Время разбивает в осколки

      Этим утром Рейнольд проснулся со странным ощущением дежавю, словно он уже когда-то проживал этот день. Он заранее знал, что с книжной полки упадёт учебник по военным построениям. Знал, что именно подадут к завтраку и кто именно сегодня принесёт ему еду. В голове был странный туман, всё нутро кричало ему, что нужно пойти к сводной сестре и то и дело одаривало какими-то картинками из воспоминаний. В них он видел то улыбающуюся Пенелопу, то их семейные посиделки. Ему всё это казалось дурным сном, наваждением. Не может быть, чтобы они благородные аристократы стали семьёй для этой трущобной змеи. Они же на дух её не переносят. Как такое вообще возможно? Да и она тоже не слишком сильно любит проводить с ними время. При первой же возможности плюнет своим ядом или воткнёт нож в спину.       С каждой секундой воспоминания становились всё ярче и ярче, у него уже начала побаливать голова от такого наплыва информации. Среди этих картинок начали появляться и весьма страшные, отдававшиеся болью в груди. Вот он видит себя, держащего бледную Пенелопу на руках, посреди какой-то улицы. Вокруг бегали дети, которых уводили рыцари их семьи. Девушка в его руках была безумно слабой и лёгкой, а с её губ стекала кровь. Затем перед глазами появилась она, раненая, с оторванной рукой, заставляющей всё внутри съёжиться. Казалось она попросту умрёт у него на глазах.       Ещё было много воспоминаний происходивших в её комнате, сначала Пенелопа кричала, потом у неё видимо не осталось сил от температуры, так как она спала большую часть времени. Она вся была замотана бинтами. Было видно, что она сбросила ещё пару килограмм.       Дальше шло нечто совершенно невероятное. Они лежали на траве, вместе со старшим братом держали её за руки, пока девушка говорила, что безумно любит их.       Чертовщина какая-то. Этого же никогда не было и не могло бы быть.       И в конце:        — Это была острая дыхательная недостаточность, мы не смогли ничего сделать. — старик, стоящий перед ними, не мог поднять глаза. — Вы можете попрощаться с ней, не будем вам мешать.       Он и ещё пара служанок и докторов ушли в коридор, оставляя его, отца и брата, в комнате Пенелопы, лежавшей в постели с закрытыми глазами. Грудная клетка не поднималась и не опускалась. Она была леденяще бледной. Рейнольд не мог поверить в то, что видел это. Только не это. Он не хотел, не желал ей смерти. Всё вокруг давило на него, он даже пошевелиться не мог. Перед глазами всё плыло от нахлынувших эмоций, захлестнувших его разум.       Неожиданно герцог, до этого молча стоявший с ничего не выражающим лицом, упал на колени прямо перед кроватью. Звенящая тишина не позволяла расслабиться.       — Прости... Прости меня, детка... — он приложил руку к её щеке, мягко поглаживая большим пальцем. По его щекам побежали скупые слёзы, полные отцовской горечи. Мужчина уже и не задумывался о своём внешнем виде. О чём вообще думать когда твоя дочь умерла?       Парень стоял и смотрел, не в силах сделать хоть что-нибудь. Краем глаза он увидел, как Дерик слегка повернул голову в сторону, прикрыв лицо рукой. Его плечи едва заметно подрагивали, а сам он не мог выдавить из себя ни единого слова. Да что там слова, он не мог даже посмотреть на неё.       Герцог поднялся с пола и с лёгкой заминкой приблизился к Пенелопе, целуя её в лоб, после аккуратно поправляя малиновые пряди, которые выбились из чёлки.       — Спи спокойно...       По окончании этого воспоминания голова начала раскалываться. От боли у него зазвенело в ушах так сильно, что он упал обратно в кровать, хватаясь за голову. Рейнольд готов был кричать, но голос попросту пропал. Валяясь среди простыней он вспомнил всё, что произошло с ним до этого, даже лживую ведьму в теле Ивонны.       Через пару минут воспоминания окончательно заполонили голову. Он всё вспомнил, всё до последней капли. Тут парень наконец понял, что это был за день. Сегодня он впервые увидел отношение слуг к сводной сестре, понимая, что именно натворил. Ноги сами понеслись вперёд, он с силой распахнул двери своей спальни, так и не притронувшись к завтраку, понёсся по коридору. В нём горело лишь одно верное желание.       Увидеть её.       Хотя бы увидеть её.       В голове всё прояснилось и цель была ясна. Парень готов был упасть от нахлынувших эмоций, но продолжал двигаться, не желая ни на секунду откладывать возможную встречу.       Он бежал, не замечая косых взглядов прислуги, не понимающей, что именно происходит и почему их хозяин решил заняться спортом с утра пораньше, к тому же прямо в поместье. Но второй молодой господин не задумывался о том, как именно выглядит эта беготня со стороны. В груди всё сжималось от ожидания чуда.       Он молился. Молился так, как никогда раньше. Если это и правда не сон, то пускай им дадут второй шанс. Пусть она будет сейчас там.       ...       ...       ...       Пожалуйста....       ...       Пожалуйста.       ...       Пожалуйста!       ***       — Пенелопа.!       Двери комнаты молодой госпожи с грохотом открылись, а внутрь буквально влетел один из её братьев. Он тяжело дышал, держась за рубашку в районе сердца, было видно, что он тут не просто мимо пробегал.       Девушка непонимающе смотрела на него своим не мигающим взглядом аквамариновых глаз. При виде знакомого лица она с силой сжала края стула, пытаясь вспомнить, случалось ли нечто подобное ранее. Неизвестность, должно быть, пугала её намного больше смерти.       — М-молодой господин.!.. П-почему вы здесь..? — горничная вся тряслась, больше напоминая осиновый лист, пока сама нервно перебирала руками подол своей формы.       Вся эта ситуация не на шутку пугала её, ведь прями сейчас на столе стоят прямые доказательства и причины для увольнения.       Двое Эккартов продолжали держать зрительный контакт и ни один не решался приступить хоть к какому-то действию. Глаза у обоих были слегка покрасневшими, но у Рейнольда они были наполнены неимоверной радостью, а у Пенелопы страхом. Она не знала, что будет дальше, просто не могла знать. Парень не имел возможности даже попросту вздохнуть, ему хотелось смеяться и плакать одновременно.       Спустя несколько секунд подобного ступора он решительно сделал шаг вперёд, хмуро глядя на неё. Фальшивка съёжилась, ожидая получить за что-то нагоняй, а то и удар по лицу, как водится.       Но у второго брата снова получилось сломать ей логику, поскольку вместо ругани и рукоприкладства почувствовала горячее сбивчивое дыхание у себя на шее. Сильные руки осторожно, но не менее крепко прижимали её к нему. Она могла всем своим телом чувствовать биение его сердца, которое колотилось, словно сумасшедшее. Это похоже на... Объятия.?..       — Чёрт тебя побери.! Живая... Всё-таки живая... — одну руку он запустил в малиновые волосы, мягко перебирая их для успокоения.       Пенелопа замерла, правильнее будет сказать, впала в глубокий ступор, не веря в происходящее. Он действительно обнял её, от чего стало ещё страшнее. Она как кролик не смела даже пошевелиться, дабы не навлечь на себя лишнюю беду.       — Что ты творишь?       — Прости меня... Прости. — он начал за что-то извиняться.       Рейнольд прижимался к ней так, как только мог, вдыхая такой родной сердцу запах лёгких духов молодой розы. Он никак не мог не то, что успокоиться, он не мог поверить, что это всё-таки произошло. Несколько месяцев он только и мечтал о том, чтобы хотя бы увидеть её. И вот она, прямо сейчас у него в руках, даже не как плод больной фантазии не просыхающего пьяницы, а настоящая, живая. Она была такая тёплая, знакомая до самых мелких деталей. Он обнимал её так, словно это были их последние минуты и она вот-вот исчезнет, рассыпется как песок и убежит сквозь пальцы. Сейчас мог поклясться, что стал самым счастливым человеком в мире.       — Прости. Прости, что так поступал с тобой. Я настоящий мудак, знаю. — парень говорил это так, чтобы она наверняка его поняла и услышала, впрочем слышала это не только она, но и горничная. — Я правда ужасный и отвратительный брат, знаю. И не заслужил ни капли твоей любви. Я всё делал неправильно. Я чертовски самоуверенный кретин и заявлял, что смогу всё, но по итогу ни разу не помог тебе.       — ...Ч...то...? — Пенелопа всё ещё не двигалась.       Кажется ещё пара секунд и она просто упадёт в обморок от шока, так и не поняв, что именно здесь происходит.       — Прошу, прости меня. Я обещаю, в этот раз я всё исправлю. — парень мягко погладил её по волосам, чувствуя, как сестра невольно вздрагивает. — Я не оставлю тебя одну, ни за что. Только не умирай, идиотка... Не умирай ещё раз....       — В-ваша светлость..! М-молодой герцог..! — где-то рядом послышался уже окончательно надорвавшийся голос Эмили. — П-почему вы здесь.?..       Кареглазая уже не знала куда себя деть, происходило нечто небывалое. Мало того, что второй молодой господин, который на дух не переносил свою не кровную сестру, сейчас обнимал её и извинялся, а вслед за ним в комнате собралась вся герцогская семья.       Все были запыхавшимися и взволнованными, будто произошло что-то настолько невероятное, что они напрочь забыли о своём статусе.       Ей хотелось сквозь землю провалиться, перепуганный взгляд метался от хозяев к столу и обратно.       — Герц... — по привычке фальшивка хотела обратиться к главе семьи, как к некому постороннему, но вспомнив слова предыдущей владелицы тела, прикусила себе язык. — О-отец?..       — Ох, детка... — мужчина быстрым шагом подошёл к ним, тем самым заставляя одного из своих сыновей подвинуться, затем сам обнял её ещё крепче. —  Господи я так рад... Извини меня, я очень виноват... Но теперь всё будет хорошо...       Мужчина отодвинулся, рукой поглаживая её по щеке, разглядывая милые глазу знакомые черты. В его глазах можно было увидеть уйму всего, но в основном там была смесь радости и вины. Он улыбался, но было видно, что в любой момент готов был расплакаться. Неужели он вновь может коснуться своей любимой дочери? Ему вряд ли бы можно было подарить что-то более важное нежели второй шанс для его детей.       — Не переживай, детка. Всё обязательно будет хорошо.       Пенелопа уже не особо вслушивалась в их слова, у неё попросту не хватало сил, чтобы сосредоточить своё внимание на чём-то конкретном. Такая картина шокировала её настолько, что она едва ли могла нормально дышать. Ни разу. Ни разу за все её бесчисленные перерождения она не слышала ничего подобного и уж точно не испытывала. Глаза невольно начали намокать, а в груди всё спёрло, не хотелось вообще ничего. Ей было так больно и страшно, что прямо сейчас ей скажут, что всё это лишь жестокая шутка. Сон, который вот-вот закончится. Она же так хотела этого... Так почему же сейчас это ощущается как самая жестокая пытка из всех возможных? Почему ей так больно?       Дрожащий взгляд устремился к Дерику, который до сих пор не сдвинулся с места. На нём лица не было, настолько он в момент побледнел. Пенелопа думала, что он выглядит так потому, что тоже не понимает происходящее здесь. Он же ни за что её не примет.  Возможно именно он сейчас будет тем, кто продолжит вести себя также, как в принципе и всегда.       Наконец он сделал один шаг, затем ещё и ещё. С каждым мгновением сокращения расстояния между ними ей становилось всё страшнее, особенно с учётом стоящей на столе посуды.       ***        — Наливай ещё раз. — холодный приказной тон разрывает тишину, иногда прерывающуюся тихими всхлипами.       Она сидела за столом со стоящей рядом горничной, подливавшей уже остывший чай в чайник, подрагивающий в руках несчастной. А с другой стороны был Дерик, держащий в руках чашку, содержимое которой только что вновь оказалось у неё на голове. Промокшая насквозь девушка тряслась, не имея даже возможности успокоиться.       — Х... Я... Мх... П-правда устала... — шестнадцатилетняя Пенелопа то и дело всхлипывала, не смея даже опустить чайник из рук на стол, боясь получить по ним указкой. — По-пожалуйста... Гх-х... М-можно я н-немного... М... От-отдохну...?       — Нет. Будешь тренироваться, пока не будет идеально. — и вот на её голову опять вылили чай.       Она начала плакать ещё сильнее. Глаза уже опухли и покраснели, щёки были мокрыми от солёных слёз. Парень, склонившийся над ней, не испытывал никакой жалости, глядя на эту душераздирающую картину. Даже горничной было безумно больно за фальшивую герцогиню, таких страданий никому не пожелаешь. Она и сама успела устать, но ей хотя бы давали передохнуть. Сколько они уже здесь? Час? Два? Нет, скорее всего все три или четыре. Но за всё это время будущий герцог ни разу не позволил своей сводной сестре даже отойти в дамскую комнату.       — Наливай.       Пенелопа с дрожащими руками попыталась налить чай в чашку, но по итогу либо из-за усталости, либо из-за подступающей к горлу уже пятой волны истерики, она попросту выронила чайник из рук.       От звука соприкосновения фарфора со столом у неё окончательно сдали нервы. Она закрыла лицо руками и просто начала рыдать из последних сил, которые у неё остались.       — Гх... П-прости... х... Н-не могу б-больше...! Угх... — на этот раз на голову ей вылили всё содержимое чайника, лишь добивая её.       — Наливай.       — Н-не могу.... Х... Х-хватит...       — Наливай. — уже более грозно повторил он.       — Н-нет...       Последующие события нельзя было предсказать, но не смотря на их невероятность, они всё же произошли. Дерик одним движением схватил со стола чашку, и с силой замахнувшись, ударил ей сестру по голове, да так, что предмет столового сервиза разбился.       — Уа-а! Больно.! — она схватилась за голову, пальцами режась об осколки, застрявшие в волосах.       — Новую чашку, живо.       — Господин, прошу вас, смилуйтесь! — горничная не выдержала.       Она подскочила к девушке, пытаясь хоть как-то успокоить и бегло осматривая. Практически сразу она увидела красные капли, стекающие вниз по её лицу, далее падая на пол.       — Ты меня не слышала? Я сказал-       — Я умоляю вас.! У неё кровь идёт! Это слишком жестоко, она ведь живой человек! — служанка прижала страдалицу к себе. — Остановите это сумасшествие!       Эти слова вернули парня в реальность, он посмотрел на ручку от чашки у себя в руке, а затем на двух девушек перед ним. Он будто проснулся от глубокого сна, поскольку осознание содеянного пришло лишь теперь. Он только сейчас почувствовал усталость от беспрерывных часов пребывания здесь, а если устал он, то удивительно, что фальшивка ещё в обморок не упала.       — Принеси бинты и что-нибудь чтобы промыть рану.       — ... — горничная недоверчиво смотрела на него.       Что же ещё он успел сделать в этом состоянии дрёмы?       — На сегодня мы закончили.       Удостоверившись в правдивости его слов она быстро выбежала в коридор, оставляя двоих Эккартов наедине.       Дерик нервно выдохнул, медленно протягивая к ней руку.       — Покажи рану, я сейчас-       — Н-нет.! Н-не подходите..! — Пенелопа резко дёрнулась в сторону, совершенно не боясь упасть со стула, но лицом к нему так и не повернулась.       — Пенелопа... — признаться такой реакции он не ожидал.       — В-вы опять будете меня бить.! Н-не хочу... Больно... Мне больно...       Только теперь парень заметил жуткие следы на руках сводной сестры, вероятно оставленые им же. В этот день она впервые обратилась к нему на «вы», но буквально по прошествии пары дней больничного вновь звала старшим братом.       ***       В это время Дерик стоял к ней уже практически вплотную, заставляя герцогиню съёжиться. Она нервно переводила взгляд с него, на чайный сервиз и обратно. Единственная надежда, что он не станет бить её прямо при герцоге.       Пара секунд молчания и Пенелопа окончательно забывает о здравом смысле, точнее понимает, что сейчас его здесь вообще нет. Хотя вероятно его никогда и не было в стенах этого дома.       А почему она так подумала?       Всё просто. Он её обнял.       Дерик её обнял. Ну это ли не бред сумасшедшего?       И не смотря на всю невероятность данной ситуации это происходило в настоящий момент. Парень молча прижал её к себе, пряча лицо в копне малиновых волос. От страха у Пенелопы внутри всё съёжилось, а руки до боли вцепились в края стула. Он просто молчал и с каждой секундой ей становилось хуже.       «Зачем? Зачем вы это делаете?..» — она чувствовала, как в груди разгоралась жгучая боль, вслед за которой шла обида.       Тёмноволосый испытывал такую бурю эмоций, что их едва можно было описать словами. Проснувшись этим утром он не поверил собственным глазам, ведь точно помнил, что дом сожгли лейлисты. И всё равно главной мыслью в голове было то, что если он действительно вернулся в прошлое, то Пенелопа может быть ещё жива. К счастью все надежды оправдались и сейчас он действительно может её коснуться.       — А это ещё что за хрень? — неожиданно выдал Рейнольд, осторожно взяв тонкое запястье сестры.       Взгляд мужской части семьи в мгновение ока похолодел, глядя на жуткие следы от иглы, некоторые из которых переходили в синяки.       — Детка, почему ты сразу не сказала.? — спросил герцог, легонько проводя большим пальцем по ранам.       Девушка лишь молчала, не зная что и говорить в такой ситуации. В тоже время все также обратили внимание на тошнотворный запах, исходящий от поставленных на столе тарелок. Похоже теперь живым из особняка не выйдет никто.       — Твоих рук дело! — розоволосый живо схватил тарелку с так называемым супом и швырнул её в стену за спиной Эмили. — Как ты смеешь так издеваться над герцогиней?!       Она задрожала, глядя на осколки, упавшие ей прямо под ноги.       Пускай он и помнил то, как она заботилась о нём после смерти Пенелопы, но осадок за такие проступки всё равно остался. Раз уж она, судя по действиям, не помнит прошлую жизнь, то у него наконец есть основания поквитаться. Парень подошёл к ней вплотную и по комнате со звоном пронёсся звук сильной пощёчины.       — Считай, что тебе повезло. Тебя не уволят. — он грозно смотрел на горничную, осевшую на пол, рукой прикрывающую свою алеющую щёку. — Отправляйся в прачечную, сейчас же!       Кареглазая дрожала. Никогда на её памяти не происходило ничего подобного. С чего это они все решили защитить фальшивку? Особенно второй сын герцога, который всем сердцем ненавидел ту, которая заняла место его сестры. Им словно мозги промыли, но даже её фальшивая госпожа удивлена, не похоже, что это её рук дело.       — Не заставляй меня дважды повторять!       — П-Простите, м-молодой господин.!.. — Эмили вскрикнула и хотела было выбежать из комнаты, но не успела.       — Остановись. — ледяной голос молодого герцога заставил её замереть на месте.       Дерик взял со стола тарелки, а потом перевёл взгляд на Пенелопу, до сих пор не проронившую ни звука. Желание убивать, вот что у него вызывала эта картина.       — Перед тем как пойти в прачечную, отнесёшь это на кухню и лично укажешь на поваров, которые когда-либо готовили подобное для герцогини. — она поспешно подбежала к нему и послушно взяла ещё целые тарелки.       — Д-да.!       — Что ж, ты прав Дерик. — герцог хмуро двинулся в сторону коридора. — Давно пора было проведать кухню.       Пенелопа всё ещё сидела на стуле, смотря как двое мужчин следовали за трясущейся горничной. Сейчас ей казалось, что ещё немного и нервный срыв обеспечен. Рядом с ней вновь оказался Рейнольд, решивший действовать оперативно.       Она толком ничего сообразить не успела, как уже потеряла всякую опору под собой. Девушка только и могла, что хлопать глазами, постепенно понимая, что именно произошло. Он взял её на руки и тоже двинулся на кухню.       — Ты что творишь..?... — она могла лишь задавать вопросы и недоумевать. — Поставь меня обратно! Люди же смотрят!       — Пусть смотрят, будут знать, как делать гадости своей госпоже. — он лишь крепче прижал её к себе.       Обладательница малиновых волос не знала как ему ответить, поэтому решила просто промолчать. Она старалась не обращать внимания на удивлённые взгляды прислуги, но они так и продолжали преследовать её, а за неимением веера у неё не было особого выбора и она уткнулась лицом ему в рубашку. Парень от такого действия усмехнулся, радуясь про себя от понимания того, что сейчас он действительно самый счастливый человек на свете. Нос вдыхал запах знакомого одеколона, а тело каждой своей частичкой ощущало давно забытое тепло другого человека.       В голове крутилось лишь...       Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.       Стараясь хоть немного привести мысли в порядок Пенелопа прикрыла глаза, продолжая отрицать происходящее.