По велению Владыки демонов

Старый королевский дворец, резиденция всех повелителей Инфернуса, был высечен в самой высокой горе, тень от которой заслоняла половину королевства на рассвете, и вторую половину – на закате. Некогда здесь разворачивались события, сотрясающие все слои мироздания. Стены этого замка помнят еще первых павших архангелов, жестокие сражения, подлость и предательства. Теперь он заброшен и почти опустел. Лишь в одном крыле проживали члены клана Суриаст, которые не пошли за Адиканишь, когда Она вступила в права Владыки демонов. Сайтрис горько усмехнулся: Она пошла на отцеубийство, чтобы защитить свою семью, и была ею отвергнута. Даже их мать, Исис Кроссзерия, не смогла простить своей дочери убийства Гарада, хотя, наверное, больше прочих понимала, что выбора у них не было. Те события могли повлечь за собой чреду страшных убийств, которые истребили кланы и Кроссзерия, и Суриаст. Погибла бы вся правящая династия. Она знала, но не хотела этого признать. Наверное, в каждой истории должен быть антигерой, и Адиканишь добровольно согласилась на эту роль. Ради клана, который не оценил Ее жертву. Мысли о сестре пробудили старые воспоминания о тех временах, когда их жизнь была проще и беззаботней. Их не беспокоили дворцовые интриги, разногласия кланов, они наслаждались молодостью. В пору было посмеяться над иронией судьбы: самым близким людям, самым родным на всем белом свете, никогда не быть вместе. Любили ли они когда-нибудь друг друга, кто теперь разберет, столько веков спустя? Розы Черная баккара. Цвет свернувшейся крови, запах полной луны. Их лепестки медленно осыпались в плоскую чашу, наполненную водой. - Зачем? – спросил Сайтрис, наблюдая за тем, как сестра потрошит бутоны. - Так запах сильнее. - Я приношу тебе цветы, а ты оставляешь от них лишь лепестки. Неужели тебя совсем не трогает их красота? - Красота тленна, - прошептала Адиканишь вответ. Она протянула брату одну из роз, и та в мгновение увяла и рассыпалась прахом. - Только не твоя… - Демон усмехнулся краешком губ, подошел к креслу, в котором сидела сестра и опустился на колени у ее ног. - Испачкалась, - заботливо проворчал он, вытирая руки девушки накрахмаленным кружевным платком. Ее кожа впитала запах роз и была необычайно приятной наощупь. Мягкой, прозрачной, нежной, как дивные бутоны растерзанных цветов. Сайтрис коснулся кончиком носа тыльной стороны ладони сестры, втянул ноздрями запах. Его губы согрели поцелуем ее пальцы, и Адиканишь вздрогнула. - У тебя огромная власть надо мной, Сайтрис. Тебе подчиняется моя душа и мое тело. - Я ведь твой единоутробный брат: и душа у нас одна на двоих, и тела от одного семени. Мы едины, и всегда будем неразлучны. Одним резким толчком Адиканишь опрокинула брата на спину и села сверху. Она медлила, как будто снова боролась с собой. Они уже были близки прежде, но каждый раз обоих не покидало ощущение, что они вкушают запретный плод. От этого их привязанность друг к другу лишь крепла, от этого они позволяли себе любить открыто, ни от кого не скрываясь. Осудить их не посмеют: они уже нареченные супруги. И как бы не были они близки, между ними все равно всегда была незримая пропасть. Только именно сейчас о ней совсем не хотелось думать. Сайтрис запустил пальцы в ее волосы, поднялся навстречу ее губам, но Адиканишь отстранилась. Она играла с ним, ускользая от прикосновений, отвечая его губам короткими, едва ощутимыми, поцелуями, которые оставляли после себя лишь чувственное тепло и вкус абсента. Ее неподатливость лишь раздразнила молодого демона, он задыхался от усиливающейся страсти. Бороться с желанием и дальше становилось просто невозможно. Он бы хотел осмелиться перетянуть ее тонкие запястья своими пальцами, сжать с силой, завести ее руки за спину, чтобы она выгнулась вперед, открывая для ласк свои округлые груди. Он хотел бы быть нетерпеливым и жадным. Но перед сестрой отчего-то трепетал как мальчишка. Может, потому, что она была его первой и единственной любовью, и у нее никого не было, кроме него. Она была обещана ему, принадлежала ему! Но одикт уже тогда понимал, что раз он не в силах справиться с единственной женщиной, править Инфернусом не выйдет тем более. Сайтрис сник. Он любил сестру и чтил волю их отца, но понимал, что их отношения с Адиканишь дальше этой близости не зайдут. Не будет приема по поводу их свадьбы, не будет наследников клана, и ему не стать Владыкой демонов. С этой обязанностью гораздо лучше справится сестра! Демон мысленно усмехнулся: женщина на троне короля – отличный повод для шутки. Задумчивость брата Адиканишь приняла за отступление: Сайтрис всегда шел ей на уступки, позволял брать над собой верх. Ей это нравилось. Ладони принцессы легли брату на грудь, с силой вдавили его тело в пол, к счастью, устланному мягким ковром. Она навалилась сверху, целовала его губы, слегка покусывая, лаская кончиком языка. Каким же пленительным был ее запах, какими страстными были ее объятия… Теперь все совсем иначе. Сайтрис судорожно вздохнул, стараясь избавиться от этих мучительных воспоминаний. Они будоражили его, ранили и без того истерзанную душу. И в этой удаленной комнате, которую они когда-то выбрали для свиданий, он становился бессилен перед напором всплывающих в памяти событий. Даже несмотря на то, что вся мебель здесь давно истлела, обивка прогнила насквозь, шторы превратились в прах, а по стенам – расползался мох. Хорошо, что то время прошло, думал принц. Жаль, что его уже не вернуть. Этот обветшалый замок как нельзя лучше соответствовал душевному состоянию Сайтриса. Он чувствовал, что вся прежняя жизнь покрывается слоем пыли и медленно растворяется во тьме забвения. Видимо, часть талантов сестры передалась и ему, так как предчувствие беды терзало его с того самого дня, как Адиканишь наказала ему противостоять Такаширо Гио. Одикт пнул камень из обвалившейся кладки, слушая, как грохот эхом разносится по пустым коридорам дворца. Нет времени предаваться воспоминаниям и, тем паче, страшиться будущего. В старом тронном зале собралась вся семья: и старая мать, и братья, и сестры, их супруги, и свора маленьких демонов, в которых не было и капли королевской крови. Он и Адиканишь – последние одикты клана Суриаст. Были, конечно, и другие родственники, унаследовавшие часть былого величия их предка, но и их потомство не отличалось силой и умением. Не далек тот день, когда в Преисподней не останется ни одного высшего демона. В то время, как люди утратили благословение богов, демоны утратили их проклятие. Нет смысла прекращать войну, ведь в действительности она уже закончена. - Ваше Величество, - при виде Сайтриса вся его родня склонила головы. - Я не ваш повелитель, чтобы кланяться мне в пол, - рыкнул крон-принц. - А разве король не с Вами? – спросила мать. - Нет, я пришел один. Этот уважительно-холодный тон почему-то еще больше злил Сайтриса. Ни он, ни Адиканишь никогда не знали любви и ласки матери, только ее сдержанное почтение. - Должен сообщить Вам, леди Кроссзерия, - обратился принц к Исис, - что в скором времени отбываю из Инфернуса, и более не смогу быть Вашим связующим звеном между кланом и королем. Прошу Вас назначить другого представителя клана при дворце. Он коротко кивнул, давая понять, что разговор на этом закончен, прощаний ждать не следовало, не от этих дюр. И Адиканишь, кажется, последовала примеру семьи, даже не изъявила желания встретиться с братом перед тем, как он отправится в мир людей. Этот факт огорчал принца, он сжимал в бессильной злобе кулаки, раня когтями ладони. - И еще, леди Кроссзерия, - Сайтрис остановился в дверях. – Ваша помощь будет неоценима при дворце, если Вы не откажете нашему королю в одной услуге. Ему бы очень хотелось, чтобы Вы предстали хозяйкой нового дворца и разместили гостей, которых Он ожидает. Последние слова насторожили королеву-мать, глаза ее широко раскрылись от испуга, но она не решилась произнести и слова в присутствии своих младших детей и дальних родственников. Об этом бы поговорить с Сайтрисом наедине, но он уже отворил двери и вышел из тронного зала, поглощенный своими думами. Он даже не стал дожидаться официального ответа матери, наверное, был уверен, что в просьбе Владыке демонов она не откажет. Она и сама понимала, что выбора у нее нет: долгие века Исис не выходила в свет, с тех самых пор, как умер ее супруг, как Адиканишь взошла на престол. Она уже давно не была королевой, но теперь она была королевой-матерью, и была обязана служить воле нового короля. Старый замок Сайтрис покинул без сожаления, но и в новый дворец короля не спешил. Сестра знала, что он уйдет сегодня, и срок его пребывания в мире людей, возможно, затянется на долгое время. Знала, но не позвала и сама не пришла проститься. Но, к счастью, крон-принц знал, как следует поступить. О многих вещах с ней нельзя говорить вслух, и тогда остается только говорить поступками. В дверь постучали, когда Адиканишь, сидя на подоконнике своего окна в одном пеньюаре, рассматривала простирающие от горизонта до горизонта земли своего королевства. Она не видела родовых замков старейших одиктов, готовых сцепиться друг с другом за акр спорной территории. И, конечно, не для того, чтобы взращивать на нем урожай или пасти скот, а только с целью увеличить зону своего влияния. Она видела лишь поля, густо поросшие лавандой и полынью, и редкие островки из камня – вольные города, обитель дюр, не пожелавших преклонить коленей. Такое соседство Ей было намного приятнее. Повторный стук, и королева нехотя повернула голову к двери. Это были не слуги, стучать повторно они бы не осмелились. И не советники… - Сайтрис? – тихо позвала Она. Вместо ответа дверь не спеша отворилась, и в комнату вошел брат-близнец королевы. Он был одет уже несколько иначе, по моде мира людей, но все еще с присущей ему помпезностью. Адиканишь никогда не понимала его любви к кружевам и ярким тканям. А вот придворные дамы в Европе во все времена были без ума от принца. - Мне пора уходить, - произнес Сайтрис, протягивая сестре букет черных роз, тех самых, что приносил на каждое свидание. – Оставлять тебя одну совсем не хочется. - Я не буду одна. Она взяла в руки букет, рефлекторно вдохнув аромат роз. Привычным движением руки королева оборвала несколько лепестков и с наслаждением протерла их между пальцев. Тяжелый медовый запах медленно пополз по коже, цепляясь за старые воспоминания и вытягивая их из тьмы забвения. Обнаженные, корчащиеся, вопящие. Адиканишь скрипнула зубами: казалось, эти воспоминания принадлежали не Ей, а какому-то другому демону, неразумному, вспыльчивому, опрометчивому. «Это было со мной, - мысленно обратилась Она к своей памяти, - но это была не я». - И что, даже не попрощаешься? Не будет никаких напутственных речей? – наконец, заговорил Сайтрис. Молчание его сестры затянулось, он видел, как болезненно она переживает их общие воспоминания. - Ты и сам все прекрасно знаешь. - Я был в нашем старом замке, видел мать. Передал ей Твою просьбу. Адиканишь лишь сдержанно кивнула. - Ты одна? Где Лука? - В своей комнате. Мы в последнее время видимся редко: он без устали сражается за мое право быть королем. - Вот как? – Сайтрис усмехнулся и в два шага преодолел расстояние между ними. Властным движением он схватил сестру за плечи, прижал к себе, наблюдая за Ее реакцией. Судорожный вздох, полный отчаяния, – и его губы страстным поцелуем накрывают Ее губы. - Значит, об этом никто никогда не узнает, - наконец, сказал он, отстранившись. - Ты хотел напутствия? – Адиканишь прижала ладонь к раскрасневшимся губам, как будто старалась сохранить этот поцелуй в тайне. - Тогда повелеваю: останься в живых под любым предлогом. Ты идешь в стан врага. - Ты говорила, что клан Гио – нам не враги. - Зато они видят в нас врагов. - Я вернусь по первому твоему зову, - Сайтрис преклонил колени перед своим повелителем. . Вместо ответа Она едва коснулась ладонью его мягких волнистых волос, обрамляющих полумесяц рогов. - Знаю. Поэтому никогда не позову. Ужинали в покоях императора, и Такаширо входил в круг доверенных лиц. Он был рад послужить давнему другу, но беспокойство о стражах Звелт снедало его. Они уже выросли, самостоятельные и хорошо обученные военному искусству охотники клана Гио. И все, как один, встанут на защиту Юки, если того потребуют обстоятельства. Но последние события только добавляли причин для беспокойства. В Японии наступили смутные времена: в страну вторгся английский флот, люди жаловались на атаки демонов, и в Тосагаре зачастили незнакомцы. Вреда эти незваные гости не причинили, только переполошили всех, но Божественный свет отстранилась ото всех жителей особняка, перестала выходить из комнаты. Так что осторожность лишней не будет. Особенно здесь, в столице, когда под стенами императорского дворца толпится разношерстный народ, и цели у всех разные. Недавние союзники теперь – враги: кланы Тёсю и Сацума, например. За обоими кланами стоят сильные покровители – демоны. У этих тварей в мире людей свои игры. И все волнения в стране лишь на руку Рейге, этому безумному социопату Вернувшись после ужина в свою комнату, Такаширо первым делом извлек из сейфа Ключ Соломона, чтобы удостовериться, что фолиант на месте. Пальцы светловолосого некроманта скользнули по рельефному корешку книги. Ощущение знакомой шероховатой поверхности переплета под рукой успокаивало его, позволяло собраться с мыслями. Он пригубил дорогого вина из бокала, привезенного из Европы в подарок императору, и блаженно прикрыл глаза, позволяя себе забыть о тревогах. Еще до того, как по коридорам дворца начала метаться с криками прислуга, Такаширо понял, что пришла беда. - Ворота Хамагури были атакованы мятежниками! – пронесся вопль по коридорам, и некромант встрепенулся. Нападения ждали, к нему готовились. В планах было даже тайно вывести императора из дворца, но в Киото уже прибыли войска провинций Айдзу и Сацума. Привычная тяжесть книги в руках, но Такаширо не спешил открывать фолиант. Помочь в этой войне он мог немногим: магическими заклинаниями, которые простому люду видеть не следовало бы, да вызовом существ из других миров. Но и они не то, чтобы помогут остановить войну, но, скорее, станут причиной для новой. Поэтому некромант ждал особого распоряжения императора, если вдруг человеческих сил окажется недостаточно. Во дворце стихло, а вот за стенами становилось громче с каждой минутой. В ночной темноте то там, то здесь вспыхивали факелы, обеспокоенная прислуга носилась по двору. Врата были закрыты, у каждого стоял патруль, предоставленный разными кланами для защиты императора. Врата Хамагури находились под охраной клана Айдзу, они-то и предупредили императора о нападении. Откуда это могло быть известно им, оставалось только догадываться. Но каким-то внутренним чутьем глава клана Гио понимал, что в игру вступили силы, неподвластные ни одному человеку. До Такаширо донеслись далекие звуки сражений: лязгали мечи, редкие выстрелы мушкетов сотрясали ночные небеса. Не смыкая глаз, Такаширо выхаживал по комнате с Ключом Соломона подмышкой. Изредка он подходил к низкому столику, присаживался перед ним в позе сейдза, выпивал вина, затем вставал и продолжал свой путь от дверей к окну – и обратно. Уже начинало светать, когда раздались первые выстрелы пушек. Приказа от императора так и не поступило, и Такаширо решил действовать по наитию. Нашептывая вязь замысловатых слов, некромант визуализировал связывающую печать. Она позволит призвать и удержать демона в мире людей. Закон мироздания обезопасил человечество от темных сил, лишив всех демонов, от медвилнов до опастов, возможности жить среди людей, поэтому они нуждались в призыве и были тесно связаны со своими заклинателями. Багровый шрам на щеке Такаширо, оставленный много веков назад лучшим другом, как нельзя лучше напоминал о том, чем заканчиваются игры с демонами. Поэтому еще тогда некромант зарекся призывать демонов, но сейчас, когда дворец осажден, когда за воротами умирают воины, а императору грозит похищение, стоило поступиться своими принципами. Заклинание он произносил медленно, проговаривая каждое слово, как будто это могло повлиять на прочность уз, связывающих некроманта и призванного демона. Если некромант недостаточно силен, дюра обязательно почувствует это и попытается разрушить связывающую печать. Даже у опытных призывателей демоны нередко выходят из-под контроля. Такаширо объективно считал себя лучшим, но опыта в призыве демонов не имел. В этом всегда был хорош Рейга, и подобные ритуалы неплохо довались стражам семьи Шинмей. Но памятуя о тех страшных событиях, которые в эпоху Хэйан почти изничтожили клан Гио, Такаширо впервые решился на призыв. Он был уверен в своей победе, если демон вдруг попытается скинуть узы. А он попытается – в этом можно не сомневаться. - Одолжи мне свою силу, Повелевающий пламенем подземного мира. Я двери отворю и тебя впущу, Послушного своего слугу. Связывающая печать под ногами некроманта вспыхнула алым пламенем. Огонь слепил Такаширо, пробуждал тяжелые воспоминания, которые причиняли невыносимую боль его душе. Но он сильнее сжимал кулаки, скользя взглядом по стройным символам раскрытой перед ним Книги Соломона. Она легко парила в воздухе, служа не столько подсказкой, сколь важным магическим атрибутом. Слова заклинания Такаширо помнил наизусть, он сотни раз прочел фолиант за свою несравнимо долгую жизнь. - Явись передо мной и следуй за мной, Темный слуга злобы людской. Некромант отступил назад, к двери. Ключ Соломона мягко опустился в его руки. Свет от печати разгорался все сильнее, поглощая даже тьму раннего утра за окном. В красном пламене начал отчетливо проступать силуэт мужского тела. Что-то в его очертаниях встревожило некроманта. До рези в глазах он вглядывался в пламя, промакивая рукавом слезящиеся глаза. Непростой дюра откликнулся на призыв некроманта, прежде таких встречать не доводилось. В нем не было воинской выправки, стати, которая бывает у опастов. В его позе не было напряжения и безудержной спеси, которую можно заметить у медвилнов. - Кто ты? – крикнул Такаширо в охваченный пламенем силуэт. - Тот, кого ты звал. - Я звал слугу! - А пришел – господин! Слова демона усмирили пламя. Оно послушно улеглось к его ногам, повторяя очертания печати. Некромант со вздохом облегчения заметил, что полностью огонь не потух, и демон не может переступить мерцающую печать на полу. Наконец, мужчина смог разглядеть призванного демона. Он был невысок, ниже его самого. С привлекательной, как и водится, внешностью. Его красивые глаза взирали с холодной усмешкой, губы растягивались в хищную ухмылку, обнажая клыки. А голову полумесяцем венчали два рога. Прежде Такаширо слышал о рогатых демонах, о том, что они невероятно сильны по сравнению со своими собратьями, что-то вроде демонической элиты, но всегда считал эти сведения вымыслом. - Как твое имя, дюра? – воззвал некромант. - Моего имени ты не найдешь в человеческих книгах. Да и для чего оно тебе? - Чтобы подчинить тебя! - Подчинить? – расхохотался демон. – Я пришел помочь, а ты вознамерился властвовать надо мной?! Я подчиняюсь только воле Владыки демонов! Сила души крон-принца была так велика, что он без труда ослабил сковавшие его путы. Ослабил, но сбросить полностью не смог, потому что условия договора всегда были на стороне призывателя. А этот некромант был весьма неплох: в первые встречи с ним Сайтрис не смог верно оценить его силу. В Такаширо чувствовалось наследие первых людей, искусных в магии. - Как твое имя, дюра? – настойчиво повторил некромант. Силы, что удерживали путы, таяли с каждой секундой. Этот демон не принадлежал ни одному из тех рангов, с которыми он встречался ранее. - Мое имя на вкус как цитрусовый фрукт. Горечь его опаляет язык, - ответил Сайтри, словно усмехаясь. - Я не хочу сражаться с тобой, не хочу убивать и быть убитым. Заключим договор? - Договор? – принц удивился, но сопротивляться связывающей печати перестал. – Я согласен на договор. - Мне нужна твоя сила и мощь, чтобы подавить восстание и уберечь императора от козней врагов. - Хорошо, - демон кивнул. - Что ты попросишь взамен? - Не так много: всего лишь возможность оставаться в вашем мире. - Без хозяина? Нет! Либо ты служишь мне, либо возвращайся в Преисподнюю. - Твоей силы недостаточно, чтобы противостоять мне. - Но моей силы хватит, чтобы отправить тебя обратно. Сайтрис промолчал, он чувствовал свое превосходство над человеком. Это чувство раньше было ему недоступно, но сейчас, освободившись от призраков прошлого, принц в полной мере мог насладиться своим могуществом. Оно опьяняло его, будоражило кровь. Цветок пламени Скверны распустился в его груди сам, не дожидаясь приказа. Огонь его пылал ярко, нещадно обжигая все нутро одикта. Редкие всполохи лилового пламени мерцали в его глазах, пробегали разрядами молний по коже. Сайтрис в последнее время редко практиковался в магии, и норовил вспомнить хоть какое-нибудь атакующее заклинание. Позже спохватился, что его мастерство давно не требует замысловатой вязи слов, - достаточно указать цель. В его сознании возник образ светловолосого некроманта, и живое пламя души отозвалось на этот мысленный фантом. Демон позволил маленькой искре вырваться из огня и направиться к цели. Сквозь опущенные веки ярко вспыхнуло, запахло дымом. Сайтрис открыл глаза, увидел, как тлеют обрывки нарядного кимоно Такаширо. Обугленная до черноты кожа быстро заживала, раны затягивались – это орудовали маленькие щупальца дюра, живущего в теле некроманта, регенерируя его плоть. Дюра запомнил, каким был его хозяин на момент соединения их сущностей, и теперь каждый раз восстанавливал тот образ. Поэтому Такаширо за девятьсот лет совсем не изменился, не постарел. Мужчина постарался скрыть ухмылку, но не смог. - Иногда кажется, что я разбираюсь в демонических законах лучше самих демонов, - проговорил он. – Твоего легкого заклинания было достаточно, чтобы насытить эту тварь внутри меня. Она долго изводила меня своим воем, требовала крови. Каждую ночь. А ты дал ей нечто большее – часть своей души. Не теряя более ни секунды, некромант вскинул руку – десяток огненных цепей взметнулись в воздух, стягивая тело дюра и лишая его возможности двигаться. - Подчинись мне, демон! И я позволю тебе жить среди людей. Я дам тебе новое имя, и ни один заклинатель более не сможет повелевать тобой. - Я согласен, - выдохнул Сайтрис, без сил падая на колени. - Требую от тебя лишь одного: никогда не лги мне! Печать растаяла под ногами некроманта, исчезли цепи. Они были уже не нужны: демон сдался и покорился воле человека. Теперь он никогда не позволит себе восстать против хозяина, потому что однажды уже проиграл бой. - Следуй за мной, Тачибана: мне потребуются твои услуги, - неторопливо произнес Такаширо и закрыл фолиант.