Still loving you / Все еще люблю тебя

      Что же, в целом все не так плохо, как Мью думал... Галф все еще продолжает зыркать на него волком и не проявляет никакого послабления в отношении к нему: только холодное отчуждение, только хардкор — правда иногда перемежает это с налетом страха, который периодически плещется в этих темных грустно-злых глазах. Но пока все еще засада с его заменой — приходится терпеть и такое.              Ну как “терпеть”… во всяком случае это напрягает его куда меньше, чем болтливость и навязчивость его предыдущих менеджеров, как и их гиперопека: “ты туда не ходи — ты сюда ходи”. Со стороны может показаться, что Галфу плевать на своего “подопечного” с высокой колокольни, но это не так: при всем этом холоде тот четко и на 100% выполняет все свои обязанности по координации его деятельности. То есть если бы не вечно хмурое и отстраненное выражение лица — это был бы самый идеальный вариант для него.              Мью даже всерьез начал задумываться, а не оставить ли все так, как есть, потому что никаких проблем от Галфа нет. Даже его подозрения о том, что менеджер неровно к нему дышит, как-то сами собой развеялись, потому что на последующих съемках в весьма откровенных образах тот даже бровью не повел: что на Мью смотрел, что на стенку — одно и то же выражение лица. Поэтому он даже начал верить в то, что предположение было беспочвенным и вообще является плодом его бурной фантазии: ну мало ли позавидовал мальчишка красивому накаченному телу? С кем не бывает…              Тем более, что сейчас у него начинается крупный и серьезный проект, который потребует всего времени и внимания, а менять коней на переправе, искать в экстренном порядке кого-то “левого” и вводить его в курс дел просто нет сил и терпения… Поэтому из двух зол Мью выбирает маленькое, молчаливое и иногда ворчащее: звонит директору и просит все-таки прекратить поиски замены — по крайней мере на ближайшее время. Съемки завершатся примерно в те же сроки, что назвал этот строптивый юнец. А потом будет он увольняться или нет — время покажет.              Ну а пока рано утром они оба на одной волне в микроавтобусе: сонные, неразговорчивые, хмурые. Галф — за рулем, Мью — на месте пассажира в телефоне, но бросает изредка взгляды на менеджера.              — Что? — тот не выдерживает после десятого раза.              — А ты вроде нормальный, когда молчишь. Но стоит только открыть рот... И откуда столько желчи в таком милом мальчике?..              — Какой к хренам милый? — тот сразу огрызается, но по предательскому румянцу понятно, что эта агрессия от смущения в первую очередь.              Мью усмехается: а это может быть даже забавно… вот так его дразнить и выводить на стеснение. Какое-никакое, а развлечение, раз уж они работают вместе. Но продолжить уже не успевают, потому что прибывают к месту, где будет происходить знакомство каста нового сериала и первое совместное чтение сценария. Поэтому все его мысли устремляются туда, в работу.              Это — как раз та причина, по которой он со стиснутыми зубами терпит подводные камни этой индустрии: возможность выражать себя через роли и творчество. Когда ты становишься единым целым со своим героем и проживаешь как будто еще одну жизнь в дополнение к собственной, а потом получаешь эмоциональный отклик от поклонников на это.              Вот ради этого он, “сова”, встает так рано утром.       Ради этого изматывает себя постоянными репетициями и совершенствует свои навыки.       Потому что это — ядро его жизни, такой пустой и безрадостной, если убрать эту составляющую.       Эта деятельность дает ему энергию и вообще желание жить, просыпаться каждое утро и двигаться дальше.              Но сегодня — особенный день еще и по другому поводу, который тут же попадается ему на глаза. Мью тепло улыбается и привычно раскрывает объятия, краем глаза замечая застывшего рядом в виде столба Галфа:              — Холли…              Она все такая же милая и красивая, как он помнит: большие темные глаза, немного вьющиеся темные волосы и смущенная улыбка. Все как тогда, когда они встречались.              Мью очень рад, что им удалось расстаться без взаимных обид и упреков и остаться даже друзьями — насколько это вообще возможно между бывшими возлюбленными. Поэтому сейчас расплывается в улыбке, когда девушка тепло и искренне обнимает его в ответ:              — Рада тебя видеть, Мью.              — Я тоже, малышка.              Это прозвище закрепилось за ней так давно, что вырывается просто на автомате, а прекрасная леди и не против. По крайней мере она довольно улыбается, когда все-таки отстраняется:              — И рада, что мы с тобой снова будем работать.              Теплые воспоминания о предыдущем их сериале сразу перемещают его в один из первых его серьезных проектов, когда он только-только начинал работать как актер: боящийся, переживающий из-за малого опыта. И тогда все так удачно сложилась, что в партнерши ему была отобрана именно Холли: они и сработались на экране, и стали встречаться в реальной жизни. К сожалению оба их взаимодействия закончились: одно чуть раньше, другое — чуть позже…              Но они полюбились зрителям как экранная пара с отличной “химией”, поэтому вот в его творческой жизни случился новый сериал о принце и его возлюбленной — и снова возможность воскресить те приятные моменты совместной работы и преумножить их. Осталось только познакомиться с остальным кастом и приступить к первому чтению сценария под руководством сценариста и режиссера.              Вот в самом деле приятно работать с Холли: им не нужно время, чтобы преодолевать смущение и притираться — все уже сделано давным-давно, поэтому ключевые диалоги они прогоняют буквально с двух попыток — это отличный результат для первого раза. Остальные изумленно шушукаются и подкалывают их насчет того, реальная ли они пара сейчас или нет. Девушка заливается смущенным румянцем, а Мью отшучивается, но его смех замирает, когда его глаза цепляют в толпе среди остального стаффа Галфа, который сейчас мрачнее тучи и сидит, отвернувшись от людей с таким выражением лица, как будто у того что-то болит.              Наверное стоило бы поинтересоваться, что опять у того случилось, что вот так переклинило, но Мью сюда приехал работать, а не разбираться с тараканами своего менеджера, поэтому вновь возвращается к сценарию. Но через полчаса им дают перерыв на отдых, поэтому уже можно обратить внимание на своего злого мальчика. А тот с абсолютно непроницаемым выражением лица уже как будто ни в чем не бывало ставит перед ним стакан с зеленым чаем и вопросительно поднимает бровь:              — Еще что-нибудь?              — Да, принеси еще для Холли тоже чай. Она любит такой же.              Лицо Галфа перекашивается от непонятной реакции, но тот молчит и идет за еще одним стаканом, чтобы потом с размаха бухнуть его перед Мью. И все было бы ничего, если бы от удара не соскочила пластиковая крышка и жидкость эпично не выплеснулась на его бедра.              Мью благодарит всех богов за то, что пьет только холодный чай, потому что получить ожог стратегически важных мест — это явно не то, чего бы он желал в первый рабочий день. И даже орать на Галфа не хочется, потому что у того такое выражение лица, будто сейчас заплачет — еще бы, такой косяк… На этой мордашке злость настолько быстро сменилась болью и раскаянием, что парень почти растаял от такой реакции на оплошность.              Поэтому Мью терпеливо ожидает, пока тот притянет бумажные полотенца, и дает себя вытереть. Он уже было открыл рот, чтобы сказать, что все в порядке и справится дальше сам, как запинается от удивления.              Потому что как будто сквозь насупленное и расстроеное лицо его менеджера начинает проступать другое: смеющееся и игривое. Он почти слышит переливы этого звонкого голоса:              — Мью, ну что ты такой неловкий… Вот не можешь выпить свой чай и не обляпаться. Тебя мама вообще учила, как чашку надо держать?              Галф тоже вытирает его бедра, но делает это без выражения вины на лице или сдерживаемой агрессии, а как будто любимого ребенка: терпеливо, нежно, немного журя. Рука призрачного парня неминуемо близко к его паху, но тот ни разу не смущен — как будто все так и должно быть, только лукаво улыбается, не таясь:              — Или ты специально это задумал, проказник?              Наверное тот, другой, Мью ему что-то забавное отвечает, потому что “другой Галф” снова мелодично хохочет:              — Если ты хотел, чтобы я тебя потрогал, не нужно было портить свою одежду — достаточно было просто меня попросить.              И его рука тянется, чтобы…              — Мью, с тобой все в порядке?              Он вздрагивает, потому что не может переключиться в эту реальность, но медленно поворачивает голову и смотрит на руку, что лежит на его плече.              Да, это Холли.       У них совместный проект.       И только что его менеджер пролил на него чай.              Поворот головы в другую сторону — и теперь его глаза зацепились за насупленное и одновременно расстроенное выражение лица, которое так контрастирует с его видением.              Но какого хрена он начал фантазировать о парне?       Да еще и в таком смысле?       Мью испуганно трясет головой, но сейчас никаких снов наяву: его менеджер как обычно смотрит на него немного зло и настороженно — ничего нового.              Поэтому Мью все-таки вырывает из его рук полотенце, даже не думая извиняться за последующую резкость в голосе:              — Дальше я сам.              Галф предсказуемо хмурится и бурчит:              — Не больно-то и хотелось…              И отходит в свой угол, чтобы опять уткнуться в стену или телефон — Мью откровенно пофиг, как тот будет себя развлекать в ближайшее время. Потому что ему нужно опять как-то включиться в работу и не сильно косячить в процессе.              Ибо ему очень сложно стереть из головы мысли на тему “откуда в ней какие-то близкие к эротическим фантазии о его менеджере”.              Который, вообще-то, парень.       А Мью, вообще-то, натурал.              Или, по крайней мере, был им до сегодняшнего дня.