Шлюшки и Викарии

      Дождливым ноябрьским вечером чёрный кэб мчался по широким дорогам Эдинбурга, то и дело сворачивая на вертлявые улочки, чтобы избежать пробок и доставить задумчиво выглядящую мисс к Королевскому театру, на сцене которого труппа знаменитого русского театра ставила оперу «Руслан и Людмила».       Афиши, расклеенные по всему городу, висели с марта, и только слепой мог бы их не заметить. Жители и гости «замка Эйдина» поспешили приобрести билеты заранее, чтобы не пропустить главный хит сезона. Агата Нильсен, в девичестве Харрис, была в их числе.       В день премьеры она безучастно следила, как дома шотландской столицы сменяются одно за одним в окне такси. Странное тревожное чувство не отпускало наследницу состояния Сильвер-Харрис с самого утра. Она не могла ни на чем сосредоточиться и, оторванная от реальности, наконец-то действовала бездумно, слепо следуя записям в дневнике.       В отличие от того злополучного вечера, когда её тетя устроила вечеринку «Шлюшки и Викарии», Агата не опаздывала и была во всеоружии. Черное вечернее платье с открытыми плечами, бархатным лифом-бандо, подчеркивающим красивую грудь, и юбкой из фатина в пол сидело идеально.       «Прямо как на твоём дне рождения, тетушка», — хмуро улыбнулась она иронии судьбы. В тот вечер, она потеряла одного из самых родных людей, а в этот…       В минодьере, усыпанном черными в тон платью кристаллами и бусинами, прозвенела короткая трель текстового сообщения. Агата вынула телефон из сумочки и взглянула на экран. Имя отправителя заставило её улыбнуться искренне и тепло. Сэм.       Мы с Рейч застряли в пробке. Немного задержимся.       Пока Агата набирала ответ, кэб остановился неподалеку от театра. Нильсен подняла взгляд, поджала губы, растирая помаду винного оттенка, поправила пальто на плечах и легко скользнула ладонью по голове и ниже, разглаживая шаловливые волоски в тугом узле низкого хвоста. Она сама выбрала простую и гладкую причёску, словно напоминая себе самой, что от той взбалмошной студентки Агаты ничего не осталось.       Оплатив проезд, с вежливым «спасибо» Нильсен вышла из автомобиля и направилась в театр, на пороге которого уже собралась толпа жаждущих увидеть представление любителей оперы.       Агата проскользнула между ними в распахнутые двери и оказалась в ярко освещенном фойе. Внутри было так же людно как и снаружи. Не теряя времени, Нильсен отдала пальто гардеробщице и направилась в дамскую комнату, чтобы навести лоск на из без того идеальный образ. Она освежила помаду на губах и улыбнулась своему отражению.       «Игра началась», — промелькнуло в её голове. Агата посмотрела на себя и ухмыльнулась недоброму огню, сверкнувшему в её глазах. Подмигнула себе на последок и покинула уборную.       Когда она вернулась обратно в фойе, то заметила знакомый силуэт в чёрном костюме. Силуэт мужчины, которого она не видела шесть беспредельно долгих недель. Агата бесшумно подошла к Александру и легонько коснулась его плеча.       — Вот ты где, — обернулся тот. Уголок его губ поднялся в хитрую ухмылку.       — Вот я где. А где, по-твоему, я должна быть? — ответила Нильсен, избегая взгляда Александра. Она стояла к нему совсем близко, но отталкивала безразличностью.       — Где и должно жене. Подле мужа.       — Какая радость, что нам так мало осталось быть супругами.       Нильсен посерьёзнел. Сглотнул. Впился в Агату пронзительным взглядом, как голодный шакал впивается в горло своей добыче.       — Уже виделась с Харрисоном?       — В понедельник, — Агата пожала плечом, словно ничего значительного не произошло.       — И что он сказал?       — Что проблем с разводом не должно быть, потому что мы, цитирую, «разумные молодые люди» и подписали брачный договор.       — Не стоило этого делать, — Александр отвёл взгляд, рассматривая толпу.       — Алекс, нам не стоило жениться.       — Вот как? Угу. Хорошо. А им что скажем? — тот указал в сторону Самюэля и Рейчел, приближающихся к ним с радостными улыбками.       — Давай обсудим это позже. Мы вчетвером не собирались уже сто лет.       — Агата, не…       Та метнула на Нильсена быстрый холодный взгляд, заставляя мужа умолкнуть.       — Не сейчас. — Агата воровато посмотрела в сторону Рейчел и Сэма и, чуть склонившись к Александру, прошептала ему. — Правила, помнишь? Не распускай руки.       — Помню, — холодно отчеканил Нильсен и положил ладонь ей на талию, притягивая девушку к себе. — Ты всё ещё моя жена. Веди себя соответствующе.       — Тиран.       — Красавица.       Агата заметила как у мужа вздулись челюстные мышцы и запульсировала венка на виске, но сейчас же отвела взгляд на друзей и улыбнулась им, приветствуя.       Обмен любезностями старых друзей длился недолго, однако того времени хватило, чтобы насладиться обществом друг друга и убедиться, что дела у всех шли просто замечательно. Сэмюэль сообщил, что его детективное агентство процветает, а Рейчел никак не могла перестать загадочно улыбаться. Глядя на подругу, Агата догадалась, что причиной её цветущего вида являлся некто, про кого Линд обмолвилась, но так и не смогла договорить, так как их и других посетителей театра пригласили занять места в зрительном зале.       Великолепная четверка прошла в ложу бельэтажа по левую руку от сцены, и Александр пропустил подругу и Макото вперёд. Агата смерила его надменным взглядом, но промолчала и заняла свободное место с краю.       Нильсен по-хозяйски придвинул своё кресло ближе к жене, сел, но та продолжала его игнорировать, слишком увлеченно разглядывая публику в партере.       Из динамиков прозвучало приветственное сообщение, свет в зале погас, и лишь сцена оставалась озарена яркими прожекторами софит. Заиграла музыка и представление началось красочной вереницей действ. Оперные певцы появились на сцене, превосходно исполняя свои партии на неведомом ей языке, пока за их спинами танцоры выполняли непостижимой красоты и грации пируэты. Агата смотрела на сцену, плывущую цветастыми пятнами костюмов исполнителей, и на общую размытую картину декораций, но не видела ничего.       Она вытянулась в струну, сидя как на иголках боясь коснуться спинки кресла, где лежала рука Александра. Сосредоточиться на опере не было сил. Всё, что она сейчас чувствовала, это влажное глубокое дыхание мужа на своём оголённом плече. Расстояние между ними не составляло и трех дюймов, но вместе с тем, от этой незначительной величины, размером с пропасть, Агата едва ли могла дышать. Каждая клетка изнывала по нему. Рвалась наружу. Рвалась к нему.       Агата снова оказалась в плену парфюма Александра, благодаря которому в памяти калейдоскопом закружились моменты интимной близости. Поджарый торс Нильсена, его горячая, покрытая каплями пота кожа, его руки, сжимающие её горло, пока муж вколачивался в неё, не жалея ни себя, ни её.       Закрыв глаза, Нильсен сглотнула. Медленный, контролируемый выдох слетел с губ. Александр сидел близко, но был слишком далеко. Агата чувствовала его напряжение: с тех пор как в зале выключили свет, он лишь раз пошевелился. Как два хищника, круживших друг напротив друга, они ждали, когда противник сдастся, но Агата твёрдо решила, что сегодня тому не бывать, и продолжала молча страдать.       Напряжение копилось. Оно подобно каплям воды, стекающим на макушку с раздражающим четкостью интервалом, сводило с ума каждую минуту. Первый акт уже подходил к концу, и Нильсен, потеряв самоконтроль, хотела пойти в дамскую комнату, но, заметив движение слева, встретилась взглядом с Александром.       Взгляд — снежная лавина с божественным отливом голубого неба.       — Агата, — прочитала она по губам, — запонки…       Ликование! Чистое, внезапное, сокрушительное.       Нильсен победно улыбнулась, на что Александр скривился, но улыбнулся в ответ. Агата кивнула и наклонилась к Рейчел, прошептав ей на ухо.       — Рейч, я что-то неважно себя чувствую. Алекс отвезет меня в отель.       Линд обернулась. Зеленые глаза потухли состраданием.       — Конечно, поезжайте. Напишешь мне потом, ладно? — Рейчел сочувственно коснулась ладони Агаты.       — Угу, — кивнула подруга, стараясь придать своему выражению лица более правдоподобный страдальческий вид.       — В чём дело? — зашептал Сэм, заметивший возню.       — Мы с Агатой уходим, — ответил Александр нетерпеливо.       — Что? Сейчас?       — Нет, после Хануки! Сейчас! — отчеканил Нильсен.       — Что-то случилось? — Макото обратился к более приветливой Агате.       — Всё в порядке, Сэм. Просто нездоровится, — слабо улыбнулась «больная». По пристальному взгляду японца Агата поняла, что друг не купился на её байку, однако тот спорить не стал.       — Увидимся завтра, — махнула Нильсен на прощание, и оперевшись на руку мужа, вышла из зрительного зала.       Как только за ними захлопнулась дверь, Александр схватил её за горло и припечатал спиной к стене. Острое ощущение холода от мраморных стен мгновенно сменилось горячим, влажным, полным вожделения поцелуем. Агата надрывисто вдохнула, когда острая боль вспыхнула на нижней губе от неожиданности укуса.       — Du är färdig, min älskling*, — яростно прошипел Нильсен Агате в губы.       Александр переходил на шведский в двух случаях: когда был зол как чёрт или же сильно возбужден.       — А ты проиграл, — смакуя слова, ответила Агата, с наслаждением закрыв глаза. Ей не нужно было смотреть на него, чтобы понять: она довела мужа до белого каления. И до исступления. Именно таким, она его хотела сейчас. Гневным. Красивым. Безудержным.       — Это мы ещё посмотрим, — не медля ни секунды, Александр схватил Агату за запястье и повлек за собой на выход. Та спешила за ним, придерживая подол платья свободной рукой и стараясь не выронить минодьер, зажатый между пальцев.       На улице, Нильсен накинул жене свой пиджак на плечи, и по счастливому стечению обстоятельств поймал кэб, который немедленно тронулся по названному Агатой адресу. Как только Нильсен удобно устроилась на заднем сидении, она ожидала, что Александр продолжит ласки, и когда он этого не сделал, то она сама потянулась к нему.       — А-а-а, — Нильсен погрозил пальцем. — Сиди смирно, кошечка.       Агата закусила губу. Отстранилась. Что бы сейчас не происходило, как бы он её не изводил, Агата твердо решила не поддаваться на провокации и выиграть, и если удастся, то она одолеет мужа два раза подряд, а этого не случалось прежде.       За своё упорство она получила вознаграждение практически сразу. Александр наклонился к ней, но к её недоумению, не для того, чтобы поцеловать или дотронуться. Нильсен запустил руку во внутренний карман пиджака и достал металлический футляр размером в половину его ладони. Распахнул его и со злорадной улыбкой продемонстрировал предмет Агате.       — Не думал, что до этого дойдёт, но ты меня вынудила, — пояснил Александр и, склонившись к её уху, прошептал, — раздвинь ноги.       Та послушно выполнила приказ, вцепившись в сиденье, позволяя Александру ввести вибропулю. Нильсен откинулся на спинку сиденья и, вынув из кармана брюк пульт, включил устройство, которое начало слабо пульсировать. Если водитель и заметил что-то, то ей было плевать. Агата сосредоточилась на том, чтобы не стонать громче играющего в салоне радио. Она тяжело задышала, от чего её грудь, обтянутая лифом платья, начала вздыматься.       — Алекс, — взмолилась она, — дотронься до меня.       — Если будешь послушной, — знакомая ухмылка заиграла на лице довольного собой Нильсена.       — А если… — вздох, — нет?       — До тебя дотронется мой ремень.       Агата сглотнула и уточнила.       — Что мне нужно сделать?       — Ну ты прекрасно исполнила свою роль в театре, — муж обратил на неё свой взор. — Усложним задачу. Дойди до номера. Спокойно. Без лишних… эмоций. Справишься?       — Да, — выдохнула та.       — Да, «кто»? — Торжествующий нажим.       — Да… сэр. — Вожделенная капитуляция.       Дорога до номера показалась Агате до отчаяния долгой. Хоть Нильсен и получала удовольствие от вибрации внутри, но ощущения были не те. Негодование было сравнимо с тем, что если бы она сидела за обеденным столом, перед ней стояло огромное блюдо с омаром Термидор, но Агате строго настрого запретили приступать к нему, пока она не съест порцию каши. Ей хотелось почувствовать его руки, будь то поглаживания, шлепки или пощипывания. Горячие губы, чтобы Александр расцеловал её всю. Тяжесть его тела на себе или хотя бы, прости господи, кусающие удары флоггера, одной из излюбленных игрушек Александра, на раскрасневшейся коже ягодиц.       Вместо этого Агата «давилась овсянкой» до самого отеля, то и дело кидая на Александра гневные взгляды, чередующиеся с непроизвольным сжатием тех или иных мышц, так как супруг играючи, по воле прихоти и забавы ради переключал скорости вибропули. Он приказал вести себя естественно, и всю дорогу у неё получилось. Подвох заключался в том, чтобы пройти мимо стойки ресепшна с каменным лицом, контролируя дыхание, и ей почти удалось.       «Почти» ключевое слово.       — А-а-ах! — вскрикнула Агата, хватаясь за плечо Александра, который, по всей видимости, выкрутил скорость на максимум и с наигранным видом обеспокоенности за супругу снова подставил руку для поддержки.       — У моей жены жуткое несварение, — «виновато» улыбнулся он девушке за стойкой.       — Могу ли я вам вызвать врача или скорую? — предложила та.       — Не стоит, — отказался Нильсен и повел Агату к лифтам.       Стоило дверям лифта съехаться вместе, временно заточая пару в тесную вместительность кабины, как Александр заключил Агату в объятья и поцеловал шею. Она прижала его плотнее к себе, запустив пальцы ему за ворот рубашки, привлекая мужа к своей жадной до засосов коже, запрокинув голову назад.       — Ничего не хочешь сказать? — шёпот, за которым последовал поцелуй в ушко.       — Ты… выиграл.       — То-то же.       — Что теперь?       — Теперь сыграем в мою игру, — Александр посмотрел в глаза Агаты и прочитал в них безоговорочное и покорное согласие.       Не выпуская запястья жены из крепкого захвата, Нильсен привел её в номер, который забронировал после телефонного разговора с ней. Он прошёл вперед и направился в спальню, где под любопытным взглядом супруги включил лампы на прикроватных тумбочках, озаряя комнату тёплым мягким подсвечиванием. Сел на кровать и потянул галстук, развязывая его. Положил рядом с собой и расстегнул пару пуговиц у горла, после чего поднял взгляд на Агату и заметил, что её внимательные зелёные глаза неотрывно следили за ним. Александр наклонил голову в бок и произнес одно слово.       — Подойди.       Агата повиновалась.       Когда она приблизилась, Нильсен развернул её спиной к себе, стянул с жены свой пиджак, перекинул волосы ей на плечо и осторожно потянул бегунок молнии вниз. Это походило на распаковку рождественского подарка, и ему не хотелось торопиться. Сантиметр за сантиметром спина Агаты оголялась, пока наконец платье, разжав свою эластичную хватку, не упало у её ног.       Александр поднес ладонь к основанию шеи и, едва касаясь её кожи подушечкой среднего пальца, скользнул вниз. Агата чуть выгнулась, напрягая мышцы спины. Он знал, что ей нравится, когда он касается её спины и улыбнулся этому, после чего положил руки ей на бедра, привлекая к себе, и оставил лёгкий поцелуй чуть ниже талии.       — Ты согласна играть в мою игру, Агата?       — Да, сэр…       — Помнишь правило?       — Никаких правил. Проигравших нет.       — Назови стоп-слово.       — Запонки, — Нильсен не видел, но точно знал, что супруга улыбнулась.       — Молодец, — сказал он и скатил по бёдрам чёрные трусики. — Номер 3 через меня.       Не медля ни секунды, Агата перевалилась ему через колени и подставила для наказания округлые ягодицы. Александр, растягивая удовольствие, стал ласкать попку, погладил ложбинку между ягодиц, но тут Агата шумно выдохнула, от чего он внезапно вспомнил, что её нутро всё ещё терзает вибропуля, и изо всех сил врезал ей по заднице.       Даже в слабом свете ламп на ягодице можно было разглядеть чёткие очертания его ладони. Александр ударил снова; Агата вскрикнула, сжимая трясущимися пальцами покрывало. Нильсен подул на раскрасневшуюся кожу и нанёс следующий удар. И ещё один. И ещё.       Агата начала всхлипывать и ёрзать, но когда Александр ослабил удар, всё же попросила быть пожестче. Наказание длилось достаточно долго, насколько сильно Александр был взбешён. Он продолжал порку до тех пор, пока злость не прошла и осталось лишь острое возбуждение, а рука не заныла. Ягодицы Агаты покраснели и стали горячими.       Можно было подумать, что подобная работа могла измотать Нильсена, но он оставался бодр, а всхлипы и тихие стоны Агаты только и делали, что подначивали его. Он сейчас же положил руку на гладкий лобок жены и засунул несколько пальцев внутрь, чтобы проверить, насколько она возбудилась. Порка и вибропуля успешно справились с задачей.       — Боги, Алекс, отымей меня! — тяжело дыша, проговорила Агата.       — Терпение, кошечка. Будь послушной, — довольно улыбнулся Нильсен.       Её мольба ещё больше раззадорила его. Положив одну руку ей на спину, а другой раздвинув половые губы, Александр кончиком пальца потёр влажный клитор. Агата натужно вскрикнула и задрожала. Она ударила кулаком по кровати на пике негодования, но он продолжал манипуляции, пока наконец её не потряс долгий и шумный оргазм. Когда всё кончилось, Нильсен глубоко вздохнула и рухнула ему на колени, как тряпичная кукла.       Терпеливо подождав, когда Агата оправится и вынет прибор, Александр подумал, что, возможно, перестарался, однако в свою защиту он не припомнил, чтобы она прошептала, сказала или завопила стоп-слово. Её выдержка всегда вызывала в нём восхищение. Нильсен широко улыбнулся тому, что ещё ни разу за несколько лет их брака не усомнился в Агате.       Она медленно поднялась. Волосы растрёпаны, тушь нарисовала чёрные дорожки на разрумянившихся щеках, но зелёные глаза горели как и прежде.       «Наваждение», — подумал Александр. Эти кошачьи глаза не отпускали его с тех пор, когда он впервые их увидел.       — Что дальше, господин?       — Номер 2, — пояснил Нильсен и принялся снимать с себя одежду.       Встав на колени у кровати, Агата терпеливо ждала, пока Александр разденется. Он, заняв ту же позицию, внимательно оглядел супругу ещё раз. Она уставилась на его подрагивающий член. Нильсен изогнул бровь, намекая на то, что ей следует делать дальше. Та придвинулась ближе, взяла пульсирующий орган в кулак и принялась массировать, растирая естественную смазку по всей длине, после чего нагнулась и стала ласкать головку языком.       Нильсен закрыл глаза и выдохнул. Когда он почувствовал, как губы супруги сомкнулись на нём, горячую влажность её рта, из его груди вырвался стон облегчения. Она ласкала его с напористой самоотдачей, помогая себе рукой. Звук, захлёбывающейся им Агаты, был в миллионы раз красивей арии, исполненной оперной певицей, которую он имел удовольствие слушать больше часа назад.       — Не торопись, min lilja*, — Александр сжал хвост Агаты в кулаке, наблюдая за тем, как качается её голова у него между бёдер, но та лишь быстрее заработала языком.       Ноги у Нильсена задрожали, а живот стал резко сжиматься.       — Стой, — рыкнул он, и жена послушно остановилась.       Обхватив Агату за талию, Александр потянул её на себя, бросил на кровать и лёг сверху. Она подняла бёдра, подаваясь ему навстречу, и потёрлась о твёрдый и влажный от собственной слюны орган, за что Нильсен больно впился зубами ей в плечо.       Он встал на колени и потянул Агату на себя; она встала на четвереньки, повинуясь. Александр провёлся между ягодиц, дразня её, после чего направил член меж раздвинутых ног и толкнулся в мягкую гостеприимную плоть до упора. Вцепившись пальцами в тёплую кожу бёдер, Нильсен заставил Агату извиваться и постанывать, шлепая прессом о её ягодицы.       — Сильнее, Алекс, — стонала та, — сильнее!       Пальцы ног Александра сжались от восхитительных ощущений, пробегавших по животу. Сильными безжалостными рывками он вколачивался в неё в мощном ритме страсти, затаив дыхание. Агата вскрикнула и сейчас же получила звонкий шлепок туда, где, казалось, кожа уже успокоилось и перестала гореть.       Почувствовав, что приближается её оргазм, Александр увеличил темп до безумного и тяжело задышал. Когда дикие спазмы охватили его живот, Александр разорвался в оргазме, излив доказательство своей любви у неё внутри; Агата взвизгнула и сама затряслась в конвульсиях мощной разрядки.

***

      После, когда Агата абсолютно голая лежала на кровати, свесив волосы с изножья, наслаждалась массажем ступней, что делал ей Александр, он тихо позвал её:       — Кошечка?       — Да, мой ананасик, — она поднялась на локтях и увидела его ласковую улыбку.       — Пообещай мне одну вещь, — Нильсен выглядел очень серьёзным.       — Какую?       — Мы больше никогда не будем играть в «Развод».       — Обещаю. — Агата снова рухнула на постель, выдержала небольшую паузу и мечтательно предложила. — Тогда как насчет «Шлюшек и спецагентов»?       Александр не ответил, но рассмеялся от души, покрывая ступлю любимой женщины бесчисленными поцелуями.