Аккорд Em

Репетиции переносились бесконечное количество раз, прежде чем старшеклассники оказались в музыкальном кабинете для их проведения в начале февраля. Туда их загнала не судьба, а классная руководительница одиннадцатого класса, ответственная за номер. Джинн каким-то образом выяснила, что у ребят ничего кроме выбора песни не готово, и обещала заняться ими всерьез, если никаких результатов к концу месяца не будет. Библиотекарь была свидетелем этой сцены и, стоя позади учителя иностранного, одними губами обещала испробовать на музыкальной группе новый электрошокер в случае их провала. Становилось понятно, почему Лиза не преподаёт, хотя имеет соответствующее образование. — Давайте передохнём! — предлагает Венти и складывает с себя обязанности дирижера-учителя музыки за яблоко. Кейа, к сожалению, мало что смыслит в барабанах, Сяо, которому вручили электрогитару вместо акустической, каждые десять секунд выказывает своё недовольство, а Итэр выглядит так, будто вот-вот заплачет. Только у Тартальи нет никаких проблем. Он не учил текст песни и даже не пытался: вот кто действительно свободен! Венти ему завидует. — Я схожу к автомату, — Итэр отшатывается от синтезатора, как только что причастившийся от греха. — Кто-то что-то хочет? Парни репетировали уже почти час. Каждый устал и проголодался. Кафетерий в стенах школы работал только четыре часа в день, и пойти туда уже не представлялось возможным. — Что толку идти к автомату, когда там ничего нет? Сходи лучше в магазин, — советует Тарталья и кидает юноше чёрную пластиковую карту какого-то межнационального банка, — я всех угощаю. Пароль — тридцать первое декабря. — О, в таком случае скину смс, что нужно купить, — обещает Венти, достаёт свой убогий телефон, чтобы напечатать в нем большой список. — Мне было бы достаточно вина, но тебе его вряд ли продадут, — скрипач, сидящий за барабанами, задумался на долю секунды и со скучающим видом попросил «что-нибудь попить из того, что продадут». Тарталья начал грузить Итэра покупкой каких-то немыслимых уже готовых блюд, для которых достаточно одной микроволновки, которых у них нет, а Сяо терпеливо молчал. — Сяо, ты что-нибудь будешь? — обратился к нему пианист, прежде чем отправиться в путь. — Я буду что-нибудь сладкое, но ты едва ли все это унесёшь в одиночку. Я пойду с тобой. В магазине через дорогу от школы продавали практически все. Воздушный змей над замороженными морепродуктами в любом другом месте выглядел бы странно, но не здесь. Здесь напротив детских игрушек были консервы для животных, а ещё через стеллаж дешевая незамерзайка для машины. Где-то в углу валялось старое, как само мироздание, ведро с тряпкой. Это место провалилось по всем сантехническим и санитарным требованиям ещё до начала своего открытия, но продолжало пользоваться своим спросом. Особенно сильно здесь был востребован растворимый кофе, и, как следствие, он был по всем углам и даже на кассе. На него всегда была скидка. За кассой стояла милая девушка по имени Екатерина. Она работала здесь столько, сколько Итэр жил в этом районе. Екатерина всегда была вежлива, приветлива и коварна. Сперва она располагала к себе людей, а потом просила у них помощи, иногда бесплатно, а иногда за гроши. Близнецы даже попадали к ней в рабство. Их было так легко разжалобить и заставить работать, и этим пользовались практически все. Колокольчик над дверью зазвенел, стоило ей открыться. — Добро пожаловать! — кассирша мило улыбнулась только что прибывшим покупателям. Итэр неловко поздоровался за двоих и потянул своего провожающего к нужным стеллажам. Он знал это место как свои пять пальцев. Найти все, что заказали ребята, не составило труда. Мучил лишь один вопрос: откуда у Чайльда столько денег? — А чего хочешь ты? — внезапно спросил Сяо, останавливаясь возле полуфабрикатов. — Я? — юноша задумался, и почему-то ему показалось, что вопрос не относится к еде, может потому, что Сяо смотрел не на сроки годности упаковок, а в душу. — Я хочу чего-то стоить. Хочу, чтобы мои близкие не были огорчены мной и оставались рядом. — Ты боишься остаться один, — констатировал парень и сложил руки на груди, его взгляд был тяжелым. Раненые люди привлекают раненых людей — это законы мироздания. Нельзя оставаться сухим и тянуться за утопающим. — Я не делаю достаточно, чтобы оставаться любимым, так что мои страхи вполне логичны. — А если я скажу, что тебя можно любить, даже если ты ничего не делаешь? Когда Чжун Ли сказал своему племяннику, что за любовь не нужно платить, он сомневался в правильности этих слов, но теперь, глядя на золотые локоны, обрамляющие бледное лицо Итэра, на его печальные карие омуты глаз, Сяо понимал, что любят все-таки за что-то другое. За что — он ещё не понял, но уже догадывался, что вытащить своё сердце из груди будет недостаточно и при том непозволительно много, чтобы получить эту проклятую «любовь», способную загубить автономию. — Ты сам в это веришь? — улыбка на лице одиннадцатиклассника стала натянутой. — Верю. Потому что тебе не нужно добиваться невероятных высот, чтобы ты мне нравился, — половина жизненных сил была потеряна сторонами, ведущими этот диалог. — Я тебе нравлюсь? — Мои чувства — это не твоё дело, — Сяо пошёл изучать содержимое холодильника у стенки, лишь бы не смотреть в эти грустные глаза, которые наверняка поблекнут в сравнении с алмазами, но в отличие от алмазов их утрата была бы невосполнима. — Ты тоже мне нравишься, — Итэр тяжело вздохнул и пошёл в противоположную сторону выбирать «что-нибудь попить из того, что продадут». Его выбор пал на виноградный сок. Кейа наверняка оценит. Холодильник шумел на весь магазин, давя на нервную систему школьников, лампы издавали характерное потрескивание. Сяо чувствовал себя тошнотворно. Когда парни вернулись в музыкальный класс, они застали своих товарищей за строительством какой-то неведомой доселе конструкции из стульев и парт. На подоконнике материализовались микроволновая печь, чайник и один из двух учителей математики — мисс Мегистус, которая, видимо, шла с ними в комплекте, и она же, судя по всему, руководила строительством башни, воздвигнутой в этих стенах. — О, мои любимые ученики уже вернулись! — неподдельное счастье блеснуло в глазах девушки, чья жизнь поддерживается северо-западным ветром. Не надо было гадать, чтобы понять, что только что прибывшие стали её любимыми учениками, потому что в их руках пакеты с едой. — Мы попросили мисс Мегистус одолжить нам чайник и микроволновку из учительской, но по итогу мы одолжили их из класса химии, — рассказал Венти, — а ещё мы обещали её угостить. — Мы много всего купили, — Итэр поставил пакеты на подоконник, ведь все парты были заняты. Сяо нашёл точку опоры для пакетов в своих руках на полу. — А ещё мы строим мельницу, — Кейа поставил очередной стул к непонятной конструкции посреди класса. — Я думал, мы строим суперкрутую стрелковую башню, — разочаровался Тарталья, но печаль его длилась недолго, так как он переключился на пакеты с едой. Спустя пару часов после того, как все, что можно было съесть, было съедено, очередную репетицию никто проводить не хотел. Итэр вроде как был ответственным за номер, но даже в нем не хватало сил сделать сегодня что-нибудь ещё. Хотелось поскорее прийти домой и лечь спать. Укрыться с головой одеялом и спрятаться от неловкого чувства, появившегося в нем после разговора с Сяо. — Давайте разойдемся? — предлагает юноша, и с ним все соглашаются. Ребята расходятся по домам. Дома Итэра ждет его пустая спальня и ободранные стены, которые стали такими, когда Люмин сняла с них плакаты. Дома Итэра ждёт одиночество, которое наверняка не закончится. Дома Итэра ничего не ждёт, но там хотя бы не нужно лезть из кожи вон, чтобы быть самым лучшим и заслуживающим любви. Дома, если не любят безусловно, не любят и вовсе. Раньше Люмин была его домом, но нет ничего вечного.