Ангелы с грязными душами

      За окном раздался звук полицейской сирены.       На улице раздражающе гудели машины, ни на секунду не замолкая и даже ночью погружая район в созвучие бесконечной жизни. Мерцание огней просачивалось сквозь полуприкрытые жалюзи, окрашивая стены комнаты цветастыми тенями.       Сохо не спит, когда наступает вечер. Именно в это время на улицы выползает вся мерзость, таящаяся по углам и подвалам при свете дня. Только с наступлением темноты она получает право на существование и за ночь пытается как можно больше вместить в свою жадную пасть.       Сохо — грязный район. Грязный во всех смыслах. От заваленных окурками улиц до многочисленных грехов, царящих за стенами наполовину облезлых домов. От обдолбанных парней, умирающих от ломки на дорогах, до полураздетых шлюх, разгуливающих в переулках.       Говорят, Сохо — маленький ад на Земле. Поэтому с наступлением темноты самое лучшее — спрятаться в доме, не открывая окна, пока не встанет солнце…       Услышав в коридоре многоквартирного дома звуки шагов и громкую ругань, женщина узнала один из голосов, бросилась к детской кроватке, стащила одеяло, подняла с нее ребенка и повела к большому платяному шкафу.       — Ни звука! — шепнула она сонному мальчику и посадила его внутрь, плотно закрыв двери.       В комнату с ужасом в глазах вбежал муж, и она кивнула молча в сторону шкафа. В следующее мгновение входная дверь распахнулась, и в квартиру вошли двое с оружием в руках.       Мужчина обнял жену, когда незнакомцы прошли в комнату, и попытался заслонить ее собой, но в следующий миг ему выстрелили в спину. Он вскрикнул, но так и не выпустил жену из объятий. Последовало еще два выстрела, и, наконец, он расцепил руки и упал на пол. На дереве под ним моментально растекалась темная лужа.       В глазах женщины застыл ужас, а следом ее грудь пронзил выстрел. Пуля пришлась в самое сердце, и она с глухим звуком безжизненно повалилась рядом с мужем.       Киллеры переглянулись.       — Он еще жив, — один кивнул на мужчину, изо рта которого стекала кровь. Он тяжело дышал, затуманенным взглядом пялясь в потолок. Глаза проследили за тем, как наемный убийца встал над ним.       — Ну так добей, — второй со скукой протер пистолет платком и положил обратно в кобуру, спрятанную под светлым плащом.       Напарник пожал плечами и выстрелил в голову.       Убийца в светлом плаще внимательно оглядел комнату, рассмотрел жильцов, убеждаясь, что они действительно убиты. Достал из кармана фотографию и вытянул руку, внимательно разглядывая. Со снимка ему улыбалась милая женщина с яркими рыжими волосами и ямочками на щеках. Киллер перевел взгляд на мертвое тело, сравнивая.       Да, это она.       Киллер нахмурился. Жертв должно быть трое. По приказу оставался еще мальчик.       Внимание привлек шорох, раздавшийся в углу комнаты. Чуткий слух уловил незримое шевеление, и киллер сделал несколько шагов в сторону шкафа у стены.       — Что такое… — спросил напарник в темном кожаном плаще, но его голос перебил вой сирены за окном и громкий топот снаружи. — Черт!       Убийцы переглянулись и бросились к выходу. Соседи еще не подоспели, поэтому им удалось уйти незамеченными вовремя.       Тот, что был в светлом плаще, выругался про себя.       Босс не простит им, если узнает, что они убили не всех.

***

      Азирафель Фэлл устало посмотрел в окно. Ему удалось поспать всего несколько часов, а пара кружек крепкого кофе все равно не помогли взбодриться. Всю ночь он провел над книгами. В основном с учебными пособиями и методичками, которые должны помочь в работе. Азирафель привык думать, что любую помощь можно почерпнуть из книг.       Как оказалось, это не так.       Пока Азирафель учился в академии, ему часто доводилось слышать, что нельзя жить, сверяясь со страницами учебников, ведь в реальности все иначе. И теперь, когда он уже третий месяц как устроился на работу в полицейский участок, коллеги с насмешкой говорили то же самое.       Особенно Габриэль Хэмсворт. Он в открытую насмехался над желаниями неопытного Фэлла свериться с тем, что написано в методичке, много лет назад напечатанной для академии, теория в которой уже давно устарела.       И все же Азирафеля это не трогало. Он спокойно выслушивал чужие оскорбления, в особенности если это слова начальства. А после анализировал эти слова, самостоятельно решая, есть в них смысл или нет.       И в словах Хэмсворта видел лишь желание опустить новенького молодого коллегу, который только выпустился из академии и пришел работать в реальный мир. Поэтому не обращал внимания на ежедневные подколы и издевательства.       Азирафель шел на работу с уже четвертым стаканчиком кофе в руках, постоянно зевая и едва замечая происходящее. Стоило войти в участок, как его чуть не сбил с ног Ньют Пульцифер, едва не облив горячим кофе.         — Что случилось, Ньют, ты такой бледный? — Азирафель остановил его в надежде, что сможет помочь, и осторожно переложил стаканчик в другую руку.         — Даже говорить не хочу об этом, — Пульцифер поморщился. Азирафель заметил, что его глаза нездорово поблескивали, но может, в этом виноват отсвет стекла от очков. — Хэмсворт сегодня совсем бешеный. Подумаешь, я потерял отчет со вскрытия. С девчонкой все нормально, но нет, видите ли, мало моих слов, нужен еще и отчет. Сдох у меня компьютер, придется теперь писать его от руки. Зачем орать на меня, вот скажи мне, Фэлл, зачем на меня орать?!       На последних словах Ньют повысил голос настолько, что Азирафель прикрыл глаза и потер ухо, в котором моментально зазвенело. Пульцифер нервно дернул головой и недовольно посмотрел на него.         — Послушай, Фэлл, — тихо и быстро пробормотал он, вновь поправив очки, которые от резкого движения съехали вниз. — Не одолжишь мне десятку? Зарплата такая маленькая, а кофе так хочется…         — Конечно, без проблем, — Азирафель вытащил пару купюр, тут же протянув коллеге. Тот с алчным блеском в глазах схватил их и моментально сунул в карман.         — Короче, лучше не зли сегодня Габриэля, ладно? — Ньют шумно шмыгнул носом и дрожащими пальцами поправил полосатый галстук.       Азирафель тяжело вздохнул и проводил уходящего судмедэксперта тревожным взглядом. Ньют всегда отличался своеобразием, и в самом деле имел склонность терять отчеты по глупости или неосторожности, постоянно что-то бормотал под нос, а в последнее время стал до жуткого нервным и дерганым.       Зайдя в кабинет, который они с Габриэлем теперь делили на пару, Азирафель сразу увидел того, стоящего у нараспашку раскрытого окна с сигаретой во рту и растрепанной укладкой. Он впервые видел Хэмсворта настолько не в форме. Всегда идеальный, с прилизанными гелем волосами и в отглаженном костюме без единой складки, сейчас детектив стоял в одной рубашке, перетянутой портупеей с кобурой, и раздраженно смотрел в окно, оперевшись кулаком о раму.       «Возможно, у него что-то случилось», подумал Азирафель. «Нельзя ведь каждый день на работе быть довольным и жизнерадостным. Рано или поздно нервная система даст сбой».         — А мне почему кофе не принес? — Габриэль оглянулся, как только Азирафель закрыл за собой дверь.         — Потому что я — детектив, а не секретарь, — холодно заметил Фэлл. — И я просил тебя не курить в кабинете.         — Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком нежный? — саркастично ответил Габриэль. — А еще, что мужчинам не свойственно осветлять волосы? Ну, конечно, только тем мужчинам, которым нравятся другие муж…       Азирафель громко откашлялся.         — Во-первых, это мой натуральный цвет, сколько можно повторять, — сказал он, в очередной раз пытаясь доказать Хэмсворту, что его частые намеки, как минимум, не имеют под собой никаких доказательств, а как максимум неприлично надоели, — а сигаретный запах на самом деле не нравится очень многим людям, и это нормально, что у меня от него болит голова. Ты, правда, не мог бы курить на улице?         — Не сегодня, святоша мой, — Габриэль отвернулся обратно к окну и глубоко затянулся сигаретой.       Азирафель пожал плечами и опустился за свой стол, разбирая накопившиеся отчеты.       — Ого, а это что? — спросил он больше у себя, притягивая раскрытое неподписанное дело в еще совершенно аккуратной и неизмятой папке. — «Энни Марти́н подозревается в наркоторговле и на данный момент находится под стражей для дачи показаний…»       Азирафель с интересом поглядел на черно-белую фотографию в углу. Женщина в зауженном черном костюме с недовольным выражением пыталась прикрыть лицо ладонями.       — Такая крохотная и симпатичная, — в непонимании пробормотал Азирафель, разглядывая снимок. — Неужели, такая в самом деле может быть наркоторговцем?       Габриэль отвернулся от окна и посмотрел на напарника с мягкой усмешкой.       — В каком мире ты живешь, Фэлл?       — В том же, что и ты, — негодующе ответил Азирафель и поднял документ, демонстрируя фотографию. — Но ты только посмотри на нее!       — Я видел, — Хэмсворт кинул сигарету в окно и потер пальцем переносицу. — Ее позавчера приводили на допрос. Я не участвовал, но смотрел. Крепкая она дама, я тебе скажу, и матерится похлеще нашего начальника.       Азирафель ухмыльнулся и вновь посмотрел на фотографию.       — И что скажешь по этому делу?       Он еще не до конца понимал, как происходил процесс поимки преступника, а потому, как наивный школьник, обо всем расспрашивал Габриэля.       Хэмсворт опустился за стол и взял карандаш, задумчиво крутя его между пальцев.       — Скажем так, следствие считает, что эта Энни Мартин может быть связана с Вельзевулом — одним из крупнейших дилеров по производству наркотиков в Лондоне. Полиция до сих пор не знает, кто скрывается под этим псевдонимом. Мы хотим надавить на Мартин, чтобы выяснить, наконец, кто такой Вельзевул, и прикрыть его деятельность.       — Звучит так, будто ты должен добавить неприятное «но», — Азирафель нахмурился.       Габриэль улыбнулся.       — Ты прав, новичок, — он откинулся на спинку кресла и переложил карандаш в другую руку. — Этим утром поступил анонимный звонок. Некто, пожелавший остаться неизвестным, готов предоставить нам доказательства на Энни Мартин.       — Это же хорошо? — наивно спросил Азирафель.       Хэмсворт натянуто улыбнулся.       — Нас с тобой назначили на это дело, и в этом нет ничего хорошего.       — Почему?!       — Если Мартин на самом деле связана с Вельзевулом, твой значок может оказаться на дне Темзы, — Габриэль тяжело вздохнул, — потому что за спиной Вельзевула стоит куда более влиятельный человек, который в состоянии надавить на полицию.       Азирафель вновь посмотрел на фотографию. На цепкий взгляд, который Мартин так и не удалось прикрыть.       На самом деле для Азирафеля это не стало неожиданной новостью. Он еще в академии наслушался о том, что существуют люди неподвластные закону. Что есть некто, заправляющий производством наркотиков, и у полиции могут быть реальные проблемы из-за того, что она попытается выйти на его след.       Это удручало.       Азирафель всегда верил в людей. Верил в честность и справедливость. Но, еще поступив в академию, понял, насколько глубоко заблуждался. В реальной жизни все оказывалось совершенно не так. Мир насквозь пропитан фальшью, ложью и грехом. Преступления в Лондоне совершались открыто, а полиция работала, словно для галочки, закрыв глаза.       Но в глубине души Фэлл продолжал верить, что справедливость существует, и настоящее зло в итоге заплатит за все, что сотворило.       А потому, продолжая смотреть на Энни Мартин, Азирафель думал, что если она связана с Вельзевулом, то должна понести за это наказание. Несмотря на то, какая она красивая.       — Неужели он настолько страшен? — с сомнением спросил Азирафель.       — Ну-у… — Хэмсворт вытащил из кармана пачку и достал оттуда еще одну сигарету. — Если вдруг начнут умирать сотрудники полиции и их семьи, мы точно будем знать, что Энни Мартин следует отпустить.       Азирафель в ужасе раскрыл рот. Такого варианта развития событий он представить не мог. Звучало слишком пугающе. Сам Азирафель жил один, и единственный, за кого ему стоило беспокоиться — его арендодатель. И то, мистер Шедвелл и наемного убийцу сумел бы вытолкать из собственной квартиры.       Но мысль о том, что из-за этой самой невысокой и хрупкой девушки на фотографии под угрозу попадало столько людей… жены офицеров и их маленькие дети, спящие в кроватках.       И в подобной ситуации полицию трудно в чем-то обвинять…       Дверь кабинета раскрылась, и в помещение ворвался Ньют. Он стремительно подлетел к столу Габриэля и бросил ему папку с отчетом.       — Вот, надеюсь, ты удовлетворен? — Пульцифер недовольно дернул головой и сложил руки на груди.       — Вполне, — Хэмсворт кивнул и открыл отчет, — так, значит, признаков изнасилования не обнаружено?       — В сотый раз, Габриэль, нет, ее никто не насиловал, ей просто выстрелили в голову, — раздраженно пробормотал Пульцифер, тыча пальцем в строку в отчете.       — И сколько ей было полных лет? — спросил Хэмсворт, закрыв папку и отложив ее в сторону.       — Одиннадцать или двенадцать, я не смотрел, — Ньют отошел от стола и ослабил галстук, — обычный случай — смерть от кровоизлияния в мозг. Родственники, кстати, уже забрали тело, а отчет не требовали.       — Как не требовали? Что за бардак?! — Габриэль поднялся из-за стола, направляясь к Пульциферу. — Они еще здесь?       Ньют кивнул, шмыгнув носом.       — Да, как раз уходят вместе с маленькой Николь, — с этими словами он хихикнул, — забавное имя, не правда ли? У меня в школе училась девочка с таким именем, так вот она…       — Черт возьми, Пульцифер, ты меня убиваешь! — рыкнул Габриэль и, оттолкнув судмедэксперта, вышел из кабинета, захватив со стола папку с помявшимся отчетом.       Ньют обернулся. Азирафель сидел, продолжая задумчиво глядеть на фотографию. Он давно перестал обращать внимание на циничное отношение судмедэксперта к собственной работе. По началу он, конечно, осуждал его за неуместные шутки по отношению к трупам и полное отсутствие медицинской и юридической этики, но потом подумал, что для коллеги это лишь средство абстрагироваться от ужаса, что происходит на работе. Быть может, без этого он бы просто сошел с ума.       — Говорю же, он сегодня нервный, — Ньют усмехнулся, а потом глянул в отчет. — Что за красотка?       — Энни Мартин.       — А-а, — Ньют с пониманием улыбнулся, — подозрение в наркоторговле. Говорят, эта милашка может быть человеком Вельзевула. Я знаком с его друзьями. Знаешь, откуда? — он подмигнул Азирафелю и ткнул указательным пальцем в фотографию. — Все они попадают прямо ко мне на стол. А в крови у них сто-олько веществ, что просто…       И Ньют развел ладонями, словно этот жест должен демонстрировать что-то визуально большое.       — Вероятно, есть смысл посадить сучку, — сделал небрежный вывод Пульцифер и направился к выходу из кабинета.       Азирафель поднял брови, впервые услышав из уст судмедэксперта ругательство, а потом помотал головой и закрыл, наконец, отчет. Просто новость дня, которая всполошила весь участок и его напарника. Насколько Азирафелю известно, Хэмсворт с кем-то встречался и, очевидно, теперь опасался за безопасность возлюбленной. И, вероятно, боялся за остальных сотрудников, ведь Габриэль отвечал сразу за два отдела, а значит, нес ответственность за их жизни.       Каким бы порой Хэмсворт ни был засранцем, но в душе Азирафель всегда уважал образцового детектива. На его счету имелось огромное количество пойманных преступников, а слава о нем ходила по всему участку.       Габриэль вернулся в кабинет еще более раздраженным, чем до этого. Азирафель привстал из-за стола, опасаясь того, что весь гнев напарника теперь обрушится на него.       — Что-то произошло? — наивно произнес он, по привычке глупо улыбнувшись.       — Произошло, — процедил Хэмсворт сквозь зубы и прошел к столу. Достал пиджак и накинул его на плечи, пряча портупею. — Собирайся, мы едем на дело.       Азирафель тут же вышел из-за стола и вытащил оружие. По факту, он готов и собран.       — Что за дело? — уточнил он, когда они с Габриэлем вышли из кабинета и направились в сторону выхода из здания полицейского участка. — Постой, мы с тобой будем только вдвоем?       — Конечно, — ответил Хэмсворт и огляделся по сторонам, видя, что они никого не интересуют.       Габриэль молчал, сжав губы, до того момента, как они вышли на парковку. Он кивнул Азирафелю в сторону пассажирской двери, и тот послушно сел в машину.       — Вооруженное ограбление, — произнес Хэмсворт, заведя машину и достав сигареты. Азирафель поморщился и промолчал.       — Так, хорошо, — он кивнул, стараясь выстроить в голове ситуацию и обдумать план действий. — А ты не думаешь, что нас двоих…       — Более чем достаточно, не нужно привлекать лишнее внимание, — Габриэль выехал с парковки. Азирафель только сейчас заметил, что они взяли не служебную машину, а личную Хонду Габриэля. — Я видел, как ты стреляешь, меня это полностью устраивает. Пристегнись, мне не нужны штрафы.       Азирафель кивнул и дернул ремень безопасности, про который каждый раз забывал. Это не первое его дело, но раздражительность Габриэля оказалась заразительна. Азирафель всегда отличался повышенной чувствительностью к окружающему миру и людям, а потому очень легко поддавался влиянию чужих эмоций. И состояние Хэмсворта вселяло необоснованную панику.       И все же его волновало, почему они поехали на вооруженное ограбление только вдвоем, да еще не на служебной машине?       — Габриэль?..       — Да, Фэлл? — Хэмсворт затянулся сигаретой, не глядя в сторону напарника.       — Может, ты хотя бы скажешь, куда мы едем? Где ограбление, сколько людей, чем они вооружены, есть ли у них заложники?       Габриэль помолчал несколько минут, крутя руль, а потом выкинул сигарету в окно.       — Ограбление в западной части Лондона, в доках, — ответил он, остановив машину на перекрестке. — Там располагаются торговые склады.       Азирафель кивнул, продолжая пребывать в непонимании ситуации и по-прежнему пытаясь сообразить, что именно ему делать.       Габриэль бросил на него короткий взгляд и вновь поехал, когда загорелся зеленый свет. Азирафель откашлялся и спокойно сложил ладони на коленях, пытаясь привести нервы в порядок и представить, что его ждет в ближайший час.