Circus of Doll

«Только одно представление! Успей увидеть живых кукол! Ты никогда не сможешь их забыть!» Гонхи устало вздыхает, получая очередное сообщение от друга и получая за это выговор от препода, чью пару он срывает в который раз. «У тебя не получится втянуть меня в это, так же как и Хвануна.» На лице расцветает полуулыбка, он вспоминает о Хвануне впервые за эти полгода, которые пытается забыть все как страшный сон. «Ну, пожалуйста, сходи со мной! Ты же знаешь, как мне нравятся куклы!» «Ты будешь должен мне» В ответ приходит лишь смайлик, парень понимает его друг счастлив, что не может, не отразится и на нем. Гонхи на секунду задумывается с чего все это началось, и почему настолько разные люди как он и Сохо вообще могли, подружиться. Ответ приходит сразу, инициатором был Хванун. Он в принципе сложно сходился с людьми, но Сохо чем-то заинтересовал его. Встретившись несколько раз на общей подработке, парни поняли, что учатся вместе и уже тогда начали свою дружбу. Хвануна подобно Сохо притягивало все мистическое и в том числе куклы, о которых сам Сохо говорил с некой гордостью, никогда не открывая этакую завесу тайны, которую Гонхи видел. Парень даже вначале сильно ревновал Хвануна, но потом понял что это бессмысленно, Сохо был другой, может поэтому так притягивал Хвануна. Тем, не менее, Ли знал ничтожно мало о друге, не пытаясь, знакомится с чужими скелетами в шкафу, своих было предостаточно. Гонхи в очередной раз вздыхает, у него были на этот вечер грандиозные планы в виде любимой кровати и слащавого сериала, за просмотром которого парень непременно разрыдается, но его планам не суждено сбыться. — И какой придурок попрется в полночь на другой конец города?! — Не бухти, я уже жалею, что предложил тебе сходить со мной. — Будешь мне должен. Долго еще идти? — Уже пришли, — говорит Сохо, указывая на здание, которое с первого взгляда кажется заброшенным. На пороге встречает блондинистый парень с именным бейджем «Лидо». Гонхи фыркает, ему, мягко говоря, не по себе, и в отличие от друга он не любил нечто подобное. Мурашки раз за разом пробегают по телу, заставляя дрожать, когда парень краем глаза замечает несколько фигур сбоку. Он готов поспорить те наблюдают именно за ним, перешептываясь. — Здравствуй, Гонмин, — проговаривает Лидо — Извините, мы знакомы? — Возможно, — незнакомец таинственно улыбается, жестом показывая проходить внутрь, так как шоу вот-вот начнется. Сохо кажется это странным, но он не может понять почему. Чужое имя отдается болью в груди, но парень спешит забыть об этом хотя бы на сегодняшнюю ночь. Они с Гонхи занимают свои места, когда люди понемногу начинают собираться, после чего на арену выходит мужчина в темном костюме, копна черных волос небрежно уложена, а подведенные темным карандашом глаза смотрят прямо в душу, вытягивая самые потаенные секреты. — Пойдем отсюда, — шепчет Гонхи, пока Сохо заворожено смотрит в сторону парня на арене. — На ворона похож, — на выдохе, и Гонхи замечает, что друг отчасти прав. — Дамы и господа, приготовьтесь увидеть представление века. Такое вы не увидите никогда в своей жизни. Меня зовут Рейвен, и я представляю единственное в мире шоу живых кукол. Увидев которое раз, вы больше никогда не сможете его забыть. Свет гаснет, а потом неожиданно ослепляет. На середине арены стоят 4 парня, и Гонхи кажется, что это сон. 3 незабываемо красивые марионетки, управляемые ловким кукловодом, показывают одну из тысячи знакомых историй, наверняка с печальным концом. Марионетки танцуют как в последний раз, извиваясь в чужих руках, умело дергающих за ниточки. — Юноша никогда не сможет осуществить свою мечту, — марионетка подходит ближе и Гонхи не верит своим глазам. Тот, кого он искал на протяжении двух лет, стоит перед ним живой и здоровый. Парень руку тянет, когда марионетка неожиданно падает на чужие колени, лицо её фарфоровое, словно не живое, но Ли когда-то запомнил каждую черточку этого самого лица. — Позволите, — кукловод забирает с чужих колен марионетку, ловко беря ту на руки, и только тогда Гонхи замечает, что это тот самый Лидо, что встречал их на входе. Шоу заканчивается, погружая арену и зрителей в полную тьму, чёрный ворон напоследок пролетает по залу, давая понять, все кончено и разочарованные зрители уходят прочь, чтобы больше не вернуться. Кто-то и вправду никогда не вернётся назад, оставаясь на арене, все той же бездушной марионеткой, коих в коллекции Лидо тысячи, кто-то никогда не сможет забыть. Сохо не замолкает всю дорогу, говоря, насколько сильно он впечатлен, пока Гонхи в пол уха слушает. Перед глазами все ещё чужие черты лица. Бледно фарфоровая кожа, что сейчас, кажется, ещё бледней, чем два года назад, аккуратные губы, которые чуть сероваты, поблескивают из-за блеска для губ, наверняка вишнёвого. Копна белых волос, небрежно уложена, дополненная шляпкой. Этакий Питер Пен по-другому и не скажешь. — Ты вообще слушаешь меня? — Сохо неожиданно останавливается, из-за чего парень врезается прямиком в чужую грудь. Сохо меньше ростом и это всегда умиляло Ли. — Как можно тебя слушать? 4 утра, а я до сих пор не в кроватке, издеваешься?! — Всё равно же на пары не пойдёшь, — бубнит под нос Сохо, прежде чем разойтись с другом по разным сторонам. Они встретятся, но чуть позже и тогда Сохо точно отыграется. Гонхи даже не прощается, лениво тащится в сторону своего дома, там прямиком до спальни и до вечера, впору и вовсе не просыпаться, но Ли каждый раз просыпается, возвращаясь в мир, где уже ничего не будет как прежде. Где уже по сути ничего не держит. Надежда в его глазах давно погасла. Падает на кровать, не удосужившись даже раздеться, слишком устал. В спасительную бездну проваливается, с желанием не проснутся. Снова видит знакомые до боли черты лица, фарфоровую фигурку на своих коленях как в ту ночь в цирке. Гонхи молится, чтобы подобно той ночи Хвануна снова не забрали у него, он просто не позволит, не выдержит этого ещё раз. Хрупкое тельце льнет ближе, руки на шарнирах охватывают чужую шею, пока по знакомому лицу улыбка расплывается, лицо Хвануна в шрамах и ссадинах, словно кукла, что выбросили за ненадобностью. После Ё целует медленно и тягуче, сладкий шёпот на ухо и не единой мысли в голове. — Чем человек отличается от куклы? Когда игра заканчивается, его, точно куклу, убирают в коробку.* Игра закончена, Ли Гонхи! Чужие руки сжимаются на шее, преграждая доступ к кислороду, пока сам Ли пытается из чужой хватки выбраться, постепенно теряя сознание, в котором чужая улыбка навечно отпечатывается. Гонхи просыпается, когда за окном уже темно, холодный пот противно стекает по вискам, а чужое лицо стоит перед глазами, будто человек прямо здесь, но это не так. На телефоне с десяток, пропущенных от Сохо, Ли же в ответ отправляет короткое «Надо встретиться» и адрес, расслабляясь только когда выпивает второй шот подряд уже в баре, через улицу от собственного дома. — Ты хотел поговорить. — Я видел Хвануна той ночью в цирке. — Ты в своём уме, Гонхи? Это не может быть он. Скорее всего, ты просто ошибся. — Я уверен. Гонхи рассказывает другу про ночной кошмар, теряя нить реальности. Алкоголь даёт о себе знать и Гонхи надеется, что кошмары не будут тревожить его сегодня. Сохо же на слова друга отмахивается, списывал все на усталость смешанную с алкоголем. Он знает историю Ли, но все равно не верит, ведь Хванун пропал 2 года назад, с тех пор не появлялось никакой информации о нём. Он доводит друга до дома, после укладывая в кровать, оставляя обезболивающее и записку на прикроватной тумбочке. Надеется, что все это пройдёт, как и пару месяцев назад, когда Гонхи, наконец, отпустил Ё. Ли первую пару пропускает, пока на телефоне снова пропущенные, ему бы собраться да он не может. По телефону просит Сохо прикрыть его в очередной раз, а потом вечера ждёт. Отправляется на место бродячего цирка в надежде найти ответы, но встречает лишь пустоту. Долго бродит, сырая земля противно к белым кроссовкам липнет, дождь намечается, но Гонхи все равно. Он взглядом цепляется за знакомую фотографию, на ней он и Хванун ещё счастливые, но уже через три дня Хванун больше никогда не появится в жизни парня. Будет, приходит во снах и никогда в реальности. За спиной слышится шорох, Гонхи не по себе, когда внезапно с силой разворачивают. Тёмные глаза напротив режут словно нож, открывая самые потаенные места души. Гонхи помнит этого парня, он одна из марионеток, на вид совсем хрупкая, а тёмные волосы создают контраст с фарфоровой кожей. Краем глаза, замечая ещё одного человека рядом, точно такой же, словно в глазах двоится. Марионетки завораживают, с собой в пучину забирают и снова чужой шёпот на ухо, жаль, что не Хванун. — Чем человек отличается от куклы… Гонхи готов поклясться, что он такой же полый внутри, как и эти куклы, что горло сильными руками сжимают, сладкие речи шепчут, в ловушку загоняя. — Не ищи его. — Иначе тебе не сбежать, — вторит второй парень, почти такой же, но совершенно другой — Беги, пока можешь… Марионетки растворяются, так же как и знакомая фигура вдалеке, Гонхи руки тянет, только вот дотянуться не может, пока сознание медленно покидает. Ли снова видит Хвануна перед собой, не понимая сон это или реальность. Грани окончательно размываются в голове, точно так же как и лицо, напротив, он видит лишь знакомую улыбку. Чувствует, как сам становится марионеткой в чужих руках. Только вот… Только вот кукловод и кукла одно лицо, на деле же наоборот. Хванун дарит прощальный поцелуй, словно надежду на будущее, глоток воздуха для утопающего, но ему уже не помочь. Парень просыпается в незнакомом ему месте, не совсем понимая, что произошло, он помнит лишь чужой шёпот и пустоту, что цирк оставил после себя. — Наконец-то проснулся. Снова кошмар? Ты звал Хвануна все это время. Гонхи слабо кивает, не желая объяснять ситуацию, просто потому что чертовски устал. — Тебе нужно к врачу, Гонхи. Галлюцинации это не шутка. — Я видел его! Сохо, пожалуйста, поверь мне. Ты же веришь во всю эту лабуду с мистикой, но почему не в состоянии поверить мне. — Гонхи… — Извини, мне не стоило… Гонхи будто с ума сходит, ему кажется будто весь мир против него. Может Сохо прав и ему нужна помощь? Может, стоит прекратить искать того, кто не хочет, чтобы его нашли. С момента пропажи Хвануна прошло уже два года, но полиция так ничего и не нашла, не смогла дать ни единого заключения. До недавнего времени Гонхи считал Хвануна мёртвым и почти привык к этому. Смирился с мыслью, что все изначально было неправильным, все эти чувства неправильны и в результате пришла расплата. Гонхи корил себя за это. — Гонхи… — Ты прав, мне просто нужна помощь, но разве я мог отказаться от надежды найти его. — Это не правильно. — Он не был мне родным братом, Сохо. Ты все ещё прав, мне нужно идти. — Подожди! Ты знаешь, что издревле куклы считались проводниками в мир мёртвых? Они не только оберегали и приносили счастье в дом, но и могли поглощать души своих хозяев, притягивать злых духов. Именно поэтому некоторым куклам не делали лиц, а когда те приходили в негодность, их никогда не выбрасывали. Люди боялись. Кукол считали проводниками не только для душ умерших, но и для богов. Не ищи его, даже если это Хванун. Всё слишком опасно, Гонхи. Парень не спит, пытаясь найти что-то внятное, кроме того, что сказал ему Сохо. Слова отдаются головной болью, стучат по вискам, вонзаясь прямо в сердце. «Не ищи его, даже если это Хванун. Всё слишком опасно, Гонхи.» — Все это лишь поверья, — мотает головой Гонхи, наливая очередной стакан кофе, он листает старую переписку с Хвануном, так много времени прошло, но он все ещё не может отпустить. Удивляется когда в сообщениях одно уведомление. Переписку пролистывает до конца, а глаза цепляются за короткое «Остановись». Гонхи поверить не может, Хванун снова в сети, читает множество сообщений от парня, оставляя их без ответа. Сохо наравне с Гонхи ночь не спит, кошмары путаются с реальностью, заставляя, копошится в собственной памяти, вырисовывать некогда знакомые образы. Цепляется за них отчаянно в надежде вспомнить, но не выходит, а чужие тёмные глаза отпечатываются где-то на подкорке. Сохо понимает, он был счастлив, но недолго. Воспоминание одно за одним всплывает в подсознании, не давая шанса сложить все в общую картину. Ли закуривает сигарету в надежде найти связь, привести мысли в порядок, но чужие тёмные глазами продолжают мерещиться. Он вспоминает, что где-то уже видел их, но где? Звонит Гонхи, но тот вне зоны. Одевается поспешно, выходя на улицу. Холод обдает щеки, заставляя морщить нос, пока сам парень на бег срывается. Дорога до дома друга занимает 15 минут, за которые Сохо не раз срывает чужой телефон, но на том конце лишь тишина. Врезается в кого-то, почти падая, поспешно извиняясь. Он не знает, но определённо чувствует угрозу, когда с силой разворачивают, притягивая почти вплотную к себе. — Куда-то торопишься? — парень чуть выше самого Сохо, хватает за плечи, грубо к себе притягивая. — Ты? — Рейвен передаёт привет, пупсик. Парень отпускает Ли и тот падает на колени, где-то сверху доносится противный смех Лидо. Он был и есть лучшим другом Рейвена, что некогда был знаком Ли только под именем Енджо. Воспоминания захлестывают словно цунами, не дают встать на ноги, пока где-то вдалеке все ещё слышится знакомый смех. Сохо кажется, что над головой пролетает ворон, пока воспоминания ударяют новой волной. Flashback -Какой сладкий. Что ты здесь забыл, малыш? Енджо своим глазам не верит, перед ним стоит статный парень, старше него самого. Он никогда не мог подумать, что легенды из интернета могут быть явью, а может все, потому что он так яро делал этого. — Я… Я хочу заключить контракт. — Что? — парень напротив заливисто смеётся, пока по чужому телу мурашки бегут. — Я хочу заключить контракт, — уверенно и настойчиво проговаривает мальчишка. — Ты так им дорожишь? Это прекрасно. Твоя взяла, он всегда будет рядом, но тебе придётся заплатить большую цену. Демон хватает мальчика за руку, глаза его чернее ночи, заглядывают в самую душу, вызывая страх, желание убежать, и мальчик бежит. Бежит со всех ног, не оборачиваясь пока демон вслед смеётся, после исчезая. Они ещё увидятся, но не сейчас. Ещё не время. Енджо плачет навзрыд практически всю ночь, пока хрупкая кукла, примерно с его рост покоится в шкафу, она все ещё не живая, но Енджо верит, что чудо произойдёт. Ровно, так же как и сегодня на заброшенной трассе, мальчишке стоило огромных трудов добраться до неё незамеченным. Он помнит их первую встречу и то, с каким восторгом он, будучи 14 летним мальчиком смотрел на марионетку в чужих руках. Год назад он впервые попал в цирк, и как кажется, навсегда остался там, словно та марионетка, чья улыбка как казалось, могла озарить целый мир. Кукла была совсем как живая, хрупкая и казалось, была примерно одного возраста с самим Енджо, который навсегда потерялся в чужих нитях, и сам словно марионетка каждые выходные бежал в цирк, дабы посмотреть последнее заветное выступление. Он очень недоумевал, когда некогда живая кукла замолкала после выступление, красивое ещё недавно озаренное улыбкой личико становилось умиротворенным. Енджо расстраивайся, когда это происходило, а потом сказка и вовсе закончилась. Енджо жил в маленьком городке, где каждый знал друг друга, соответственно знали и о цирке, которые многие недолюбливали. Придумываю небылицы и, окутывая цирк байками об исчезновении людей и живых куклах, что ночью после выступлений заманивали в свои сети очередную жертву. Та ночь была особенно красивой, зарево от пожара была видно слишком отчётливо. Енджо просыпается от сирены пожарной машины, не совсем понимая, что происходит. Он трёт сонные глазки, выходя на крыльцо босым, и такими же босыми ногами бежит прямиком на зарево, как мотыльки на свет. Обжигает маленькие крылышки, практически бросаясь в огонь, но взрослые его останавливают, думают, что Енджо помешан. Пока мальчик в чужих руках кричит и извивается, просит помочь той самой кукле внутри и людям, что запреты под завалами разрушенной крыши. — Никого уже не спасти — шепчет мужчина в форме, но все так же отчаянно отправляется на борьбу с адским пламенем. Енджо возвращается на следующий день. Пустырь встречает жутким запахом гари, где-то разбросаны сгоревшие куклы, обуглившееся и почти сгоревшие доски крыши. Мальчишка в поисках хоть чего-то, что сможет успокоить его душу, но не находит ровным счётом ничего. Плачет навзрыд, настолько громко насколько это возможно, ноги заплетаются, а пелена перед глазами не даёт спокойно смотреть под ноги, когда Енджо падает, ударяясь коленями, сдирая тонкую кожицу, ранки начинают щипать, а перед глазами знакомое безмятежное лицо и Енджо не верит, что такое может быть. Он относит марионетку домой, тщательно пряча от родителей, те не одобрят, когда увидят, а, впрочем, они никогда не были в восторге от увлечений сына и тот научился прятаться. А потом мальчик искал способ снова увидеть эту улыбку, что являлась только во сне. Перепробовал многие способы, которые в итоге были лишь пустышкой, он наконец, нашёл то, что искал, но и тут оказался слаб. Не смог довести дело до конца, за что корил себя всю ночь, только под утро, наконец засыпая, чувствуя чужие ладошки на своих руках. Просыпается от тяжести на теле, ещё совсем полусонно глаза открывает, когда замечает ту самую куклу. Она спит и Енджо не смеет будить её, лишь радостный крик где-то внутри сдерживает и понимает, что за подарок придётся заплатить, но детское сердце ещё не способно в это поверить. Парень в сказки никогда не верил, но сейчас готов поверить в них. Время шло, и мальчики взрослели, никогда не отпуская рук друг друга. Енджо будто нуждался в парне, не желая признавать своих чувств. — Можно поцеловать тебя? — в один из вечеров робко спрашивает Енджо и парень напротив еле заметно кивает. Он практически ничего не чувствует, но когда родные губы касаются чужих, по телу расплывается приятное тепло и стаи мурашек, заставляют глупо улыбаться в поцелуй. Они ещё не знают, что такое любовь, но уже готовы к ней. Енджо никогда не отпускает чужих вечно холодных рук, целуя каждый пальчик, заставляя мурашки бегать по телу. Всё меняется, когда приходит тот, кого Ким не ждал. Он до последнего оттягивал этот момент, понимая, что за счастье придётся платить. — Пришло время платить по счетам, — чужая улыбка отдаётся неприятной дрожью в теле, а чёрные глаза заглядываю в самые потаенные уголки души, вытаскивая слишком явные страхи наружу, и Енджо бы убежал прямо сейчас, если бы мог. Он и правда пытается, когда в чужих руках видит Сохо. Сохо сам просил так его называть, когда высеченное «Гонмин» на шее, отдавалось дикой болью и кошмарами ночью. Парень падает безвольной марионеткой к чужим ногам и у Енджо не остаётся выбора. Он принимает чужие условия, лишь бы спасти Сохо. Обрывает все связи, отправляясь в дальнее путешествие, вместе с Сохо, чтобы чуть позже открыть таинственный цирк. Он мечтает жить счастливо, но сказка трещит по швам раз за разом. Енджо боится за себя и за Сохо в том числе. Ему каждую ночь снятся кошмары, где черноглазый демон убивает Сохо на его глазах и он ничего не может сделать. Сам беспомощной бесцельной куклой падает прямиком за Сохо. Кричит от боли и с ума сходит, но Сохо не понимает. Не понимает, почему Енджо который день сам не свой. Не понимает, почему тот так рьяно опекает его, приставляя своего лучшего друга. Впрочем, единственного человека из прошлого, с которым Енджо поддерживал связь. Лидо был хорошим человеком и надежным другом. Его отец работал в том самом цирке, но не смог спастись в ту ночь. Поэтому Лидо относился к Сохо с нежностью, толикой грусти по тем временам, которые невозможно изменить. Куклы стали его проводником в прошлое, которое он пытался отпустить, но не мог. Он сходил с ума подобно Енджо, но всегда держал себя в руках. Заводил все больше новых кукол, мечтая стать знаменитым кукловодом, как и его отец. Гонхак так на самом деле звали Лидо, был чуть младше самого Енджо. Он всегда рассказывал Гонмину интересные истории из прошлого, никогда не называя новым именем, оно ему не нравилось. Просил понять друга, который боялся за свою первую и единственную любовь, а потом и сам влюбился, когда в цирке появились двойняшки. Они остались там после одного из выступлений в Сеуле. Пустые и совершенно брошенные, у них не было ничего кроме друг друга. Живые марионетки, внушающие страх, вечно холодные. Лидо всегда называл их проводниками чужих душ, именно из-за них коллекция кукол пополнялась настолько быстро, что некоторых приходилось оставлять. Двойняшки всегда вступали вместе, приковывая внимание Лидо, будто дрались, хотя прекрасно понимали чувства друг друга. За гранью сцены, когда свет на арене гас, они были необузданные, словно демоны. Искушающие своим видом и Лидо поддался, целуя смело, но в то же время чуть не уверенно на глазах Донмёна. Впервые за много лет в кукольном сердце что-то ёкнуло у обоих. Ругались они громко, но всегда мирились, тогда Донмён целовал младшего нарочито медленно, всегда на глазах Лидо, которого ревность с головой накрывала, но он никогда не показывая этого. Не показывал, когда видел очередные засосы на фарфоровой коже и наглую улыбку напротив, а Дончжу всегда взгляд опускал. Он любил обоих, но его брат был настоящим эгоистом. А потом вся сказка разрушилась, когда в один из дней Сохо наконец сбежал, не без помощи двойняшек, тогда Дончжу осознано, поцеловал Лидо, зажимая в одном из самых темных углов их цирка. Енджо сходил с ума после этого, наказывая двойняшек за оплошность, но их, как и всегда спас Лидо, взяв удар на себя. Лучший друг остался навеки запертым рядом с Енджо, сдерживая гнев старшего, без возможности полюбить снова. End flashback Он не знает, что задумал Енджо, но ему не нравится это. Всё что касается Енджо, абсолютно, он словно переболел им. — Не трогайте его, — Сохо на ноги подрывается, толкая парня рядом и срываясь на бег, он должен успеть спасти друга, это единственное, что осталось от него, как от человека. — Не беги, все равно не успеешь. Слишком поздно. Сохо оборачивается, наблюдая, как рядом с Лидо появляются две марионетки. Двойняшки. Ли хорошо знает каждого из них, знает, какие секреты те хранят и в какие жестокие игры готовы играть, ради достижения цели. Куклы ничего не чувствуют, но они прямое доказательство обратного и Сохо не по себе от этого. Трое исчезают в темноте ночи, пока Ли, наконец, доходит до цели. Стучит в чужую дверь так, что кости начинают болеть, но там, словно на том конце провода тишина. Отчаянье зарождается где-то глубоко, Сохо понимает, кто виновен и по чьим правилам придётся играть. Кулак почти касается двери в очередной раз, грозясь уже разбудить соседей, как та открывается… Перед глазами предстаёт заспанный парень, под глазами у того синяки и кажется, что он слегка растерян. Пропускает друга на кухню, попутно ставя чайник. — Что-то случилось? Гонхи не спеша заваривает кофе, когда на окно садится чёрный ворон. Сохо поспешно шторы задергивает, он понимает, что немного поспешил, разбудив друга, но тот в опасности, так же как и он, сам. — Нам нужно уехать из города, Гонхи. — Почему? — парень ставит на стол две чашки кофе  — Просто доверься… — Мне написал Хванун, я не могу уехать, — Гонхи спокойно отпивает кофе, обжигая губы, он знает реакцию друга, оттого и готов к ней. — Гонхи! — Нет, у меня впервые появился шанс найти его. Теперь я не упущу такой возможности. — Это не Хванун! Гонхи! — Оставь свои бредни для кого-нибудь другого. Тебе не понять, ты никогда не терял того, кого любишь, Сохо. Пожалуйста, уходи. — Ты многого не знаешь, — говорит Сохо напоследок, закрывая чужую дверь. — Ты упустил свой шанс, — доносится где-то сбоку, когда Сохо выходит из дома.  — Он не посмеет. — Не сомневайся, иначе это будет многого стоить. Чужая улыбка отдаёт болью в душе, Сохо с Лидо не так много связывает, но он доверял ему когда-то. Времена меняются. Гонхи кошмары мучают уже месяц, с того дня как он впервые побывал в том цирке. Парень не спит, на пары забивая. Каждую ночь заходит в родную переписку, ответов ждёт, но не получает. Надежду не теряет, когда почти каждую ночь приходит на пустырь, где некогда находился цирк. Не находит ничего, вновь возвращаясь домой, а дальше все как по замкнутому кругу. Попытки Сохо игнорить, потом каждую ночь от кошмаров просыпаться, где он сам словно марионетка в чужих руках, вокруг много таких же, как он. Гонхи видит знакомую улыбку, но нити разрывают и он падает в бездну раз за разом. Снова сообщения Хвануну пишет, надеется, что тот ответит, после беспокойным сном засыпая. Просыпаясь от уведомления на телефоне. Всё ещё немного заспанный, глазам не верит, когда уведомление проверяет, в чат заходит. «Встретимся на заброшенном озере. Сегодня в 01:00. Ты получишь ответы» Парень, словно девочка подросток, которой в любви признались, прыгает от радости. Волнение мешается наряду со страхом. Гонхи понимает, что все может быть куда хуже, но готов к любому исходу. Телефон снова трезвонит, оповещая о раннем собеседнике, которого точно так же кошмары мучают, но в отличие от Гонхи он знает ответы на свои вопросы. Парень трубку сбрасывает, не желая общаться с Сохо сейчас. Тот наверняка планы испортит, а Гонхи не может снова потерять любимого человека. Гонхи было 7, когда в их семье появился Хванун. Маленький зашуганный мальчик был похож на бездомного котёнка, что сторонился всех подряд. Вечно искусанные губы и испуганные глаза. Мальчик сильно отличался от гиперактивного Гонхи, что всеми силами пытался подружиться, но младший отталкивал и больше в себе закрывался. Время шло, и Гонхи не бросал своих попыток, а Хванун напротив стал более открытым, стараясь доверять людям и в частности старшему. Которому позже доверял собственные секреты, просил совета и искал поддержку, когда одноклассники в очередной раз издевались. Говорил о своих мечтах, о пареньке, что нравился о первом поцелуе и свидании, а Гонхи утопал. В чужих глазах. В чужих чувствах, с нежеланием раскрывать своих. Боялся, что в одночасье потеряет младшего. Думал, что любовь эта не правильна, да и не нужна младшему. Они были как братья, даже если на деле ими и не являлись. А потом Гонхи просто не справился со своими чувствами, поддаваясь порыву и очередным слезам младшего. Целуя того мягко и нежно, с желанием забрать всю боль Хвануна, все его проблемы, но не смог. Хванун исчез, оставив сотни вопрос и не одного ответа. Гонхи часто снится это во снах, но Хванун даже там уходит, оставляя наедине со своими чувствами. Старший приходит за час до оговоренной встречи. Волнуется, немного пугается, когда над головой ворон с криками пролетает. Гонхи кажется, что в этой кромешной тьме озера он не один, и убеждается в этом, когда неподалёку зажигает я фонарь, освещая знакомый силуэт. Хванун одет точно так же как и в тот день, танцует самозабвенно, будто в последний раз. Зазывая Гонхи ближе, зачаровывая и внушая страх, когда улыбается, подходит ближе, шепча на ухо  — Посмотри, что сделала твоя любовь, — падая в центр, извиваясь, словно в конвульсиях, и тогда Гонхи замечает тонкие верёвки, марионетку в очередной раз дёргают, когда она наконец затихает. — Люди — как куклы. Интересны пока новые.* Игра закончена, Ли Гонхи. Голос слышится сзади, а сознание медленно покидает парня, когда он падает рядом с Хвануном, отчаянно хватая того за руки. В мыслях у Гонхи только Хванун, его холодные руки. Он сам марионетка и видит лицо своего кукловода, но ничего не может сделать. Ждёт своего часа с желанием поскорее оказаться рядом с младшим, что все так же отдаляется, причиняя практически смертельную боль. Гонхи ждёт, когда его подобно марионетке начнут дёргать за ниточки, показывая насколько он, ошибался и каким жестоким может быть этот мир. Сохо себе места не находит, Гонхи пропал пару дней назад, и бедная мать парня оборвала все телефоны, в том числе и его. Парень знает, куда мог отправиться его друг, но отчаянно отрицает это. Он виноват безумно, но признать это слишком страшно. Практически невозможно. Ли от кошмаров мучается, флешбэки из памяти не дают покоя. Он помнит тот страшный пожар в цирке, что некогда был домом для куклы. Помнит первую осознанную ночь в доме Енджо, он многим ему благодарен, в том числе и за жизнь. Но любовь в итоге убивает. Начинает душить, превращаясь в одержимость. Сохо не знал, какой ценой стал человеком, а потом просто испугался. Енджо был готов на все ради него, а Сохо лишь отвернулся. Бывшая кукла не понимала что такое любовь, но одержимость Енджо казалась правильной, в какой-то степени нужной для марионетки со сломанной судьбой. Из мыслей вырывает трель телефона, на экране высвечивается знакомая фотография и Сохо практически выдыхает, игнорируя неприятное чувство где-то внутри. Он так и остался куклой в теле человека, совершенно полый, но со скудным набором чувств, в частности страхом, что цепкими руками хватает в свои объятия. — Гонхи? На том конце лишь тишина, отдающая болью в сердце. Сохо знает, что за этим последует, он мечтает, чтобы все это был сон, кошмар, где он так и останется куклой в сгоревшей цирке. — Отпусти его, Рейвен. Он не причем. Ты сам сошёл с ума. В ответ слышится знакомый мягкий смех, даже когда Енджо был зол на своих кукол, он никогда это не показывал. Прятался за маской спокойствия и невозмутимости, после отыгрываясь на Ли, на теле которого один за одним багровыми цветами расцветали засосы. Знаки принадлежности, которые Сохо поначалу обожал, а потом начал бояться. Задыхаться от чужих действий, чувств. — Ты знаешь, где меня найти. Короткие гудки отдаются раздражением, играя на оголенных нервах. Он не позволит снова затащить себя в эту клетку мнимой любви, от которой проку то нет. Быстро одевается, ловит такси, специально выходит дальше от места встречи, его давно ждут, и Сохо знает это. Вдалеке видит знакомые силуэты, двойняшки пугают в тишине озера. Они ждут очередную заплутавшую жертву, точно такую же, как Хванун или Гонхи. Последний за спиной появляется неожиданно, держа Хвануна за руку. Куклы ничего не чувствуют, но Гонхи все ещё человек. Пленник собственного тела, не способный более противостоять. — Гонхи, — в чужих глазах напротив пустота, она пугает, заставляя подчиняться. — Заткнись, бесишь, — Сион толкает сильно, появляясь неожиданно, где-то сбоку от парня, колени врезаются в мягкую землю, отчего тонкая кожа сдирается. — Как долго ты будешь прятаться за чужими спинами? Сион отвешивает звонку пощёчину, она оглушает, заставляя, вернутся в реальность. — Сион! Рейвен парня от Сохо отталкивает, хватая последнего за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза. — Смотри, к чему привела твоя глупость, — он указывает на стоящих неподалёку Гонхи с Хвануном, что так же за руки держатся. — Ты душил меня! — стараясь оправдаться, говорит Сохо — Я любил тебя! Разве этого было не достаточно? Рейвен чужой подбородок отпускает, отходя ближе к Лидо — Тебе нужно следить за своими марионетками, — проговаривает он, хватая Сиона за шею. В глазах напротив ни доли жалости или страха, только немое согласие. Сохо понимает, что Сиону все равно. Чужая шея противно хрустит, когда тело падает прямо в ноги Лидо, что отрешенным видом наблюдает за происходящим. Он пустой как кукла, но где-то глубоко что-то обрывается. Кукла ломается, нити обрываются. — Дончжу, — падая на колени, шепчет двойняшка. Ему больше нечего терять, когда бросается со спины прямо на Енджо, но Лидо чужое хрупкое тельце перехватывает, крепко к себе прижимая. — Чем ещё мне нужно пожертвовать ради тебя, что бы ты, наконец, понял? Перед Сохо появляется тот маленький мальчик, которым некогда был Енджо. Тот, что был готов пожертвовать собственной жизнью ради Сохо и каждой новой куклы, что появлялась в их театре, подобно Дончжу и Донмёна. Которые некогда были как братья для Енджо, но время меняет людей. Страх потерять близкого человека снова затмевает разум, подобно любви, что ослепляла людей веками, оказывая свое влияние и на Рейвена. — Ты монстр, — шепчет Сохо, стараясь привлечь внимание Енджо, что направляется к Гонхи, хватая того за шею — Я ведь любил тебя, — тонкие пальцы сжимаются на шее, пока по чужому лицу слезы — Ты ищешь человека, который был бы с тобой, потому что ты одинок. И ты ставишь на нем ярлык — «возлюбленный». Ты хочешь, чтобы все принадлежало только тебе, и ты меняешь своего «любимого» так как тебе хочется… прям как куклу.* Это не любовь, Енджо. Ты одержим. — Я не жалею, — Енджо крепче сжимает пальцы, игнорируя чужие мольбы, а Хванун в это время борется сам с собой. Заложник собственного тела, по своей глупости оттолкнувший всех кому был дорог. — Пожалуйста, — шепчет Хванун, чужую руку перехватывая, пытаясь нити разорвать, но его лишь отталкивают. — Остановись! Я вернусь… Слышишь? Рейвен чужую шею отпускает, и марионетка обессилено, падает ему в ноги. — Но ты должен отпустить их, пожалуйста. Цирк больше не может существовать. — Ты просишь меня отпустить их, лишая единственного места, куда они смогут прийти. Кто из нас больший монстр? — Енджо, пожалуйста… Рейвен подходит вплотную, притягивая Сохо к себе. В глаза смотрит все с той же нежностью и Сохо думает, что все будет как прежде, как тогда в детстве, когда они не знали, что такое любить, но находили спасение друг в друге. Ли уверен, Енджо содержит обещание, позволяя его друзьям, наконец жить, заключая самого Сохо в клетку, загоняя в угол, без надежды на свободу. Потому что его любовь и есть свобода. Его одержимость — религия. — Люби меня, когда я меньше всего этого заслуживаю, потому что именно тогда я больше всего в этом нуждаюсь,* — Рейвен целует мягко и настойчиво, пока в чужих глазах свет меркнет навсегда.