Триптих

Просыпается Стас поздно, безбожно проспав привычку вставать за пять минут до будильника. Сладко ноет разодранная спина, подушки рядом пахнут мятой и огнем. Красивцев зарывается в них носом и пытается провалиться обратно в сон, в котором чарующие карие глаза его любовника горели от страсти, а кожа Вани пахла сахаром. Сквозь остро-пряный запах пробивается запах свежей выпечки, и Стас окончательно просыпается. С кухни тянет блинами и кофе, а ещё слышится негромкий голос и шаги. Стас улыбается: вид растрепанного домашнего Вани у плиты — странная, но приятная фантазия. Он встаёт, смачно потянувшись и прохрустев позвоночником. Тело тут же отозвалось мышечной болью. С молодым любовником, конечно, не соскучишься… Стас тихо пробирается в ванну, заприметив только мелькающую на кухне тень. В какой момент его щётка обосновалась в выпендрежной дизайнерской ванной Вани, он не помнил, просто однажды не пришлось сбегать утром в отдел, вот и… Стас довольно оглядывает собственное отражение. А чего стесняться: он здесь — полноправный любовник, ни чета девчонке из психбольницы или лживой женушке. Его Иван сам выбрал, осознанно, принял и не собирается гнать за порог. Красоваться и любоваться засосами на шее быстро надоело, и Стас тихо, как кошка, прокрался в коридор. И замер, только тогда поняв, что кое-что не так. С кухни чуть охрипший голос Вани пел что-то про тяжёлую судьбу арестанта и высокие заграды тюрьмы. Блатной мотивчик скакнул ниже на октаву, Иван так не говорил даже никогда, и Красивцев негромко предположил: — Артур? — Соскучился по мне? — Ваня — Артур — обернулся, по-мальчишески подмигнул и вернулся к плите. — Вы как подростки, честное слово. Не понимаю, что ты с ним такое делаешь каждый раз, что он в отключке валяется по полдня, — легкомысленно продолжил он. Теперь Стас четко слышал, что тон и манера голоса были совсем иные, более тягучие, уверенные. Сатнов так говорил, только разгадав очередное дело или разыскав новый эпизод прошлой жизни. Вдохновленно доказывал что-то, радостно-напряженный, как гончая на охоте. Но сейчас Артур явно был недоволен, хоть и притворялся хозяюшкой. Стас подошёл вплотную и опустил руки на чужие бедра. Артур окаменел, и рука, сжимающая деревянную лопаточку, побелела. Он продолжал беситься и доставать Ваню, видя их развивающиеся отношения, но Стас недавно понял, что, возможно, знает причину. — Не притворяйся, что… не участвуешь. И не ревнуй, — Стас фыркнул, успокаивающе поглаживая его через фартук. Артур весь напрягся и молчал, замерев над плитой с подгорающим блином. Его взгляд паникующе метался, но он нашел в себе дерзость огрызнуться: — Его к тебе или тебя к нему? Так я вас обоих имею, не обольщайся. Стас рассмеялся и мягко развернул его лицом к себе, просунув руку на поясницу и страхуя от ожогов. Напугать — одно, а вот травм не хотелось. Артур на удивление поддался и зыркнул недовольным волчьим взглядом из-под челки. Он убрал лопаточку и горделиво сложил руки на груди, стараясь не касаться Стаса, но дальше отходить было некуда — плиту все ещё никто не догадался выключить. Стас прекрасно понимал, что он просто не оставляет Артуру выхода, но стыдно не было ни капли. Красивцев прижал его к себе, заставляя наклониться, коротко провел пальцами по свежим засосам, вызвав невнятный стон, и проурчал на ухо: — Дело в том, Артур, что мне хватит сил, чтобы любить вас обоих.