Я устал терпеть твою инфантильность и потакать глупым прихотям! Сегодня одно, завтра другое! — Драко видел, что на сыне уже и так лица нет, и ощущал, что перегибает палку, но как это часто бывает, в запале, остановиться уже не мог. — Сегодня квиддич в Америке, завтра архитектура во Франции, сегодня Альбус твой брат, а Роза любовь всей жизни, завтра ты маешься дурью без них, сегодня ты не хочешь видеть Нарциссу, потому что она задушила тебя опекой, завтра жить без нее не можешь и называешь матерью! Вечно с тобой так! Мы возвращали домашних питомцев, которые тебе надоедали, меняли цвет и обстановку комнат, перестраивали павильоны, увольняли учителей и наставников по десяткам твоих временных хобби! У тебя есть все, но тебе всегда мало! Деньги, цацки, шмотки, путешествия, тусовки, пьянки — все сходит тебе с рук, пока я из кожи вон лезу, чтобы обеспечивать наше будущее, сохранить репутацию статус богатство и влияние семьи Малфой в новом мире! А ты не можешь разобраться в отношениях со школьной подружкой, приятелем и собственной бабушкой! Это должно прекратиться! Не желаю больше слушать и слышать о твоих метаниях. Позаботься о том, чтобы на людях и в голове был четкий порядок, твой долг принимать решения и решения только во благо семьи! Во благо Малфоев! Переведя дух и ощутив, что на лице, под аккуратной щетиной, до миллиметра выверенной лучшим французским барбером, как раньше в детстве, при ссорах с собственным отцом, проступили предательские пятна, Драко почти моментально раскаялся в том, что сорвался. На другой стороне волшебного проекционного экрана, Скорпиус, сгорбившись сидел на кровати, скрыв лицо под длинной белокурой челкой, а на его шее и груди проступили такие же пятна. Эта поза, этот мальчик были до боли знакомы, так хорошо, что грудь сдавило почти невыносимо, а в жалости и чувстве стыда хотелось утонуть. Но он больше не был тем мальчиком, он был мужчиной, главой рода, он пережил все испытания и потери, вытерпел боль и унижения, исправил роковые ошибки предков, в стал на ноги наперекор всему. Того же он ждал и от сына, не осознавая до конца, что в отличии от его детства и молодости, Скорпиус рос в мирное время, в благополучии, созданном самим Драко, и единственным, кто причинял боль и унижал сына, был он сам. Вместо слов утешения и извинений за несправедливый срыв, прежде чем прервать сеанс видео связи, он бросил: — И как можно скорее помирись с Поттером, близкая дружба с ним — это твое единственное достижение! *** Утро пятницы 3 сентября началось для Розы Уизли не самым лучшим образом, точнее сказать, просто ужасным. Ее разбудил вопиллер бабушки Молли. Как бы далеко не зашел прогресс и применение маггловских технологий в современном волшебном мире, по большей части благодаря разработкам и технологиям ее мужа и сыновей, Молли Уизли, урожденная Пруэтт, продолжала пользоваться подобными доисторическими способами общения на расстоянии, оправдывая их ностальгией по молодости и попыткой не утратить культуру и многовековые корни старого волшебного мира. Кроме того, она считала неповторимым «бабушкиным стилем» отправлять внукам шутливые громовещатели и довольно подло посмеивалась, представляя, как они звучали в Большом зале. Ко всему прочему, частенько пожилая ведьма подговаривала братьев, сестер, кузенов и кузин провинившегося (благо их всегда было великое множество) снимать этот процесс на видео, пока несчастному родственнику приходилось прилюдно краснеть. При чем в этом случае прогресс и маггловские технологии вкупе с магией ее совершенно не смущали, и многовековые корни очевидно оставались далеко в прошлом. Однако, судя по тому, как ее голос гремел на всю комнату, рискуя заставить лопнуть барабанные перепонки Розы, в том, что она застала одного из своих внуков, который до недавнего времени казался таким милым и тихим мальчиком, на заднем дворе отреставрированной и перестроенной Норы, пока ему страстно делал минет соседский парнишка, она определенно не нашла ничего смешного и уж точно не желала запечатлеть сей момент на видео. На этот раз виновником событий оказался младший отпрыск Гермионы и Рона — Хьюго Уизли Грейнджер, который совершенно бесцеремонно плюхнулся на кровать сестры, заставив письмо плеваться ошметками бумаги и искрами прямо над ухом, мирно спящей девушки. Роза в ужасе подскочила на месте и, забыв о шёлковой повязке на глазах, беспомощно размахивала тонкими длинными руками перед собой, вызвав у Хьюго очередной приступ хохота. Наконец, ей удалось справиться с повязкой и прицельно шарахнуть беспалочковой магией, заставив воппилер с жалобным писком вспыхнуть и бесследно раствориться в воздухе. В ярости она уставилась на довольную физиономию братца, который удобно устроился на ее простынях из египетского шелка. Хьюго нельзя было назвать красавчиком в общепринятом смысле. Он не обладал идеальными чертами лица снежного ангела как Скорпиус, не был типичным обожаемым красавчиком и плохишом Джеймсом, не мог похвастаться неповторимым обаянием и безусловной притягательностью Альбуса или манящей надменностью и холодным магнетизмом Луи, но за прошедший год умудрился выбиться в лидеры в гонке за звание самого сексуального парня школы, благодаря сенсационной трансформации из тихони, о котором редко вспоминали, в завсегдатая скандальных новостей «Ведьмочки-Сплетницы». Если Роза была воплощением всех самых красивых черт внешности родителей, то младший Уизли, скорее, собрал все недостатки. Глаза у Хьюго были разного цвета — один серо-голубой в отца, другой светло-карий, как у матери. В наследство от Гермионы ему достался невысокий рост — он был на несколько дюймов ниже длинноногой сестры, и выдающиеся передние зубы, которые можно было бы исправить, последовав примеру матери, если бы не загадочное заклинание стихийной магии, брошенное в пылу детских сражений с кузенами, которое необратимо изменило его челюсть и добавило щербинку. Рон одарил наследника прямым носом и бесчисленными веснушками. Его волосы, непослушные, как у матери, и жесткие, как у отца, долго досаждали ему, пока он не решил сделать стрижку под ноль, которая выгодно подчеркнула красивую форму головы и широкие плечи. Свой образ он дополнил сережкой в ухе. Кардинальная смена имиджа произошла на каникулах между четвертым и пятым курсом, после лета, которое он провел у дяди Чарли, в компании укротителей драконов и, как оказалось, весьма распущенных сверстников из молодежного лагеря неподалеку. Изначально поездка в лагерь задумывалась как ссылка в качестве наказания, предназначенного вовсе не тихоне Хьюго, а его лучшей подруге и по совместительству кузине Лили Поттер. Тетя Джинни была буквально на грани и уже отчаялась найти хоть какую-то управу на свою дочь и это при том, что бывшая супруга Гарри Поттера приходилась матерью Джеймсу и Альбусу, воспитание которых уже смело можно было считать финальным кругом гонки на выживание в аду. Вообще, сам факт, что мать согласилась отправить младшее чадо в Богом забытую Румынию, где явно какому-то психу пришло в голову идея организовывать каникулы для подростков по соседству с самыми опасными существами на планете, и без труда получила на то согласие отца — героя волшебного мира, обожавшего дочь, говорил сам за себя. Хотя, стоило отметить, что после окончания смены, родителям ничего не оставалось, кроме как согласиться с Чарли, по мнению которого, именно безумные человеческие существа в возрасте от 14 до 18 лет вселяли настоящий ужас, и он всерьез переживал за драконов, волею судеб оказавшихся в опасной близости от летнего лагеря. Хьюго следовал за Лили, сколько себя помнил. Конечно, изначально он стремился быть рядом с родителями и сестрой, но путем крайне болезненных проб и ошибок, пришел к выводу, что его семья, не функционирует согласно своему определению — сообщество, основанное на крепком браке, в котором супруги и их дети связаны духовно, общностью быта и взаимной моральной ответственностью. Безусловно, какие-то ценности присутствовали, но нехватка последнего пункта сильно резало глаз и сердце. Роза нашла свою семью в Альбусе, Скорпиусе и их друзьях, последовав примеру старших кузенов и кузин. А Хьюго и Лили остались вдвоем. Пожалуй, самые одинокие из всех поколений. Дети, не сумевшие спасти своим появлением на свет брак родителей, со стороны казались избалованными маменькиным сынком и папиной дочкой, но являться фаворитами госпожи Министра Магии Гермиона Уизли Грейнджер и Гарри Поттера далеко не всегда значило быть по-настоящему любимыми, по-настоящему замеченными и по-настоящему счастливыми. Лили жгла жизнь напалмом, пользуясь своим положением по полной. Отец, дедушка и бабушка, дяди, братья и тетушки души в ней не чаяли и закрывали глаза на все или просто не обращали внимания. Младшая Поттер творила, что хотела, и оставалась неприкосновенной, чем жутко бесила Розу. Роза и Лили, мягко сказать, не ладили. Хьюго не мог определить точно, что стало причиной, а что следствием: то ли он сдружился с Лили назло Розе, то ли его сестра начала ненавидеть кузину еще сильнее из-за их дружбы. Но факт оставался фактом — его близость с Поттер возвела очередную непробиваемую стену между ними, и когда Лили сообщила ему о ссылке в лагерь в Румынии и предложила присоединиться, он согласился, не раздумывая. Не то, чтобы у него был выбор. Лили Поттер всегда получала то, чего хотела. От Хьюго, во всяком случае. Роза считала, что она плохо влияла на него и это, пожалуй, было единственное в чем они были согласны с матерью. Но и Гермиона, и ее дочь обладали слишком сильным и самодостаточным характером, чтобы понять, как важно держаться вместе, держаться за кого-то. В отличии от них обеих, Лили всегда оставалась рядом с ним, поэтому ему было наплевать. И еще он верил, что нужен кузине не только как компаньон в семейном терроре и развлечениях, но и как буфер в моменты, когда тьма одолевала ее. Лили называла тьмой свою тягу к саморазрушению и рефлексии, которые порой поглощали девушку почти без остатка и толкали прямиком к грани. Грани между подростковым бунтарством и реальными проблемам — зависимостью и депрессией. Хьюго знал о них не понаслышке. Дядя Джордж, несмотря на прошедшие годы, так до конца и не оправился от после потери близнеца, продолжая изнурительную борьбу за собственное выживание, и он все еще боролся, все еще старался излечиться. Поэтому Хьюго, в свою очередь, изо всех сил старался быть для Лили опорой, якорем, который не давал ей погрязнуть в пучине своей тьмы, и ему было все равно, как она влияет на него, все, что его волновало — то, на что он хоть немного мог повлиять сам. Так или иначе, они отправились в лагерь в Румынию и Хьюго вернулся буквально другим человеком. Те, кто знал его по-настоящему хорошо, понимали, что он просто отпустил на свободу все то, что так долго хранил внутри и впервые стал тем, кем ощущал себя, а не тихоней Хьюго, которого видели или хотели в нем видеть остальные. А, может, дело просто было в гормональном всплеске, взрослении и возможности получить сексуальный опыт. Тот сексуальный опыт, о котором он всегда в тайне мечтал. Свое влечение не к противоположному полу он осознавал с раннего детства. Ему начали сниться сны о мальчиках лет с семи, но то были самые первые и не до конца сформировавшиеся фантазии. Позже, за год до отъезда в Хогвартс, они с Лили гадали на суженого на зимних каникулах. Роза и старшие кузины отказались брать «малявку» в свой кружок и она ревела два часа, в течении которых Джеймс и Альбус безуспешно пытались отвлечь ее полетами на метлах и сладостями, пока, наконец, Луи не предложил погадать вместе с ней и она согласилась, моментально прекратив истерику. Однако, как обычно, все закончилось тем, что старшие мальчики сбежали под предлогом необходимости скрываться от бабушки Молли, после очередной выходки, и с ней остался лишь малыш Хью. Но так как для Лили, пожалуй, единственной из всех в его жизни, Хьюго было более чем достаточно, она больше не плакала, даже когда после долгих приготовлений и мучений (в основном Хьюго) гадание не увенчалось успехом. Лили гадала на самого красивого по ее мнению человека — Скорпиуса Малфоя. И Хьюго не мог не согласиться, Скорпиус был красив настолько, что, порой, на него было больно смотреть, вот только Роза уже выбрала его своим прекрасным принцем, и он знал, что сестра скорее убьет кого-то из них, чем даст Лили хоть малейший шанс приблизиться к Малфою в романтическом плане. На самом деле, его окружало слишком много привлекательных мальчиков — его кузены и их друзья были как на подбор и, порой, он думал, что, может, поэтому его повело не в ту сторону. С другой стороны, его кузины с подружками тоже были чертовски хороши собой, и он засматривался на них неоднократно, правда, гораздо, гораздо реже. Однако, чаще всего, он не мог оторвать глаз от мальчика, которого загадал тем вечером с Лили и, хотя, он никогда раньше не врал ей, тогда ему пришлось сделать это впервые. Дважды. Хьюго не сказал правду о том, чье имя нацарапал на клочке бумаге и не признался, что в отличии от ее, его попытка гадания принесла результат. Конечно, если можно считать успехом идиотские девчачьи ритуалы, которым просто смешно было доверять, особенно будучи волшебником. Но так или иначе, глупое мальчишеское сердце, а с годами и другие, менее благородные части тела, отвечающие за более низменные желания, поверили, будто, его первая влюбленность в названного брата своего старшего кузена каким-то непостижимым образом может обернуться чем-то реальным. В итоге оно и обернулось поцелуями и неловким петтингом ни с кем иным, как с объектом его вожделения — едва державшимся на ногах пьяным Тедди Люпиным, на четырнадцатый день рождения Хьюго. И пусть, он праздновал его в Норе с бабушкой, дедушкой, сестрой и кузенами, потому, что родители были, разумеется, заняты, а Джеймс с компанией и Альбус с Розой и Луи воспользовались им, как поводом устроить вечеринку для самих себя, после того, как ба и дед с малышами ушли в старый дом, опрометчиво разрешив детям постарше веселиться до ночи в саду, это был его лучший день рождения и самый желанный подарок. Подарок, который обернулся кошмаром уже на следующее утро. Эдвард Ремус Люпин Блэк (бабушка Андромеда настояла на том, чтобы Тедди взял ее девичью фамилию, так как отныне он и Скорпиус Малфой являлись единственной надеждой на продолжение великого рода Блэков. «Конечно, если Нарцисса не решит вновь обзавестись потомством», ехидно добавляла она, подтрунивая над младшей сестрой) всю свою сознательною жизнь отчаянно и беззаветно любил Мари-Виктуар Уизли Делакур, предшественницу Розы, прекрасную и жестокую королеву школы Хогвартс, которая упорно не отвечала ему взаимностью, и методично разбивала сердце старшего крестника Гарри Поттера раз за разом и из года в год. Поэтому, повзрослев, Тед, будучи известным и богатым, топил боль в алкоголе, наркотиках и беспорядочных связях, в которых иногда попадались и парни. Никто не придавал этому значения, в первую очередь, сам Люпин. Во-первых, он вообще не был сторонником рамок или ярлыков, будучи особенным от рождения, сыном героев, самым известным сиротой в магическом мире после своего крестного отца. Кроме того, гремучая смесь наследия родителей — оборотня и метаморфа, наделили его способностью изменять не только внешность, но и пол и даже вид — он мог превращаться в животных, чем порядком раздражал Джеймса, который в поте лица с 14 лет пытался стать анимагом. Во-вторых, ему повезло жить и взрослеть в то время, когда доступ к информации и технологиям достиг высочайшего уровня, в том числе в волшебном мире, и прогресс позволил вопросу сексуальной ориентации стать открыто обсуждаемым, а многолетняя борьба за права и свободы, наконец, начала приносить реальные плоды. В-третьих, пусть он и остался сиротой во младенчестве, но его родители умерли героями, бабка являлась представительницей древнейшего и богатейшего рода, а крестный отец и его последователи во главе с Министром Магии Гермионой Грейнджер, посвятили всю свою политическую карьеру борьбе за равные права и возможность любого честно и свободно жить в мире и согласии, не разделяя волшебников и маглов, чистокровных и магглорожденных, оправданных бывших Пожирателей смерти и членов Ордена Феникса, других представителей волшебного мира, таких как оборотни, вампиры, эльфы и прочие. И едва ли можно было представить, что в таких условиях имело место быть притеснение по признаку сексуальной ориентации. Возможно, если бы его жизнь была другой, в ином окружении или семье, он бы заметил и ощутил, что несмотря на то, что годы страшной и бессмысленной войны остались позади, мир вокруг, не важно с магией или без, далеко не такой открытый и толерантный, несмотря на все усилия правозащитников, активистов и политиков. Но он был молод, лишен предрассудков и не придавал никакого значения, например, тому, что на семейных ужинах Чарли Уизли по-прежнему никогда не говорил о своей личной жизни и все принимали это как должное. Поэтому, когда на день рождения Хьюго, он случайно оказался наедине с именинником и, будучи сильно пьяным, задал невинный вопрос, о самом сокровенном желании малыша, а тот вдруг неловко поцеловал его в губы, он не сразу отстранился. Позволив им обоим гораздо больше, чем мог простить себе на утро. Люпин всерьез подумывал стереть Хьюго память, ведь тот, похоже, совсем не стыдился произошедшего, и кажется, надеялся на продолжение. Проблема была не в том, что у Хьюго в штанах был член, кстати, далеко не маленький для его возраста и комплекции. Гораздо больше Теда волновал возраст мелкого Уизли, родство с Джеймсом, по сути, родство с ним самим, ведь он знал мальца с пеленок, они росли вместе. Но, самое главное, было то, как Хьюго смотрел на него. Обожание, жажда, восхищение. Люпин знал этот взгляд, ведь сам смотрел так на Мари-Виктуар с шести лет. А еще от поцелуев с ним у него яйца сводило и в животе порхали ебучие бабочки. Эти бабочки должны были умереть, поэтому Теду не оставалось ничего, кроме как собрать свои многострадальные яйца в кулак и объясниться. Сказать, что любит другую, что для него вчерашнее было лишь минутной слабостью и он относится к Хьюго как к младшему брату, и, разумеется, повел себя как гребаный урод и готов дать возможность врезать себе по морде или попросит об этом Джеймса или Луи, если Хьюго захочет. Хьюго не захотел. Он согласился больше никогда не вспоминать о том, что случилось, и оставить произошедшее только между ними. Но Тед все равно тем же вечером, наговорил кучу гадостей, спровоцировав Луи и Джеймса на мордобой, после традиционной вечерней тренировки по квиддичу. Он знал их болевые точки наизусть, и пацаны отпиздили его от души, но все равно недостаточно сильно, чтобы заглушить чувство стыда и стереть из памяти необыкновенные глаза Хьюго разного цвета и то, как они погасли, когда он разбил ему сердце в первый раз. Тогда Тедди Люпин еще не знал, что далеко не в последний. Каким-то чудом им обоим удалось сохранить секрет и не вызвать подозрений. Люпин жалел об этом инциденте и считал его самым позорным в своей жизни, пока не встретил Хьюго, только вернувшегося вместе с мелкой Поттер из Румынии на ежегодном приеме тети Гермионы перед началом своего выпускного года. Джеймс ввязался в очередной спор со своим отцом, и он ретировался из поля зрения лучшего друга и крестного. Скрываясь от семейных разборок и от Мари Виктуар, которая накануне в очередной раз прилюдно отказала ему, он застал компанию Хьюго и Лили за курением травки в дальней беседке в саду особняка госпожи Министра. Эту беседку три года назад они с Джеймсом и близнецами Саламандер заколдовали, превратив в островок, где они могли укрыться от правил, запретов и светской жизни семейств героев. Не обратив внимание на то, как ангелочек Лили, заправски обращается с косяком, Тед не мог оторвать взгляда от бритой макушки Хьюго, который так пошло выдыхал дым в рот то парнишке, то девице из своей свиты и с ужасом ощущал каменный стояк на кузена Джеймса. То, как Хьюго повзрослел, выглядел, вел себя и, самое главное то, как от него веяло сексом за версту, чуть не сорвало ему крышу. Хьюго заметил его реакцию и нагнал жертву на обратном пути. Прижал высоченного Люпина к дереву и отсосал так, что у Теда звездочки перед глазами замерцали, а потом поцеловал в губы, оставив на языке его собственный вкус. И после снова пропал из его жизни. Избегал в школе, при этом сводил с ума внешним видом и слухами о своих похождениях на расстоянии. Он и Лили с компанией не пошли по пути старших отпрысков и не стремились стать правящей элитой, а ушли в андеграунд, превратившись, скорее, в оторв — рок-н-рольщиков с еще более развязанным поведением, чем группы Поттера старшего и Поттера среднего. Родители и преподаватели хватались за головы, в то время как Тед никак мог прийти в себя и на время даже забыл о Мари-Виктуар. А Мари это не понравилось. Не понравилось настолько, что она, напротив, начала обращать внимание на лучшего друга своего кузена, и, как это часто бывает, не заметила, как влюбилась. Тед разрывался между настоящими глубокими чувствами и девушке всей его жизни и пошлой грязной похотью к младшему Уизли, который, казалось, был повсюду, но одновременно оставался недоступным. Из незаметного спутника мелкой занозы Лили, он вдруг превратился в лидера бунтарей школы, не менее популярного, чем король Джеймс, еще более желанного, чем Скорпиус и Ал, и загадочного, чем Луи. Они сталкивались на общих вечеринках, матчах по квиддичу и вылазках в Хогсмид. Во время одной из таких вылазок, Тед не выдержал и подкараулил Хьюго, застав его одного. Он нес какую-то чушь и сам не понял, как набросился на юношу. Неожиданно и без лишних слов тот согласился пойти с Люпином в неприметный отель и там случилось нечто такое запретное, греховное и прекрасное, что Тед просто не знал, куда деваться. Он окончательно увлекся Хьюго, потерял контроль и во время одной из тайных встреч, Джеймс застукал их на карте Мародеров. Поттер, узнав обо всем, сначала избил Люпина сам, затем бросил на растерзание Розе и Луи и не разговаривал с ним целый месяц. В итоге, он устроил для лучшего друга интервенцию и по ее итогам Тед понял, что не готов отказаться от настоящей любви к Мари-Виктуар и бросить все ради скандальной связи, плодом бушующих гормонов, глупости, распущенности, животной наследственности и попыткой доказать себе и девушке, которая так долго отвергала его, что он тоже может быть безумно желанным и любимым для других и недоступным для нее. Ему доподлинно не было известно, решил ли сам Хьюго отомстить горе-любовнику, в очередной раз разбившему ему сердце, или исчадия ада — Роза и Луи вступили в игру, но, так или иначе, благодаря анонимной наводке, Мари узнала, что у Теда была интрижка, из блога «Ведьмочки-Сплетницы», благо личность любовника или любовницы осталось загадкой. Люпин не знал куда деваться, но дочь Флер Делакур вновь оказалась полна сюрпризов: она не просто простила парня, но и пустила в ход все свое очарование и наследственность вейлы, чтобы окончательно стереть из его желаний, разума и сердца любой образ, кроме собственного. В конце концов, Тед Люпин в качестве жирной точки сделал своей первой и единственной любви предложение, прекратив запретные отношения с Хьюго Уизли и окончательно растоптав юношеские чувства, оставив между ними лишь вежливые и пустые приветствия на семейных сборищах. Когда Тед Люпин впервые разбил сердце Хьюго, помимо всего прочего, это заставило его задуматься о том, чтобы публично признать свою ориентацию. Ему давно было известно, что Тедди сходит с ума по Мари, но одно дело было знать, наблюдая со стороны, а другое услышать это от него на утро после поцелуев и самых интимных моментов в жизни младшего Уизли, которыми определенно наслаждались они оба. Теперь он знал, какого это, быть с кем-то, о ком мечтаешь, хоть и мимолетно, и ему хотелось прокричать об этом на весь мир. Да, Тед сказал, что любит другую, но он, Хьюго, по крайней мере, мог бороться с ней на равных. Ему необходимо было заявить о себе, потому что Люпин был первой, но, возможно, не последней его влюбленностью, и в следующий раз у него должна быть возможность открыто проявлять свои чувства. Однако время шло, а он не смог сказать ни слова. Даже Лили. Особенно Лили. С ней явно творилось неладное, и он не хотел грузить ее еще и своими переживаниями. Как обычно, в этой большой семье с кучей проблем, ни у кого не было времени и не хватало внимания, чтобы заметить, что с Хьюго что-то происходит. Но Роза заметила. На самом деле, она была самым храбрым и уверенным человеком, которого он знал. А еще самым упрямым и раздражающим, который пробуждал в нем худшие инстинкты, особенно когда он столько всего держал внутри и эмоциям не требовалось даже особого повода, чтобы вырваться наружу. Поэтому, когда, спустя пару недель после его четырнадцатилетия, очередные семейные посиделки продолжились настольными играми, для Розы и Хьюго он закончился кровавым побоищем. Дружеское соревнование, призванное объединить компанию по большей части рыжих, но таких разных не только по оттенку шевелюры, но и характерам родственников, словно пожар переросло в горячий спор и яростную битву. Остальные кузены и кузины остались в стороне и в шоке наблюдали за тем, как сцепились родные брат и сестра. Они бросались едой, мутузили друг друга, он вырвал ей не один клок волос, а она несколько раз с такой силой заехала ему по ребрам, что один бок парня превратился в сплошной синяк. После окончания драки для всех остальных веселье продолжилось ночным купанием на озере, а Хьюго и Роза, взъерошенные и злые, без магии в качестве дополнения к наказанию, злобно пыхтя и демонстративно игнорируя друг на друга, оттирали пятна с пола и мебели, с трудом отмывали гору тарелок и бокалов после роскошного пира от бабушки Молли, который включал большое количество блюд и напитков самых разных консистенций. В конце концов, парочка все же пересеклась взглядами и тут же оба расхохотались — настолько нелепо они выглядели со стороны, а причина ссоры уже давно казалась просто абсурдной. Отсмеявшись, брат и сестра, на этот раз сообща довольно быстро закончили с уборкой и не сговариваясь, прихватили два бокала, наполнив их оставшимся алкоголем, который предусмотрительно не стали выливать. Они расположились на крыльце отреставрированной и практически отстроенной заново, но, сохранившей былое очарование, Норы и потихоньку напивались в полной тишине, любуясь природой, пока вдруг Хьюго тихо не произнес: «Кажется, я гей». Покраснев, он замер, ожидая реакции сестры. Его бескомпромиссной категоричной сестры, которая ориентировалась лишь на золотые стандарты и безупречные нормы буквально во всем, почти никогда не принимая другую точку зрения. Час назад она чуть не убила его за несогласие с ее мнением в дурацкой игре. Роза долго молчала, затем вспорхнула с крыльца и скрылась в доме. Хьюго зажмурился, ощущая, что сердце бухнулось куда-то в желудок. Он всерьез подумывал присоединиться к оставшейся родне на озере и утопиться, когда сестра вдруг снова появилась в проеме и присела рядом, на этот раз так близко, что вплотную касалась его плечом. В руках она держала новую закрытую бутылку виски, явно из тайника деда, которому бабушка запрещала пить больше пары бокалов, и две ледяных колы из холодильника. Пока он пялился на нее с открытым ртом, Роза невозмутимо смешала им обоим весьма крепкие коктейли и, наконец, поймав взгляд Хьюго, просто пожала плечами и также тихо, но серьезно ответила: «Я знаю». Он не мог и сам до конца понять, почему Роза была первой, кому он признался вслух. Дядя Чарли, наверняка, все понял гораздо раньше, но не стал допрашивать и обсуждать. Признание сестре просто вылетело из него той жаркой ночью и казалось самой естественной вещью на свете, тем более, реакция Розы и неожиданно душевный разговор, последовавший за ним, стали одними из лучших моментов его жизни. Он вспоминал о них, когда учился вызывать Патронуса несмотря на то, что после тех посиделок они блевали весь следующий день. Он вообще любил вспоминать то время, когда они были младше, и все еще не пошло по пизде. До того, как Тед Люпин поимел его несколько раз и выбросил из жизни навсегда, женившись на Мари-Виктуар, до того как Лили окончательно слетела с катушек, а отношения между Розой, Альбусом и Скорпиусом окончательно погрязли в дерьме и до того, как его собственный отец практически уничтожил его. — Утречка, систа! Проснись и пой, — пропел Хьюго на той же громкости, что и исчезнувший громовещатель бабушки Молли и ловко увернулся от подушки, которую Роза в бессильной злобе запустила ему в голову. — У тебя есть три секунды, прежде чем я прокляну твою пустую башку! Во-первых, какого хрена? А во-вторых, кто тебя впустил? Я поменяла пароль вчера, после того как выпроводила наших кузенов-неудачников. Не то, чтобы она не была рада видеть Хью. Летом они толком не виделись изо всех этих событий. Его не пустили на треклятую свадьбу говнюка Теда, разбившего ему сердце, и она знала, что ему было очень хреново, но они с братом никогда не были близки настолько, чтобы делиться самым сокровенным. То есть, конечно, в экстренных случаях они защищали друг друга — когда Роза узнала о них с Тедом, то чуть не убила Люпина. Но в обычной жизни последние несколько лет они не особо делились секретами, ведь настоящим сестрой и другом для него была Лили Поттер, что жутко бесило и в глубине души сильно обижало Розу. Но, больше всего, их с братом разделяли отношения с родителями. Хьюго с рождения был идеальным маменькиным сыночком и, как не парадоксально, это не изменилось даже после его бунтарской трансформации. Роза с детства знала, что на самом деле он всегда был настоящей занозой в заднице, просто изображал паиньку, как и его вечная спутница мелкая Поттер. Брат без конца делал гадости, выводил Розу из себя, добиваясь реакции, а потом жалостливо скулил и прятался за маминой юбкой. Гермиона отчитывала и наказывала дочь, а малыш Хьюго выходил сухим из воды, да и еще и получал утешительные подарки. Но даже когда он повзрослел и за одно лето резко скинул маску тихони, начав в открытую провоцировать и нарушать все правила, госпожа Министр, несмотря на все скандалы, не стала строже с сыном. Ему буквально все сходило с рук. Чем отвязнее становились выходки Хьюго, и чем успешнее и прилежнее училась Роза, тем чаще мать прощала и покрывала одного, и требовала большего, оставаясь строгой с другой. Эта ревность и горечь выстроили между Розой и ее младшим братом глухую стену, сквозь которую им крайне редко удавалось достучаться друг до друга. Тем более, у этой стены было две стороны. — Во-первых, прекрати хмурится, тебе не идет злое выражение лица, я мог просто соскучиться по любимой сестрице, ведь мы не виделись почти два месяца. Отвечая на второй вопрос — меня впустил Малфой. И предвосхищая третий, да, он уже ушел, точнее улетел на тренировку, — Хьюго изящно помахал кистью в воздухе, изображая полет и сверкнув браслетами и перстнем, и игриво потрепал Розу по щеке. Она увернулась от его руки и бросила в него вторую подушку, на этот раз попав в цель. Хьюго шутливо упал на спину, а она встала с постели, призвала халат и направилась в ванну для утреннего ритуала красоты. — Не пизди, ты никогда по мне не скучаешь. Тебе что-то нужно, — Роза кивнула сама себе и прошла к зеркалу с умывальником, оставляя дверь открытой, чтобы продолжить разговор, одновременно ухаживая за лицом. Она не заметила, как тень обиды пробежала по лицу брата, которому явно не понравились ни резкий ответ, ни то, что она не уделяет беседе все свое внимание, а предпочитает совмещать ее со сборами. Хьюго разбудил ее не слишком поздно, но времени, чтобы при полном параде появится на первом уроке, оставалось не слишком много. Розе было важно сегодня быть как никогда красивой, а Хьюго наверняка просто пришел поиграть на ее и так расшатанных последними событиями нервах. — Дело в вопиллере? Не о чем переживать, мама наверняка выгородит любимого сынишку перед Молли, а ты отправь ба письмо с извинениями, конфеты и цветы, она же тоже в тебе души не чает и тут же простит! С утра Розе было сложнее сдерживать сарказм, но она знала, что на Хьюго эти уколы дано не действует, он прекрасно понимал, что является любимчиком матери и старшей Уизли, и с удовольствием ими манипулировал, да еще и не упускал возможности сам поддеть сестру на эту тему. Однако сегодня он молчал, и сестре не оставалось ничего, кроме как продолжить гадать. — Или ты поругался с отцом? Папа не оценил твою попытку свести бабушку в могилу? — этот вопрос девушка задала мягче, прекрасно зная, что тема отношений с Роном для Хьюго зеркальна ее собственной ситуации с матерью. Она протерла лицо тоником после умывания и, наконец, обернулась на брата в ожидании ответа. Хьюго уже пересел на край кровати ближе к Розе, и она заметила, что его вальяжная поза изменилась. Он явно нервничал. — Старина Рон не оценил своего сына — мерзкого педика, — он ответил в том же шутливом тоне, с полуулыбкой, но его взгляд был потуплен, а плечи слегка вздрогнули, словно, произнеся вслух эти слова, он причинил себе боль. Роза замерла и инстинктивно сделала шаг к брату, прижав руку ко рту. Хьюго больше не улыбался, он смотрел прямо на нее и в его глазах что-то блеснуло, пока руки нервно теребили египетский шелк. — Хью, не говори так! Этого не может быть! Ты что-то надумал себе… — Роза снова пришла в движение и села рядом с ним, не отводя встревоженного взгляда. — Это — прямая цитата и, уверен, ты прекрасно знаешь, что именно так он и должен был отреагировать, — он покачал головой и горечь в его тоне лишь подтвердила правдивость слов. В следующий миг Роза сделала то, что случалось крайне редко, но в данной ситуации казалось единственным правильным решением. Она крепко обняла брата, позволив ему спрятать лицо у нее на груди. Возможно, они и не были близки, но в такие моменты их объединяло не только родство, но и нехватка понимания и любви от одного из родителей, отчаянное желание заполнить эту горькую пустоту и ощущение, что они не только ровесники, оба еще дети, но и единственные, кто может понять эту боль. Несмотря ни на что, они слишком хорошо знали друг друга. Хьюго почти никогда не делился с Розой секретами, и она большую часть времени отвечала брату тем же. Однако из любого правила существовали исключения и не просто исключения. До этого лета Хьюго успел признаться Лили, Луи и Алу. Скорпиус и Джеймс узнали по инерции, особенно после всей истории с Тедди, а из взрослых в курсе были дядя Джордж, тетя Джинни, тетя Флер, и, конечно, Чарли. Не то, чтобы он скрывал это от всех остальных. Например, тетя Джинни обо всем догадалась сама, и аккуратно предложила любую помощь и поддержку. А Флер попыталась свести его со стажером в своем ателье. Остальные члены семьи либо не так сильно интересовались его личной жизнью, либо не воспринимали всерьез. То, что он мутит с парнями не было ни для кого секретом, но на вечеринках он целовался и с девушками, поэтому на публике и в «Ведьмочке-Сплетнице» Хьюго Уизли просто считался развратником, неожиданно превратившимся из тихони в распущенного бунтаря. Ему хотелось думать, что мама знает, но он так и не смог напрямую поговорить с ней. Просто не решился. Это было смешно, учитывая то, как они были близки. По крайней мере так считали все вокруг. А от отца он и не ждал многого. Тот все равно никогда не был доволен Хьюго. Рон обожал Розу и носил ее на руках, прощая и позволяя абсолютно все, а в сыне, казалось, был вечно разочарован. Хьюго годами слушал, как Скорпиус с горечью говорил о завышенных требованиях и тотальном контроле Драко Малфоя, как Ал жалуется на дядю Гарри и их бесконечные скандалы с Джеймсом, как иногда Луи делится скупыми деталями о тяжелых моментах с дядей Биллом связанных с ликонтрапией, и он знал как страдал Тед, который всегда уходил и тихо плакал на плече Джеймса, Гарри или бабушки Дромеды после каждого просмотра колдографий и фильмов о его родителях, собранного из воспоминаний тех, кто знал их при жизни. Его собственный отец был рядом, но не контролировал его и не предъявлял никаких требований, никогда не ругался и между ними не было непримиримых разногласий. Хьюго рассказывали, что Рон был в восторге, когда Гермиона забеременела, пусть и незапланированно. В семье часто упоминали, как счастлив был отец после его рождения. Глядя на колдо и видео из раннего детства он и сам смутно помнил время, когда папа возился с ним дни напролет. Но чем старше он становился, тем больше они отдалялись. Становилось ясно, что Рон мечтал не о таком сыне. Он ждал наследника: яркого, сильного, характерного, «настоящего мужика». Рон обожал Джеймса, своего первого крестника, с которым был ближе, чем старший сын Гарри Поттера со своим отцом, души не чаял в Теде, отлично ладил с Алом и Луи, он даже принял Скорпиуса, хоть и называл того «бледной смазливой задницей», впрочем, как и его отца, но явно, хоть и нехотя, уважал обоих. Однако Хьюго не был похож ни на одного из них, он был тихим, спокойным, сильно привязанным к матери. Он не был похож на самого Рона, и тот просто сдался. Они сосуществовали в семье, он отдавал Хьюго отцовский долг, но не дарил ощущения той заботы и любви, в которой нуждается каждый сын, того, в чем нуждался Хьюго. Поэтому парень и не задумывался о каминг ауте перед Роном. Казалось, больше разочаровать своего папашу он уже не мог, поэтому меньше всего переживал за его реакцию. И, как оказалось, зря. Нелепая случайность, которая выдала его перед Молли, превратилась в кошмаро. Ба разнервничалась слишком сильно, что неудивительно, он мог ее понять — половой оральный акт собственного внука, последнее, что стоит видеть любой бабушке. Он и сам знатно пересрался, позорно сбежав, в надежде на то, что дедушка Артур успокоит ее, и как сказала Роза, цветы и извинения вернут ему статус любимчика. Но, к несчастью, отец решил навестить родителей именно в тот день, и застал их, до того, как Молли пришла в себя. Вероятно, он уже был на взводе, а новости в Норе стали последней каплей. Рон настиг Хьюго дома, когда тот судорожно собирал вещи в школу. Роза была на шоппинге с подружками, мать, как всегда, на работе. Незаметно стандартный выговор превратился в крики и взаимные упреки, которые закончились самыми страшными словами, которые Хьюго слышал в свой адрес за все 16 лет. Они оба были оглушены произошедшим, повисла тяжелая пауза, но, прежде чем Рон пришел в себя и попытался что-то сказать или сделать, Хьюго схватил рюкзак с вещами, и вылетел из дома, и не планируя возвращаться. Он наплел какую-то чушь матери и ему чудом удалось перекантоваться у маггловского знакомого без лишних расспросов. Рон явно умолчал об инциденте между ними. Гермиона, конечно, узнала от Молли о щекотливой ситуации в Норе, но посчитала, что Хьюго скрывается от родных из-за чувства стыда и дала ему возможность побыть одному, посчитав это наилучшим решением. Лили исчезла за неделю до этого, оставив лишь нелепые оправдания, и не выходила на связь, Роза была слишком погружена в свои проблемы. Неожиданно вернулся Ал, и, очевидно, что никто не заметил, что Хьюго не было ни на приеме, ни в поезде. Всем было насрать, даже «Ведьмочке-Сплетнице». Но он не мог больше переживать это в одиночку. Лили все еще была хрен знает где, а Роза, по-прежнему, оставалась единственной, кто могла его понять. Резкий стук в гостиной заставил брата и сестру отпрянуть друг от друга. Щеки Розы покраснели от внезапного смущения, и она суматошно бросилась искать магфон. Призвав вещицу, девушка быстро застучала пальцами по экрану. — Пишу девочкам, что встретимся на завтраке, — пояснила она, отвечая на немой вопрос Хьюго. — Это они пришли за мной, мы договаривались собраться вместе. — Конечно, как королеве подготовиться к завтраку без свиты, — фыркнул брат, изящно и почти незаметно, смахивая выступившие слезы. — Кто бы говорил, ты сам хуже любой королевы! — Роза шутливо пихнула его бок и тоже подозрительно хлюпнула носом. Хью не стал спорить, и вновь оставив его на кровати, девушка вернулась к зеркалу, на этот раз рядом с гардеробом. Через пару мгновение вокруг ее головы закружились магические модификации Dyson, а в руки по очереди прыгали кисточки, палетки и тюбики декоративной косметики. Парень хотел было возмутиться, но к нему на кровать упали освежающие салфетки, бутылка его любимой водородной воды из родников Скандинавии, шкалик дорогого шампанского и маленькая упаковка клубники в шоколаде. Это был фирменный «SOS» набор Розы Уизли. — Я поговорю с отцом, — внезапно предельно серьезно сообщила она, обернувшись. — Он извинится, слышишь? Или потеряет нас обоих, и я не шучу! — Спасибо, Ро, но думаю это уже слишком, — голос Хьюго опять зазвучал подозрительно сипло, и он поспешно занялся пробкой шампанского и конфетами, зашуршав фольгой. Но, через пару мгновений, парень все же поднял голову и одарил сестру своей самой лучезарной улыбкой. — Слишком, блядь, это наговорить подобную хрень тебе, — пробурчала Роза, направляя палочкой кисть туши так, чтобы она загнула ресницы под нужным углом и легла равномерным слоем без комочков. — Я уверена, он хочет сквозь землю провалиться и все эти дни пьяный рыдает на плече у дяди Гарри. Или он уже под землей, если мама узнала. Ты сказал ей? Она бросила вопросительный взгляд в отражение зеркала, услышав, как Хьюго поперхнулся то ли пузырьками алкоголя, то ли ее вопросом. Внезапно брат стал выглядеть до ужаса неловко. Слишком неловко, если только не… — Ты не сказал маме о себе? Вообще? — взмахом руки Роза отправила косметику обратно на полку и снова приблизилась к кровати. Хьюго продолжал молчать и сделал еще один большой глоток из прохладной бутылки. — Почему? Вы же так близки, и она просто обожает своего сынулю! Думаешь, не поймет? — девушка не хотела, насмешка читалась так явно, но ничего не могла с этим поделать. — Ты тоже близка с Роном, но у тебя ведь есть от него секреты? — Хьюго начал огрызаться, а, значит, разговор мог перерасти в ссору в любой момент. — Это — совсем другое и, кроме того, мне от него нечего скрывать, кроме обычных родительских и девчачьих секретов, вроде алкоголя, тампонов и… — Поцелуев с Алом? — невинным тоном продолжил Хьюго, выразительно слизывая шоколад с ягоды. Щеки Розы снова предательски заалели, она схватила бутылку и допила остаток залпом, просто, чтобы позлить брата. Хотя он прекрасно знал, где в ее шкафу был припрятан ящик с охлаждающими чарами, что и продемонстрировал, невозмутимо призвав второй шкалик. — Вообще-то, мы играли в бутылочку и да, я не собираюсь обсуждать с отцом свои поцелуи с кем бы то ни было, — Роза раздраженно запустила мусор в корзину и надувшись ринулась к шкафу в поисках одежды, попутно призывая средства, чтобы закончить укладку. Она так психовала и дергалась, что лак для волос прыснул ей в лицо, промахнувшись мимо волос. Хьюго веселился без остановки, почти позабыв о причине своего визита. — Не знал, что игра в бутылочку, по правилам которой двое кузенов сосутся ночью, пока все спят, в детском домике на дереве во дворе дяди Перси. Ну, возможно, это ваше с Поттером ноу хау, — младший Уизли пожал плечами и с громким «пшиком» открыл второе шампанское, а получив в ответ длинный средний палец с безупречным «френчем», продолжил потрясываться от смеха и собственной подлости. — Знаешь, кажется, тебе не стоит торопиться делать каминг аут своей ориентации перед маман, начни с того, чтобы открыться ей в том, какой же ты редкостный мудак! — Не стану спорить, но, пожалуй, оставлю оба признания для своей любимой сестрицы. — В таком случае ты ошибся комнатой, тебе в спальню к твоей дражайшей Лили. И не налегай на алкоголь, ты сказал Скорп уже тренируется на поле, а тебе, разве не нужно поддерживать форму для нового сезона? — Я теперь капитан команды Гриффиндор, так что форму пусть поддерживают остальные, — в его тоне зазвучали нотки гордости, и он отсалютовал самому себе бутылкой. — А Лили нет в спальне, ее вообще нет уже довольно долго и я, на самом деле, хотел спросить не знаешь ли ты, что случилось? Вопрос о кузине Хьюго задал с неприкрытой тревогой и озабоченностью, чем вызвал очередной укол обиды и волну раздражения у сестры. — Ты и капитан? Луи совершил огромную ошибку, отдав тебе повязку, но, похоже, у него не было выбора, — она почти сразу пожалела о грубости, заметив, как брат обиженно поджал губы. — Что касается Лили, откуда мне знать, где ее носит? Разве Джинни не упоминала, что продлила ей смену в вашей исправительной колонии в Румынии? — Это — лагерь, и там нет смен во второй половине августа. Я не шучу, Ро, с Лилз что-то не так! Ал ничего тебе не говорил? Я пытался с ним связаться, но он, блядь, неуловим. — Мне с ним не о чем говорить, тем более о Лили, — Розу дико злил этот разговор. Ал. Лили. Блядские Поттеры. — Что с ней может быть не так? Больше не так, чем обычно? Наверняка она опять выкинула что-нибудь под наркотой и Джинни заперла ее дурке! Как я поняла, завтра она уже вернется, не переживай! — Ну, конечно, нет ничего важнее проблем между тобой, блондинчиком и брюнетом. Никак не можете разобраться, кто кого хочет трахнуть? Устройте тройничок, в конце концов, сделайте всем одолжение, а то просто ебанный стыд какой-то. Уже и Нотт в это дерьмо втянули! — А тебе, что есть дело до Нотт? — услышав ненавистную фамилию, Роза пропустила мимо ушей все остальные оскорбления. — Нет мне никакого дела до Нотт! — излишне яростно рявкнул Хьюго. Его щеки тоже покраснели. Когда он злился, то всегда покрывался пятнами. Внезапно взгляд Розы зацепился за его шею, и она заметила несколько засосов, больше похожих на весьма страстные укусы. Ей страшно захотелось задать вопрос и перевести тему, но брат продолжал бубнить про свою ненаглядную Поттер. — Лили не просто валяет дурака с запрещенными веществами. Она не всегда может управлять этим, понимаешь? Я просто боюсь, что однажды она серьезно переборщит, и случится что-то непоправимое и… Тогда я останусь один, мне не к кому будет пойти, не с кем поделиться… — Хьюго было сложно найти слова, он хотел донести до Розы свои самые большие опасения, готов был вслух признать то, что никак не решался озвучить уже несколько месяцев. Но девушка слышала совсем другое через призму собственных чувств и обид. — О, так, значит, я не в счет, да? Меня нет? Я — никто?! Ты здесь просто для того, чтобы разузнать, где твоя лучшая подружка? — Я, блядь, не это имел ввиду, Ро, ты меня как будто совсем не слышишь… — парень поднялся с кровати и сделал шаг навстречу сестре, но было уже слишком поздно. Роза закрылась и скрестила руки на груди, пылая гневом. — Подружка, которая бросила тебя, ничего не сказав? Сестра, которая подвергает свою жизнь и жизнь близких опасности просто так, от нечего делать? Думаешь, перебарщивать с наркотой и бухлом — это слабость? Это — выбор, Хьюго! Выбор и ответственность! Ты можешь быть лучшей версией для себя, для семьи и близких, или слать всех к черту и творить, что вздумается! Сменив позу, она жестикулировала, тыча в него пальцем так яростно, что никакие средства уже не могли удержать укладку. Хьюго закатил глаза и отмахнулся. — Блядский Мерлин, ты звучишь совсем как… — Как кто? Как твоя любимая мамочка? — Роза передразнила его собственное обращение к матери слишком похоже. Настолько, что ему стало немного не по себе. — Нет, как твой любимый папочка Рон. От тоже считает мои чувства к парням прихотью, а не тем, с чем я родился, — он проглотил комок в горле, предпринимая попытку не зацикливаться на недавней боли. — Лили не виновата в том, с чем не может справится! Ты не знаешь, что у нее на душе, не знаешь, какого ей! — Думаешь, у меня нет души, нет чувств, нет проблем? Я просто, блядь, их контролирую! — Роза уже еле сдерживала слезы. Она просто не могла поверить, что у Хью хватило наглости выдать такое, после того, как она поддержала его. Не Лили, которая была хер знает где, а она, его родная сестра, которая, блядь, любила его и заботилась о нем, несмотря ни на что! — А может, стоит отпустить чувства и перестать быть такой хладнокровной сукой! Вешать на всех ярлыки, гнобить… Лили у тебя наркоманка, мать — конченная сука, Ал - мудак, Скорпиус, видимо, тоже недостаточно хорош, подруги слишком жирные или слишком тупые, а я… — Ты — мой брат! — Порой, ты ведешь себя так, словно это не в счет, и ты не любишь никого, кроме себя и, возможно, немного Ала. Иногда, мне кажется, как будто я совсем не знаю тебя, как будто мы — чужие! Он захлопнул рот, с ужасом осознав, что точь-в-точь повторил фразу Рона, который бросил ее самому Хьюго несколько дней назад. Он ранил Розу тем же оружием и не мог поверить своим собственным словам. Глядя, как аквамариновые глаза сестры наполняются слезами, ему захотелось провалиться сквозь землю. — Ты прав, и зря пришел сюда в поисках Лили. Ее тут нет. Только я — чужая и хладнокровная сука, — голос девушки звучал приглушенно, она явно едва сдерживалась. — Ро, я… — только начав говорить, парень тут же понял, что снова совершил ошибку. — Убирайся! Выметайся, отсюда нахуй! — Хьюго едва успел увернуться от полетевшей ему в голову бутылки шампанского. Крик Розы, казалось, был слышан по всей территории Хогвартс. *** «Всех с пятницей, мои сплетнички! Кто не любит последний день рабочей недели, особенно, когда он выпадает на конец первых учебных бдений в преддверии осенней премьеры светской жизни Хогвартс — бала «Поцелуй и снитч»! Уверена, все вы начистили туфли до блеска, отпарили великолепные платья или подготовили шикарные смокинги! А те несчастные, кто не смогут присутствовать, или не приглашены на этот праздник жизни, уже искусали все локти и запаслись понижающими давление и замедляющими тахикардию зельями, чтобы бороться с приступами черной зависти, когда все магфоны начнут разрываться от колдо- и фотографий, видео и новостей из главного зала «Хогсмид Мемориал». Но что может быть интереснее самого бала? Только сплетни и детали сборов наших ключевых героев, нашей сборной по публичной порке, наших любимцев, которых мы обожаем препарировать и ненавидеть вместе. От кого будут их наряды, на чем они прибудут на бал, как уложат волосы, какими камнями будут сверкать, что за парфюмом благоухать, но, главное, кто станет их парой? Несколько трудолюбивых совушек успели донести нам, что присутствие главного ит-боя, блудного светского короля школы — Альбуса Поттера все еще под вопросом, более того, прошел слух, что он сам предпочел провести вечер на открытии галереи Теодора Нотта в компании небезызвестной нам главной героини последних заметок, бывшей Одиночки Грейс — дочки владельца. Правда ли это? Скоро выясним! Кроме того, одной из интриг бала станет первое публичное появление самой младшей Поттер — принцессы Лили, которая пока по неизвестной нам причине, не прибыла в школу вместе со всем учениками. Официальная версия — стажировка заграницей у одного из дядюшек Уизли, но мы-то знаем, в этой героической семье ничего не бывает случайным и обыденным. Лили Луна уже оказалась замечена накануне в компании брата, что ставит версию поездки под сомнение. Но главная загадка — откроет ли бал наша идеальная платиновая парочка, чьи отношения заметно пошатнулись после всех событий последних дней. И я спешу к вам на всех метлах, чтобы дать ответ! Замечены: на пикнике у Озера король и королева школы Роза Уизли и Скорпиус Малфой наслаждаются романтическим ланчем в восточном стиле. Очевидно, никакие ночные рандеву с особами низших ступень школьной иерархии и неожиданные возвращения кузенов не смогут разрушить такой крепкий союз. Королевскому танцу быть и нам остается только дождаться начала бала, чтобы увидеть все своими глазами и камерами магфонов. Жду встречи, целую, ловлю ваши снитчи с горячими новостями, Ваша Ведьмочка — Сплетница»! — Спасибо, что согласился встретиться. Не ожидала, что это будет ланч на глазах у половины школы, но я рада, что ты готов выслушать меня и понимаешь, что все не так, как кажется, — Роза тараторила, безуспешно сражаясь с внезапно охватившими ее смущением и неуверенностью в присутствии парня. Она знала Малфоя слишком хорошо, чтобы не заметить странностей в его поведении. Девушка ожидала холодной аристократичной злости или, напротив, резких и бурных эмоций, которые порой охватывали слизеринского принца, да даже разочарованной грусти и безразличия, но не ощущения, что все слишком ровно и одновременного предчувствия неминуемой катастрофы, время и последствия которой невозможно было предугадать. После ужасного утра с Хьюго, она еле пришла в себя, и сил ругаться совсем не осталось. Скорпиус совершенно невозмутимо жевал сашими, заказанные и доставленные эльфами из лучшего японского ресторана Лондона и в ответ лишь равнодушно приподнял бровь. Сейчас, как никогда, он был похож на своего отца и царственную Нарциссу Малфой. Холодный, высокомерный, недоступный и, что самое неприятное, до жути привлекательный. — Послушай, последнее, чего я хотела — это намеренно причинить тебе боль и уж, тем более, поставить нас в такую идиотскую ситуацию, подвергнув риску всю семью и окружение. Я готова пойти что угодно, лишь бы исправить эту ошибку, — Роза не собиралась сдаваться и ласково положила ладонь на правую руку парня, которая чинно покоилась на столе, пока в левая с баснословно дорогими часами на запястье ловко управлялась с палочкой, удерживая разноцветные кусочки рыбы. Малфой закончил методично жевать и вывернув кисть из хватки рыжей бестии, сделал глоток имбирного лимонада. — Неужели? И что же, ты собираешься сделать? — спросил он нечитаемым тоном. Подвох ощущался все более явно, но Роза была решительна и намеревалась идти до конца. — Мы оставим это недоразумение в прошлом, забудем, как страшный сон. На людях и семейных мероприятиях, я буду вежлива с Алом, но в остальное время он перестанет для меня существовать. Никаких контактов, никаких встреч и общения за твоей спиной. А если, вы помиритесь, то я не стану мешать вам проводить время вместе, а дам пространство, — Роза была отличницей в третьем поколении и дочкой блестящего политика, поэтому без запинки повторила все условия, которые время от времени Скорпиус выставлял ей, когда они ссорились. Все, что он хотел услышать годами и никогда, ни разу не получал в реальной жизни. Она ожидала хоть какой-то реакции. Справедливого недоверия и сомнений, или более жестких рамок, требований, на которые никто бы не осмелился, не будь эти переговоры актом полного отчаяния с ее стороны. — Что ж, думаю, идея просто прекрасная. Так и договоримся, и давай не будем больше возвращаться к этому вопросу, — игнорируя вытянувшееся от удивления лицо подруги, Скорпиус вежливо занес палочки над блюдом с закусками и поинтересовался: — Ты будешь доедать нигири или я могу взять лосось? — И все? Серьезно? Мне показалось, что прошлым вечером ты был сильно обижен и расстроен. Разве мы, ну, не должны поговорить об этом? Я могу объяснить и … Роза замолчала, но повинуясь не высокомерному взмаху малфоевской руки, прервавшему ее, а скорее, опешив от наглости этого повелительного жеста. — Не о чем тут говорить. Поттер все мне объяснил, даже, блядь, слишком подробно, — Скорпиус горько хмыкнул, и, казалось, позволил эмоциям слегка промелькнуть, но тут же взял себя в руки. — Если ты утверждаешь, что все в прошлом, значит, пусть там и остается. Вы переспали, сексуальное напряжение снято, ебучий гештальт закрыт. У меня был секс с другими, теперь и у тебя он был, мы квиты, можно двигаться дальше. Ты назвала это ошибкой и обещаешь, что больше не станешь шалить с кузеном — отлично. Конечно, немного жаль Ала, думаю, он и правда будет скучать, но, как ты сказала, когда мы с ним помиримся, уверен все придет в норму — жестокая, совсем нетипичная усмешка заиграла на губах блондина. Он поднялся, намекая на то, что разговор закончен и невесомо чмокнул Розу в щеку. — Так во сколько мы выдвигаемся из школы на бал? — В восемь, — выдавила девушка ответ вместе с улыбкой, безуспешно стараясь скрыть вновь подступающие слезы и прекрасно осознавая, что хоть их и не слышно, но от любопытных глаз и магфонов едва ли можно скрыться. — Великолепно. *** Теодор Нотт планировал закрывать галерею, в которой все было готово для скорого открытия. Он был доволен проделанной работой, с нетерпением ждал назначенной даты, и собирался побаловать себя бокалом другим коллекционного бурбона, который Забини подарил ему на вечеринке в честь окончательного возвращения Нотта в Британию и дорогущих сигар Малфоя, когда чары на его «Apple Witch» оповестили о незваном госте. Со вздохом он отлевитировал бутылку обратно на стойку бара, намереваясь встретить нежданного посетителя у парадного входа, однако гость, точнее сказать, гостья, уже ворвалась в главный зал тараном проносясь сквозь простенькие охранные чары галереи, разбив их в пух и прах, как и сердце ее хозяина восемнадцать лет назад. Он не мог поверить своим глазам. — Джинни! Здравствуй! — обретя дар речи, он умудрился облечь шокированное приветствие в развеселый тон голоса. — Надеешься найти предметы высокого искусства для нового поместья, которое подарил тебе очередной ухажер? Ты, конечно, по адресу, но слегка рановато, я открываю лучшую… — Спасибо, я уже закончила с обстановкой уборных в гостевом домике. Там живут эльфы. — Рыжая фурия в весьма открытом кашемировом платье остановилась в центре зала и, не удостоив даже вниманием ни одну из экспозиций, сверлила его убийственным взглядом совсем как раньше, по-детски уперев руки в боки. — Галерею в субботу, — закончил Нотт, проигнорировав первое оскорбление, которое, впрочем, прозвучало достойным ответом на его собственный укол. Она была той, кто всегда мог бросить ему вызов в остротах, а уж в сквернословии ей не было равных. Когда-то. До того, как она стала холодной светской львицей, о которой, впрочем, сейчас напоминала лишь изысканная одежда и великолепные украшения, сиявшие менее ослепительно, чем она сама. — Почему твоя дочь пригласила моего сына на открытие этой занюханной арт-свалки в день бала? А вот это уже звучало пожестче и побольнее, а, кроме того, застало Тео врасплох. — Грейс идет на свидание? С младшим Поттером? — он удивленно приподнял брови и уголки красиво очерченных губ. Джинни надеялась, молилась всем богам, чтобы он постарел, потолстел, полысел, подурнел, или, по крайней мере, лишился лоска и выглядел бы потрепанным жизнью. Но и боги, и Мерлин, и сам Нотт жестоки, как и большинство привлекательных от природы мужчин, прикладывающих хотя бы минимальные усилия по поддержанию себя в форме. С возрастом они выглядят только лучше. Оставалось лишь надеяться, что он думал о ней то же, ну или, по крайней мере, не замечал мелких изменений ни в ее пользу. Хотя, вряд ли покрасневшее от злости лицо и летящий в его сторону поток оскорблений, могли поспособствовать этому. Джинни и сама была поражена силе эмоций и гнева, которые захлестнули ее, словно она не могла остановиться, совсем как раньше. Как всегда, из-за него. — Так ты не в курсе или прикидываешься? Вы с Драко вполне могли провернуть это у всех за спиной! На приеме Гермионы он все талдычил как важно, вернуть тебя и твое семейство в высшее общество. Но использовать детей это низко — даже для вас! — забыв о нормах этикета, она отчаянно жестикулировала и ее наманикюренные пальчики порхали перед Ноттом слишком быстро. Но суть он уловил, и она ему совершенно не понравилась. — Что ты несешь? У тебя от светской жизни совсем мозги набекрень съехали? Использовать детей для красивой картинки на публике — это скорее методы вашей героической компании, не суди по себе! Вместо того, чтобы среагировать на резкость, она почувствовала мелкое удовлетворение от того, что он взорвался тут же, как пороховая бочка. Тео тщетно пробовал сдерживаться. Но злость между ними была не связана с темой этого разговора. Она звенела болью прошлых лет, которые встали сейчас между ними, превращая спор взрослых людей в излишне эмоциональную перепалку подростков из девяностых. — Твоя дочь сама сказала мне, что Альбус придет сюда в качестве политической поддержки и шага доброй воли, для обеления репутации фамилии Нотт. Но, видимо, я ошиблась, предполагая, что с возрастом ты стал играть в семье более значимую роль. Оказалось, как и 20 лет назад, важные решения принимаются за тебя. Ранее твоей бабкой, а теперь уже и дочерью, — Джинни жалила его, не замечая, что сама затронула их историю, демонстрируя свою уязвимость. Нотт явно хотел ответить еще резче, но чудом сдержался, проведя рукой по лицу и глубоко вздыхая. У него всегда были красивые руки. Руки потомственного аристократа, руки художника. Которые рисовали не только картины, но и когда-то заставляли ее собственное тело играть самыми яркими красками. — Пожалуйста, давай закончим оскорблять друг друга и, тем более, переходить на личности наших детей, — Тео явно приложил большие усилия, чтобы его голос звучал примирительно и вкрадчиво. — Как многие подростки, уверен это и тебе знакомо не понаслышке, мои сын и дочь далеко не всегда рассказывают, о том, что происходит в их личной жизни, тем более, пока живут и учатся в школе. Я не знал о завтрашнем визите твоего сына или об их с Грейс плотном общении. Что ж, Хогвартс — не такой уж и большой замок. Это должно было случиться рано или поздно. Пусть дети живут своей жизнью, а наша неприязнь не должна мешать им знакомиться и проводить время вместе. Его аргументы были железными и, вдруг, мисс Поттер осталась наедине со своим порывом примчаться сюда без какой-либо опоры в виде стройного ряда причин и подозрений о вселенском заговоре. Но отступать было некуда, да и Джиневра Уизли никогда не умела сдаваться. — Конечно, ты прав, и все звучит очень красиво, — холодно усмехнулась она. — Но где гарантии, что это — не спланированная акция и ты не решил снова отравить мою жизнь в честь своего возвращения в страну после того, как жена окончательно бросила тебя? — О, так ты в курсе деталей моего развода? Пристально следишь? — на губах вдруг Нотта заиграла совершенно слизеринская усмешка. Джинни слегка растерялась, заметив, как оживился Теодор. Не на такую реакцию она рассчитывала. Его намеки были просто смешны, и, конечно, ее скрупулезные допросы Пэнси обо всех новостях семьи Забини, в том числе, о браке кузины Блейза, раздражающе шикарной и красивой итальянки, к делу совершенно не относилось. Разговор принимал весьма скверный оборот. — Хогвартс — не такой уж и большой замок, ты сам сказал. Тео задумчиво покивал и сделал несколько шагов навстречу, заставив мисс Поттер в свою очередь слегка отступить. — Знаешь, не зря говорят, что нападение — это лучшая защита, — начал он издалека, хитро прищурившись, точно зная, что повторил ее мысли. — Ставлю на то, что, узнав о моем возвращении и окончательно распавшемся браке, ты решила использовать свое очарование, вероятно доставшееся твоему сыну по наследству, чтобы он пригласил мою дочь, а у тебя появился повод примчатся сюда с беспочвенными обвинениями и убедится в том, что я по-прежнему чертовски хорош собой… — Даже не мечтай, — резко оборвала его Джинни, пряча настоящие эмоции под лживой маской отстраненности и презрения. Однако Нотт принял ее за чистую монету, и стало ясно, что перевести все в шутку уже не получится. Она смотрела на него так, как будто ничего не было. Как на жалкого слизеринца, сына погибшего одно из самых жестоких Пожирателей смерти, которого спасла от Азкабана собственная бабка, выбившая смягчение наказания, депортацию в Италию и вынудившая его срочно жениться на благочестивой невесте из семьи, не запятнанной черной меткой. Совсем не так, как когда он оглушил ублюдка Кэрроу, который пытался избить и изнасиловать ее в темном коридоре школе и залечивал раны, обнимая, пока она рыдала у него на плече. Не так, когда он, Пэнси и Блейз во главе небольшой компании слизеринцев пришли на собрание ОД, рискуя всем, согласились на все унизительные проверки на честность и подписались на двойную игру против приспешников Риддла. Некоторые из них, как сам Тео или Пэнси, в тот день подписались на игру против родителей и против многолетней истории своей семьи. И уж точно не так, как когда после одной из тайных встреч для обмена информацией, он поцеловал ее, и она сначала залепила ему самую смачную пощечину в жизни, а потом притянула ближе и вернула поцелуй с такой яростной самоотдачей, что он почти потерял сознание, и, если быть до конца честным, то, кажется, до сих пор, спустя почти двадцать лет, все еще не пришел в себя. — О, о таком я и мечтать не мог, — он картинно закатил глаза, пытаясь отвлечь внимания от горечи в голосе. — Как и о том, что застану тебя с Поттером с задранными до ушей ногами на вечеринке по случаю победы, и ты уйдешь от меня к нему без объяснений, не оглядываясь, позволив сослать из страны и стереть из своей жизни почти на 20 лет, — ему нужна была пауза, чтобы добавить в последнюю фразу хоть каплю так необходимого сарказма. — А, погоди-ка, кажется, ты уже воплотила все мои мечты в реальность! На секунду, ему показалось, что он увидел то, на что надеялся — отражение его собственной боли, сожаление, возможно, даже нечто большее, но, спустя мгновение, ее красивое лицо ожесточилось, и она вернулась к слегка презрительному и отстраненному тону. — Незачем вспоминать прошлое. Как ты сам верно заметил, почти двадцать лет прошло. — Но у меня не было шанса получить объяснения, — он снова сделал шаг навстречу. — Если помнишь, ты заставила Малфоя порвать со мной, так что за тобой должок, и раз уж ты сама пришла, не могу не настоять на том, чтобы услышать лично от тебя, какого хрена тогда произошло! — он уже ничего не пытался скрыть и просто наседал. К черту гордость и достоинство, когда бесконечные годы терзаний и догадок могли закончиться здесь и сейчас. Вот она, перед ним, во плоти, а не в рассказах друзей и знакомых или не на изображениях магической и маггловской прессы, а сама может заполнить все пробелы. Он хотел начать жизнь с чистого лица и не будет слишком труслив, чтобы услышать правду. Какой бы она не была. Джинни должна была догадаться, чем закончится эта встреча. В восемнадцать лет ей хватило ума и силы воли, чтобы не допустить этих объяснений и вынудить Драко сообщить все новости и передать короткую записку вместе с результатами теста на отцовство. В тридцать семь она не смогла сдержать глупого порыва и вот, пожалуйста, стоит перед ним, не оставив самой себе выбора, кроме как вслух произнести все те ужасные вещи, вывернутую наизнанку правду, в которою уже давно не верил никто. Но по-другому было нельзя. Он не мог, не должен был ни о чем узнать. Ей пришлось сделать глубокий вздох, собрать все силы, сжав руки и впиваясь длинными ногтями в ладони. — Раз уж ты настаиваешь, прежде всего, давай раз и навсегда, определимся с тем, что никогда не уходила от Гарри к тебе и, тем более, обратно! — каждая фраза ощущалась как режущее заклятие, против которого Тео не мог использовать никакое гребанное «Протего» и она не понимала, кому из них было больнее слышать эти слова. — Я была бы с ним, но нам пришлось расстаться, чтобы он нашел способ убить выродка, который пришел к власти и развязал кровавую войну из-за глупости и узколобости чистокровных семей, включая твою. Благодари Нотта старшего за все горести и лишения своего рода! Она видела, как он бледнеет и вздрагивает, словно от ударов, но была вынуждена продолжать. — Не спорю, что была приятно удивлена, тем, что некоторые из вас и ты, в частности, оказались не такими трусами и слепыми идиотами, какими мы вас считали. Вы внесли свой вклад в победу и были за это помилованы и вознаграждены. Тео не мог поверить свои ушам, но она продолжала говорить, и он, словно со стороны, ощутил, как ноги принесли его обратно к барной стойке, в которую он вцепился до побелевших костяшек. — Ты и я поддержали друг друга в трудный момент и просто слегка увлеклись. Мы оказались заперты в школе с кучкой садистов, боялись за жизни близких и за свои жизни, несмотря ни на что, мы оставались напуганными детьми и нам было одиноко. Мне было одиноко, и я сожалею, если ранила тебя или ввела в заблуждение, но ты и я … Для нас никогда не существовало шанса быть вместе. Ты лучше всех знаешь, эта ссылка спасла тебе жизнь, а я никогда бы не бросила Гарри. Не после того, что он сделал для всех нас, для всего мира! Бутылка бурбона влетела в стену и от силы удара с полки с грохотом упали еще несколько бутылок. Стекло разбилось вдребезги и не только стекло. И Джинни, и Тео тяжело дышали, как будто бежали марафон. Она от долгой речи, а он от долгой попытки сдержать эмоции. Они вырвались вместе со стихийной магией и нервным злым смехом. Он провел руками по волосам, зачесывая пальцами челку назад и глядя в потолок, будучи не в силах смотреть на нее. — Блядский Мерлин, теперь понятно, зачем ты сюда явилась. Пролить свет истины на мое непреднамеренное заблуждение? — он все же мазнул по ней взглядом, но тут же отвел его на картины. — О, мне все стало предельно ясно, спасибо. Значит, тебе жаль? Похоже, не меня одного, — но теперь точно зрительного контакта уж точно было не избежать, он хотел увидеть результат своего словесного и сокрушительного удара. — Говоришь всем ему обязана и не бросила бы Поттера, никогда, да? Разве что, спустя трех лет брака? — А вот это, уж точно, не имеет к тебе никакого отношения! Губы Джинни предательски задрожали. Она грозила ему пальцем, но было ясно, что атака попала точно в цель. — Ты говорила, что он бросил тебя, прикрываясь опасностью охоты за крестражами. Как будто, блядь, в Хогвартсе был санаторий! Сколько твоей крови я смыл с рук? А крови других учеников? — сначала он почти кричал, но чем больше повышался накал его речи, тем тише и холоднее звучал его голос. Теодор Нотт был аристократом в десятом колене, он воспитывался в окружении, где самые жестокие и яростные вещи произносились ледяным шепотом. — Где был Поттер, когда вместо матчей по квиддичу устраивали игры на выживание среди маглорожденных и полукровок с младших курсов? Где был Поттер, когда троих четырнадцатилеток оборотни разорвали в Запретном лесу за причастность к отряду ебучего Дамблдора? Где был Поттер, когда тебя насиловал Кэрроу? Где был Поттер, когда… — Он спасал ебанный мир! — Джинни заорала, не до конца осознавая на кого именно: на Нотта или на его вопросы, которые она сама задавала себе бесчисленное количество раз. — А я спасал ТЕБЯ! — заорал он в ответ, но продолжил говорить охрипшим и усталым голосом: — И ты не вводила меня в заблуждение, ты очень буквально, блядь, говорила, что после войны хочешь быть с тем, кто остался рядом, кто будет твоим героем, а не героем всего ебанного мира и, что в отличии от Поттера, ты последуешь за ним, даже если мне придется жить на другом конце света. Где, по-твоему, находится гребаная Италия? На Луне? У Теодора Нотта были удивительные глаза. Они часто меняли цвет: иногда они казались зелеными, иногда голубыми, иногда серыми. Сейчас они горели оттенком преданной надежды и нескольких разрушенных жизней. Этот оттенок был ей до боли знаком. Слишком часто она видела его в глазах Гарри, в глазах детей и в своих собственных. — Ты знаешь, я была беременна Джеймсом и … — настала ее очередь почти шептать. — Твой сын появился на свет не от святого духа, не так ли? Ты захотела меня в Хогвартсе и легко получила, кормила пустыми обещаниями, пока убеждалась, в том, что твой герой всего ебанного мира все еще хочет тебя и зачала с ним ребенка. Но вот, что странно, ни первенец, ни двое других детей, не остановили тебя от развода, когда и сам Гарри Поттер вдруг надоел. Сколько их было за эти годы таких же, случайно введенных в заблуждение? Может, хватит прикрывать войной и героизмом неуемное желание иметь все, всех и сразу, другими словами, обычное блядство? Может, ты просто не готова к отношениям и не умеешь любить, раз за все эти годы никто не смог сделать тебя счастливой? Хлопок пощечины прервал звенящую тишину, повисшую между ними. Глядя на то, как на слегка небритой идеальной скуле Теодора Нотта проявляется красный след от ее собственной ладони, она думала о том, что это была вторая пощечина в их истории, и если первая принесла ей неожиданное счастье, пусть и с привкусом пепла войны на губах, то вторая сделала больнее, чем восемнадцать лет назад, когда она навсегда вычеркнула бывшего слизеринца из жизни. — Держись подальше от меня и моей семьи, иначе пожалеешь, Нотт!