Ночь, крыша и банка ягодного Флэша

      Этот, и без того не самый приятный день, начался с того, что какой-то идиот из их класса, дежурившего в ту неделю по школе, довёл до слез третьеклашку.       Юлик уже знатно так подзаебался следить за порядком везде и вся. Парень устало поднимался по лестнице к месту происшествия, пробиваясь сквозь нестройную толпу учащихся. Нетрудно было догадаться, ради кого он снова вынужден тащиться в другой конец здания, решать чужие проблемы и предотвращать конфликты, на которые ему, на самом деле, было наплевать до глубины души.       Буквально пару минут назад к нему пристала какая-то мелкая девочка и тучная мадам, судя по всему, её классная руководительница, специально ради этого прибежавшие на первый этаж. Возмущенные женщины на повышенных тонах требовали, чтобы Онешко — как староста — пошёл и разобрался со своим одноклассником, которому явно не помешало бы вправить мозги и сократить втрое количество грубых оскорбительных реплик в речи.       И вся эта канитель происходила уже далеко не первый раз. Юлий вновь беззвучно выругался. Ну неужели нельзя просто держать язык за зубами?       — Тушенцов!       Около ближайшей к лестнице стены, облокотившись на неё, стоял средней комплекции парень. Его глаза были прикрыты, руки раздражённо скрещены на груди. Вопрос летящего к нему на крыльях злости одноклассника он проигнорировал, хотя, скорее всего, всё прекрасно слышал. Даже не шелохнулся ведь, сволочь.       — Сколько можно, блять? — старающийся не материться по крайней мере в стенах школы, Юлик чуть запнулся почти беззвучно проглотил последнее слово, вырвавшееся само собой. Затем прокашлялся, чтобы чуть выпустить пар, и уже спокойнее, но не менее зло поинтересовался: — Тебе самому не надоело?       — Во-первых, я не «блять», а Руслан. Приятно познакомиться, — парень всё-таки услышал. Виновник всеобщего недовольства лениво приоткрыл глаза. — Во-вторых, это моё мнение, и я имею право его высказывать, и…       — А в третьих, запихни своё нескромное мнение себе в задницу! Ты просто оскорбляешься всем подряд и считаешь это достойной причиной облить невиновного человека с ног до головы тупыми оскорблениями, чтобы просто хоть куда-то выместить всю свою ненависть к этому миру. Ну, по крайней мере, так это вижу я. Что, будешь спорить? Серьёзно? Окей, тогда просто скажи мне, — поднял руку Юлик, замечая что Тушенцов уже был готов вставить свои язвительные пять копеек в его тираду, — что тебе, чёрт возьми, сделала эта маленькая девочка?       — Они сидели на подоконнике. Я, как дежурный, должен был это предо…       — Это уже не звучит как причина довести кого-то до слёз, — раздражённо свёл брови Онешко. — Мне всё рассказали так, будто ты там чуть ли не всю семью у этой третьеклашки вырезал.       — Сука. Блять, — не сдержался Руслан. — Я к ним подошёл и нормально попросил. Да-да, прикинь, я умею, — он кинул уничижительный взгляд на состроившего саркастичную гримасу Юлика. — И знаешь что? Они просто послали меня!       — Окей, дальше можешь не продолжать, — снова перебил его Онешко. Из раза в раз слушать однообразные истории надоело от слова совсем. Собравшись с духом, чтобы ненароком не врезать по ни капельки не раскаивающейся роже в полуметре от себя, он шумно выдохнул и спросил: — Итак, что мне нужно сделать, чтобы ты наконец перестал цепляться к каждому, кто попадается тебе под руку?       — Че?       — Тушенцов, — Юлик сделал паузу, в надежде хоть так воззвать к совести одноклассника. — Меня правда достало каждый раз выслушивать то, какой я отвратительный человек, раз не могу с тобой ничего сделать; каждый раз приходить сюда, к тебе, говорить «ай-ай-ай, Руслан, нехорошо», — лицо Онешко чуть скривилось, когда он передразнивал свои гиперболизированные замечания. — И каждый раз уходить ни с чем, прекрасно зная, что уже скоро, да хоть даже завтра, вся эта хрень повторится чуть ли не в точности.       — Так забей хер, — пожал плечами Тушенцов.       Действительно.       Чужое спокойствие выбешивало десятиклассника ничуть не меньше самой ситуации, в которую он их загнал.       — Да я бы с радостью, — кашлянул в кулак Юлик, исподлобья взирая на Руслана.       — А что тебе мешает?       И тут Онешко завис, так и не проронив ни слова. Он даже открыл рот, собираясь что-то ответить, но почти сразу закрыл его и едва заметно нахмурился. Как-то тупо и по-детски прозвучали в голове все оправдания его небезразличия. К тому же парень был абсолютно уверен, что Руслану кристально и от всей русской души поебать на его бессмысленный перфекционизм, никому нахер не сдавшиеся моральные принципы и банальное нежелание подводить людей, полагающихся на него, которые и вверили ему когда-то роль старосты. Господи, всё это звучало так неимоверно бессмысленно, что он и сам уже, кажется, перестал понимать, почему ему и в самом деле не всё равно.       — Просто мне важно доводить до конца то, что когда-то начал, — выдал Юлик более или менее неплохо звучащее обобщение всех его причин.       — М, вот оно как, — наигранно-задумчиво кивнул Тушенцов. — Ладно, извини, постараюсь исправиться.       Эти слова были настолько неожиданными и странно звучащими из уст одноклассника, что Онешко даже впал в ступор на пару секунд. И только когда Руслан, хмыкнув, развернулся и уже почти свернул за угол, ведущий в другой коридор младшей школы, он сумел растерянно переспросить его:       — Погоди, ты серьёзно?..       — Да нет, конечно, братан, — широко улыбнулся одноклассник, особенно подчёркивая панибратское обращение. Парень явно был доволен тем, с какой лёгкостью смог вывести старосту на совершенно иные эмоции, нежели пару минут назад. — Меня только могила исправит. На самом деле, мне тебя даже немного жаль.       С этими словами Руслан растворился в дверном проёме, оставляя Юлика наедине с галдящими вокруг младшеклассниками, которые ни на миг не прекращали своё хаотичное метание по широкому коридору.       Как же по-идиотски получилось. Парень даже почувствовал себя униженным в каком-то смысле. Почему он вообще повелся на такую хрень? Наверное, ему просто хотелось верить, что одноклассник действительно проникся его словами и как-то прочувствовал… Да что он мог там прочувствовать, это же Тушенцов! Ему вообще надо, блять, премию дать за универсальные методы доведения до суицида с индивидуальным подходом к каждому, кому не повезло стать новым козлом отпущения недовольства парня.       Онешко невидящим взглядом продолжал сверлить одну точку.       «Нет, ну грёбаный Руслан!» — Юлик всё никак не мог успокоиться. У него были прекрасные отношения со всеми одноклассниками, он знал, как легко найти подход к любому, как убедить, что некоторые вещи делать не стоит, а другие же наоборот яро поощрить, чтобы замотивировать человека быть лучше. Но только не эту обиженную на весь мир долговязую аномалию, которая буквально сводила Юлика с ума. Нет, он вовсе не ненавидел Тушенцова. Он просто не понимал его. Не понимал его мотивов, не понимал его характера, не понимал, на какие точки нужно давить, чтобы добиться расположения. Не понимал, а, как следствие, раздражался только сильнее.       И, если честно, он уже устал от всего этого. Легче, наверное, было бы просто вычеркнуть Руслана из своей жизни, чем мучаться над бесполезной задачей, решение которой, если и можно найти, то оно всё равно навряд-ли что-то сильно изменит. Но нет же. Одноклассник вечной тучей своей неоправданной агрессии и абсолютно безосновательных поведенческих реакций постоянно маячил где-то перед носом, вновь и вновь отвлекая на себя всё его внимание. Весьма незаслуженное, нужно заметить!       Но самое неприятное — завтра, скорее всего, будет то же самое. И послезавтра. И так до конца этого сраного учебного года, пока десятый класс не завершится, а Юлик сможет просто забыть об однокласснике на долгих три месяца.       Прошипев себе под нос что-то вроде «Как же ты меня достал, Тушенцов», парень немного выгнулся, разминая спину и поспешил вернуться к точке, на которой он дежурил. В голове против воли возник вопрос о том, куда и почему так и резко передислоцировался Руслан после разговора, однако думать об этом сейчас хотелось меньше всего.

***

      Юлик вошёл в квартиру, довольно звучно захлопывая тяжёлую дверь. Не самый увесистый портфель полетел на пол, а уставший после восьми часов в школе парень присел на корточки и принялся развязывать шнурки.       — Привет? — громко поздоровался он. Ответа не последовало. Впрочем, чего и следовало ожидать, хоть парень всё равно каждый раз здоровался в надежде, что ему вдруг кто-то ответит. Но с последнего отъезда родителей прошло всего лишь две недели, так что ближайшие пару месяцев их точно можно было не ждать. А в этот прекрасный весенний вечер он, как и всегда, будет целиком и полностью предоставлен исключительно самому себе.       Естественно, в глубине души уже давно крепчало желание забивать хуй на школу в такие моменты, однако Онешко каким-то невообразимым образом всё ещё находил в себе силы не поддаваться этому соблазну. В конце концов, он учился не для кого-то. Он учился для себя. Родители его никогда не заставляли, а порой даже могли в открытую заявить, что не считают оценки показателем знаний или же единственно-верным ориентиром в учёбе. Да и ко всем его подростковым замашкам они относились до невозможного спокойно, за что парень был им искренне благодарен.       Может из-за этого Юлик и не стал отвратительным куском биомусора. С детства ему особо ничего не запрещали, а поступки регулировались лишь совестью, да опытом, полученным от собственных неудачных действий и решений. Он был словно цветочек в поле, вольный сам решать, как он хочет жить и чему будет радоваться.       Но, с другой стороны Онешко не мог себя назвать прямо-таки идеальным. Ему нравилось выпивать с друзьями на довольно частых вечеринках по поводу и без повода, куда его всегда звали, потому что он был душой компании, а так же у него всегда находились лишние деньги, чтобы скинуться на выпивку. Пару раз Юлик даже пробовал начать курить вместе со своим лучшим другом Никитой, но ему, откровенно говоря, не понравилось, потому и не продолжил. К слову, та самая зелёная пачка ментоловых Мальборо пыльным воспоминанием всё ещё валялась где-то в недрах шкафа, похороненная под кипой одежды и прочих вещей, сваленных в кучу.       До глубокой ночи парень просидел за компьютером, сделав лишь пару перерывов на еду. Настроение было хорошее, даже отличное, а спать не хотелось от слова совсем.       Онешко чуть расшторил окно. Небо чистое, почти не затянутое серой дымкой, тянущейся с завода, как это часто бывало. Вот и на линии горизонта уже потихоньку пробивается мягкое полупрозрачное персиковое свечение — утренняя звезда поднимается на небосвод. Она стабильно, каждый божий день приковывает к себе зачарованный взгляд парня, заливая горизонт невообразимыми красками.       Как же жаль, что его окна выходили не на восток, и, чтобы наблюдать этот чудесный восход, ему приходилось открывать окно и заглядывать за край.       Юлик слегка нахмурился, обдумывая свои дальнейшие действия. Естественно, логичнее сейчас было бы просто взять и пойти спать, ведь при любом раскладе через пять часов ему придется встать, собраться и пойти в школу. Но… это безумно чистое небо и очередной, завораживающий своей невероятной красотой рассвет выглядели слишком прекрасно. Они ненавязчиво подталкивали Онешко к мысли, чтобы плюнуть на всё, взять бутылку энергетика, пойти на крышу и, слушая музыку, встретить солнце, уже начавшее свой ежедневный подъём из-за горизонта.       Пожалуй, именно так он и сделает.       Да, он снова не выспится. Впрочем, кому какое дело?       Понимая, что, хоть дело уже и идёт к концу апреля, на улице в два часа ночи всё равно навряд-ли будет очень тепло, Юлик накинул на плечи тонкую осеннюю крутку. После чего натянул джинсы, взял до этого нетронутую бутылку Флэша и направился в прихожую. Извечные разношенные кроссовки ждали его на маленькой пластиковой этажерке для обуви.       Онешко улыбнулся. Почему-то именно в этот момент к нему пришло странное осознание, что он уже настолько пристрастился к своим утренним прогулкам и созерцанию рассветов с крыши девятиэтажки, что отказаться от этого уже не сможет, кажется, никогда.       Да и зачем ему отказываться?       Парень продавил хромированную ручку вниз, толкнул дверь тихо вышел из квартиры. Пока одной рукой он бесшумно проворачивал ключ в замке, другая уже потянулась к телефону и беспроводным наушникам, чтобы добавить этому утру своих неповторимых саундтреков из какой-нибудь случайной подборки.