Ангелы с грязными душами

      Кроули выкрутил руль, перестроившись на другую полосу. Ему тут же негодующе просигналили, но он проигнорировал и подрезал очередную машину. Мельком глянул в зеркало заднего вида, поймав в нем испуганный взгляд.       — На каком ты месяце?       Хотелось отвлечься от мысли, что за спиной истекает кровью Азирафель. Кроули старался не смотреть на него, сконцентрировавшись на Вельзевул.       — Что? — она пыталась остановить его кровь, зажимая пиджаком раны и заботливо уложив голову себе на колени. — На восьмом.       — Столько времени скрываться. Ты могла сказать, предупредить! Хоть как-то дать о себе знать! — Энтони подрезал Шевроле по встречке. — Но нет! Я должен увидеть тебя связанную у Смерти с пушкой у лица! А я все это время волновался о тебе! Не знал, где ты и жива ли вообще!       — Люцифер хотел убить меня, я боялась вернуться в Лондон.       — Он бы не убил тебя, если бы… — его взгляд скользнул ниже, а после метнулся к окну. Кроули чуть не врезался и резко дал по тормозам. — Чертовы светофоры! — прошипел он. — Если бы узнал, что ты…       Вельзевул промолчала и отвернулась. Из-за резкого торможения Азирафель чуть не упал, и она поддержала его, рассеянно продолжив останавливать кровотечение.       — Или это не… — Энтони обеспокоенно обернулся и посмотрел на Азирафеля, — не от него?       — Зеленый, Кроули, — пробормотала Вельзевул. — Он все еще истекает кровью…       Кроули выругался и снова поехал.       — Чтобы ты вдруг не подумал, Кроули, — продолжила Вельзевул после тяжелого молчания, повисшего в машине, — я не в сговоре со Смертью. Он поймал меня, как только я вернулась в Лондон.       — Ты очень вовремя вернулась, — Энтони снова сорвался на шипение.       — Я узнала про взрыв…       Машина снова выехала на встречную, словила десятки сигналов, обогнала несколько других и вернулась на свою полосу.       — Чертов гад манипулировал нами. А я поддался…       — Мы все поддались, Кроули, — Вельзевул положила ладонь на живот, и Энтони, заметив это в зеркале, поморщился.       — Так кто отец, Вельзи?       — Кроули, смотри на дорогу!       Выругавшись, Кроули притормозил. Вести машину нормально в таком состоянии для него сейчас представлялось невыполнимой задачей. Он плохо соображал и вел исключительно на давно заученных рефлексах.       В голове все спуталось в один клубок, и Кроули не мог разобраться, о чем думать в первую очередь.       Набатом гудела одна единственная мысль — он должен спасти Азирафеля, пока не поздно.       — Я всегда говорил, что твой дружок предатель, — Кроули посмотрел в зеркало, — только я все это время наивно беспокоился за твою жизнь. Боялся, что именно тебе он причинит вред. Оказывается, нужно было бояться за другие.       — Кроули…       — Не вздумай меня о чем-то просить. Надеюсь, он сгинул в пламени, и я больше не увижу его! А если увижу…       — Он ни в чем не виноват, Кроули!.. — Вельзевул схватилась за сидение и мельком дотронулась до его плеча. — Прошу…       — Хватит! — Энтони рыкнул так, что Вельзевул убрала руку с его плеча.       Ему просто хотелось, чтобы все это, наконец, закончилось. Чтобы Азирафель открыл глаза, взял его за руку. Обнять его и забыть про все происходящее вокруг. Забыть, что вокруг смерть, выстрелы и предательства. Плохие люди и чертова мафия.       Просто быть нормальным человеком, который хочет проснуться утром рядом с возлюбленным.       А не вести его прямо сейчас в больницу, без сознания и со свинцом в теле.       Кроули не помнил, сколько выстрелов услышал. Их было слишком много, чтобы отпечататься в памяти. В ней осталось только перекошенное от боли лицо.       Режущий звук удара о капот моментально вывел из размышлений. Повторился снова, и Кроули стиснул зубы, узнав его. И тут же резко перестроился в соседнюю полосу, жестко подрезая машины. Догадка подтвердилась, стоило взглянуть в зеркало.       В Хонде на соседней полосе, за несколько машин от него, сидела Кармин. Рэйвен попытался перестроиться, но не смог из-за плотного потока. Кармин перезарядила оружие и высунулась в окно.       — Черт! — Кроули шикнул и ускорился. Его машина была в состоянии разогнаться до беспредела, но эта скорость не рассчитывалась на забитые машинами дороги. — Вельзи!       Вельзевул отреагировала молниеносно, как только Кроули передал ей пистолет. Она схватила его и открыла окно.       — В Калифорнии было намного спокойнее, — она прицелилась, — никаких стычек, а главное — никакой мафии!       — Почему ты сказала об этом Хастуру, но не мне? — Энтони постарался вести машину ровнее, чтобы Вельзевул не промахнулась.       — Ты сам сказал, что убьешь меня, если Люцифер попросит, — Вельзевул выстрелила.       Пуля отскочила от заднего крыла над колесом, и Вельзевул прижалась к сиденью. Она побледнела и тяжело задышала.       — Я бы не убил!       — Кто тебя знает, Кроули, — Вельзевул перезарядила пистолет. — Ты непредсказуемый и больной, и ты готов был отдать меня Смерти, а после оставить в огне.       — Заметь, тебя вытащил я, а не Гавриил! Черт…       Кроули не заметил, как его подрезали. Хонда исчезла из зеркала и оказалась перед ними, и Кармин, вылезшая из окна, выстрелила.       Пуля ударилась в лобовое стекло, Кроули пригнулся, и тут же закрутил руль, пытаясь сдать назад.       Удалось развернуться, и Кроули поехал в другую сторону, пытаясь уйти. Но Хонда тут же последовала за ним.       — Блять! — Энтони схватился за руль одной рукой, второй открывая бардачок и вываливая из него содержимое. Достал из него телефон и быстро набрал номер. — Давай же, ответь!       Чудо, что он вообще умудрился вспомнить в такой ситуации.       — Где ты?! — тут же прорычал он, когда звонок пошел.       — Недалеко от центральной улицы, — сосредоточенно ответил Хастур, — решил пойти на крышу той красной многоэтажки, как только увидел, как Рэйвен вытащил Кармин из клуба. На ней самый лучший вид во всем районе.       — Ты видишь их?       — Вижу. Только с такого расстояния я не попаду. Скорость слишком большая, а еще вы далеко уехали. Приведи их обратно ко мне, заставь остановиться, тогда у меня будет шанс, но маленький. Мне нужен правильный угол.       — Да хотя бы задень колеса, чтобы остановить их, они не дают проехать! Нам нужно срочно в больницу!       — Зачем?       — Потому что она задела Азирафеля, Хастур, блять, лучше целься, а не чеши языком! — Кроули прорычал, поворачивая за угол и возвращаясь на прежнюю дорогу. — А еще… а еще Вельзевул, кажется, скоро родит…       — Вельзе… кто? Роди… чего?!       — Скажи еще, что ты этого не знал! — прошипел Кроули.       — Не знал! Послушай, у меня винтовка, а не волшебная палочка. Я не всесильный.       — Давай, Хастур, вся надежда только на тебя. Рэйвен не даст мне вырулить, Вельзи еле держит пистолет в руках, ей плохо, она не может прицелиться.       — Хорошо, давай так, — у Хастура что-то щелкнуло на фоне, — дай им подойти поближе, а потом тормози. Чтобы они тоже остановились.       — Да черт, ты с ума сошел, а если они врежутся в меня?!       — По-другому никак.       Кроули зашипел. Вельзевул за его спиной застонала, и Кроули бросил на нее испуганный взгляд.       — Сейчас…       В зеркале Кроули заметил Хонду. Пуля просвистела рядом, чуть не задев его. Кроули интуитивно дернул головой.       В нем снова диким зверем просыпалась злость.       Заметив, как Хонда почти подъехала вплотную, Энтони мысленно перекрестился и дал по тормозам.       Вельзевул с громким ругательством ударилась о его сидение, успев подхватить Азирафеля, а Кроули едва удержался, чтобы не стукнуться о руль.       Придя в себя, он выглянул в окно. Хонда остановилась в двух метрах от него, Рэйвен лежал, повиснув на руле и не двигаясь, а Кармин пыталась привести его в чувство.       Кроули успел вовремя тронуться с места, когда она выбежала из машины, вытащила пистолет и побежала в сторону Бентли.       Через несколько кварталов Кроули выдохнул, снова набирая скорость и видя, что никто больше не преследует их. Видимо, Хастур позаботился о том, чтобы прострелить им колеса.       — Спасибо, — произнес он, снова набрав номер.       — Она сбежала, но я займусь ею, не переживай, — Хастур тяжело дышал, и в телефоне свистел ветер, коверкая его голос.       — Оставь ее, ты с трудом ходишь, — напомнил Кроули, выруливая на дорогу, ведущую к больнице, — а она сейчас слишком неадекватна.       — Вот именно.       И Хастур сбросил звонок.       Кроули кинул телефон на сиденье и вцепился в руль. Минус одна решенная проблема, и сознание снова подкинуло ему страх за Азирафеля, не успев поглубже его закопать.       И за Вельзевул, чтоб ее…       Энтони доехал до больницы быстрее, чем думал. Без погони и свистящих пуль это превратилось в самую обычную поездку.       Стоило выскочить из машины и открыть пассажирскую дверь, Кроули сковал ступор. Он уже видел столько крови. Видел и больше. Но прямо сейчас в глазах потемнело, когда он рассматривал сидения, измазанные кровью и… Азирафеля, чей белоснежный костюм весь пропитался ею.       Дрожащими руками Кроули вытащил его из машины настолько осторожно, насколько мог.       — Сама сможешь дойти? — спросил он Вельзевул, которая с трудом выбралась следом. Кроули бережно прижал Азирафеля к груди, боясь навредить.       От мысли, что он чувствует его кровь на своих ладонях, Кроули мгновенно затошнило. В глазах потемнело, и только ангел на руках не дал выпасть из сознания.       — Как будто ты выпустишь его, — фыркнула Вельзевул и едва подавила в себе болезненный стон.       — Прости.       Все дальнейшее происходило для Кроули словно в тумане. Как он донес Азирафеля до больницы, и к ним тут же сбежался весь персонал. Как Азирафеля почти силой отобрали, ведь он никак не хотел его отпускать, крепко вцепившись, и увезли. Кроули пытался рвануть за ним, но его не пустили. Трем крупным санитарам пришлось держать его, но Кроули сдался, когда Вельзевул взяла его за руку и попросила успокоиться. А потом увели и ее. Кроули не глядя подписал какие-то бумаги, пылая страхом и беспокойством.       — Мистер, позвольте, вам тоже нужна помощь, — к нему подошла низенькая медсестра. Она с опаской смотрела на него, сжимая в руках папку.       — Не нужна, — Кроули отмахнулся, отвернувшись, но она перегородила ему путь.       — У вас лицо в осколках стекла, его нужно вытащить, иначе может пойти заражение…       — Я же сказал, что мне ничего не нужно! — Кроули схватил ее и прижал к стойке регистрации. Медсестра поморщилась от боли и испуганно посмотрела на него.       Тут же подбежали санитары, и Кроули почувствовал, как его хватают, а в плечо вонзается игла.       — О, транквилизаторы! — хмыкнул он. — Они не подействуют.       Его с трудом отцепили от медсестры, и понадобилось еще несколько уколов, чтобы Кроули перестал буянить и немного успокоился. Правда, в процессе Кроули едва не сломал одному из санитаров руку. Его уже хотели куда-то увести, но все та же медсестра не дала этого сделать.       Спустя время, Кроули сидел на кушетке в одной из перевязочных, вдыхая мерзкий запах стерильности и разглядывая светлые стены. Он тупо пялился перед собой, в голове все плыло от вколотых препаратов, и где-то в глубине сознания продолжала биться чудовищная мысль.       Азирафель там. Один. На грани между жизнью и смертью.       А Кроули здесь. И ничем не может помочь. Жизнь Азирафеля сейчас только в руках врачей. Но если бы Кроули мог щелкнуть пальцами и стереть кровь с ангела, словно обычную краску… если бы мог силой одного желания заставить его раны затянуться.       Кроули бы отдал собственную душу, лишь бы спасти его.       Все та же самая медсестра хмуро посмотрела на него, продев иглу сквозь кожу на лице.       Она долго и щепетильно вытаскивала осколки, и сердце Кроули замирало каждый раз, когда он бросал взгляд на лоток, в который она бросала их. Их количество превышало разумную норму.       — Неблагодарная у вас работа, — выдохнул Кроули. Ему необходимо чем-то заглушить эти мысли, бьющиеся в голове. Отвлечься и не думать. Не рисовать в голове жуткие картины, одну страшнее другой. Иначе он просто сойдет с ума. Он глянул на бэйджик на белой рубашке. — Мэри.       — Она не ради благодарности, — Мэри фыркнула, нахмурившись. Она внимательно заглянула в лицо Кроули, — вы приходите в себя? Это хорошо.       Но на его лице не отразилось никаких ожидаемых ею эмоций.       — Ради чего тогда?       — Кто-то же должен помогать людям.       Какие знакомые слова. Как часто Азирафель повторял их, в укоре глядя на Кроули.       — Сами-то вы кто?       — М-м… бизнесмен?..       Мэри покачала головой и принялась зашивать следующую рану. Она осторожно наклонила голову Кроули набок.       — Раны не слишком серьезные, но здесь… — она провела по коже спиртовым ватным шариком, и Кроули зашипел, — возможно, останется шрам. Большой осколок вошел слишком глубоко.       — Плевать.       Правый висок прошибло болью, и Кроули поморщился, сжав кулаки. Игла прошла сквозь кожу.       — Вы переживаете, — спустя несколько минут напряженного молчания произнесла Мэри, затягивая петельку. Она очень внимательно смотрела на Кроули, касаясь его почти невесомо. — Наши хирурги… очень опытные люди. Они помогут вашему… тому, кого вы принесли.       — Любовнику, — прошептал Кроули, — эм… партнеру?.. — его голос дрогнул, — он моя семья…       Мэри закусила губу.       — Ваш муж?       Кроули покачал головой и охнул от боли, из-за того, что в его лице все еще была нить, ведущая к рукам медсестры.       Она зашивала его долго. Рана оказалась хуже, чем она предполагала с самого начала. Кроули все это время молча смотрел в стену, пытаясь избавиться от мыслей. Получалось плохо.       Когда Мэри закончила, она критично осмотрела свою работу. Хотела что-то сказать, но дверь отворилась, и вошла доктор. Она с напряжением на лице подошла к Кроули и протянула ему бумаги.       — Кем вы приходитесь Энни Мартин?       — Что с ней? — Кроули поднял голову и растерянно на нее посмотрел. Какое-то время сознание все еще плыло, но эта эмоция на лице доктора заставила прийти в себя, и Кроули поднялся — Что с ней?!       Мэри метнулась к ним, но доктор жестом остановила ее.       — Вы были в курсе, что в ее организм введен запрещенный нейротоксин?       — Что?.. Какой?! Какой еще нахрен нейротоксин? — Кроули громко выкрикнул и вдруг замер в понимании раскрыв рот. — Черт он… он отравил ее…       Доктор продолжала в напряжении на него смотреть.       — Что вы смотрите на меня?! Вы должны спасать ее!       — Она на восьмом месяце. Схватки начались преждевременно из-за действия токсина. У нее угроза выкидыша. Ребенок может не выжить.       — А что с ней самой?       — У нее остановилось дыхание, и мы отвезли ее в реанимацию. Нужна подпись родственника на разрешение на операцию, так как она сама без сознания. Нужно делать кесарево.       — И вы так долго тянули?! — Кроули зарычал и протянул руки. — Давайте бумаги.       — Их может подписать только родственник. Поэтому я спросила, кем вы приходитесь ей.       Кроули прошипел.       — Она моя сестра. Довольны? Давайте бумаги!       Кроули посмотрел на нее таким взглядом, что доктор шагнула назад. Вся ее хладнокровность схлынула, она растерянно протянула планшет, и Кроули парой размашистых дрожащих движений расписался.       — Вы привезли женщину с запрещенным веществом в организме и парня с пулевыми ранениями. Скоро сюда приедет полиция. Поэтому пока вы не можете покинуть больницу до дачи показаний. Санитары и охрана уже в курсе.       Доктор кивнула и покинула палату. Кроули сел обратно, закрыв лицо ладонями.       Черт, нет.       Нет, нет, нет!       Не так!..       Энтони вздрогнул, когда ладонь легла ему на плечо. Мэри присела рядом, внимательно вглядываясь и, видимо, боясь, что ему станет хуже.       — Вы соврали.       Кроули оторвал руки от лица и устало на нее посмотрел. Он действительно не хотел с ней сейчас говорить. Он хотел, чтобы его оставили в покое.       Чтобы этот ад, наконец, прекратился.       — Я очень хорошо вижу людей и чую, когда они лгут, — продолжила Мэри, вставая и доставая ампулы и шприцы, — а еще не люблю, когда сюда приезжает полиция. Она только мешает работе.       Кроули приподнял бровь и скептично ее оглядел.       — Надеюсь, с вашей сестрой все будет в порядке. Но больше всего меня сейчас волнует ваше состояние.       Мэри закатала его рукав и приставила иглу к вене. Кроули приподнял бровь, но позволил сделать себе укол.       После него стало спокойнее. Происходящее погрузилось в туман, и даже пульсирующая в голове мысль совсем немного отпустила. Кроули пялился перед собой, а Мэри, которая ушла, убедившись, что он в порядке, все равно иногда подходила, проверяя его состояние. Она не давала ему уйти из палаты, и Кроули так и остался сидеть на той же кушетке.       Через полчаса в палату вошла доктор в сопровождении полиции. Кроули привстал, облокотившись руками о кушетку, и приподнял бровь, посмотрев на них. Из последних сил пытаясь сделать вид, что с ним все в порядке, он не подстрелен, не под препаратами. И полон энергии. По итогу у полиции не оказалось никаких вопросов, как только они увидели Кроули, и двое дежурных подписали бумаги о том, что дело не имеет криминальной основы, и они отказываются вести его. Доктор смотрела в полном шоке на то, как они спешно уходят, а Кроули против воли ухмыляется.       Энтони не знал, сколько времени прошло с тех пор, но он уснул. И проснулся, почувствовав, как его теребят за плечо, и тут же вскочил, по старой привычке собираясь дать отпор. Голова тут же закружилась, Кроули приложил ладони к вискам и одернул их, чувствуя зашитую рану с правой стороны.       — Энни Мартин очнулась, вы хотите поговорить с ней? — Кроули с трудом узнал доктора, приходившую к нему.       — С кем? — Кроули в непонимании нахмурился. — А мой… в общем, парень, которого я привез, что с ним?!       Доктор нахмурилась.       — Я не знаю, он не из моего отделения. Я занимаюсь только Мартин. Она в критическом состоянии после операции. Вам лучше увидеться.       Кроули подскочил, чувствуя, как кружится комната. Доктор подхватила его прежде, чем он упал.       Она помогла ему дойти до палаты, придерживая за локоть и постоянно бросая на него подозрительные взгляды.       Почти переступив порог коридора, Кроули вдруг остановился и повернулся к ней.       — Что с ребенком?       — Он в реанимации, у него тяжелое отравление. Почти все дежурные врачи сейчас с ним. А вам предстоит еще заполнить некоторую документацию.       Кроули кивнул. А потом схватил ее за руку и сжал ладонь в своей.       — Я сейчас под уймой всего и плохо соображаю, где и что, — шепнул он, — и я совсем не разбираюсь в вашей системе. Но я принес сюда парня с множественными пулевыми ранениями. Его забрали, и я даже не знаю где он. Его имя Азирафель. Молю вас, скажите мне, что с ним.       То, как доктор посмотрела на него в этот миг, заставило Кроули мгновенно выпустить ее ладонь.       Он выдохнул и отвернулся. И направился к Вельзевул.       Кроули не верил, что в один день может лишиться обоих.       Но, подойдя к кровати Вельзевул, Энтони сразу опустился рядом. Ноги не держали. Он уже видел эту маску на лице.       Знал, что она означает. Кроули постарался игнорировать экран, на котором с неприятным режущим слух писком отсчитывался пульс.       — Вельзи, — он взял ее за руку, и Вельзевул открыла глаза, слабо сжав его в ответ. — Почему ты не сказала, что он отравил тебя?       — Потому что у меня во рту был кляп… — слабо ответила она. Тихим голосом, от которого у Кроули защемило в сердце. — Малыш?.. — на выдохе произнесла она, сжимая ладонь. — Малыш в порядке, он живой?!       Кроули закусил губу, вспоминив слова доктора.       — Живой, — ответил он, погладив ее по пальцам, — и даже здоровый.       Вельзевул выдохнула и тут же расслабленно легла на подушку, прикрыв глаза.       — Вельзи, — тихо позвал Кроули, — так кто его отец? Мне ты можешь сказать. Ты ведь понимаешь, почему это важно для меня?       Вельзевул посмотрела на него долгим взглядом.       — Я не знаю, — прошептала она и слабо улыбнулась, — правда, Кроули, не знаю. Я… это… это все происходило почти в одно и то же время…       Энтони застонал, уткнувшись лбом в ее ладонь.       — Я боялась того, что Люцифер может сделать, если узнает, — Вельзевул снова слабо сжала его руку. — Он захотел убить меня просто за одну ошибку. Он приказал это сделать тебе. Даже если малыш от него… я бы не захотела быть с ним.       Кроули поднял голову, тяжело выдохнув.       Сквозь лекарства чувства притуплялись слишком сильно.       Но в голове все равно всплыли давно забытые слова матери. Она тоже не желала, чтобы он появлялся на свет.       — Люцифер бы не убил тебя, если бы знал, он бы… позаботился о тебе, — выговорил он, хватаясь за ее ладонь. — А теперь Смерть…       Вельзевул едко улыбнулась.       — Я прекрасно помню тебя, Кроули… — она покачала головой. — Нет, я бы ни за что не вернулась.       И это обернулось грандиозной ошибкой. Она попала в лапы Смерти, не побрезговавшего дать ей чертов яд.       Кроули стиснул зубы. Убил бы мерзавца, если бы Хастур уже этого не сделал. Все же правильным решением было отправить его на крышу с винтовкой.       — Ты понимаешь, что все это из-за него? — спросил Кроули, прекрасно зная, что Вельзевул поймет, о ком речь.       — Прошу, не трогай его, он всего лишь запутавшийся человек. Люцифер годами ломал его точно так же, как и тебя.       Кроули предупреждающе зашипел.       — Он действительно не плохой, просто ваши пути неудачно пересеклись. Он пытался защитить меня, узнав, что я у Смерти. Ты бы сделал то же самое для своего…       — Не говори о нем… — Кроули зажмурился, — не говори, я до сих пор не знаю, что с ним. А теперь ты… Врачи спасут тебя! Конечно, спасут!       — Конечно, — Вельзевул улыбнулась, — а потом мы с тобой вместе посмотрим, на кого похож мой малыш… или малышка.       Кроули побледнел и стиснул зубы. Он смотрел, как Вельзевул лежит, глядя в стену, и гладит его ладонь до тех пор, пока не пришла доктор и не попросила его покинуть палату. В коридоре она остановила его.       — Парень, про которого вы спрашивали… Ази… — она запнулась, — он все еще в операционной. Врачи пока не могут ничего сказать.       Кроули замер и побледнел.       — Вы меня убиваете.       Энтони не знал, что делать. Оставаться здесь и метаться по коридорам, лезть на стены в ожидании. Не понимая, что происходит. Думая лишь о плохом. Слишком больно, слишком тяжело.       Кроули потер глаза, чувствуя пластыри на лице. Он медленно направился по коридорам, не желая больше оставаться в этом проклятом месте. Месте, где постоянно умирали люди, а те, кто боролся за их жизни, были вынуждены надевать маски и притворяться, что происходящее всего лишь человеческая норма.       Сев в машину, Кроули рассеянно посмотрел на следы от пуль. Отвернулся, видя кровавые разводы на задних сидениях.       Беспокойство остро кольнуло, и Кроули набрал номер Хастура. Послышались гудки, но никто не отвечал. После трех безуспешных попыток Кроули набрал Дагон. Но вновь не дождался ответа. Только гудки, так сильно напоминающие ему Вельзевул, лежащую в палате под таким же мерным ритмом.       За пять звонков сестра не ответила, и Кроули стало только хуже. Мир разрушался вокруг него, словно карточный домик. Страшно думать о том, что могло произойти, однако варианты продолжали проникать в голову, разрывая на части, заставляя согнуться над рулем, схватившись за волосы, и еле сдерживаться от того, как сильно хочется в голос заорать.       С силой ударив по рулю, Кроули завел двигатель.       Непонятно, сколько прошло времени. По ощущениям, все произошло за минуту, и эта минута все продолжала идти, медленно погружая его жизнь в хаос. Но потемневшее небо говорило о том, что прошло уже много часов, Кроули давно потерялся во времени, потерялся в пространстве. Не помнил даже, кто он такой. Остались лишь эмоции. И они тоже слились во что-то, что нельзя назвать конкретным словом, выворачивая душу наизнанку, врезаясь острыми иглами и растягивая нитями в стороны. Осталось лишь зудящее внутри чувство. От которого хотелось спрятаться, но даже в закрытой машине это казалось невозможным. Словно монстр, внезапно родившийся из этого дня, сидел за спиной, впиваясь когтями в плечи. И продолжал шептать на ухо о том, что все кончено.       И надежды больше не осталось…       Когда Кроули уже подъезжал к дому Дагон, он сразу почуял неладное. И, подъехав ближе, он в ужасе раскрыл глаза.       Дом догорал, из окон в небеса уходил черный дым, а пожарные уже почти закончили тушить его и эвакуировать жителей.       Хлопнув дверцей машины, Кроули побежал вперед. В голове звучало одно-единственное отрицание происходящего.       Но Дагон обнаружилась быстрее, чем Кроули успел впасть в окончательную панику. Она сидела на траве, во дворе, обхватив колени руками. Вокруг сновали люди, пожарные, но ей словно было все равно, что происходит. Находясь в собственном мире, Дагон просто смотрела перед собой без единой эмоции на лице.       — Ты в порядке? Блять, скажи, что хотя бы ты в порядке? — Кроули бухнулся на колени рядом с ней, хватая за плечи и заглядывая в лицо. На ней не было никаких повреждений. Только пустота в глазах, которыми она смотрела в собственные окна.       — В порядке.       Кроули с облегчением выдохнул и крепко обнял ее, уткнувшись щекой в макушку. Дагон мягко обхватила его запястье, и он только сейчас заметил за ее спиной сидящую Алису.       — Кармин?.. — Кроули с пониманием посмотрел на здание.       — Скорее всего, — Дагон рассеянно поправила одежду. Она словно очнулась ото сна и теперь обнаружила, что вокруг люди. Что мир вокруг вертится со стремительной скоростью, и она больше не в своей безопасной комнате. — Все уничтожено, Кроули… — выдохнула она, подняв на брата взгляд. — Все… над чем я работала годами…       Она произнесла это таким голосом, что у Кроули сжалось сердце.       Смерть… даже после пули в лоб умудрился уничтожить все, что им дорого.       Кроули сам пошел на это. Втянул в это всех, и теперь каждый расплачивался если не собственной жизнью, то чем-то дорогим.       Взглянув на Алису, Кроули убедился, что она цела.       — Где Хастур? — спросил он, и Дагон резко переменилась в лице. Что-то странное появилось в нем, чего Кроули раньше никогда не замечал.       — Он… пошел за Кармин. Он не дал ей добраться до меня и его дочери, и как я не уговаривала его остаться… он решил, что должен ее найти.       Голос Дагон дрогнул.       — А что, если она убьет его?.. — шепнула она и закрыла лицо ладонями. — Он ведь до сих пор так слаб…       — Лиззи, — Кроули мягко обхватил ее за запястья и заставил посмотреть на себя. — Ты еще маленькая и многое не понимаешь… но Хастур не любит тебя. Он просто пользуется тобой, ты ведь понимаешь это? — Дагон нахмурилась и попыталась отстраниться, но Кроули ее не пустил. — Я не хочу, чтобы ты думала лишнего, ведь он уничтожит тебя изнутри, как только ты решишь, что все происходящее между вами — любовь.       — Откуда тебе знать, что было между нами? — прошипела Дагон, снова дергая руку на себя. — Хватит все примерять на себя, Кроули, ты — не другие! Люди не чувствуют так же, как это делаешь ты!       — Я только беспокоюсь о тебе!       — Ты поздно это делаешь! — воскликнула Дагон и, наконец, освободилась. Она встала и отряхнула джинсы от грязи. — Ты был мне нужен в другое время!       Она протянула руку Алисе, и та испуганно за нее схватилась.       — Куда ты?! Твой дом сгорел! — крикнул Кроули ей вслед.       — А ты думаешь, я когда-нибудь не продумываю дополнительные варианты, братец?! — прорычала сестра и отвернулась, уходя в сторону.       Кроули еще долго просидел на месте, глядя на разрушенный мир своей сестры. Пока небо совсем не потемнело.       Он больше ни с кем не связывался. Не хотел звонить ни Хастуру, ни сестре. А больше некому.       Под невероятной дозой медикаментов действительно легче. Спокойнее. Однако это не отменяло того факта, что Азирафель все еще…       Кроули покачал головой. Нет, он не будет плакать. Это не для него. Только не сейчас. Только не осознавая, что все произошедшее за этот день — его вина.       Глупо винить во всем Смерть и его блядские планы. Чертов мерзавец играл ими, как фигурами на шахматной доске, а Кроули в пылу эмоций проглядел спрятанный в тени мат.       В следующий раз он не поддастся эмоциям.       Люцифер зря потратил на него время, пытаясь научить владеть ими. Все равно ничего не вышло. Он все равно поддался, совершив самую страшную ошибку в своей жизни.       Кроули понятия не имел, что ему делать, если вдруг Азирафель…       Он поднялся и вернулся в машину.       И снова поехал в больницу. Пусть там хуже, находясь так близко и одновременно далеко. Пусть он не может ничего сделать и ни на что повлиять. Но Кроули будет рядом.       Как бы это ни было больно.       Зайдя в больницу, Кроули снова почувствовал это. Прорывающиеся сквозь действие транквилизаторов эмоции. Кажется, они были настолько сильны, что даже это не могло их заглушить.       Усевшись на скамейку в коридоре, Кроули попытался отвлечься. Только не получалось. В итоге, он решил заняться тем, чем не занимался уже очень давно.       Энтони огляделся. Вокруг сновала куча людей. Витали сотни эмоций. Самых гадких и отвратительных, которые только существуют в человеческой природе. Самых пугающих и темных. Тех, глядя на которые, кожей чувствуя их на расстоянии, хочется запереться где-нибудь, как это делала его сестра, и больше никуда не выходить.       Это отчаяние и безысходность в чужих глазах и лицах.       И худшее — надежда.       От этого стало лишь паршивее. Переживания усилились. В голове всплыл голос Люцифера.       Помолись, Кроули, может хоть это тебе поможет.       Кроули зажмурился, сразу же после услышав звук выстрела.       Нет, ни за что. Это никогда не помогало. Кроули уже давно не верил в то, что это простое действие может помочь. Это и есть та самая надежда, смерть которой воспринимается в разы больнее.       Рядом с Кроули кто-то присел, и, повернувшись, Кроули едва не рассмеялся.       Эта медсестра его словно преследовала.       — Операция вашего… друга прошла, — тихо сказала она, — он сейчас в интенсивной терапии. Вообще-то туда нельзя никого пускать из-за стерильности, и вас… — Мэри оглядела его, — точно не пропустят. Но если вы хотите, я проведу вас туда.       Кроули резко поднял на нее взгляд.       — Хочу.       Мэри кивнула и сжала его ладонь. Кроули растерянно посмотрел на этот жест. Такой осторожный, легкий и… действительно успокаивающий.       Наверное, из всех здесь работающих, она действительно делала это от всей души.       Кроули поднялся следом за ней. Они довольно долго петляли по коридорам, и он весь извелся, пока Мэри открывала специальным ключом железные двери, кивала людям на постах и как ни в чем не бывало вела его вперед.       Наконец, они остановились перед закрытой дверью, и она снова внимательно посмотрела на Кроули.       — Вам лучше… не трогать его. Он в очень тяжелом состоянии. С операции прошло уже несколько часов, но как мы не старались, он так и не очнулся… это, — Мэри запнулась, — дело времени… просто знайте, что… надежда есть.       Кроули в ответ лишь кивнул, в нетерпении смотря на дверь.       Входя в палату, Кроули был готов ко всему. Он столько раз посещал больницы, видел раненных и почти умирающих. Столько раз лежал на этих жестких и неудобных кроватях сам. Поломанный, подстреленный и истекающий кровью. Кроули привык ко всему, не удивляясь виду даже самых омерзительных ран. Но, когда увидел на кровати Азирафеля, зажмурился.       Нет, Азирафель не выглядел ужасно. Он не был переломан и забинтован, на нем не было следов крови и свирепого насилия.       Азирафель просто спал.       Кроули опустился на стул рядом с кроватью. Он рассматривал Азирафеля, стараясь не обращать внимания на капельницы и пищание прибора, отсчитывающего мучительно медленный пульс.       — Ты ведь все равно очнешься, верно? — Кроули осторожно дотронулся до ладони Азирафеля, безвольно лежащей на краю кровати. Так, словно от этого касания Азирафель внезапно мог открыть глаза. Холодная, как лед. — Ты откроешь глаза и посмотришь на меня.       Азирафель не ответил.       — Ведь ты очень сильный, — Кроули рассеянно гладил Азирафеля по ладони, боясь сжать ее. — Самый сильный и отважный из всех, кого я знал, и это говорю тебе я…       Так странно представлять, что он говорит в пустоту. Но от этого становилось легче. И тяжело одновременно, ведь этот разговор мог быть у них последним. Кроули пытался не думать об этом. Он усиленно представлял, что Азирафель просто в очередной раз спит в его кровати. Как обычно, как и всегда.       Только обычно писк не отсчитывал слабый пульс.       И это разрушало всю иллюзорную грань.       — Мы ведь с тобой и не говорили никогда, — Кроули усмехнулся и позволил себе едва сжать кончики ледяных пальцев. — По-настоящему. Мы с тобой просто… — он запнулся, не желая произносить вслух, — просто жили. Глупо было надеяться, что ты поймешь и увидишь все, что я к тебе чувствую. Об этом и вслух не скажешь.       Кроули замолк, разглядывая Азирафеля. Его голова немного съехала на подушке, и от этого лицо отвернулось. Кроули побоялся трогать его. Он вообще боялся прикасаться сейчас к Азирафелю. Вдруг его яд переметнется на него и помешает чуду. Вдруг оно не случится исключительно по его вине. Ведь все, к чему он прикасается, ломается и умирает.       Ведь когда он впервые прикоснулся к Азирафелю, все это привело к тому, что прямо сейчас он лежал здесь.       Это Кроули. Именно Кроули привел его к порогу смерти.       — Помнишь день, когда мы встретились? — Кроули виновато сжал пальцы. — Я ведь выстрелил в тебя. Я до сих пор помню, как ты потерял сознание. Но ведь с тобой все оказалось в порядке. — Голос Кроули восторженно дрогнул. — А день, когда ты угрожал Кармин, ради меня? А когда ты не дал наркодилеру убить меня?.. — Кроули выдохнул. — Ты справился даже с Хастуром…       Запись, которую Кроули просмотрел столько раз, снова всплыла в сознании.       — Для тебя ведь нет невозможного, ведь ты можешь справиться с чем угодно, ты же… ты же чудесным образом всегда уходишь от беды. Черт возьми, Азирафель! — воскликнул Кроули и едва сдержался, чтобы не ударить по пищащему прибору. — Ты же не можешь просто так взять и умереть! Не после всего!       Азирафель не ответил.       Он даже не пошевелился. Только ладонь стала едва теплее, согреваемая ладонью Кроули.       Кроули тяжело дышал. Мысли навалились огромной лавиной, поглощая в адскую бездну. Всеми силами Кроули пытался не представлять все плохое, что сейчас подкидывало воображение.       — Я готов на что угодно, лишь бы ты остался жив, — прошептал Кроули, нависнув над Азирафелем мрачной тенью, — отдать собственную жизнь, если потребуется. Ты ведь понимаешь, что все, что было у Смерти — всего лишь обман? Ты ведь понял это, ангел? Ты не можешь вот так уйти, не услышав, что я бы никогда не пожертвовал тобой ради денег и власти.       Кроули замолк. Азирафель все равно не отвечал. Но где-то внутри теплилась надежда, что ангел все равно его слышит.       Ведь правду говорят, что люди, лежащие в коме или без сознания, могут слышать, но не могут ответить?       — Знаешь, что я бы хотел сказать тебе? Что больше в твоей жизни не будет насилия и зла. Что злые люди никогда не встретятся на твоем пути. Потому что я всегда буду рядом и защищу от любой опасности. Но тогда я просто солгу. А я не хочу обманывать тебя. Ведь самым большим злом в твоей жизни останусь я.       Кроули выдохнул.       — Это я виноват во всем, что с тобой случилось, Азирафель. С самого начала…       На какое-то время Кроули замолк, слушая мерное пищание прибора. Пододвинулся ближе. Не сдержался и убрал со лба упавшие белые пряди.       У него больше не оставалось сил. Кроули ужасно устал. Смотреть на Азирафеля было до невыносимого больно.       Апатия медленно накатывала, сплетаясь кольцами вокруг шеи и перекрывая дыхание.       — Я не могу смотреть на тебя, ангел, — выдохнул Кроули, совсем едва касаясь губами его холодной щеки. — Мне так больно… а ведь раньше я совсем ее не чувствовал, — голос Кроули стал тише. Будто бы эти слова не должны были дойти даже до Азирафеля. — Мой отец всегда говорил — страдания и боль делают нас сильнее. Закаляют. Если пытаться избежать их, ты остаешься слабым и беспомощным. И только очередная порция лишает тебя возможности чувствовать, — Кроули шепнул, — а потом он стрелял, — он мягко положил ладонь Азирафелю на живот, — сюда, — переместил чуть выше, на левый бок, — сюда, — еще выше, ближе к сердцу, — и здесь… — Кроули прикрыл глаза, — я очень старался быть сильным. Но ты не представляешь, как я устал… — Кроули погладил Азирафеля по волосам, чувствуя, как слабо он дышит, — я всегда жил с мыслью, что я — не больше, чем сделанный собственным отцом бесчувственный психопат. Я смирился с этим, правда. Мне все равно. — Голос Кроули дрогнул, и он сжал ладонь Азирафеля. — Но только рядом с тобой… я чувствую по-настоящему. Я чувствую себя живым… и правильным…       Кроули выдохнул и закрыл глаза, слушая медленный пульс. Все еще не разжимая руки, он приложил ладонь Азирафеля к собственной груди, где так быстро и сбивчиво билось сердце.       — Рядом с тобой я не тот больной психопат, которым меня все считают, — шепнул Кроули так, словно это самый большой секрет в его жизни. — И рядом со мной ты можешь быть кем угодно, ангел, — Кроули выдохнул, — главное, будь живым. Я прошу тебя…       Кроули встал и посмотрел на Азирафеля.       — Ведь я прошу не слишком много.       Сдержать слезы было тяжело. Но Кроули удалось. Ведь если бы Азирафель сейчас открыл глаза и посмотрел на него, он бы не хотел увидеть Кроули таким.       Кроули крепко зажмурился. Он осторожно, но пылко поцеловал холодную ладонь и отпустил ее.       Азирафель никак не отреагировал, продолжая безжизненно лежать под удушающее пищание.       Когда Кроули вышел из палаты, Мэри, стоящая недалеко, подняла голову, и в ее лице, наконец, мелькнуло то, чего не было все это время.       Страх.       Она сделала шаг назад, продолжая глядеть на Кроули.       Кроули тяжело дышал, стиснув зубы и горящими глазами смотря перед собой. Отбрасывая тень, словно демон из преисподней.       — Спасибо, что дали мне эту возможность, — он посмотрел на медсестру, и она, сглотнув, сделала еще один шаг назад.       — Вы собираетесь уйти?       — Да, — Кроули широко улыбнулся, и его глаза ярко сверкнули в темноте коридора, — кажется, я слишком долго кое-что откладывал.       Мэри ничего не сказала, когда он, отвернувшись, пошел в обратную сторону. Только испуганно забежала в палату, в надежде, что с парнем, к которому она его привела, ничего не случилось.

***

      Кроули стоял перед зданием «Paradise», терзая взглядом вершину. Эта чертова центральная башня видна с каждого уголка Лондона, с какого бы забытого Богом места не смотреть. Она первым делом бросилась Кроули в глаза, как только он покинул больницу.       Сразу пойти туда Кроули не хватило сил. Прошла половина суток, прежде чем он, все это время просидевший в машине в обнимку с пиджаком Азирафеля, обнаружившимся на заднем сидении, решил поехать туда. Когда наступило уже утро, но в небе все еще сияли звезды.       Уставший, заторможенный. Кроули казалось, что он падает. Глубоко вниз, и не за что зацепиться, чтобы спастись от этого падения. Мир вокруг потух, а рядом не осталось никого. Это произошло так стремительно быстро, что Кроули так и не успел осознать — а что вообще произошло.       Осталось лишь чувство опустошенности. И глупого желания — найти помощь.       Когда кажется, что свет потух, а вокруг смыкаются стены, когда остаешься в одиночестве, потеряв каждого, кто был дорог.       Остается всего лишь одна вещь, которую можно сделать.       Молитва. Попросить о помощи того, кто по мнению многих всесилен, кто может повлиять на какие-то события вне зависимости от законов реальности. Кого еще просить, кроме Всевышнего или Дьявола, когда больше никто другой не может помочь.       Обратиться к высшим силам только потому… что в душе больше не осталось никакой надежды.       Свет потух. Его выключили.       Толкнув стеклянные двери, Кроули прошел вперед. Стоя на движущейся лестнице, он ждал, когда она поднимет его наверх. Сил не было даже на то, чтобы стоять ровно. Только на то, чтобы вообще стоять. В зеркальной поверхности потолка казалось, что лестница едет вниз, а не вверх, но это все это лишь игра раззадоренного эмоциями и транквилизаторами разума.       Кроули не желал туда идти. Но, чтобы получить надежду на выполнение необходимого желания.       Необходимо продать душу.       Люцифер обернулся сразу, стоило хлопнуть дверью кабинета. Как только он увидел Кроули, сразу облегченно выдохнул. Растрепанный, разбитый, выглядящий не менее уставшим, чем Кроули. С покрасневшими глазами и недопитым бокалом на столе в ворохе бумаг и разложенного на нем оружия.       — Ты вовремя, — выдохнул он, но тут же замолк, разглядев Кроули, вышедшего из тени, — почему ты весь в крови? Что с твоим лицом?!       Кроули пожал плечами и медленно направился вперед. Еще неизвестно, знает ли Люцифер о смерти брата и краха его бизнеса, который, скорее всего, приберет к рукам Кармин, если окажется живой.       Каждый шаг давался едва ли не с болью, так сильно Кроули мутило. Даже Люцифер расплывался перед глазами.       — Три завода уничтожено, товара больше нет, а часть моих людей убита, — Люцифер внимательно следил взглядом за Кроули, подходящего ближе.       — И ты знаешь, кто это сделал?       Люцифер нахмурился, а затем догадливо приоткрыл рот.       — Смерть! Я знал…       — Смерть убит. Его убили вчера.       — Откуда ты знаешь? — Люцифер снова прошелся взглядом по Кроули. Остановился на глазах. — Это был ты?..       — Нет, — Кроули встал, подойдя совсем близко. — Одна беленькая птичка, спустившая курок, — ответил Кроули, подходя все ближе, — та самая, которую Смерть так долго мучил. Удивительно, как иногда можно довести кого-то, слишком долго надавливая на одни и те же больные места.       Люцифер снова нахмурился. Глаза Кроули сверкали в ярком свете, падающим с окна, и это пугало.       — Помимо твоих заводов сгорел дом Дагон. Об этом ты в курсе? Ах да, ведь ты даже не знал, как ее найти.       — С ней все в порядке?       Кроули усмехнулся. Устало и горько.       — В порядке. Она жива. И цела.       Между Люцифером и Кроули повисло напряженное молчание. Они сверлили друг друга взглядами, пока Кроули, наконец, не сделал шаг вперед.       — Люцифер… — его голос спустился до шепота, — зачем ты приказал убить Айви?..       — Что?! — Люцифер ошалело посмотрел на него. — Как ты только додумался… Хастур? Тебе сказал об этом Хастур?       — Не совсем.       — Приказ Хастуру и Лигуру отдавал не я. Это были конкуренты, прикрывшиеся моим именем, — голос Люцифера сорвался на рычание. Он отвернулся от Кроули и подошел к столу, уперевшись в край ладонями.       — И позволил Хастуру работать на тебя после этого? Я тебе не верю! — Кроули зашипел, подойдя ближе.       — Я убил Лигура, — Люцифер повернулся и сухо посмотрел на сына. — Точнее, это сделал ты. Я позволил тебе это сделать. Не Хастур ее убил. Он был слишком хорош, чтобы избавляться от него.       Лицо Кроули перекосилось от боли. Он зажмурился и сделал к отцу еще один шаг.       — Как ты можешь так спокойно говорить об этом?       — Много лет прошло! Думаешь, я хотел, чтобы ты знал об этой… ошибке? Ты сам выбрал, с кем работать. Я дал тебе возможность лично застрелить Лигура. Тебе не в чем меня обвинять!       Кроули замер. Диалог со Смертью в клубе вновь пронесся в его голове, позволяя все обдумать, и…       Пазл окончательно сложился в его голове.       Кроули посмотрел на отца затравленным взглядом. Все в его жизни произошло слишком быстро. Мимолетно. Как выстрел. Секундное действо, оставляющее лишь удивление. От того момента, как Азирафель исчез из его жизни, до того, как оказался на больничной кровати. От мига, в который Кроули посмотрел видео, до этой минуты, в которую стоял перед Люцифером.       Перед глазами мелькали сцены из детства. Каждое слово, сказанное Айви. Каждое объятие Люцифера. Каждый его болезненный удар. Молчаливая мольба в глазах, когда Люцифер наставлял на него пистолет. Эти шлюхи в его кровати, и маленькая Дагон на руках.       Вся жизнь мелькнула перед глазами, несмотря на то, что смерть смотрела в лицо.       Кроули крепко зажмурился и выдохнул.       — Мне нужна твоя помощь, — прошептал он, открывая глаза. — Потому что я больше не понимаю, что мне делать…       Люцифер выдохнул и посмотрел на Кроули. Впервые таким взглядом, что Кроули потянулся к нему. Он весь трясся и тяжело дышал, едва стоя на ногах.       — Конечно, я тебе помогу.       Люцифер протянул ему руку, и Кроули посмотрел на нее так недоверчиво, будто Люцифер предлагал ему очередной яд.       Несколько секунд Кроули смотрел на нее, а затем протянул свою.       Раздался выстрел, и Люцифер замер на месте. Кроули широко раскрыл глаза, так и не дотянувшись до него. По едва приоткрывшимся губам Люцифера потекла кровь, и только сейчас Кроули заметил пулю, пробившую висок. Кровь стремительно стекала с него, капая на рубашку и заливая кожу.       Глаза Люцифера моментально закатились, его руки ослабли, и он повалился на стол. Кроули успел вовремя подхватить его. Пачкая руки в горячей крови, он смотрел на ужасную рану, в одно мгновение лишившую его отца жизни.       Кроули понадобилось несколько секунд, чтобы понять.       А потом он повернул голову.       Гавриил стоял в дверях кабинета, сжимая дымящийся пистолет в руках. В его глазах сияло безумие вперемешку с острым ликованием. Он перевел оружие на Кроули.       Инстинкт сработал, и Кроули схватил пистолет со стола, тут же выстрелив. Только промахнулся и попал в плечо.       Гавриил усмехнулся. Уголки его губ в издевательской усмешке поднялись вверх, и он скрылся, покидая кабинет.       Кроули все еще держал пистолет, тяжело дыша и глядя на дверь. И только потом перевел взгляд на Люцифера.       Он уже не дышал.       Глаза заполнились горячими слезами, и Кроули отчаянно закричал, сжав в объятиях безжизненное тело отца.       А в это время в больнице черный экран разрезался прямой полосой под звук громкого писка монитора.