типичная трагедия личностного роста

      Йору сейчас неистовая, совсем обезумела, итак была какая-то полоумная. в последнее время (может, из-за постоянных нервяков с работой и прочим) у неё совсем крышу сорвало. а Дазаю нравится, ему по кайфу. она херачит его руками прямо по лицу со всей силы, орёт, что он больной уёбок, и ему пора уже лечиться (сходи к психиатру, сраный ты мудила). здесь, принцип «лежачего не бьют» не имеет никакого веса. а Дазаю даже не больно, в нём это что-то сильно переворачивает, резко, не церемонясь. такое блаженство. Йору врывается в личное пространство, и с размаху попадает глубоко, чуть ли не в самое сердце. и всё вокруг полыхает горячей артериальной кровью, что ещё дымится. вот они — самые настоящие абъюзивные отношения, и ничего не поделаешь. и это просто потрясающе. в ней есть что-то необыкновенно притягательное (кажется, кое-кто начинает романтизировать домашнее насилие), этот её бешенный взгляд, резкие перепады настроения. просто, если Дазай поднимет на неё руку, она улетит в стену, и уже точно никогда в его жизни добровольно не появиться. тогда, единственным местом, где они смогут встретиться, станет здание городского суда. Йору такого никогда не простит — ни ему, ни одному мужчине в своей жизни, вообще. этот номер даже с её отцом не прошёл. Йору ему как-то рассказывала всю эту историю. отец ударил её единожды — не сдержался уже, не смог. и Йору ушла из дома, и сменила номер телефона, а потом и фамилию, не выходя за кого-то замуж — чисто из принципа. даже сейчас, она иначе, как уёбок его не называет. просто Йору ебанутая истеричка, которая разрушает всё вокруг себя, но почему-то именно это ему нравится в ней больше всего (по сути дела, они очень похожи, потому что Дазай за своими тупыми выходками не лучше, а Йору всё терпит). такая непредсказуемость, неутолимая жажда, неутихаюшая боль внутри, полыхающая адским пламенем. вся такая исколеченная, жалкая, потеренная где-то внутри самой себя. и когда приползает к нему, и просит прощение за то, что натворила, когда расскаивается, и обещает, что теперь-то она всё поняла — больше она так с ним не поступит, не причинит ему боли, всё теперь будет хорошо — Дазай не может оторвать от неё глаз.       даже сейчас, он в душе не чает в чём причина конфликта (а может быть в том, что не нужно лезть к другим тёлкам). здесь это не играет никакой роли. важно другое — Йору вызывает в нём неподдельные, сильные чувства. кругом батареи бутылок, здесь такого лютого срача не было со времён мезозойской эры. перекатываются синюшные тени по стенам, ощущается присутствие чего-то необъяснимого, такого давящего пространства. с улицы пахнет дождём (небо явно не скупилось на ливень, даже сил не пожалело). у Дазая голова кружится, вокруг всё плывёт. можно считать фиолето-зелёные гиматомы. ему обжигает висок, и глаза затмевает. Йору смотрит на него с какими-то немым ужасом. сразу причём замолкает. отодвигается к холодильнику. начинает жалеть то ли себя, то ли его (здесь сразу не размеберёшь). а Дазай чувствует какое-то странное облегчение, становится так спокойно на душе. а Йору даже боится к нему прикасаться сейчас, хватает себя за руки лишний раз. и старается просто хотя бы не думать сейчас об этом.       Дазай кое-как приподнимается на логтях. Йору начинает тянуться к нему, каждое движение такое медлительное. всё продумано до мелочей. у неё руки превращаются в папье-маше, а внутри нет ни сердца, нихуя ровным счётом — у неё там бумага и клей (это итак все знают). и Дазай на неё просто не может злиться. а Йору что-то причитает, без конца говорит-говорит-говорит. каждый раз удивительно, как у неё хватает словарного запаса. обнимает его, и нет никакого тепла, от неё один холод. Йору целиком израненна. Дазай всё-таки находит в себе силы. наступает тот момент, когда это уже просто необходимо. кое-как плетётся в ванную, и терпит, пока ему обрабатывают раны (на самом деле, Дазай любит боль).