МАЯК

      Из приоткрытого окна вагона метро задувает промозглый воздух вентиляционных шахт. Я поплотнее запахиваю драповое пальто грустно серого цвета, вжимаю голову в худые плечи, и инстинктивно скрестив руки, облокачиваюсь спиной на дверь рядом с надписью «Не прислоняться». Глаза предательски закрываются под мерный шум и покачивания. Час пик с его душной и зловонной плотностью давно миновал и, уснув стоя, ты рискуешь свалиться в получивший временную передышку проход, а не на случайного соседа в людской толкучке.       Чтобы отвлечься от подступающей дремоты, я украдкой читаю книгу сидящего рядом долговязого парня в дырявых джинсах. С виду студента. «Женя держит ещё не остывший кофе двумя руками, рассеяно и смущённо слушая затянувшийся монолог. - Вот бы я мог ждать жену дома, - неожиданно подытоживает говорящий. - Угу.» Тут книга захлопывается и резво направляется к выходу вместе со своим владельцем, успев показать на прощание только нарочито идиллический песчаный берег моря на обложке.       Я с усердием всматриваюсь в неё, пытаюсь разглядеть название. Но добрая половина изображения и надписи спрятались за широкой кистью с длинными бледными пальцами. Откуда-то сверху наваливается мягкая тёплая тьма. На душе легко. Раствориться в этом чувстве мешает лишь понимание того, что я всё ещё стою в вагоне метро. И скорее всего, потеряв сознание, падаю. Запоздало возникает мысль: надо подставить руки. А так же ещё одна, совершенно неуместная, о наверняка замёрзшем студенте с полуголыми ногами в конце осени.