***
Она знала, что рано или поздно до этого дойдет. Её дыхание было прерывистым, одежда изорвана и окровавлена, а меч опущен. Люмин едва могла видеть сквозь затуманенные глаза. Она не знала, ухудшилось ли зрение от крови или от слёз, но каким бы ни было выражение её лица, оно ни в малейшей степени не повлияло на противника. В голове у девушки закружились воспоминания о том, что произошло несколько минут, а может, и часов назад – Люмин не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он впервые атаковал её громовым ударом, намеренно промахнувшись мимо неё на волосок, просто чтобы объявить о своем присутствии. Часть путешественницы была удивлена его появлением, в основном потому, что она не ожидала, что он догонит её так быстро. Девушка покинула столицу до рассвета, так что, подобный исход оставил горький привкус. Конечно же, из всех Предвестников именно Чайльд должен был преследовать её. Хотя она и надеялась, что парень принял заказ неохотно, его беспечное замечание доказывало ей обратное. — Девчуля, мне кажется, ты что-то забыла в столице, - сказал он, с легкостью играя её заколкой. Люмин сразу же попросила Паймон оставаться в стороне. Цель этой битвы в корне отличалась от их предыдущей схватки, и если кто-то из них сможет выжить в случае чрезвычайной ситуации, то это должна быть феечка. Она выдавила улыбку, увидев облаченное в маску лицо. — Думаю, твоим истинным намерением не является великодушная доставка моего забытого имущества, Тарталья. Его задорный смех звенел в ушах, возможно, он заметил, как задрожал её голос, когда подошел ближе. Походка у парня была другая – более напряженная, хищная. От этих голубых глаз, спрятанных за красной маской, девушку бросило в дрожь. В этот момент она поняла, что он не колеблется. На некотором расстоянии от неё стоял тот самый парень, который обнимал её прошлой ночью, чьи поцелуи заглушали сдавленные рыдания, чьи прикосновения превращали её рассуждения в кучу беспорядка и заставляли мысль о том, чтобы остаться с ним, задерживаться в её голове. Девушка ненавидела себя за то, что ей так сложно взять себя в руки, но знала, что не может предать своё сердце. Впрочем, разобраться в своих чувствах ему, похоже, было нетрудно. Исчез человек, которого путешественница знала как Чайльда либо Аякса. За красной маской скрывалась сущность Одиннадцатого Предвестника Тартальи – человека, чья преданность Царице была глубже, чем у кого бы то ни было. Конечно, определенно, он пощадит кого-то вроде неё, своего врага, отклоняясь от поручения убить её. Люмин вспомнилась их битва в Золотой Палате. Она держалась так же нерешительно, пока тот злоупотреблял своим Глазом Порчи, но он даже ни разу не попытался расшевелить путешественницу, как делал это раньше. Вместо этого предвестник нагло одолевал её, нанося раны то тут, то там, но пока не посылая свой последний удар, хотя мог. Девушка удивилась, зачем Чайльд швыряет её как тряпичную куклу. Почему бы не убить её незамедлительно? Какая-то часть её хотела верить, что где-то внутри него всё ещё живет частичка чувств, которые он без колебаний, безжалостно изливал на неё прошлой ночью. Эта маленькая часть её души плакала, отчаянно крича в голове, что она не хочет этого, что они не должны так всё заканчивать. Её стена рухнула прошлой ночью, и что бы Чайльд с ней ни сделал, Люмин никогда не сможет восстановить её снова, чтобы защитить себя. Ах, может быть, потому, что она не смогла доставить ему того интереса в битве, которого он так жаждал? Возможно, прошёл уже час, а может быть, и меньше десяти минут с начала их схватки, но её ноги сдались. Люмин упала на заснеженную землю, её рука крепко сжимала рукоять меча, используя его как рычаг, костяшки пальцев стали мраморно-белыми. Всё вокруг девушки было как в тумане. Кровь, стекавшая с её виска на щеку, смешивалась со слезами, и она задумалась, есть ли смысл бороться. Острая пульсация в голове, поверхностное дыхание, покалывание в босых ногах – всё это нисколько не помогало ей. Мир начал вращаться: её нос мог уловить только резкий запах крови каждый раз, когда она пыталась вдохнуть. Ледяной воздух наполнил легкие, холодный пот выступил на лбу, и Люмин почувствовала, что задыхается от бесчисленных мыслей, кружившихся в её голове. Когда девушка опустила голову, из последних сил поддерживая её рукой, она услышала глухой смешок, исходящий от предвестника. — Это даже не идет ни в какое сравнение с нашим предыдущим боем, девчуля, - его голос сочился разочарованием, — Что случилось с твоим упорством? Что случилось с могущественной путешественницей, о которой так высоко отзываются люди? Могущественная путешественница... Люмин фыркнула бы, если бы не боль, постепенно распространявшаяся по всему телу. Её слёзы, смешанные с кровью, падали на заснеженную землю и окрашивали её в алый. Девушка проглотила комок в горле, заставляя себя хотя бы ответить на его насмешку. — Я не могущественная путешественница, - она подавила дрожь в голосе, - ты знаешь меня лучше. Больше, чем просто путешественница. Ты знаешь меня как Люмин, а я знаю тебя как Аякса. Ведь существует нечто большее, чем наши статусы, верно? К её удивлению, парень наклонился к ней, она даже не поняла, как он оказался так близко, и нежно приподнял её за подбородок. — Я знаю, - прошептал он напряженным голосом, и её глаза расширились, — Но мы ничего не можем с этим поделать. Голубые глаза смотрели на неё сквозь две прорези на красной маске, и на секунду Люмин показалось, что в этих глазах было то же отчаяние, что он показал ей прошлой ночью. Мужские пальцы смахнули слезы и кровь с её щеки, а Люмин едва сдержала дрожь от знакомого прикосновения. О, Архонты, она действительно ненавидела себя за то, что так легко поддавалась влиянию. — Но я не могу сражаться с тобой, - хрипло прошептала она. Комок в горле сдавил её голос, — Только не так. Я не могу... Я не хочу... — Ты должна, девчуля. Это игра под названием «убей, или будь убитой», - на мгновение Люмин показалось, что она услышала как его голос дрогнул, — и я не хочу убивать тебя. Девушка резко рассмеялась над сказанным, над собой, над всем тем, что произошло между ними. — Нечестно, Чайльд, - её смех смешивался с рыданиями, — Это нечестно. Ты такой эгоист. Но она тоже была эгоисткой. Она хотела быть с ним, не обращая внимания на цену этого эгоизма. Она хотела быть с ним, не осознавая, что из-за различия их природы о таком не стоит даже мечтать. Люмин пыталась оттолкнуть всё невозможное, все последствия, и в конце концов они её настигли. Чего она на самом деле хотела? Чтобы он ответил на её чувства? Позволить себе полностью погрузиться в них? Но девушка предпочла запереть эти чувства, держа их только для себя, никогда не собираясь говорить ему, даже если он, возможно, уже знал о них. — Но в любви, как и на войне, всё честно, - сказал он, — мой эгоизм исходит из этого понятия. Золотые глаза снова расширились, а слова застряли в горле. Предвестник встал, его рука лишь на секунду задержалась на белоснежной щеке, после чего он отошел от девушки и расстояние между ними вернулось. И снова в его руках появились электро-клинки, а сам парень занял боевую позицию. — Нападай, девчуля, - насмешливо сказал он, — Или я никогда не отпущу тебя. Нечестно, нечестно, Чайльд. И снова им пришлось сражаться. До каких пор? Пока один из них, по-видимому, не умрет. Люмин заставила себя подняться, не обращая внимания на то, как безумно вращается вокруг неё мир, как пульсирующая голова затуманивает зрение, как сжимается в груди ледяной воздух. Ей было больно: от ранений, слов, реальности, них. Меч исчез из её руки, ноги онемели от пронизывающего холода, а сама путешественница подошла к нему, пошатываясь. — Можно тебя кое о чем спросить? - спросила она. Ледяной ветер смел снег в шквал, посылая дрожь по телу, Люмин стояла на некотором расстоянии от него. Золотые глаза смотрели на Чайльда снизу вверх, ища сквозь маску его голубые, как океан. Она улыбнулась сквозь слезы, сквозь кровь, сквозь боль глубоко в груди, и на мгновение он опустил оружие. — Аякс, ты когда-нибудь любил меня?***
Чайльд, несмотря ни на что, не мог полностью погрузиться в образ Тартальи. Он с самого начала знал, что Люмин не собирается сражаться с ним всерьез. Одного взгляда в её глаза было достаточно, чтобы понять это. Но его приказ оставался непорочным, не обращая внимания на такие мелочи. Это была пытка – наблюдать, как она борется с ним посреди заснеженной местности, которая определенно не приносила ей никаких бонусов. Каждая ссадина, каждая рана, каждая капля крови, которую Чайльд вытягивал из её тела, только добавляла чувство вины к пустоте в его груди. Она не сражалась и едва уворачивалась от всего, что он направлял в её сторону – Люмин выглядела так, будто сдалась ещё в тот момент, когда предвестник появился перед ней. Его челюсти сжались, когда он увидел, что девушка сбрасывает туфли после того, как поскользнулась во время их схватки, маленькие ножки зарылись в холодный снег. Это напомнило Чайльду о том, что произошло прошлой ночью. Ей следовало бы уже знать, что снег причинит больше боли, чем пользы. Желание просто сбить её с ног было почти невыносимым, но Чайльд знал, что наблюдающая за ним пара глаз беспощадна. Одно неверное движение – и он был уверен, именно она убьет Люмин. Но ничто не заставило его пошатнуться сильнее, чем её вопрос. Это был всего лишь шепот, донесенный ледяным ветром, достигший его ушей с лёгкостью крошечной снежинки, но он обрушился на предвестника тяжестью лавины. — Аякс, ты когда-нибудь любил меня? Голубые глаза за маской расширились, плечи напряглись, дыхание сбилось. «Это нечестно», - подумал Чайльд, нахмурив брови и крепко зажмурив глаза, чтобы сдержать боль в груди. Вся его решимость сражаться с ней, казалось, покинула его в тот момент, когда он услышал эту фразу, в тот момент, когда он снова услышал свое имя, слетевшее с её языка. То, как ветер заставлял снег плясать в воздухе, только ещё больше напомнило ему мимолетный образ прошлой ночи. В этих золотистых глазах была та же напряженность, что тогда, немного более честная, слишком честная, что заставило его пошатнуться. Это нечестно, девчуля. Но ему следовало бы знать, что лучше не терять бдительности, потому что через долю секунды он почувствовал пронзительную боль в правом глазу и упал на землю. Его маска треснула, открыв миру половину верхней части лица. Правый глаз был зажмурен от боли, из него сочилась кровь, а левым глазом он увидел кончик её меча, нависший над ним. На его животе лежала Люмин, прижав его к земле, а сам парень едва мог найти в себе силы сопротивляться. Чайльд вздохнул, на его усталом лице появилась легкая улыбка. Кажется, он проиграл. — Прости, прости меня… Но почему она извинялась? Это он пытался её убить и прощение просить нужно было явно не ей. — Нечестно, девчуля, - он чуть было не рассмеялся, но огромная боль в правом глазу не дала такой возможности. Рука потянулась к её голове, косо прицепив на волосы заколку, и девушка прыснула смехом. Он знал, что вопрос был лишь отвлекающим маневром, но её глаза не умели лгать. Во взгляде путешественницы не было никакого обмана и Чайльд не мог не обратить внимания на боль, прозвучавшую в её голосе вместе с вопросом. Более того... Да. Я люблю тебя. Предвестник задумался, как она поступит, если он ответит на её вопрос. — Просто отпусти меня, - прошептала она, — Пожалуйста, Чайльд, я не хочу этого делать. Он уже устал от этих просьб. Как бы Чайльд ни верил, что она более чем физически способна убить его, он знал, что Люмин не в состоянии пересечь эту черту. Её совесть, её сердце никогда бы не позволили ей сделать этого. — Обязательно, - ответил он. Предвестник дотронулся рукой до её щеки. Слишком тепло, — Но сначала ты должна убить меня, девчуля. Во имя Царицы, он был более чем готов умереть у неё на руках. — Нет! - закричала она, задыхаясь, слезы струились по её щекам, падая на пальто, — Не могу и не хочу! Люмин снова расплакалась – неужели она всегда была такой плаксой? В их встречах было больше слез, чем улыбок, больше меланхолических моментов, чем радостных, больше невыразимых чувств и самодовольства от того, что они просто были друг с другом. Её слезы завораживали даже больше, чем выражение её лица во время их схватки в Золотой Палате. В том, что Люмин плакала именно по нему было что-то приятное и Чайльда охватило непреодолимое желание обнять её. Может ли он просто отказаться от своей миссии? Бросить всё и быть с ней? О, Архонты, он испытывал дикое искушение. — Прошлой ночью ты сказала мне, что сможешь дать отпор своему преследователю, - он поднес острие её меча к своей шее, — Поэтому, ты должна сразиться со мной, или я не отпущу тебя. Я буду гоняться за тобой и сражаться, пока ты этого не сделаешь. Чайльд находил сложившуюся ситуацию смешной. Забавно, как боевое оружие Её Величества, Одиннадцатый Предвестник Тарталья, поддался своим мелочным чувствам и позволил им так легко убить себя. Для других Предвестников это будет не слишком приятная новость, а может быть, они даже посмеются, но ему было всё равно. Из Люмин вырвались сдавленные рыдания, парню было больно видеть, как золотистые глаза наполнились страхом. Её хватка на мече дрогнула, но тот лишь сильнее прижался к коже предвестника, вытягивая из неё кровь. Чайльд закрыл глаза, готовясь к последнему вздоху, но внезапно почувствовал, что вес девушки полностью обрушился на него. Левый глаз распахнулся, а рука инстинктивно потянулась к её талии, чтобы поддержать обмякшее тело. Меча нигде не было. — Люмин! - услышал он знакомый щебет Паймон, внезапно появившейся где-то рядом. — Девчуля? - Чайльд легонько встряхнул её, но ответа не последовало. Слышно было только её прерывистое дыхание, и лишь дотронувшись до девушки, он понял, что она вся горит. Она больна?! — Блять, - прошипел предвестник, приподнимаясь, чтобы обнять её, не обращая внимания на пульсацию от раны на глазу. Затем он повернулся к Паймон, не в силах сдержать гнев. — Почему вы ушли, если она больна?! — Паймон не знала, что Люмин больна! - защищалась она, отчаянно качая головой, — Паймон велела ей отдохнуть, но она не послушалась её! Чайльд цокнул языком, прокручивая в голове несколько проклятий. Тот факт, что он понял что её лихорадит только после того, как девушка рухнула на него, был подобен добавлению масла в огонь. На этот раз Люмин зашла слишком далеко, слишком опрометчиво. О чем она только думала? — Где-то на востоке должна быть маленькая деревушка, - сказал он Паймон, — иди туда и приведи помощь. — Н-но почему бы нам просто не пойти туда вместе? Лазурные глаза сузились, Чайльд посмотрел куда-то позади себя, чувствуя присутствие кое-кого, кто преследовал его из самой столицы. — Мне нужно кое о чем позаботиться, - процедил он сквозь зубы, — Я присмотрю за девчулей, не волнуйся. Паймон бросила на него встревоженный взгляд, возможно, феечка всё ещё не была уверена, может ли она доверять ему, но у неё не было другого выбора. — Паймон понимает. Пожалуйста, береги Люмин! - крикнула Паймон и полетела прочь. Чайльд снял шарф и куртку, дабы обернуть ими девушку, прежде чем приподнять её. У неё был жар, черт побери, и для неё было так безответственно заставлять себя покинуть Снежную и продолжать сражаться с ним. Предвестник знал, какой упрямой и безрассудной она может быть, но это было настоящим самоубийством. Нет, об этом он будет думать позже. Прямо сейчас он должен был разобраться с тем, кто следил за ним всё это время. — Как мило, Тарталья. Неужели орел пал на свою добычу? Конечно же, Восьмая Предвестница. Чайльд был слегка удивлен, что она не послала кого-то из своих людей шпионить за ними. Ничего хорошего в том, что она сует свой нос в его дела, не было, дурное предчувствие подсказывало ему, что женщина, должно быть, что-то замышляла. Возможно, ещё один потайной план? — Что ж, не ожидал встретить Вас здесь, миледи, - несмотря на то, каким легким был его тон, Чайльд абсолютно не удивился, — Решили прогуляться? Она нахмурилась ещё сильнее. — Для того, кто не справился со своей задачей, ты слишком много говоришь, парень. — Не справился? - Чайльд рассмеялся, его хватка на Люмин усилилась, — Кто сказал, что я потерпел неудачу? Я просто откладываю нашу битву. Видишь ли, когда она не выкладывается на полную катушку, мне скучно. Ледяной вихрь был направлен на него и Чайльду пришлось отступить в сторону, чтобы увернуться. — Ты забыл, что тебе сказал Педрелино? - Голос Синьоры был тихим, — Личные проблемы здесь неуместны. Он аккуратно опустил Люмин на землю, прислонив её к дереву и плотнее закутал в пальто с шарфом. Её дыхание было прерывистым, а на пальцах ног появились признаки обморожения. Что бы ни входило в планы Синьоры, он должен убедиться, что она не поднимет руку на Люмин. Парень встал, выпрямился и повернулся к ней лицом, снова держа наготове два клинка, пронизанных электричеством. — Ну, я никогда не следовал правилам, понимаешь? Тяжелый ледяной ветер дул на него, заставляя Чайльда стоять на месте. Что-то ударило его с правой стороны, заставив отпрыгнуть в сторону, дабы избежать новых повреждений. Его единственный глаз обозначил Синьору, стоящую там, где он был раньше, предвестник цокнул языком – как он мог не заметить её движения? Крепче сжав оружие, Чайльд глубоко вдохнул, когда та приблизилась к Люмин. Женщина наклонилась. Её рука провела по подбородку путешественницы, а легкий интерес заплясал в холодных голубых глазах. Предвестница откинула волосы назад, открывая лицо. — Она мне кое-что напоминает, - промурлыкала Синьора. Когда золотые глаза распахнулись от боли, встретившись с её единственным видимым глазом, женщина ухмыльнулась, — Умирающая канарейка? Чайльд появился позади, быстро направив на неё удар, но Синьора весело хихикнула, легко увернувшись. — Что случилось с твоим острым чутьем, мальчик? - насмешливо спросила она, — Ты не можешь перенести даже небольшую травму от предыдущего боя? Чайльд бы солгал, если бы сказал, что ранение его не беспокоило. Пульсация в правом глазу вызывала головную боль и сужала поле зрения. Вся его правая сторона превратилась в слепое пятно, давая идеальную возможность для атаки. Хорошая стратегия со стороны Люмин, но не при его нынешнем состоянии. Драться с Синьорой в таком положении, похоже, будет немного сложнее. — Она и так умрет, если ты просто оставишь её в покое, а Её Величество признает твою преданность ей, - сказала предвестница, и вокруг неё образовался вихрь из ледяных осколков, парящих так, словно они были безвредны, — Но только попробуй предать Царицу, и я стану той, кто избавится от тебя. Приказ Её Величества. Конечно, Чайльд знал это. В конце концов, не было пощады тем, кто предал Крио Архонта, тем более если это был один из Предвестников. Но предательство ещё никогда не было настолько приятным. Это намного превосходило то, что он чувствовал во время схватки с Люмин в Золотой Палате. — Твой ответ, Тарталья? Чайльд одарил её беспечной улыбкой. Он должен был сделать это с самого начала. — Я ухожу. Смех Синьоры был наполнен предвкушением. — В таком случае, умри. Вихрь приближался к нему, но парень вдруг обнаружил, что его ноги приморозились к земле. Лед образовался вокруг ступней без его ведома – должно быть, когда Синьора говорила – и не было никакого способа уклониться от шквала осколков. Даже если бы он и мог увильнуть от удара, этот вихрь обрушился бы на Люмин, а он не собирался позволить ей пострадать ещё больше. У Чайльда не было выбора. «Это не должно быть слишком больно», заверил он себя. Предвестник прикрыл лицо руками, готовясь к тому, что осколки пронзят его насквозь, но этого так и не произошло. Открыв глаза, он увидел перед собой маленькую спинку девушки, чей белый жакет и платье были выкрашены алой жидкостью. Крио-щит вокруг неё разлетелся вдребезги, а сама она рухнула на заснеженную землю. На мгновение мозг Чайльда перестал функционировать, сердце опустилось во внезапно возникшую в нем пустоту. Его зрячий глаз мог видеть только как кровь скапливается под маленькой фигуркой, создавая небольшую лужицу, ручеёк от которой медленно подбирался к его примерзшим ногам. Девчуля? Разве она не должна была спать позади него? Люмин? Что она... — Боже, - он вздрогнул от равнодушного замечания Восьмой Предвестницы, - похоже, канарейка умерла вместо тебя. Лазурный глаз тупо уставился на темно-красную жидкость, которая медленно просачивалась в снег, после чего Чайльд перевел взгляд на невозмутимую Предвестницу. Что-то рокотало внутри него, медленно и ровно, а искаженный голос нашептывал сладкие речи в подсознании. Убей её. Вокруг него образовалось гидрополе. Нарастающая улыбка Синьоры было последним, что он успел увидеть, прежде чем всё потемнело. Наваждение овладело парнем, жажда крови бушевала в самом его существе, и искаженный голос снова и снова повторял одни и те же слова в его голове, словно призывая его продолжать. Он почти ничего не помнил из произошедшего, кроме того, как с его рук стекала алая жидкость и как эта жажда крови была утолена. Голос исчез, как только трансформация Чайльда спала, а в глазах Синьоры больше не было света. Придя в себя, он прижал окровавленную путешественницу, пытаясь дать ей тепло, в котором она так нуждалась. Чайльд отказывался верить в то, как медленно угасает жар её тела, как золотые глаза теряют свой блеск, а лучезарная улыбка медленно исчезает. Лёгкими движениями парень поглаживал её по щеке. Внезапно, из неоткуда послышался тихий голос. — Что произошло?... Аякс? Черт, перед глазами всё расплывалось. Было ли это от крови или от чего-то ещё, бывшему предвестнику было плевать. Мужская рука крепко схватила девушку, прижимая холодную ладонь к своей щеке. — Девчуля, Люмин, останься со мной... - прошептал он. Канарейка медленно моргнула, словно его отчаянный зов прошел мимо неё. С её губ сорвался лёгкий смешок, за которым последовала струйка крови, и Чайльд почувствовал, как его сердце провалилось еще глубже в Архонт-знает-куда от этого зрелища. Когда он услышал её шепот, внутри будто скрутило желудок. — У Предвестника... выдался плохой день на работе? Чайльд притянул её ближе, не обращая внимания на ужасную боль, что чувствовал в спине. — Я больше не Предвестник, - прошептал он ей на ухо, руки дрожали, когда он держал её, пальцы зарывались в золотые локоны, запятнанные кровью, — Я пойду с тобой куда ты пожелаешь, девчуля, только, пожалуйста, не уходи... — Хе-хе, - неудачная попытка Люмин рассмеяться ранила его больше, чем острые осколки Синьоры, впившиеся ему в спину, — Но я... никуда не... ухожу... так ведь? Ложь. Она покидала его. Она была так близка к тому, чтобы ускользнуть от него. Точно так же, как во сне, от которого он проснулся тем утром. Чайльд крепко сжал её руку, тяжело дыша в шею девушки, и постарался не обращать внимания на ощущение медленного погружения в небытие. На мгновение ему показалось, что кто-то зовёт его по имени. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы это была Паймон или кто-нибудь другой, кто мог бы просто спасти Люмин. С ним всё будет в порядке – он прошел через более суровые испытания, чем это, черт возьми, он даже спустился в Бездну и вернулся обратно, – но Люмин не продержится долго с её лихорадкой и потерей крови. Одинокий глаз устало моргнул, не совсем понимая, как он упал на багровую землю рядом с ней. Парень смотрел, как золотистые глаза Люмин медленно исчезают за опущенными бледными веками, как снег падает на щеки, и наслаждался странным чувством, что его сознание неуклонно ускользает. Чайльд задумался, не сдалось ли наконец его тело. В конце концов, сражаться с Синьорой, даже с Глазом Порчи было нелегко. Но это уже не имело значения. Переплетя пальцы, прижавшись лбами друг к другу, он вплетал в себя тонкий аромат солнца, смешанный с острым запахом их крови. «Наконец-то», подумал Чайльд, закрывая левый глаз, — «Я могу быть с ней». Канарейка больше не летала одна.***
Единственный глаз спокойно оглядел темный океан. Парень расслабился, прислонившись спиной к стволу позади него и тихо выдохнул. Волны поблёскивали в темноте, медленно двигаясь взад и вперед, давая Чайльду ощущение спокойствия. Сегодня ночью он снова не смог заснуть. Ещё один кошмар, но он отличался от предыдущего. Происходящее выглядело слишком реалистично, как будто он вернулся в то время, когда его окровавленные руки отчаянно держали хрупкое холодное тело. Он ненавидел этот кошмар. Похлопывание по левому плечу заставило его повернуть голову и слегка улыбнуться. — Не можешь уснуть? - спросил он, наблюдая, как она садится рядом. Его рука обвилась вокруг талии девушки, притягивая ближе. Она пробормотала что-то в ответ, положив голову ему на плечо. — Не совсем. Чайльд двинул бровью. — А что тогда? — Просто интересуюсь, не нужна ли кому-нибудь компания для бессонной ночи, - ответила она. Чайльд усмехнулся. Люмин произнесла ту же самую фразу несколько месяцев назад в том же самом месте. Несколько месяцев назад, когда он страдал от кошмара с её убийством. Несколько месяцев назад, когда он впервые решил, что вместе с ней утонет в собственном эгоизме. Несколько месяцев назад, когда они нуждались в своей маленькой игре, чтобы хоть немного побыть честными с самими собой. — Ну, сегодня вечером мне не помешала бы компания, - он наклонил голову к путешественнице, чем вызвал у неё легкий смешок. Но сегодня, этой ночью, они больше не нуждались ни в какой игре. — Я размышлял о том дне, когда ты чуть не умерла, защищая меня, - пробормотал он, — Даже если бы я смог защитить себя самостоятельно, ты просто обязана была это сделать, да? Она медленно провела рукой по его мозолям, скрепив их руки. — Я ни о чем не жалею, - прошептала она, — Кроме того, я так могу и привыкнуть к мысли о том, что ты мне что-то должен. Он рассмеялся. Конечно, он обязан ей жизнью, но сам предпочел бы, чтобы она была обязана ему. — Никогда больше, девчуля, - он притянул Люмин к себе, зарывшись лицом в её волосы, — никогда больше так не делай. — А иначе? — Иначе я умру от душевных терзаний. — Туше, - заметила она со смехом, и Чайльд расслабился. Забавно, её смех мог моментально вернуть ему ощущение комфорта. В таком случае, он не сможет держаться от неё на расстоянии. В конце концов, он нуждался в ней. — Не надо, - теперь была её очередь шептать, все глубже погружаясь в него. Пальцы девушки вцепились в его рубашку, — Не умирай. Не покидай меня. Он вспомнил, как наговаривал ей это ещё тогда, в Снежной, у себя в комнате, хриплым от отчаяния голосом. Но в отличие от того, что было тогда, отныне он не оставит её. — Не буду, - вздохнул он, уткнувшись ей в макушку, — Не волнуйся, Люмин. Чайльд отстранился, встретившись взглядом с золотистыми глазами. Его единственный глаз уставился на них, погружаясь в глубину нежности и тепла, следом случайно стукнувшись об её лоб. Улыбка, такая довольная и умиротворенная, появилась на его лице, когда девушка медленно прикрыла глаза. — Я никогда не уйду, - пробормотал он, и в его голосе зазвучала вся имевшаяся по ней тоска, — Я пойду туда, куда пойдешь ты. Люмин улыбнулась, и эта улыбка была самым замечательным видением в его жизни. Парень чуть наклонился, прижимаясь к ней губами нежно, глубоко, не торопясь, чтобы насладиться её теплом, сладостью, чувствами. — Наконец-то я могу летать вместе с тобой. Чайльд был счастлив.