типичная трагедия личностного роста

Наки упарывается кислотой. ей похуй. с этого всё и начинается. у неё всегда была какая-то неистовая любовь к саморазрушению. раньше у неё находились хоть какие аргументы: мол, вот «это всё, потому что мне больно» или ещё лучше — «это, чтобы не ебнеться окончательно, сори, ничего не могу с собой поделать…» отчасти, ей реально кайфово. сейчас все вышло на новый уровень — ей просто нравится употреблять, она прекрасно знает, что это плохо, что до добра это не доводит абсолютно точно и, что таким образом она значительно портит статистику, ну там ещё есть моменты связанные с качеством жизни, социальной приемственностью, моралью на худой конец, но как-то похуй уже («а вам ещё нет?») Наки сползает по кафельной плитке в ванной. ноет шугейз из комнаты, просит подойти и посидеть рядом просто, чтобы стало немного по-легче (пошел нахуй). абонент вне зоны доступа сети, перезвоните позднее. Наки сейчас, вообще, отлетела в другое измерение, обойдётся без депрессивных мотивов — у нее другая мелодия жизни. встаёт на ножки. шатается, от этого становится ещё больше весело. Наки смеётся. вспоминает какой-то мем из инета и смеётся дальше. идёт в комнату. ламинат под ногами начинает шевелиться, ползти куда-то, движется вслед за ней. движение — это жизнь. Наки любит шугейз. как-то раз очень давно, когда Наки ещё встречалась с бывшим — а он был тааааакой клаааассный, творческий человек, личность, Наки почти влюбилась — честное слово, расстались, кстати, из-за того, что он трахнул фанатку чуть ли не за сценой, Наки было бы не так обидно, если бы потом он не сам ей в этом не признался, так вот — единственное, за что можно сказать ему спасибо — это за бас-гитару. Наки просто обожает свою бас-гитару. это лучший подарок, который подарком и не является на самом деле, но это не важно (Наки не отдаст никому свою малышку, вот они-то точно всегда будут вместе). падает на диван. по телеку идёт какой-то сериал, судя по уровню актерской подготовки, явно не что-то для интеллектуалов, а значит именно то, что нужно. Наки похуй. она итак знает, что скоро умрет. а у нее работа такая, да, там просто нельзя по-другому. если идёшь в академию — это значит, что ты уже покойник, а всё остальное типа «позитивного мышления», «оптимизма» или мол «ну вот со мной такого точно не будет» — это хуйня, будет. не имеет значения человек ты или гуль, добро и зло — понятия субъективные. Наки спокойно может себе позволить нарушать закон во вне рабочее время. никто ведь ни в чем не виноват, да и винить глупо, просто у каждого своя социальная роль, кого-то называют плохим, а кого-то хорошим — это всё условности. Наки внезапно оказывается в самом центре событий. не нужны ни приглашения, ни особое настроение, если жизнь — это рекламная пауза, пускай праздник будет длиться вечно. «вечно», кстати, тоже нерезиновое, например, смерти всё равно какие у тебя там планы и что ты успел напридумывать, у нее свой график, но на это, в общем-то ведь можно закрыть глаза (точно можно?) вокруг люди или не люди — огромное количество каких-то то ли призраков типа голограмм, то ли всё-таки что-то телесное, живое, из плоти и крови (но имеет ли это значение, кому какая разница — главное, что весело). мерцают прожектора, всё такое яркое, глаза плавятся уже от света. грохочет музыка, бит сбивает с толку, всё куда-то движется, меняется, причем в таком бешеном темпе. фух, Наки ужасно отстала от жизни. надо бы догонять, но то ли желания нет, то ли сил. надоело стараться уже, всё равно этот, прогнивший до мозга костей, мир ничего не спасет. ничего не имеет смысла, так что вот и получается, что единственный разумный выход — это научиться получать удовольствие от того, что уже есть. сплошной гедонизм. Наки выходит на улицу. закуривает. свежий воздух как-то приводит в чувства. становится полегче, но вместе с тем всё начинает возвращаться на круги своя — Наки становится так больно внутри, что у нее уже не остаётся никаких сил, это как-то затягивает, как будто попал в водоворот, но это не вода, а твои собственные мысли. — о, не думал, что ты так быстро вернёшься, — Ута смеётся. Наки надеется, что ей не кажется, ей хочется верить, что это он (интересно почему). — мне так плохо… Наки выворачивает наизнанку. хорошо, что это всё рядом с урной — не так стремно выглядит (да кого она обманывает — Наки прекрасно знает в кого она превратилась, просто уже не видит другого выхода). — верю, — Ута опять смеётся (мудак, пожалуйста, хоть бы это был он, пускай Наки не кажется). — помоги мне, прошу… Ута вздыхает. но помогает, да, это и правда мило с его стороны. доводит (не до того, чего очень хочется, но ведь, Наки знает, что ему это не нужно, возможно, он мог бы ее спасти, мог бы ей помочь на самом деле, но такие люди, как он — люди — это фигурально, не приносят ничего хорошего, от них только хуже) до дома. хотя и для дома — место сомнительное. чисто, слишком чисто. у Наки какая-то компульсивная херня явно. она чуть что начинает намывать полы. уборка — не плохой вариант для того, чтобы отвлечься, вообще. всё, что она помнит из своего детства — это бесконечная уборка, убираться приходилось постоянно, потому что «чистота — залог здоровья» (на Наки система ебнулась по ходу), а отец возвращается с работы и садиться пить пиво под телевизор — больше ничего. Ута говорит, что его отец — конченный мудила, который решал любые свои вопросы силой, и не важно, что это за вопросы. ему просто нравилось делать больно и для этого всегда находился повод. Наки заходит в ванную. ждёт пока прогрется вода. холодно, зато живая. планка повышается. Наки хоть и хуево, но эффект закончился (ну может незначительно ещё есть, всё равно она уже ничего не чувствует). вылезает из ванной. натягивает какую-то одежду, идёт на кухню, ставит чайник. Ута садиться на стул, смотрит на нее, начинает что-то говорить. он не ушел — интересно: то ли радоваться, то ли плакать — ещё непонятно. в какой-то момент они начинают целоваться. Наки чувствует, что это не особо правильно, но ей нравится. он живой, настоящий, в нем есть что-то особенное (ей хотелось бы понять что именно). его руки оказываются у неё под футболкой, сжимая грудь. Наки нравится. она знает, что до добра это не доведет, и завтра может уже и не быть — ну так а почему бы и нет в таком случае? вполне разумно. вот они перемещаются в комнату. где-то за стенами соседи начинают выяснять отношения. Наки кажется, что всё так и должно быть, ей хочется представить, что Ута любит её и она его тоже (ей просто не хватает тепла — только и всего). и вот они уже практически без одежды. она чувствует его пальцы — это приятно, Наки всё ещё нравится. у него как-то нездорово отблескивают глаза. тени от фар стыдливо проскальзывают по стенам. слышно, как они дышат. и ей ведь хочется быть обманутой на самом деле, и не важно, что будет дальше, потому что всё итак понятно. сейчас они потрахаются, а под конец Наки расплачется и попросит остаться хотя бы до утра. — это даже мило, не думал, что ты такая чувствительная, — и Ута останется с тем, чтобы продолжить потом.