Шлюшки и Викарии

      Долгий вечер перешёл в позднюю ночь, и Бишоп-Мэнсон в воцарившейся в тишине погрузился в глубокий отдохновенный сон, в то время как антикварные часы на каминной полке в малой гостиной продолжали тикать без устали, указывая на начало третьего.       В первой спальне по левую руку от лестницы свет не горел, однако это не значило, что гость, которого там поселили, спал. Нильсен, облачившийся в простую белую футболку и лёгкие трикотажные штаны, сидел на кровати и с завидной бодростью что-то рассматривал на экране планшетного компьютера. Изящно-небрежным движением он смахнул страницу вверх и облизал губы в предвкушении раскрытия загадки.       «Недурно. Весьма недурно», — подумал Александр, без проблем найдя профиль Агаты в известной социальной сети. Он начал рассматривать её фотографии по одной и внимательно читал подписи к ним. С победной ухмылкой он нашёл то, что искал, и был дьявольски доволен находкой. Клад в виде фото Агаты Харрис оказался даже лучше, чем он предполагал.       Фотографии были полны жизни, искренности и непринужденности. Всё в точности как он запомнил, каждая фотография была подтверждением того, насколько хорошо была развита у него память: большие, полные жажды знаний глаза студентки на лекции; сдвинутые к переносице брови, выдающие сердитое негодование посетительницы паба; сосредоточенное выражение лица читающей в университетской библиотеке; вежливая, но счастливая улыбка победительницы, которой вручили кубок. Александр пригляделся: кубок по конному спорту.       Нильсен поджал губы и одобрительно покачал головой.       Открыл новое фото и замер, точно пантера перед нападением на так давно ускользающую из хищных лап добычу. Агата в лёгком, переливающемся блёстками платье с глубоким декольте беззастенчиво отдается танцу под блики цветомузыки ночного клуба. Девушку обволакивали невесомые облака, выпускаемые генераторами дыма, отчего очертания её фигуры казались чуть размытыми, но даже в этой искусственной мгле от Агаты было невозможно оторваться. Взгляд Нильсена скользнул от лица к шее и дальше по телу, чьи изгибы облегала ткань наряда. Грудь, живот, бёдра. Он расслаблено откинулся на изголовье, выдохнул и закрыл глаза, представляя Харрис в розовом корсете.       Всё в её костюме было идеальным: от нелепых кроличьих ушек до острых носков туфель. Воображение разыгралось без позволения, и Александр поддался непрошеной фантазии: он нагибает её и с силой вырывает из люверсов шнурок, связывает им Агате запястья, и она, стоя на четвереньках, упирается туфлей ему в бедро, так близко он стоит к кровати. Каблук больно впечатывается в кожу, но он не придает этому значения, намеренно напарываясь на туфлю, потому что отдалиться не может. И не хочет. Он хочет, чтобы она кричала, пока он наказывает её тем чёртовым ремнём за то, что посмела дразнить.       Сосредоточенную медитацию прервал шум на улице, на что Александр злобно раскрыл глаза, но отреагировал стремительно и, кинув планшет на кровать, подошёл к окну, чтобы узнать, что там происходило.       «А это интересно.»       Глаза Нильсена сузились, узнав силуэт той, что так заинтересовала его. Это определённо была Агата. На ней был лёгкий бежевый халат, но Александр узнал девушку по пышной копне пепельно-русых волос. Харрис поднялась с колен, что заставило Нильсена хмыкнуть. Он сообразил, что та упала в плохо освещенном саду и, отряхнувшись, пошла дальше, скрываясь под кронами деревьев.       Не медля ни секунды, Нильсен схватил плотную рубашку голубого цвета и бросился в сад, чтобы узнать, с кем это у Мисс Пасхальный Кролик было назначено ночное рандеву. Буйное воображение Александра уступало лишь бескрайнему любопытству, и Нильсен не мог не поддаться соблазну его удовлетворить.       Когда он выбежал в сад и огляделся, то никого не увидел, но «сыщик» запомнил, в каком направлении шла Харрис, и поспешил в ту сторону. Дойдя почти до ворот из поместья, он понял, что та, вероятно, покинула пределы усадьбы, а выслеживать её в пижаме хоть и очень хотелось, но попахивало идиотизмом, поэтому Александр развернулся и побрёл обратно в дом.       Прохлада апрельской ночи оказалась приятной, а весенний воздух, наполненный запахом озона, вселял какую-то необъяснимую веселость, и Александр остановился на полпути в особняк и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Пока не услышал надрывные вздохи, еле слышно доносившиеся из конюшни.       Нильсен прислушался. Голос был определенно женским. Вспыхнув азартным энтузиазмом, он бросился напрямую к помещению для содержания лошадей по идеально-зелёному газону. Дверь к конюшню осталась приоткрытой, чем Александр беззастенчиво воспользовался и бесшумно проник внутрь.       От действа, разыгравшегося у него на глазах, Александр опешил, но быстро пришёл в чувство и, оставаясь в тени, скрестил руки на груди и уперся плечом в косяк, наблюдая, как Агата, орудуя стеком, хлестала ни в чем неповинный столб, разделяющий два пустых денника.       Каждый удар, полный животной ярости, сопровождался приглушенным стоном и тяжелым дыханием девушки. Нильсен обратил внимание на то, как уверенно она держала прут и на непосредственную плавность знакомых, но небрежных движений. От каждого выпада волосы Агаты танцевали на плечах полураспавшимися пружинками.       Чем дольше он наблюдал, тем более неосторожными становились взмахи руки, и Александр нехотя предостерег Харрис, выйдя из тени тамбура.       — Глаз себе не выбей.       Агата резко повернулась на голос и сдула прядь волос, прилипшую к губе. Испуг, отразившийся в зелёных глазах Харрис, сменился удивлением и перерос в злость за миллисекунду.       — Какого буя? Ты что? Следишь за мной?       Полы её халата распахнулись, и между ними показалась смешная цветастая пижама, состоящая из неприлично коротких шорт и топа, который кричал крупным шрифтом «Hello Kitty».       — Привет, кошечка, — ухмыльнулся Нильсен, подняв взгляд с бюста Агаты на её глаза.       — Какого пэра ты, мать твою, здесь забыл? — Харрис кинулась на него, угрожая стеком.       Александр чуть отклонился назад, следя за инструментом, опасно нацеленным ему в грудь, и, впервые оказавшись по ту сторону «кожано-плёточных» баррикад, с раздражающим задором ответил:       — Брось, а то сломаешь!       — Я тебя сейчас сломаю, если не скроешься, — отчеканила Агата сердито.       — Только не лопни от переусердствования, — Нильсен заулыбался, снова уставившись на узкий шлепок укороченного хлыста.       — Не лопну, не переживай, — процедила та, сощурившись.       — Громко. Пышно. Браво! — склонил голову набок. — А точно сможешь?       — Я укротила своего первого жеребца в четырнадцать, и с таким ослом, как ты, проблем точно не будет.       — В четырнадцать? Не рановато ли?       — Ещё одна пошлая шутка, и я тебя ударю! — Харрис замахнулась сильнее.       — У-у-у, какие мы грозные. Всех крыс в округе распугала.       — Только от тебя отделаться не могу!       — Не хочешь, — самоуверенно поправил он.       — Что?       — ЧТО? — Александр сымитировал её интонацию и выражение лица.       От коктейля из алкоголя, кофеина, кортизола и адреналина, бушевавшего в крови, Агата взорвалась и начала бить протеже Фредерика стеком, куда попадёт. Нильсен закрылся руками и прокричал.       — Эй!       Удар.       — Ты чего?       Удар.       — Больно же!       Удар.       — Это даже не пошлая шутка была!       — Шутка?! — голос Харрис надломился, а хватка ослабла. — Всё для вас шутка!       Миниатюрный хлыст вывалился из рук, но она продолжала колотить Александра слабыми кулаками, и тот мгновенно воспользовался возможностью. Он поймал запястье Агаты, скрутил ей руку за спину в болевом приеме. Выгнув спину от острых и неприятных ощущений в плечевом суставе, она хотела вскрикнуть, но стерпела. Харрис запрокинула голову назад и сейчас же почувствовала горячее дыхание на своей шее.       — Я тебя отпущу, если ты пообещаешь не драться больше, — жёсткий ультиматум.       — Иди в жопу! — примитивная и заведомо провальная диверсия.       Александр наклонился ближе, а голос его стал тише и ниже.       — Ответ неправильный, кошечка. Попробуй ещё раз.       — Отпусти меня сейчас же, — прорычала Агата сквозь зубы.       — Я же сказал, отпущу, если пообещаешь.       — Ладно. Обещаю. Доволен?       Как только Александр ослабил хватку, Агата высвободилась из его рук, подняла стек с пола и пошла дальше по коридору, не проронив ни слова. Нильсен нахмурился, смотря, как она уходит. Быстрым взглядом окинул пустую, но чистую конюшню и поспешил за ней.       Нагнал он её в полумраке просторной комнаты, оказавшейся сбруйной. На специальных стеллажах хранились сёдла, а на крючках, прикрепленных к стене, висели разного рода уздечки и недоуздки. Агата стояла у стены, где находилась внушающих размеров коллекция хлыстов, в которую также входила плеть и даже пара старинных на вид нагаек. Харрис, склонившая голову, так и стояла у свободного крючка, держа стек в руке.       — Агата, — спокойно позвал он её.       — Что? — та не обернулась. — Опять пришёл насмехаться надо мной?       — Посмотри на меня.       Ответа не последовало. Нильсен подошел ближе, остановился у неё за спиной и повторил просьбу.       — Агата, посмотри на меня.       — Слушай, — Харрис всё-таки повернулась и голосом, полным усталости, произнесла: — Не надо. Я и так чувствую себя полной идиоткой большую часть времени с тобой или без тебя, поэтому…       — Нет… — Александр перебил, не желая больше слушать.       — Что «нет»? — Харрис опешила от резкости тона собеседника.       — Ты не идиотка, Агата.       — Ты не похож на глупца или слепого, Алекс, поэтому прекрати врать. Ты не обязан меня утешать, да и не нужно.       — Тебе нужно не утешение, а хорошая порка, — сложив руки на груди, констатировал тот.       Глаза Агаты злобно, будто по-кошачьи сверкнули в полутьме.       — Что ты сейчас сказал?       — Ты слышала. По-хорошему эту дурь надо выбить из тебя, раз сама справиться не можешь. Ты к себе несправедлива.       Александр заметил, что Агата хотела возразить, но она лишь покачала головой.       — Это не имеет значения, — возражение на грани шепота слетело с её уст.       — Имеет, — несогласие прозвучало твердо, но тихо.       — Ладно, как скажешь, — Агата опустила взгляд в пол, облизала губы и посмотрела на открытую дверь. — Теперь, извини, я пойду. Я очень устала.       — Агата…       — Александр?       — Мне очень жаль, что так вышло. После ужина, — сказал он, вкладывая всю искренность, на которую был способен.       — Алекс, ты… — начала тихо Харрис, но осеклась: дальше коридору послышались шаги. Кто-то зашел в конюшню.       Нильсен среагировал мгновенно. Он приложил палец к губам и тихо подошёл к Агате, прижимая её собой к стене. Та набрала воздуха в легкие, чтобы озвучить своё возмущение от подобного поведения, но Александр положил ладонь ей на рот, вынуждая замолкнуть, за что получил слабый пинок в бедро. Нильсен грозно посмотрел Агате в глаза и увидел в них новую вспышку ярости. Он обхватил её руку, которой Харрис всё ещё держала стек, и, направляя её, легко шлёпнул девушку по бедру. Агата, походившая на грозного валлийского дракона из мультиков, шумно выдохнула.       — Тише, каттен, иначе нас заметят, — прошептал он.       Вместо ответа Агата попыталась укусить его ладонь. Александр подавил довольную улыбку. Она смотрела на него снизу вверх. Зелёные глаза казались почти чёрными в слабо освещенной комнате, где все цвета угасли. Нильсен был готов поспорить и даже поставить на кон любимую яхту, что в одно мгновение их озарила яркая, как после выстрела из пистолета, вспышка.       Александр наклонился ниже, но насторожился, уставившись пустым взглядом и переведя фокус на слух: снова шум шагов. Других, более тяжелых и уверенных. Мужчина. Нильсен старался вспомнить, где он их слышал и при каких обстоятельствах, но не выходило. Он разозлился. Посмотрел на Агату, которая уже игнорировала его ладонь на своих губах, и, казалось, забыла, что место, куда Александр ударил её стеком, саднило. Она почти не дышала и смотрела на дверь, за которой уже находилось двое людей. Те двое перекинулись парой фраз шёпотом, однако Александр не уловил, о чём они говорили.       Раздался удар, как будто кого-то толкнули в ворота денника. Агата дёрнулась, Нильсен заколебался, лишь крепче сжал её, и через секунду от звуков, что последовали дальше, лицо Александра вытянулось в восхищенную мину.       Восхищение было вызвано нахальными, откровенными на грани пошлости вздохами, стонами, за которым последовал характерный ритмичный скрип. Однако больше всего его раззадорил изумленный, вопросительный взгляд Харрис. Смотрела она так, что было непонятно, то ли она молила заверить её, что это галлюцинации, или же, наоборот, подтвердить, что она не одна слышала буйство валтасарова пира. Александр хмыкнул и голосом, громкостью походившим на дыхание, поддразнил:       — А ты боялась, — секунда раздумий, — и даже юбка не помялась.       Харрис вскинула руки, сильно толкнула Александра в грудь, отчего тот отшатнулся и ударился спиной о деревянный стеллаж с сёдлами. Выронив стек, Агата закрыла рот рукой от испуга, но строение стояло твердо, однако стоило ей выдохнуть, как одна из частей амуниции соскользнула с подставки и с оглушающим грохотом упала на пол.       Действовать нужно быстро и решительно — Нильсен подлетел к Харрис и, нырнув ладонями под полы халатика, обнял её и плотно прижал к себе.       — Целуй меня!       — Что? — Агата оторопела от приказа.       — Быстро! — выпалил тот, оглянулся на открытую дверь и, не дожидаясь ответа, впился в её губы.       Оцепеневшая от стремительности такого поворота событий Харрис стояла неподвижно, пока Александр целовал её. На мгновение ему показалось, что неправильно истолковал сигналы, которые посылали её тело, а он не любил ошибаться, но оказался безбожно прав. Агата, закрыв глаза, отдалась порыву и с жадным, пылким желанием ответила на поцелуй. Он почувствовал, как её ладони скользнули вверх по рукам и легли ему на плечи. Почувствовал, как Агата зарылась пальцами в его волосах, прижимаясь к его груди своей. Как подалась бедрами вперёд, и от тесного контакта начало приятно тянуть в паху. Нильсен провёл ладонью от её талии ниже по ягодице и огладил бедро.       Агата встала на цыпочки и закинула ногу ему на пояс, отчего ткань, и без того еле прикрывающая место пониже спины, съехала в ложбинку между ягодиц, оголяя их ещё больше, чем Нильсен беззастенчиво воспользовался и вцепился в нежную упругость попки Агаты. Оторвавшись от её губ, он сумасбродно целовал разгоряченную, голодную до беззастенчивых ласк кожу, оставляя цепочку влажных поцелуев на шее. Из груди Агаты вырвался сладко-отчаянный, натужный стон.       Нильсен прислушался и остановился.       — Кто бы это ни был, они ушли, — взяв ситуацию под контроль, спокойно констатировал он.       — Что? — Харрис медленно заморгала.       — Они ушли, — Александр кивнул в сторону двери и отпустил Агату. Непринужденно и беспритязательно. Как будто у него в трусах не было стояка размером с Кебнекайсе.       — А… Хорошо, — Агата запахнула халат и скрестила руки на груди.       В комнате повисла секундная, но душащая пауза.       — Понравилось? — на лице Нильсена снова заиграла хитрая полуулыбка.       — А какой ответ тебя устроит? — Агата гордо вскинула подбородок.       — В случае чего, ты знаешь, что делать, — Александр наклонился и прошептал. — Только попроси.       — Ну и задница же ты, Александр Нильсен! Никогда! Никогда, слышишь, ты этого не дождешься!       — Повторяй это себе почаще, — ухмыльнулся он на прощание и, развернувшись, оставил её в полумраке сбруйной.

***

      «Каков нахал! Да что он себе возомнил? Тоже мне пуп земли!» — Агата кипела негодованием и, чего уж там скрывать, пребывала в состоянии острой фрустрации от того, что её ласки так безжалостно отвергли, пока шагала обратно в спальню, отчеканивая собственную ярость тем, что громко топала по лестнице.       Взойдя на последнюю ступеньку, Харрис потерла ладонями лицо и пригладила волосы, стараясь успокоиться.       «Жабья клоака, а не вечер!» — грустно подытожила она и, вздохнув, направилась в свою спальню. Дальше по коридору в спальне Аннет горел свет, и Агата, чувствуя вину за то, что нагрубила единственному родному человеку, решила зайти к ней и попросить прощения за свои слова, так несправедливо сказанные в адрес тётушки.       — Тётя, — постучала она в дверь, нервно покусывая внутреннюю сторону щеки.       Никто не откликнулся.       — Тётушка, ты не спишь? Это Агата.       Снова ничего.       Харрис нерешительно открыла дверь и вошла в спальню.       Тихий ноктюрн ветра и шелеста листьев в саду нарушил душераздирающий, пронзительный до жути крик: Агата обнаружила тело Аннет, лежащее под неестественным углом, в луже крови…       А на утро всех обитателей Бишоп-Мэнсон допрашивали двое полицейских. Старый детектив с пышными моржовыми усами и его молодой помощник с японской фамилией. Настоящий кошмар только начинался…