Сказка о счастье

— Господин! Господин! — послышалась снаружи, где-то за деревянными дверьми, из-за широкого коридора, и громкий голос спешившего юноши ворвался в залы быстрее своего хозяина. Громкого, взволнованного чем-то мужчину встретили привычно тихие покои, наполненные теплым светом приветливо заглядывающего весеннего солнца, едва слышным шорохом перелистывания страниц. Спальня — обычно умиротворенная и спокойная, вмиг стала пристанищем суетливых и беспокойных служанок, носящихся в разные стороны и шепчущих взволнованно о туалете и одежде своего юного господина. — Солнце мое! Наконец, расталкивая встревоженных бет, рассматривающих ханбоки разных цветов и материалов, в разные стороны, вбежать смог кормилец юноши. Господин, краем глаза наблюдающий за утренним переполохом, скрывая лукавую улыбку за ярко-красной обложкой книги, перевел взгляд на вторую мать. — Югем? — нежно улыбнулся Господин кормильцу. — Что-то произошло? К отцу кто-то пожаловал? Обычно любящий отец редко тревожил единственного сына, зная, что тот предпочтет понежиться в лучах солнца за чтением книги, чем кланяться и слушать скучные беседы альф, приезжающих в их провинцию, дабы умолять Министра Чона о помощи в том или ином деле. Хосока звали лишь в самых исключительных случаях — когда отцу необходима была помощь и знания своего ребенка. Что в виду мудрости старшего происходило крайне редко. Однако только-только время подошло к завтраку. А каждый уважаемый себя аристократ или дворянин, а те только и могли кичиться своей гордостью и титулом, знал, что все встречи должны быть заранее обговорены и назначены лишь ко второй половине дня. Все, игнорирующие данные правила, считались крайне приставучими и порицаемы. Потому утреннее столпотворение и суматоха забавили и одновременно интересовали скучавшего за неинтересной книгой Хосока. Однако служанки, боявшиеся к чему-то не успеть, не могли внятно объяснить своему хозяину причину. Только лишь задыхались да головой об пол бились, лепеча что-то очень быстро. — Мой Господин! — склонив голову, падая на колени, произнес запыхавшись омега, откидывая одеяния в сторону. — Солнце мое! Пришло письмо из дворца! Ранее откровенно смеющийся Хосок замер, медленно краснея. Сердце юного господина забилось сильнее, а дыхание участилось. Неожиданно даже для самого себя, он подорвался с мягкого сидения подбегая к зеркалу и оглядывая себя. Предчувствуя пришедшую весть, господин коснулся алых щек и длинных каштановых волос, поправляя те. Перед глазами сотни и тысячи воспоминаний проносились, пока губы расползались в счастливой улыбке. — Как давно? — подзывая своего кормильца, спросил Хосок, стараясь развязать ночное платье. — И с кем пришло? Письмо отцу или мне? Каково содержание? Он… Он получил разрешение? — голос, что до этого всегда был легок и спокоен, внезапно дрогнул и осип, выдавая волнение. — Не так давно, мой Свет. — кормилец легко развязал лиловый пояс, оголяя своего господина, да рукой второй подгоняя остальных начать приготовления, а не стоять завороженно глядя на счастливого и взволнованного ребенка. — Он лично привез его. Хосок задохнулся от подступивших горлу слез и чего-то неожиданно легкого внутри, оседая на пол. — Он приехал? Лично приехал, чтобы передать разрешение на брак? Бог мой, великий Будда! Неужели… Не сдерживая больше слез, отчаянно собирающихся в уголках глаз, господин уткнулся в плечо кормильца, тяжело дыша. — Поверить не могу! — хрипя, произнес юноша, прижимаясь к теплому телу родного человека. — Я выхожу замуж! Я выхожу замуж за любимого всем сердцем человека! Осознание того, что его заветная мечта и сотни счастливых снов воплощаются прямо сейчас, затопило тело Хосока огромной волной счастья и искренней радости. Его любовь, его любимый альфа приехал за ним, дабы отдать разрешение на свадьбу. Более того, лично приехал, сразу же после военного похода, не отдохнув толком! И вот, спустя столько дней разлуки, они смогут увидеться! — Видел ли ты его? — тут же спрашивает Господин, вернувшимися слугами облепленный, которые ханбок праздничный на него стараются одеть. — К сожалению. — опускает голову кормилец. — Его Высочество удалился с вашим Отцом в сад до моего прихода. Мне лишь передали его волю отзавтракать всем вместе. Извини меня, мой свет. — Ничего страшного! — улыбнулся Хосок, когда на его прекрасное лицо наносили масла и краску. — Я не могу поверить, что сегодня увижу его! Спустя почти половину года, я и он сможем встретиться за таким радостным событием! — Молодой господин! — в покои юноши вбегает правая рука его отца, голову склоняет и на прекрасного Хозяина не смотрит. — Ваш отец и его гость просят вас к завтраку. Хосок, поправляя нежно-голубой ханбок, кивает и за двери комнаты радостно выбегает на встречу со своей любовью и судьбой, совершенно забывая обо всех приличиях. Маленькие ножки в шелковых туфельках по воздуху скользят, а одеяния, золотом вышитые, следом крыльями поспевают. Юноша вбегает в сад, минуя персиковые сады, что совсем скоро дадут сладкие плоды, озеро, в котором окуни любимые его живут, и спешит, в беседку, где разговоры и любовь его. Где вся жизнь его сейчас ждет его одного. — Чимин! — Хосок вбегает по ступенькам наверх, игнорируя собственного отца, со спины человека любимого обнимает, к себе прижимая крепко-крепко, да подвоха не замечая. — Как же я скучал по Вам! Я так долго ждал нашей встречи, дабы увидеть Вас и Ваших рук коснуться. А без Ваших рассказов мое сердце затосковало с новой силой. Прошу, дайте мне увидеть лицо Ваше и скажите, развейте мои страхи, что все это сон! Пожалуйста! Но глаза на юного господина смотрели совершенно не родные и теплые, что любовью лучились, и руки были большими и совершенно холодными, а запах, что всегда лишь успокаивал омегу и дарил чувство защищенности, не был более родным, лишь чужим и невероятно горьким, что забивал органы дыхания собой, мешая вдыхать воздух и аромат цветов вокруг. — Верно, мой сын перепутал Вас с Вашим братом. Я извиняюсь, Ваше Величество. Прошу простить глупое дитя! — отец склонил голову, с сожалением глядя на родного ребенка, что судьбу в этот день узнает свою ужасную и от любви откажется раз и навсегда. — В-ваше Величество? — впервые видя перед собой Короля, Хосок испугался. Пусть омега и был близок с его родным братом и знаком чуть ли не с рождения, с правителем страны никогда раньше лично не сталкивался. Более того, он ведь сейчас нарушил этикет и коснулся члена правящей семьи без разрешения. За такое его положено…казнить. Однако, почему же сам Король посетил их? Хосок задумался, под извинения отца. Чимин уже должен был вернуться из военного похода. И разрешение на брак тоже получить должен был. Но последний раз он писал омеге около недели или двух назад, ссылаясь на трудный переход через границу, обещая приехать к концу второго месяца весны и привезти свадебные хлопоты. — Неужели… — прошептал Хосок, глядя на Короля, однако тот перебил неясный шепот. — Мне жаль, что так вышло. — прозвучал совершенно не чиминов мягкий голос, а грубый и холодный, что кожу тела юного заставил мурашками покрыться. — Но я бы не хотел отныне, чтобы мой супруг путал нас с братом. — Супруг? — испуганно переспросил юноша, отступая на шаг назад, мечтая сбежать в свои покои и закрыться там, пока сновидение кошмарное не схлынет. — Именно. — улыбнулся Король, обнажая оскал белоснежный. — Я здесь, чтобы лично зачитать приказ о назначении Вас, Чон Хосок из королевского рода Чон, супругом Моего Королевского Величества — Мин Юнги из великого рода Мин. Я надеюсь на Вашу любовь, моя Королева. И отныне солнце и луна перестали сиять для юного Господина, а пение птиц стало неслышным и глухим для его ушей. С тех пор абсолютно все потеряло краски.