Кубок огня или Турнир Юных Волшебников

      Урсула Малфой       Урсула открыла глаза и посмотрела на часы. Всего лишь шесть утра. И ей нужно лежать очень тихо, чтобы не разбудить ни своих соседок, ни гнев в них.       Малфой уставилась в потолок, в очередной раз задумываясь о своей жизни. О своей ужасной и никчемной жизни.       Будучи ребенком, она была как никогда счастлива. Родители и старший брат души в ней не чаяли. Ей позволялось буквально все.       Но только до пяти лет. Тогда у нее впервые проявилась магия. И как могла понять Урсула, совсем не так, как это происходит у обычных детей.       Она помнит только боль. Безумную боль во всем теле, в костях и в голове, как она кричала. Кажется, она что-то подожгла своим выбросом, потому что магия словно просилась из нее выйти.       Мучения продолжались и дальше. Только в больнице Святого Мунго. Она была там с мамой, казалось, вечность. Ей постоянно давали какие-то зелья, куча целителей водили над ней палочками. Но боль не утихала.       Она плакала. Постоянно плакала, не желая слезать с маминых рук. Боль немного притуплялась, когда мама целовала ее и крепко прижимала к себе.       Наконец, они снова дома. И папа дал ей какое-то другое зелье. И со временем все прекратилось. Она больше не чувствовала, что магия из нее пытается выйти. Словно закрыли горлышко от бутылки, а бушующий океан внутри успокоили.       Но Урсула все равно боялась жить так, как раньше. Боялась бегать и громко смеяться. Боялась, что любое ее резкое движение вернет ту боль, хотя родители ее убеждали, что ничего с ней не случится.       Родители заставляли ее тренироваться в магии вместе со Скорпиусом, которого с семи лет начали уже обучать владению палочкой и заклинаниями. И снова страх боли от магии заставлял ее биться в истерике, хотя родители ее ни разу не обманули и больно ей не было.       Поэтому Урсула обожала руны. Это было не страшно. Ей не было больно.       Но все же один побочный эффект от этого зелья был. Она стала слишком раздражительной. В детстве ее папа называл ангелочком, говоря, что даже очень маленькой она не кричала по ночам. Но сейчас ей иногда накатывали какие-то волны агрессии. И она не могла с ними справляться, начиная грубить родителям, бить Скорпа, кричать.       Все детство она проводила исключительно со Скорпиусом и иногда приезжала Милана с родителями. Их никого не выпускали из Мэнора, максимум только в другие их поместья в Англии.       Поэтому, когда Скорпиус и Милана приехали на первом курсе на каникулы из Хогвартса и рассказывали ей столько всего интересного, Урсуле больше всего хотелось отправиться поскорее в это волшебное место. А еще Скорпиус ей все каникулы рассказывал про своего нового друга Альбуса Поттера. И Урсула стала жить мыслью о том, что она тоже с кем-то подружится в школе.       Но почему-то Скорпиус ее предупредил в купе поезда, чтобы она не особо раскрывалась, желательно держалась подальше от слизеринцев. Урсула была возмущена до глубины души. Она же так мечтала познакомиться со всеми, почему брат ей это запрещает.       Но тут же поняла почему. Оказалось, что далеко не всех чистокровных детей, как их, до школы не выпускали из поместий. Ее соседки оказались знакомы друг с другом давно. А предводителем этой стаи была Патриция Паркинсон.       — Что, такая же предательница, как и твой брат? — в первую же ночь Патриция кинула ей в лицо подушку, которая своим углом больно ударила ей по глазу. — Как раз девчонка Поттер на нашем курсе, тоже побежишь за ее юбку прятаться?       Урсула нервно сглотнула. Она очень хотела познакомиться с Лили. Скорпиус летом ездил к Альбусу в гости на пару недель, и она мечтала, что следующим летом она тоже поедет к Поттерам вместе с братом.       Но нет. Видимо, ей нельзя даже появляться рядом с Поттер. Потому что в противном случае соседки не дадут ей житья.       — Все нормально? — спросил у нее Скорпиус в ее первое утро в замке, недобро поглядывая на Эйвери, который смеялся со своими дружками и показывал на них пальцем. — Тебя никто не трогал?       — Нет, никто не трогал, — соврала Урсула, потому что за сегодняшнюю ночь ей пришлось вырасти и понять, что детство кончилось, что она оказалась в реальной жизни.       — Если что, ты мне обязательно говори, — кивнул Скорпиус, беря ее за руку и сажая ее рядом с собой и напротив Альбуса и Миланы.       Урсула не хотела беспокоить брата. Внезапно она поняла, что у него тоже полно проблем на курсе. Поэтому решила разобраться со всем сама.       Она понимала, что ей нельзя общаться со своими соседками, и Скорп прав, что просит ее держаться подальше. Но она не хотела, чтобы они считали ее предателем и врагом, не хотела в один прекрасный день не проснуться в собственной спальне. Поэтому она решила опускать Лили, чтобы показать им, что она не собирается прятаться за юбкой Поттер.       Но для соседок это все едва ли были поступки. Они продолжали так же ее ненавидеть. В добавок ко всему она обрела еще одного врага — Лили.       Но, кажется, Лили тоже ее за что-то свое невзлюбила. Потому что она буквально с первого дня увидела в ее глазах ненависть к себе. Поэтому днем Урсула воевала с Поттер, а вечерами со своими соседками.       Иногда ей помогала Милана, которая случайно один раз стала свидетельницей ее стычки с Патрицией в женском крыле и все поняла, и которую Урсула слезно умоляла не втягивать Скорпа в ее проблемы, потому что у него и своих хватает. Хотя девочки Милану не особо боялись. Скорее просто было не по этикету перечить другой чистокровной, которая их старше на два года.       Так и стали проходить ее дни в Хогвартсе. Она уходила раньше всех из комнаты, чтобы не пересекаться с соседками, кушала с братом и его друзьями, а все перемены проводила в библиотеке, изучая руны.       И когда ей сказали в начале этого года, что она будет жить полгода в отдельной башне, Урсула выдохнула. Конечно, слизеринки и Поттер уже давно настроили и весь оставшийся курс против нее (вот кому нужно было дружить с Поттер, ведь у них с первого курса была общая цель — устроить ад ей), но все было лучше. Пока она не узнала, что жить ей придется как раз с Поттер.       Это была какая-то злая шутка. Из одного ада в другой. Хотя этот ад был намного приятнее и спокойнее.       Лили слишком добрая душа, гриффиндорская душа. Она больше кричала, показывая лишь словами свое недовольство, но Урсула заметила, что она не делает ей физической боли, ведь ее соседки не стеснялись в своих издевательствах, демонстрируя ей свою слизеринскую извращенную фантазию. И уже Урсула чувствовала себя центром вселенной, ведь теперь не она, а Поттер не хотела заходить в комнату, когда она была в ней.       С каждой неделей совместной жизни с Лили Урсула привыкала к ней. Потом ей и вовсе пришлось сблизиться с ней из-за Скорпа. И вот Урсула уже думает, что она была слишком маленькой и глупой, когда на первом курсе решила оттолкнуть Лили, чтобы зачем-то понравиться девочкам, которые и не оценили ее шага.       Но Урсула знала, что привязываться к людям нельзя. Что скорее всего Лили исчезнет из ее жизни, как только Скорп исчезнет из ее. Поэтому Урсула характеризовала их отношения просто как хорошие знакомые и не пускала Поттер в свою жизнь, прекрасно понимая, что привязана только к Скорпу, поэтому выполняла его пожелания и использовала свое общение с Лили в личных целях своей семьи, а именно отговаривала ее таскаться за Скорпом.       Ее рай закончился также быстро, как и начался. Полгода прошли слишком стремительно, а каникулы и вовсе как один миг. И вот она снова в своей спальне с самыми ненавистными для себя людьми.       Среди них Урсула была самой талантливой, что тоже являлось прекрасным поводом для ее унижений. Как это предательница крови может быть лучше них? Но, видимо, ее идеальное владение рунами все же стало их пугать, поэтому с третьего курса девочки прекратили свои слишком активные нападки, просто не замечая ее.       Но в этом году Урсула подкинула им целых три красные тряпки.       Во-первых, мастер-классы. Пятикурсников на них было всего лишь три человека. Все понимали, почему прошла Поттер. С ее фамилией было невозможно не очутиться среди двадцати человек. Все прекрасно видели и знали, что у нее огромные проблемы с магией, что на первых курсах у Флитвика она была самой отстающей. Но ее никто не трогал. А Урсула прошла и очутилась в этой программе благодаря своему таланту и усердной учебе. Но в это никто не хотел верить. Для всех слизеринцев она и Скорп прошли отбор, только потому, что подлизывают Альбусу. Урсула знала, что Скорпиус хотел бы поучаствовать в Турнире. Но он даже не кинул свое имя. Потому что прекрасно знал, что тогда начнется.       И когда ее отравили, Урсула в первую очередь подумала, что это идея Патриции. Но, оказалось, все дело было в Скорпиусе и иностранцах. И Урсула молилась всем Богам, лишь бы слизеринцы и некоторые иностранцы не объединили свои силы, потому что тогда им со Скорпом может грозить и смерть.       Урсула видела, что все шишки на себя забирает Скорпиус, особенно после ее отравления. И вновь она была благодарна брату, который ради нее вредит себе и своей судьбе. И она решила не давать никому лишних поводов, поэтому и иностранцев не подпускала к себе близко.       Во-вторых, бал. И за него ей досталось еще в тот вечер. Потому что в середине вечера, когда спонсоры начали расходиться и зал превращался скорее в место для дискотеки, ее платье начало рваться. Она еле-еле успела выбежать из зала, пока оно на ней окончательно не исчезло. Ей даже пришлось идти в подземелья и без спросу брать одежду Миланы, лишь бы дойти до своей башни.       В-третьих, дружба с Поттер. Урсула понимала, что девочки вряд ли бы пронюхали все об их отношениях. Но им было достаточно того, что они просто вместе жили.       И она оказалась права. Им снова будто одиннадцать. И снова каждый вечер уже в течение недели ей задают вопрос, каково это быть подружкой Поттер.       Урсула выдохнула и села на кровати. Теперь она точно не будет рассказывать ничего Скорпиусу. Мало того, что он ради нее собирается жениться на Анабель, которая к счастью оказалась не так плоха (уж точно куда лучше, чем Патриция), так еще из-за нее у него есть наказание, и любая его провинность грозит ему судом и вылетом из школы. Просто потому, что однажды она его не послушала. Просто потому, что однажды она поверила Эйвери…       Урсула помотала головой, в очередной раз выбрасывая мысли о том вечере. Хотя теперь избавляться от них стало еще труднее. Ведь теперь она каждый день сталкивалась с ним в замке как минимум пару раз, а мастер-класс по «Ликвидации заклятий» и вовсе был у них совместный.       Она ничего не скажет Скорпиусу, хотя он уже пару раз замечал ее ужасное настроение. На него тоже много нападок, она не хочет вешать еще и свои. Иностранцы куда опаснее, чем кучка стерв со Слизерина, между которыми стоит и ее кровать.       Урсула на цыпочках прошла в ванную, закрывая дверь и накладывая заглушающее заклинание, чтобы шумом воды не разбудить соседок.       Снова в отражении она видит забитую девочку с потухшими серыми глазами. А ведь каких-то три недели назад, перед балом, она чувствовала себя счастливой, как тогда, в далеком детстве, до ее первого выброса магии.       Урсула понимала, что с ней что-то не так. И с каждым годом ей приходило осознание, что именно. Она не должна была родиться. По крайней мере девочкой. Значит, то самое проклятие и на ней. Поэтому отец на нее не делает никаких ставок, доставая только Скорпа. Она должна была быть сквибом, окончательно опозорив их род. Магия должна была из нее выйти вся во время ее выбросов. Но то зелье помогло. Видимо, родители и Скорп решили не говорить ей о том, что она не такая как все. Но она чувствовала магически, что она не такая как все. Она знала, что может больше. Но она не могла. Она перестала развиваться, так и застряв на уровне пятого курса. Хотя в такие моменты ее внутренняя магическая сила просилась наружу, но не находила выхода, давая снова лишь агрессию и ненависть ко всему живому.       Какие у нее красные глаза. Потому что она половину ночи плакала, а половину не спала. Потому что она снова здесь, в этой спальне…       Теплая вода приятно согревает кожу, на несколько минут заставляя расслабиться и забыться. Но лучше уже никогда не будет. Можно не иметь мужа Нотта, чтобы твоя жизнь была сущим адом, а просто родиться с фамилией Малфой.       Урсула вышла из душа, заворачиваясь в полотенце, и снова посмотрела в зеркало. Изо рта вырвался крик, а из глаз полились слезы. Она обессиленно съехала по стене на холодный кафельный пол.       Рыжие. Ее волосы были рыжие. Они покрасили ее шампунь…       Урсула не понимала, это были просто издевательства, не основанные ни на чем, либо же они за ней следили. Видели, что она иногда встречается с Поттер. Все действия ее соседок буквально кричали о том, что ей не место в Слизерине, чтобы она валила к своей Поттер.       — Соберись, — прошептала себе Урсула, которой хотелось выдернуть эти рыжие волосы. — Подумаешь, рыжие волосы.       Могли же снова отравить. Но это было лишь начало. Урсула была уверенна, что за Патрицией кто-то стоит, раз она снова без всяких опасений перешла в наступление.       Либо же работали ее амулеты. Поэтому девочки не могли нанести ей магического вреда. Отсюда и были все эти шутки будто из магазина приколов Уизли.       Урсула потерла полотенцем, а потом и вовсе попыталась смыть краску водой, но все было тщетно, поэтому она потянулась за палочкой, с трудом возвращая себе свой цвет волос.       — Что, не понравилось быть рыжей? — рассмеялась Паркинсон, когда она вышла из ванной, сделав глубокий вдох. — Или Поттер конкуренции боится, ненавидя собственных кузин, что те талантливее нее?       — Заткнись, — пробурчала Урсула, которая чувствовала, как снова в ней просыпается ярость, с каждой секундой понимая Скорпа, который чуть не убил Эйвери, потому что ей хотелось сделать точно также.       — Кто-то что-то сказал? — Патриция осмотрелась по сторонам, а ее подружки гадко захихикали. — Можешь пожаловаться Поттерам, они быстро…       Урсула схватила палочку и невербальным заклинанием наслала на слизеринку «Силенцио». Пусть расколдовали ее достаточно быстро, но Урсула на несколько секунд получила удовлетворение. И плевать, чем это для нее закончится.       — Думаешь, что самая умная здесь? — надрывалась Паркинсон.       Урсула достала свою форму из шкафа, заметив по красно-золотому галстуку, что она гриффиндорская.       — Явно поумнее некоторых, — съязвила Малфой.       Грубо отпихнув Патрицию, Урсула взяла ее галстук и мантию, начав одеваться, тут же хватая свои вещи и направляясь на выход, совсем не желая находиться в этом дурдоме ни минутой больше.       — Я знаю людей, которые приструнят тебя… — послышался голос Паркинсон, пока Урсула громко не хлопнула дверью, направляясь вон из женского крыла.       Хотелось пойти к Скорпиусу, кинуться к нему в объятия и прорыдать весь день за столько лет, что она копила все это в себе. Но она лишь покорно села на самый дальний диван в гостиной, доставая учебники. Хотя в таком состоянии ей было слишком сложно сосредоточиться на учебе, поэтому она смотрела на плавающих русалок в Черном озере и хотела вернуться в детство, не пить то зелье, чтобы стать сквибом, лишь бы находиться как можно дальше от Хогвартса.       — И что же наследница рода Малфоев делает в такой час в гостиной совершенно одна? — над ней послышался грубый мужской голос.       Урсула вздрогнула, но ей удалось не закричать. Над ней возвышался какой-то дурмстранговец. Кажется, он был загонщиком в их команде по квиддичу.       — Н-ничего, — Урсула смотрела на парня снизу в верх. — Не хотела мешать своим соседкам…       — Мирослав? — рядом с ними очутился Крам, подозрительно смотря то на нее, то на своего однокурсника. — Ты чего здесь в такой ранний час?       — Шел тебе сказать, что Мартин поставил дополнительную тренировку, — улыбнулся Краму парень.       — У меня тоже есть расписание, в которое я регулярно смотрю, — кивнул Владимир, прожигая парня взглядом. — Я в курсе.       — Просто решил уточнить, — покачал головой Мирослав. — Тогда, увидимся вечером.       — Разумеется, — кивнул Крам, смотря на удаляющуюся спину однокурсника, а потом поворачиваясь к ней. — Все нормально?       — Да, — заверила его Урсула, чуть выдыхая. — Спасибо.       — Осторожней с ним, — предупредил Крам. — Лучше обходи стороной, совсем не лучшая компания для тебя.       Крам ушел, а вместе с ним ушло и спокойствие, поэтому когда перед ней с резким хлопком возник домовик, протягивая ей кусок пергамента, и тут же снова исчезая, Урсула вскрикнула и зажмурилась.       Урсула трясущимися руками развернула пергамент.       Приглашаю тебя на свою скромную вечеринку сегодня вечером, или же ты предпочитаешь посещать только вечеринки Поттер?       Что они еще придумали? Но она же не может не прийти ночевать в комнату… Ночью в коридорах можно встретить кого похуже, чем Паркинсон.       Урсула сделала глубокий вдох и выдох, настраиваясь на очередной самый ужасный день в своей жизни, собрала свои учебники и направилась на завтрак, который как раз вот-вот должен был начаться в Большом зале.       Она быстро позавтракала, точнее будет сказать посмотрела на еду, потому что аппетита у нее совсем не было, и решила провести время до первого урока в библиотеке, ведь с утра там часто не было никого, кроме в последнюю минуту делающих свои эссе студентов или готовящихся к очередному заданию Чемпионов, потому что Скорпиус и так уже спрашивал у нее пару раз, что с ней происходит. Неужели она за полгода проведенные с Лили разучилась надевать на себя маску, появляясь на людях? Или же это Скорп, проведя столько времени с Поттер, научился различать настроения девушек?       Очутившись в библиотеке в одиночестве (за исключением мадам Пинс), Урсула решила не терять зря времени, раз вечером ей снова не дадут спокойствия, и начать свое эссе на пятницу по Травологии. Зелья и Травология в принципе никогда не были ее слишком сильной стороной. Поэтому она взяла справочник с основными свойствами всех растений, чтобы правильно расписать основные этапы ухода за водным классом растений.       — Черт, кто это придумал, — выругалась Урсула, когда запуталась уже на водорослях. — Магические водоросли, немагические…       — Все не так сложно, как кажется на первый взгляд, — послышался голос, а рядом с ней сел японец Рикиши. — Иди от обратного. Подумай о применении. Магические водоросли сами по себе уже несут некие свойства и их можно использовать напрямую, значит, когда мы говорим об уходе, то, за ними требуется большой уход и натуральная среда, в то время как обычные используются дополнением, особо неприхотливы и могут храниться дольше.       — Спасибо, — поджала губы Урсула, которая не привыкла ни от кого получать помощь.       Она быстро убрала палочкой неверную табличку, окуная перо в чернильницу, надеясь успеть до звонка нарисовать правильный вариант.       — У тебя все нормально? — японец продолжал смотреть на нее.       — За исключением этого эссе да, — соврала Урсула, которая боялась каждого, кто к ней подходит.       — Я просто знаю, каково это быть изгоем в своем же обществе, — поджал губы парень.       Урсула так и застыла над пергаментом, а перо поставило большую кляксу.       — Не бойся, я не следил за тобой, — рассмеялся Рикиши. — Мне Лили сказала, что у тебя проблемы на курсе, мне не составило труда понять, какие именно.       — Поттер, — разозлилась Урсула, которая не любила, когда лезут не в свое дело. — Мне кажется, Лили преувеличила…       — Лили преуменьшила, — перебил ее Рикиши. — Я не собираюсь лезть к тебе в душу, набиваться в друзья. Просто хочу, чтобы ты знала, что в замке есть человек, который тебя понимает. Возможно, тебе захочется как-нибудь поговорить.       Рикиши снова улыбнулся и протянул ей шоколадку.       После случая с отравлением Урсула никогда ничего не пила из тех графинов, куда могли что-то подмешать. Она самостоятельно колдовала себе воду, а за чем-то более экзотическим ходила прямиком на кухню к домовикам.       В целом, Рикиши не походил на того, кто вел бы на нее охоту, хотя таких обычно и вербуют.       — Спасибо, — повторила еще раз Урсула, беря шоколадку. — Но пока, правда, не нужно. И передай Лили, чтобы она не беспокоилась. Мне не нужны помощники.       — Я и не собирался тебе помогать, — хмыкнул японец. — Просто хотел сказать, что тебе можно не терпеть все это. Ты талантливее, чем они. А таких очень не любят, поэтому стараются задавить толпой.       — Интересно, если бы они знали, что чистокровная жизнь со всеми ее прелестями мне не светит, они бы меня прикончили следующей же ночью? — грустно усмехнулась Урсула.       Рикиши пожал плечами. Урсула помнила, что Лили ей рассказывала, что японца заставляют заниматься семейными аптеками, не позволяя уйти в квиддич, что у него есть где-то в пятом колене магглорожденная бабушка, поэтому ему нужна невеста более чистокровная, чем он. Он определенно знает, что ей советует, потому что его ждет та жизнь, которую ей удалось избежать. Конечно, что ей сделает это чистокровное общество, если по сути она не является его частью, благодаря отцу, который никогда не брал ее, в отличие от Скорпа, ни на какие официальные мероприятия. Паркинсон через два года ждет эта участь, как Милану, и ей достанется за то, что она своим поведением позорит род. А она как Эйвери, свободная птица. Кажется, девочки давно поняли, что в Англии с ними, с предателями, связываться никто не будет, что она вольна выбирать, это их и раздражало.       — Я рад, что ты меня поняла, — улыбнулся ей еще раз Рикиши и внезапно прикоснулся к ее губам с поцелуем.       Урсула настолько растерялась, что ответила на поцелуй. И чем дольше он длился, тем больше она чувствовала в себе прилив сил. И когда японец отстранился от нее, им не нужно было обсуждать случившееся. Оба понимали, что в этом поцелуе не было ничего романтического. Это был своего рода ритуал, за который Урсула была безумно благодарна и теперь точно знала, что ей делать.       На следующей перемене Урсула не могла понять, почему все в открытую смеются над ней.       — Урсула, — к ней подошла Милана. — Что у тебя со значком?       Малфой опустила взгляд на свой джемпер. Ее значок старосты раздулся в размерах и стал красно-золотого цвета. А вместо буквы «С» там было написано «Профессионально лижу Поттер».       — Стервы, — выругалась Урсула, возвращая значок в должный вид.       — Помочь? — сочувственно посмотрела на нее Милана.       — Нет, не надо, — ответила Урсула. — Я сама.       Перед обедом она подошла к Розе и попросила что-то из запасов ее отца, желательно, которые еще не поступили в продажу. И вот у нее в кармане лежит обычный на вид кусочек сахара, который при попадании в чай, а затем и в рот, сделается как ириска и приклеит зубы друг к другу. Если они ей рыжими волосами намекали на Поттер, то она таким способом намекнет, что им следует закрыть свои рты.       И ее шоу удалось. За все время, что она ходила на кухню, она успела сдружиться с домовиками. Поэтому ей даже не надо было находиться где-то рядом, чтобы в стакане у Патриции оказался лакомый кусочек.       Слизеринка вскочила, корча рожи, пытаясь разлепить прилипшие зубы. Скорпиус и Анабель вместе со всем Большим залом удивленно наблюдали за происходящим, сбежались все преподаватели. Урсула лишь прятала улыбку в своем стакане с чаем.       Пока Патриция не опомнилась и не устроила скандал (Урсула знала, что та никогда на публике ей ничего не сделает, но в таком эмоциональном состоянии она могла бы на нее кинуться, а тогда обо всем догадался бы и Скорпиус, чего ей было совсем не надо), Малфой быстрее поспешила на первый урок по мастер-классам.       Урсула привыкла приходить в класс первой, поэтому на секунду застыла в дверях, видя, что в классе «Ликвидации заклятий» уже сидит Эйвери.       Она боялась его. После произошедшего в прошлом году она боялась оставаться с ним наедине. Она не знала, зачем и почему он здесь, но старалась и ему не переходить дорогу.       Она боялась его настолько, насколько и любила.       Урсула совсем не помнила, в какой момент это началось. Скорпиус, как и она, не рассказывал ей раньше о конфликтах с Эваном, что у них в комнате по вечерам тоже настоящая война. Просто слишком часто бросал на него взгляды в Большом зале, а она вместе с ним.       Эйвери играл в квиддич, поэтому Урсула наблюдала за ним на матчах. Прекрасно знала, куда он любит ходить в Хогсмиде. Он просто почему-то обращал ее внимание на себя, не произнося ни слова.       А в прошлом году после бала он внезапно стал обращать на нее внимание.       Сначала Урсулу это напрягало. Она была уверена, что он хочет через нее что-то узнать о Скорпиусе, или же это все подстроила Патриция. Но целых два месяца они тайно встречались в библиотеке, за столом, расположенным за самым дальним стеллажом библиотеки, и просто разговаривали о жизни.       Урсула с детства прекрасно знала, как должны вести себя чистокровные девушки, и как могут вести себя чистокровные парни. Никто из чистокровных девушек не ждал на себя внимания от чистокровных парней. Они все всегда безропотно ждали того самого чистокровного, о котором объявят родители.       Но Урсула понимала, что у нее будет иная жизнь. Что благодаря Скорпу она вольна выбирать. Может, у них что-то получится с Эваном?       Нет, все же она наивная дура. Размечталась, что влюбилась взаимно. Скорпиус рассказал ей, что он просто использовал ее из-за мести ему…       А ведь она была готова. В тот вечер. Хотела, чтобы он стал ее первым и единственным парнем…       Но даже вся правда не смогла достать его из сердца. И единственной, с кем она могла поделиться своими переживаниями, была Милана. Но даже ее слова о том, что это далеко не тот человек, кто ей нужен, не помогали забыть его.       Она его больше не видела. И не думала, что увидит. Просто продолжала любить.       В каждом иностранце она пыталась видеть кого-то, кто похож на него. Но он был такой один и единственный. Предавший и воспользовавшийся ее чувствами, но закрепивший себя в ее сердце.       И вот она его снова видит. Прямо сейчас. Боится и ненавидит, но до боли от прокушенной до крови губы любит.       Она больше никогда не подойдет к нему и не заговорит с ним. Ей не будут искать пару, и она сама никого лучше не найдет. Она до конца жизни будет верна ему.       Но по злой воле судьбы, ее бывший напарник вылетел с программы, поэтому свободное место в группе занял Эйвери, и им приходилось работать в паре.       Он ей ничего не говорил, как и она ему. Они умудрялись даже без слов общаться на тему данного им задания. Урсула сама не знала, чего теперь хочет, но сама не давала никаких намеков ни на вражду, ни на примирение.       Как только закончился урок, она привычно первая выбежала из класса, потому что все же близость человека, который так нравится, не проходила для ее души бесследно.       — Постой, — окликнул ее этот до боли знакомый голос, заставляя ее остановиться и завороженно посмотреть в его светло-голубые глаза. — Ты забыла тетрадь.       Эван протянул ей ее вещь, их пальцы слегка соприкоснулись, вызывая в ней дрожь, холод и жар, остановку сердца и бешеный приток крови к сердцу и ее щекам.       Эйвери ничего больше не сказал и не показал ни одну эмоцию, а просто пошел дальше.       До мастер-класса по Трансфигурации оставалось десять минут, а ей надо было успокоиться, поэтому Урсула зашла в туалет, чтобы умыться холодной водой, но увидела там Алану. Она слышала о том, что девушка была приближенной к Каркарову, но сама не в восторге от этого. Поэтому Урсула решила уточнить у нее, настолько нужно бояться загонщиков Дурмстранга.       — Что ты знаешь о Мирославе и Любомире? — без всяких приветствий очень тихо спросила Урсула, вставая рядом с Аланой и включая воду в раковине на полную мощность, тут же прислоняя холодные ладони к раскрасневшимся щекам и шее.       — Могу лишь догадываться, — еще тише ответила Алана, усиливая напор воды, а Урсула поняла, что ее сомнения это лишь прикрытие. — Тебе, Поттер и… Савар нужно держаться от них как можно дальше.       — Расскажи мне, что происходит… — начала Урсула.       Но Алана выключила воду и вышла из туалета, оставив Урсулу в растерянности и раздумьях. Три девочки, которые дороги Скорпиусу. Кажется, она поняла, кому перешло дело Каркарова…       Урсула вышла следом за Аланой и направилась в кабинет Трансфигурации. То, что сказала Волчанская, заставило ее напрячься. Ей нужны были руны сильнее, чем преподавались им на мастер-классах и в Дурмстранге, значит, пришло время вспомнить мертвый рунный язык, который она с блеском продемонстрировала полтора года назад на квесте, но основ тогда было достаточно, но не сейчас.       Она думала по поводу Зеркальной руны. Она была очень сложна в исполнении, губительна в случае ошибки, но безошибочно любое заклинание поворачивала вспять. И если от рыжих волос она ее не спасет, то даже от Авады вполне себе может.       Но руны спасали от воздействия с помощью заклинаний. Отравления были ближе к противоядиям. Урсула была уверена, что существует универсальное противоядие, которое если не совсем нейтрализует яд, но и не позволит ухудшаться состоянию слишком стремительно.       Но с этим вопросом ей надо будет подойти к Милане, возможно, она знает что-то подобное.       — Прежде, чем мы приступим к изучению строения органов животных, мы должны сначала познакомиться с их энергиями, — в класс вошел профессор Джерсон, тут же начиная рассказывать им новую тему, заставляя ее отложить на некоторое время руны. — Волшебнику под силу без вреда для здоровья зверьку усыпить его на пару часов, а потом точно также вернуть ему былой вид.       Он начал чертить на доске сложные формулы, а Урсула старалась сосредоточиться на каждом знаке, но ей постоянно казалось, что кто-то с задних парт пытается что-то с ней сделать, потому что ее амулеты реагировали на какое-то воздействие. Урсула боялась оглянуться, потому что в проклятиях важен контакт глазами, не хотела искушать судьбу, но она прекрасно помнила, что дурмстрангцев в ее группе нет. Сколько человек в этой шайке в этом проклятом замке, которые хотят навредить им с братом?       — Да, мисс Уильямс, у Вас какой-то вопрос? — спросил Джерсон, отвлекаясь от доски.       — Да, — послышался голос американки Оливии, а Урсула воспользовалась моментом, поворачиваясь вполоборота к классу, делая вид, что очень заинтересована вопросом. — А можно ли таким способом усыпить человека?       — Нет, мисс Уильямс, это действует только на животных, — ответил преподаватель. — Человек слишком разумный для такого подчинения, сильного человека не возьмет даже Империус, только лишь безвольных идиотов.       Профессор продолжил чертить схему, а Урсула уткнулась в свои записи, размышляя, могла ли Оливия насылать на нее порчу.       В этот раз Урсула вышла последняя из кабинета, потому что в отличие от других не спешила на ужин, ведь аппетита у нее не было, хотя этот день был первый с начала семестра не настолько ужасный, несмотря на его начало.       Но как только она очутилась в пустом коридоре, ее тут же окликнула Лили, кивая на пустой класс.       — Почему ты мне не рассказала, что у тебя настолько все плохо? — почти начала кричать на нее Лили еще до того, как Урсула успела погрузить класс в защитное заклинание.       — Ты о чем? — сначала не поняла Урсула, но потом ее осенило, — Рикиши… Но я ему ничего не рассказала…       — Ему и не надо рассказывать, — закатила глаза Лили, запрыгивая рядом с ней на парту. — У него есть дар. Он магический эмпат. Не надо владеть легилименцией, чтобы чувствовать людей, а с возрастом он научился еще по эмоциям видеть события, которые вызвали их.       Вот черт. Это плохо. Он мог почувствовать, что она ведет с Лили двойную игру. С одной стороны, дружит, а с другой пытается по приказу брата отвадить ее от него же. И если Рикиши все-таки на их стороне, то надо молиться Мерлину, чтобы о его способностях не узнал никто из этой своры, впрочем, он парень явно умный и не распространяется об этом на каждом углу.       — Лили, все нормально, правда, не хуже, чем обычно, — выдавила из себя улыбку Урсула. — Просто рядом с тобой я привыкла к другому виду ненависти.       — Так может и не надо к ней привыкать? — подняла бровь Поттер.       — С обеда я этого больше и не делаю, — усмехнулась Урсула.       Поттер звонко рассмеялась.       — Виктуар сказала, что ей пришлось лекарство через нос заливать, — чуть успокоилась от истерики Лили.       — Да, вечером верну ее в Больничное крыло, если еще будет вякать, — уже более искренне улыбнулась Урсула.       — Ой, мне пора, меня Скорп ждет, — попрощалась с ней Лили, выбегая из класса.       Урсула посмотрела ей вслед. Теперь кроме Миланы все знает еще и Лили про ее соседок. Может, рассказать ей и про Эйвери? Милана всегда была пессимисткой (ну за исключением того времени, что встречалась с Джеймсом), а оптимизму Поттер и веры в людей можно позавидовать. Хотя Лили и сама шарахалась от Эйвери, вряд ли она сможет ее понять…       Малфой не пошла на ужин, но все-таки решила взять пару сэндвичей с кухни и пойти в библиотеку, чтобы начать искать информацию о Зеркальной руне. Она была уверена, что подобное хранится только в Запретной секции. Учительская как раз была недалеко от кухни, в которой она надеялась найти рунолога, чтобы он выписал ей разрешение.       Но как только Урсула вошла на кухню, увидела Альбуса с бутылкой огневиски, который лежал на небольшом диванчике, а домовики пытались выхватить у него бутылку и укрыть.       — Ал, ты с ума сошел? — ахнула Урсула. — А если тебя преподаватели увидят в таком состоянии в школе…       — Да пусть выгоняют, — икнул Альбус. — Что мне делать в этой школе, когда в ней не осталось ни любви, ни дружбы…       — Не знаю насчет любви, но друг у тебя остался, — серьезно сказала Урсула, присев рядом с Альбусом. — Ты же сам говорил, что Скорпиус отличный брат, хороший друг и никудышный парень.       — Как я к нему приду, если он был прав? — Альбус сел и вцепился в ее рубашку, оттягивая ее. — Я пооонял, когда он говорил, что можно любить двоих. Я люблю их двоих, а они обе меня бросили. А еще эта Б… Бри… Как ее? Она — печенье, она — апельсин, а она — с... са…       — Альбус, давай ты больше не будешь пить, а домовики тебя сразу перенаправят в спальню, и ты поспишь, ладно? — спросила Урсула, потому что ни слова не понимала из того, что сказал Альбус, но тот кивнул, отдавая ей бутылку, и домовик исчез с ним.       Конечно, Альбус был ей не чужой человек, но она прекрасно знала, что такое израненное сердце. Алкоголь был не выходом бежать от ситуации. Но она верила, что Альбус сильный и справится с навалившимися на него испытаниями. Тем более, что она как и все не верила, что Холли его бросила, хотя такое желание американки снять руну как можно скорее наводило на определённые опасения. Зато она поняла, что Скорпиус и Альбус сами едва ли сделают честный и откровенный шаг друг к другу, потому что оба считают себя виноватыми — Скорп в том, что чувствует что-то к Анабель, а не только к Лили, а Альбус в том, что видимо только в очень пьяном состоянии может признать, что понял Скорпиуса, потому что испытал что-то подобное.       Впрочем, любовные страдания сейчас не занимали ее голову так, как собственная безопасность. Поэтому Урсула, вооружившись сэндвичами и разрешением на древнюю книгу, пошла в библиотеку. Она понимала, что эта работа не на один день, и откладывать ее нельзя.       — Анабель? — удивилась Урсула, увидев в Запретной секции еще и Савар. — Ты что тут делаешь, где Скорп?       — Следит за бразильцами, — пожала плечами Анабель. — Он прав, что мне нет смысла сидеть с ним там каждый раз, когда можно заняться полезным делом.       — Ну, да, — кивнула Урсула.       Скорпиус всегда оставался Скорпиусом. Она знала, что он сейчас с Лили. Но такой неосторожности от брата она не ожидала, потому что сегодня сама слышала, как бразильцы с утра отменили тренировку, а их время занял Дурмстранг.       — Слушай, я хотела с тобой поговорить, — Урсула решила, что Анабель должна знать правду. — До меня тут дошел… проверенный слух, что ты и я, как близкие Скорпу люди, находимся в опасности.       — Я знаю, — Анабель подняла на нее глаза и показала ей обложку книги. — Поэтому я и решила защититься.       — «Управление сознанием»! — воскликнула Урсула. — Ты владеешь этой техникой?       — Конкретно этой нет, меня учили с девяти лет только окклюменции, говорили, что лишним никогда не будет, — поджала губы Анабель. — Я решила пойти чуть дальше, сначала легилименция, а потом вот...       — Я тоже решила кое-что вспомнить, — кивнула Урсула, и они обе погрузились в чтение.       Они с Анабель нашли, как себя защитить, вопрос, как защитить Лили, если той родовой защиты, которую она ей делала, у нее уже нет. Но, может, Лили уже свое получила и до суда ее не тронут, потому что им выгодно держать ее не за жертву, а за агрессора. Урсула с досадой отметила, что почти все время продумала о защите для Лили, так и не приступив к Зеркальной руне, поэтому когда прозвенел колокол, оповещающий об отбое, они с Анабель поспешили в подземелья. Ей хотелось поделиться с Савар тем ужасом, с которым ей сейчас предстоит в очередной раз столкнуться, но Урсула вовремя одернула себя. Анабель слишком привязана к Скорпу, и хранить от него секреты, будь то Паркинсон, будь то ее чувства к Эйвери, как Милана, она не будет, поэтому всю дорогу до спален девочки разговаривали о всякой ерунде.       Урсула не знала, как ей лучше поступить. Проигнорировать ли сообщение Патриции и не приходить вечером в комнату или же войти туда с гордой головой, показав ей, что она ее не боится. Любой вариант в итоге закончится плохо для нее, тем более она понимала, что Паркинсон не такая дура, чтобы не понять, что за обедом эти легкие неудобства ей доставила именно она.       Однако из двух зол выбирают меньшее. Действительно, по школе лучше не шататься ночью. Не к Поттер же ей идти в Гриффиндорскую башню и проситься на ночь к ней, чтобы потом ей окончательно не дали житья.       Урсула крепко взялась за палочку и открыла дверь в свою спальню.       На нее тут же набросились бешеные канарейки, начав клевать ее, цеплялись за волосы, так и норовя выдрать их, а потом на нее и вовсе опрокинулось ведро с ледяной водой.       Урсула посмотрела в сторону своей кровати, которая теперь выделялась ярким красным пологом и покрывалом от трех оставшихся кроватей.       — Нравится? — язвительно спросила Патриция, появляясь из ванной вместе со своими хихикающими подружками.       — Знаете, а я считаю, что вы тоже не совсем слизеринки, — сказала Урсула, направляя на подружек Паркинсон огромных змей, которых она трансфигурировала из их покрывал, а те связали девочек, с каждой секундой все сильнее сжимая их тела. — Что, Парселтанг не помогает?       — Ты чокнутая, отпусти их, — заорала Паркинсон, которая, по всей видимости, очень сильно боялась змей, потому что она забилась на свою кровать, закрывая лицо руками.       Урсула лишь усмехнулась, направляя палочку на Патрицию. Злость и ярость все больше собиралась в ней, объединяясь с магией. Малфой улыбнулась и отправила в Паркинсон Летучемышиный сглаз.       Маленькие летучие мыши хуже канареек набросились на девушку, царапая острыми когтями ей лицо.       Если они такие умные, пусть разбираются с этим сами, а она залезла в свою красную кровать, закрываясь пологом и накладывая оглушающее заклинание. Плевать, что завтра пожалуются они на нее, и для них это не будет предательством. Она готова провести остаток учебного года на наказаниях, но больше подстраиваться под этих тварей она не хотела и теперь жалела, что делала это не только всю предыдущую неделю, но и все пять лет. Главное сохранить в себе этот запал.